Только между нами

      Погода вышла довольно ясной. Солнце висело высоко в небе, на котором не было ни облачка. Лёгкий ветерок доносил солёный привкус океана, который был отлично виден с высоты. Однако лишь тень могла уберечь людей от жары, которая пекла их головы. Виктория Сергеевна стояла перед калиткой и звонила в звонок, который отзывался трещанием. Лавриненко думала над тем, когда же им откроют дверь. — Мам, может не надо так настойчиво звонить? — вмешался парень, что стоял позади женщины. — Не уверен, что твоей подруге понравится, если ты сломаешь звонок. — Но все-таки невежливо заставлять гостей ждать. К тому же, Сихо нас сама пригласила. Значит, должна была встречать.       Парень вздохнул и отвёл взгляд в сторону. В этот момент он обнаружил движение в конце улицы. Его зрение с самого детства было отличным и на расстоянии он мог узнать человека, что шёл к ним. Точнее, это была девушка. И он её знал. — Добрый день, товарищ Лавриненко.       Махо была одета совсем как тогда. Тот день, когда всё закончилось. Та самая рубашка с короткими рукавами и тонкими серыми полосками. Юбка до колен небесного цвета. Да, такой он её запомнил в тот день, когда они встретились после финала. Когда команда академии Панфилова одержала победу над Куроморимине в турнире по танководству.       Виктория повернулась и увидела её: — А, привет, Махо, — сказала она. — Мы как раз к вам… — Я в курсе, — кивнула девушка. — Я как раз гуляла с Михаэлем.       Она кивнула на собаку, стоявшую рядом с ней. Песик весело вилял хвостом, глядя на Виктора и его мать. «Уф, по крайней мере не овчарка, » — с облегчением подумал Лавриненко.       Дом семейства Нишизуми действительно был довольно большим. На втором этаже, как предположил Виктор, были комнаты для Махо и Михо. Когда-то младшая дочь Нишизуми Сихо училась в этой академии и, разумеется, тоже была членом команды по танководству. До того дня, когда академия впервые за 9 лет потерпела поражение от Правды. Эту печальную историю раньше Лавриненко воспринимал по своему, пока на собственном опыте не испытал те чувства, что испытала Михо. Тогда же она и ушла из академии, бросив всё, что имела. Груз вины оказался для неё слишком велик, чтобы и дальше оставаться в этом доме. Доме семьи Нишизуми, известных мастеров танководства. Неудивительно, что Михо так тяжело переживала поражение своей команды. Да еще будучи воспитанной такой матерью, как Сихо. Женщины, верной традициям танководства.       По иронии судьбы, Виктория Сергеевна, мать Виктора, оказалась её старой подругой, тоже когда-то учившаяся в академии. Более того, в годы, когда сама Сихо изучала танководство, она была наводчиком в экипаже её Тигра. Её глаза цвета стали имел и её сын, который заставил её вспомнить о ней. О той, которая когда-то находилась под её командованием. Теперь же они сидели перед друг другом в личной комнате семьи Нишизуми. Виктор находился рядом с мамой на правах гостя, разумно держа рот на замке. Махо сидела чуть позади Госпожи Нишизуми, как полагалось младшему члену семейства. — Я рада, что ты приняла моё приглашение, — начала Сихо. — Мы не могли не прийти, — ответила Виктория. — Я решила, что будет, если мы встретимся всей семьёй. Но, похоже, затея оказалась не совсем удачной. — То, что твой сын решил тоже прийти сюда отказался не менее достойным поступком, — она бросила короткий взгляд на сына Виктории. — Для меня большая честь приветствовать в своём доме победителя турнира. «Вообще-то меня заставили, — мысленно поправил. — Я бы замечательно провёл время дома, попивая чай, подаренный Дарджилинг.»       Словно в ответ на эти мысли Махо посмотрела на Виктора довольно пронзительным взглядом. Парень едва заметно взглотнул. Девушка же и бровью не повела, продолжая наблюдать за беседой. «Такая спокойная, — подумал Виктор. — Почти как её мама. Вылитая наследница семьи. Совсем не похожа на сестру.»       Он прекрасно помнил тот день, который он провёл с Михо. Тогда он хотел извиниться перед ней. Тогда он ещё не знал о ней ничего. После неудачной попытки убрать их команду из участников, он только горел желанием одолеть Нишизуми. Показать свои силы и навыки. Однако, когда в полуфинале Михо спасла его, убеждения, что прежде сидели у него в голове, начали постепенно развеиваться. Это повторилось во время финала, когда они с Махо пили горячий, укрывшись от метели в одном из домов, где стоял её Тигр 212. — В таком случае, может побеседуем немного наедине? — голос Виктории вывел его из раздумий.       Сихо посмотрела на Виктора долгим взглядом, думая над предложением подруги. — Хорошо, — кивнула она. — Махо, покажи нашему гостю дом. — Витя, иди, погуляй с Махо, — сказала Виктория.       Виктор молча поднялся с пола и вышел из комнаты вслед за девушкой. Когда дверь закрылась ща ними, Нишизуми спросила: — Ты голоден? — Э, нет, — честно ответил парень. — А можно взглянуть на твою комнату? — Конечно, — кивнула она. — Пойдём.       Михо и Махо жили в разных комнатах. Комната Махо была обставлена в лучших традициях наследницы семьи Нишизуми. Правильно заправленная кровать с кантиками, ровные ряды книг, стоявшие на полках и в шкафу. Аккуратно заправленная и выглаженная танковая форма в прозрачном чехле на вешалке. Пилотка висела на ней же. На столе стоял стакан под пишущие принадлежности с эмблемой Куроморимине. На стене же схемы местности, боевых порядков и организации команды. — Не комната, а казарма какая-то, — невольно вырвалось у него. — Что-то не так? — спросила Махо. — Нет, просто всё очень… Ровно. — если не добалять «по-немецки».       Девушка поинтересовалась: — У тебя разве не так? — Не совсем, — честно ответил Лавриненко.       По совести говоря, у парня хоть и был порядок в комнате, но на полках над столом у него стояла коллекция танков от Звезды масштаба 1/100. А тут только модель Тигра, пусть гораздо большего размера и подробности. — Хочешь взглянуть на комнату Михо?       Комната младшей дочери Нишизуми существенно отличалась от старшей. Начать следовало со цвета интерьера. Большая часть мебели имела розовые оттенки, взять хотя бы шторы на окнах. Так и же и кровать, почти нетронутая. Но что действительно бросалось в глаза — наличие милоты. На полке для книг сидела пара плюшевых мишек, каждый из которых имел повязку на рану. Особенно это было видно медведе, покоившийся на кровати у изголовья. Помимо мишек на полке стоял и танк, модели которой он не знал. На стенах висели рисунки и картины с изображением тех же мишек и танков. На письменном столе, почти посередине стояла фотография, размещённая в розовой рамочке. Виктор подошёл к столу и взял её, чтобы лучше рассмотреть. На ней были две девочки — Михо и Махо. Обе сидели на башне танка, выкрашенного в жёлтый цвет. Модель парень тоже не смог определить, но предположил, что скорее всего это был Pz II. Совсем ещё девочки сестры Нишизуми были почти похожи на себя в настоящее время. Виктор невольно задумался над тем, как он выглядел в те годы. Наверняка носил джинсовые шортики с подтяжками. И футболку со Человеком-Пауком. — Махо, — обратился он. — Да? — Скажи, а что это за танк на фото? — Это? — она взяла рамку. — Наш Pz II. На нём мы с Михо часто катались. — Правда? — удивился Виктор. — Мы с Васей обычно ездили на папином велике. Когда стали чуть постарше, дед Васи одолжил нам мопед. — В нашей семье с детства приучали иметь дело с танками. Как и многие, мы начинали с легкой техники. — А он у вас до сих пор есть, ну Pz II? — Есть, пойдём, покажу.       Танк стоял стоял в дворе отдельном домике. Девушка подошла к нему и открыла. Глазам Виктора предстал немецкий Pz II. Краска местами облезла, но в остальном машина была в порядке. — А он на ходу? — поинтересовался он. — Хочешь прокатиться? — А можно?       Не дожидаясь его согласия Махо с легкостью взобралась на броню, открыла люк башни и залезла внутрь. Виктор, сразу поняв её намерения, отошёл чуть подальше от машины. Изнутри послышалась возня, затем звук передергивания рычагов, а затем танк ожил. Из трубы за кормовой частью вышло облако выхлопных газов. После этого танк зарычал и медленно покатился вперёд. Лавриненко отошёл в сторону, пропуская его. Когда машина выехала, из люка снова показалась Махо. С той же легкостью, говорившая о большом опыте, она спрыгнула на землю и закрыла ворота гаража. — Залезай! — кивнула она на танк. — Куда? — удивился Виктор. — На танк — прокатимся немного. — А мама твоя будет не против? — парень бросил взгляд на дом.       Он был уверен что выезд машины с территории особняка не останется незамеченным. — Нет, если только ты не сядешь за рычаги.       Виктор пропустил девушку, давая ей возможность первой занять своё место внутри танка. Потом уже он с неохотой полез на него. Когда она взобрался на броню, Махо громко сказала: — Держись крепко!       Танк взревел и поехал в сторону выезда с территории дома Нишизуми. Лавриненко накрепко вцепился в поручень за десанта, боясь упасть с брони. Машина, испуская выхлопы, выехала на проселочную дорогу и покатилась в сторону поля. Виктор поудобнее уселся на танке и начал оглядываться. На горизонте маячили большие столбы линии электропередач, высились холмы, стояли дома местных жителей. Pz II двигался ровной рысью, слегка подпрыгивая на ухабах. На мосту Махо чуть сбавила скорость. Внизу у реки в воде купалось несколько уток. По дороге им попались трое детишек, которые, завидев танк, весело помахали руками. Лавриненко помахал в ответ. — Махо! — крикнул Виктор сквозь шум двигателя. — Да, — ответила та. — А куда мы едем? — Покатаемся по округе, — сказала она. — Хочу кое-что тебе показать.       Очень скоро они приехали к реке, за которой уже стояли дома. Танк остановился у берега и затих. Виктор слез на землю и осмотрелся. Махо вылезла и люка. — Аккуратно, — на всякий случай предупредил Виктор. — Здесь уклон. — Знаю, — девушка осторожно встала у края. Лавриненко подошёл и протянул руку. — Помочь? — Нет, спасибо, — она ловко спрыгнула. — Мы на месте. — Что это за место? — спросил Лавриненко. — Мы сюда с Михо любили приезжать, когда были детьми. Это был наш, так называемый, тайный уголок. У меня сейчас не так много времени, чтобы заниматься чем-то другим. В конце концов, танководство у меня занимало куда больше времени и сил. К тому же, Михо нет.       Она подошла к воде и присела на корточки, вытянула и руку и провела ею по водной глади. — Ты скучаешь по ней? — спросил он. — Немного, — честно ответила девушка. — Мы, конечно, не так часто видимся, но стараемся поддерживать друг друга. — Ты так за неё переживаешь, — оценивающе произнес парень. — После поражения в том матче она была сама не своя. К тому, ей серьезно досталось от матери. — Я слышал о том случае, — Лавриненко подошёл к ней и уставился на воду. — Я могу ошибаться, но ей явно было очень непросто, когда она уехала от вас. — Точнее, она сбежала, — поправила Махо. — Иногда у человека возникает желание забыть о былом. — Поэтому она и перевелась в Оараи! — догадался Виктор. — Понятно.       Они некоторое время помолчали. — А ты не пыталась её отговорить? — Я пыталась её поддержать, но ещё до того случая и поняла, что Михо просто не может идти по тому пути, по которому идёт семья Нишизуми.       Она встала в полный рост. — Если ты стреляешь, то попади в цель. Если обороняешься — будь подобна железу. Законы наши крепки, а сердца наши из стали — таков принцип семьи Нишизуми. — Я слышал об этом, — кивнул Виктор. — Но Михо совсем не такая. Ты и сама прекрасно знаешь.       Виктор посмотрел на танк и только сейчас обнаружил на броне пару удочек. — Слушай, а как ты относишься к рыбалке?

***

      Когда они подъезжали к дому, ливень уже начал бушевать вовсю. Лавриненко ещё на ходу открыл люк и вылез наружу. В считанные секунды одежда на нем промокла, но он не обращал внимания. Когда танк замер перед гаражом, Виктор спрыгнул с брони и побежал открывать его. Минуты две потребовалось ему, чтобы разобраться с воротами. Когда он все-таки разобрался, рядом с ним встала Махо. Вместе они быстро открыли гараж и девушка загнала Pz II в укрытие. Лавриненко, дождавшись, когда машина затихнет, начал закрывать двери. На последнем моменте, когда он почти закрыл их, Махо пролезла между ними. — В дом!       В итоге Виктор и Махо вымокли до последней нитки. Дождевая вода стекала с них ручьями. — Да, хорошая выдалась рыбалочка, — протянул он и замолк, взглянув на девушку.       Сквозь рубашку, которая от влаги прилипла к ней, просвечивались детали её нижнего белья черного цвета. К тому же, он чётко смог оценить объемы форм Махо даже не мысленно не убирая все, что скрывало их. Сама Нишизуми выжимала юбку, не обращая внимания на покрасневшего компаньона. — Думаю, тебе лучше будет пойти в душ, — предложил Виктор. — Лучше иди ты, — ответила та. — Я поищу тебе одежду.       Лавриненко спорить не стал.       В качестве сменной одежды Махо дала Виктору чудом найденный мужской халат. Пока она мылась, парень изо всех сил старался унять внезапно всплывшие в голове странные мысли. С того момента, как они с ней остались одни, Лавриненко никак не мог найти причину симпатии по отношению к ней. Многие знают её как наследницу стиля семьи Нишизуми. Некоторые даже не скрывали своих опасений, избегая встречи с ней на поле боя. Следует отметить, что Катюша, по словам Дарджилинг, побаивалась ее. Девушки из команды Куроморимине уважали её, а Эрика едва ли не боготворила. Но лишь немногие знали другую сторону её натуры. Добрая, заботливая, великодушная даже по отношению к врагам. Это он понял лишь тогда, когда встретился с ней лицом к лицу в финале. Когда он, лишённый защиты своей Т-34, пробирался сквозь метель, пытаясь добраться до своих. Но судьба вывела его к ней. Именно в тот день, когда он смог узнать её, ему предстояло сразиться с ней за честь своей команды.       Лавриненко и Нишизуми. Т-34 и Тигр. Так многие запомнили тот день. Они, но не он.       Он очнулся лишь тогда, когда услышал шаги за спиной. Махо вышла в зал, надев на себя чёрную майку и короткие шорты. И снова парень почувствовал тепло в районе своего лица. «Я просто изголодался, » — сказал про себя Виктор. — Есть хочешь? — спросила она, вытирая голову полотенцем. — А можно чаю или кофе? — сказал первое, что ему на ум. — Так чаю или кофе? — задала конкретный вопрос девушка. — Кофе, — сразу ответил парень.       Девушка удалилась на кухню, оставив Виктора одного в зале. Отсутствие родителей в лице Сихо и Виктории его особо не смущали. Мало ли куда могли уйти подруги, желая вспомнить старые добрые времена. Лавриненко поднялся с дивана и подошёл к окну. Дождь барабанил по крыльцу и стеклам, а с крыши дома струйками стекала вода. Виктор почувствовал чье-то присутствие и обернулся. Пара маленьких глаз смотрели на него со стороны входа в зал их прихожей. Пёсик Махо весело вилял хвостом, глядя на гостя. Он подошёл к нему и принюхался. Лавриненко присел на колени и осторожно коснулся рукой его шерсти между ушами. Собака подняла свою морду и облизнула руку парня. — Кажется, ты ему понравился, — раздался голос девушки.       Махо стояла у входа, держа в руках кружки, из которых поднимался пар. На них так же была эмблема академии Куроморимине. Единственное, что напоминало Лавриненко о том, где он находился. Парень встал и принял участие девушки кружку. Кофе оказалось горячим и парню пришлось поставить его на столик, дабы дать ему остыть. — А что за порода? — Акита-ину, — ответила она, почесав собаку между ушами. — Он давно у нас в семье. Мама подарила его нам с Михо, когда мы победили в первом турнире. — Я слышал, что академия Куроморимине была 9 кратным чемпионом, пока… — он осекся, поняв, что сказал лишнее. — Извини, я знаю, что тебе не очень приятно об этом вспоминать. — Все в порядке, — успокоила его Махо. — Сейчас это уже не имеет значения.       Она посмотрела на окно, за которыми до сих пор бушевал дождь. Картины из прошлого мелькнули перед её сознанием. «Совсем как в тот раз…»       Под черным грозовым небом, принимая стальной броней удары сотен дождевых капель, германский тяжелый танк «Тигр» с бортовым номером «212» продвигался по извилистой горной дороге, склоны которой были покрыты деревьями. Ливень продолжал усиливаться, сверкали молнии и грохотали громовые раскаты, заглушая рокот мотора и шум гусеничных траков.       «Михо, прошу тебя, продержись! Я уже иду, сестренка!»       Неожиданно «Тигр» сбросил ход и через несколько мгновений окончательно замер, заглушив мотор. — Что случилось? — она обратилась к экипажу. — Почему остановились? — Командир Нишизуми, — начала говорить заряжающая, взяв себя в руки, — Пришло сообщение от судей по специальному каналу. Бой… Бой окончен, мы… — девушка слегка сжалась и посмотрела на Махо, она соединила ладони в кулаки, — Машина заместителя была выведена из боя, мы… Мы проиграли, — выговорила девушка с трудом и отвела взгляд в сторону.       Раздался грозовой грохот, будто бы предвещая нечто ужасное. Замерзшие пальцы рук впились в железо от бессилия своей хозяйки. — Проиграли… — наконец-то смогла выдавить из себя Махо, через некоторое время. Девушка подняла голову к небу. Дождевые капли упали прямо на её лицо. В голове подобно страшному приговору прозвучали слова. «Нишизуми не знают поражений».       Девушка закусила в бессилии нижнюю губу и зажмурила глаза. Несколько слезинок превратились в два тонких ручейка. Тогда Махо ещё не знала, чем обернется для нее прошедший бой, но в глубине своей стальной души она догадывалась. И эти догадки, подобно тискам, сжимали её сердце. Махо… — Махо? — вывел её из воспоминаний голос Лавриненко.       Девушка очнулась, окончательно вернувшись в реальность. — Всё хорошо? — Да, — ответила Нишизуми. — Просто ударилась в воспоминания.       Виктор замолчал. Он понял, что невольно заставил девушку снова пережить тот ужасный день. День, когда их команда впервые за 9 лет потерпела разгромное поражение от Правды. А ведь ещё совсем недавно команда академии Панфилова наголову разбила их. Снова. Вот только это было поражение не только академии, но и самой семьи Нишизуми. Самой Махо. Той самой, кого Сихо нарекла наследницей семьи. И пусть эту победу Лавриненко мог назвать с натяжкой, это была победа, заплаченная огромной ценой его товарищей. Но победа в турнире не принесла парню той радости, которую испытывали ребята. Потеряв сознание он очнулся в больнице под присмотром старшей дочери Нишизуми. Почему? Почему они помогли ему? Михо. Махо. Семья Нишизуми, членов которой он считал высокомерными и холодными по отношению к другим людям, вдруг оказались не теми, за кого он принимал.       Это чувство кошкой скребло на душе у «Панфиловского аса», заставляя его устыдиться в своих прежних убеждениях. И пусть победа его команды оказалась честной, парень чувство вину за собой. За что Махо снова приходится переживать те горестные мгновенияв её жизни? Те самые, что разделили её жизнь на до и после. Ведь будь всё иначе, кто знает, Михо до сих пор жила бы в этом доме, вместе с сестрой и матерью. Будь всё иначе, та комната не была бы настолько пустой без своей хозяйки. Будь всё иначе, академия Куроморимине до сих пор держала бы титул самой прославленной в танководстве. Будь всё иначе, они бы всё так же вместе катались в свободное время на своем танке. Будь всё иначе, возможно они бы не встретились. И тогда бы его жизнь сложилась бы совсем по-другому. «Вот только думать над этим уже совершенно бесполезно, — говорил себе Лавриненко. — Время вспять не повернешь. Махо, наверное, приходится гораздо тяжелее, чем мне. В конце концов, ту ношу, которую она несет не сравнима с моей. А мать вон какая…» — Прости, Махо. Я понимаю, каково сейчас тебе. Не мне об этом говорить, — решил начать Виктор. — Но я думаю, что ты должна об этом забыть. Твоя сестра смогла обрести своё счастье в другом месте. Ты должна идти по тому пути, которое указывает твоё сердце. Жизнь — это взлеты и падения. Мы все в чем-то ошибаемся, но на ошибках мы учимся и становимся лучше. Я не пытаясь тебя чему-то научить, но я хочу, чтобы ты не чувствовала ту боль. Знаю, ты и сама прекрасно всё понимаешь, но мне тяжело сидеть здесь. Мне было гораздо легче оказаться на улице, под дождём, чем тут, в тепле и уюте. Ты так добра и заботлива по отношению к тому, кто победил тебя…       Махо повернулась к нему. Некоторое время они молчали. — Ты одержал честную победу в битве, но не чувствуешь той радости, которую испытали твои товарищи. Возможно, ты, находясь в гуще событий, чувствовал себя живым. Тебе всё было таким интересным и непредсказуемым. Видел смысл жизни. Ты чувствуешь вину, хотя ты ни в чем не виноват. — Махо, я знаю, что победителей не судят, но мне тяжело от той мысли, что такой добрый человек как ты должен страдать. Почему? Только из-за того, что ты член семьи Нишизуми? За это и пострадала Михо? Я не понимаю.       Махо присела рядом. — Потому что это мой выбор, Витя, — ответила девушка. — Моё бремя. И я горжусь тем, что его несу. — Всё равно не понимаю, — покачал головой Лавриненко. — Я думал, что когда победа будет у нас, я буду гулять вместе с ребятами до утра. А вместо радости я чувствую вину. Вину, за то, что заставил тебя пережить то поражение.       Он повернул голову к девушке. Их глаза встретились. — Ты сам сказал, что жизнь — это взлеты и падения. — Да, но когда это падение лишает тебя чего-то или кого-то, оно становится просто невыносимой. — И тем не менее люди продолжают жить. Ты сам прекрасно видел Михо. Она пережила самое тяжёлый момент в своей жизни и нашла своё счастье… — А ты? Неужели ты не достойна быть счастливой? — Я счастлива, потому что знаю, что с Михо всё хорошо. Мне большего и не надо. — Тогда почему ты вспоминаешь тот день? — Не знаю, — призналась девушка. — Это подобно тем шрамам. Боль есть, но она мимолетная. Уходит так же быстро, как и приходит.       Виктор позволил себе коснуться её плеча. — Но шрамы украшают только мужчин. Тебе они совсем не к лицу.       Девушка тепло улыбнулась ему. Парень почувствовал, как начинает краснеть. — Ты не похож на остальных парней из танководства. Не кичишься своими заслугами, хочешь казаться скромнее. Ты пытаешься быть хладнокровным, но за этими стальными глазами кроется доброе и живое сердце. — Да, — согласился Виктор. — Совсем как танк.       Махо отвела взгляд, сняв с Виктора напряжение. — Спасибо тебе, Виктор. — За что? — удивился парень. — Хорошо, что порой есть те, кому ты можешь открыться. Быть тем, кем ты являешься на самом деле. — Мне приятно, что ты доверяешь. Верь, я буду нем, как танк.       Махо хихикнула. Виктор тоже усмехнулся. — Скажи, а то что, что говорят про вас с Дарджилинг, правда? — Ты о чем? — не понял Лавриненко, хотя и догадывался, к чему клонит Нишизуми. — Ну, про то, что между вами что-то есть, — сказала она.       Виктор потупился. — Ну, если только между нами говоря… — Не волнуйся, я умею молчать. — Да, — признался парень. — Мы… в отношениях. Только не подумай ничего такого! Мы просто встречаемся! — Понимаю, — кивнула девушка.       Виктор с облегчением вздохнул. Он знал — Махо можно верить. — В таком случае, я могу тебя попросить кое о чём? — Разумеется… — Тогда, пусть всё это тоже останется между нами…       То, что произошло после этих слов, Лавриненко никак не мог предусмотреть. Махо повернулась к нему и, прижавшись плечом, поцеловала его в губы. Обалдевший от неожиданности Виктор даже не успел понять, что произошло. В этот момент на щеках Лавриненко выступил сильный румянец, а мозг отключился, не зная как реагировать на произошедшее. Поцелуй закончился для него так же неожиданно. — М-Махо? — сказал парень, глядя на девушку. — Извини, — произнесла она. — Это был просто порыв… Не знаю, как объяснить.       Но Виктор был не настроен оставлять этот вопрос без ответа. Он повалил девушку на диван и навис над ней, глядя прямо в глаза. — Может попытаешься, — мягко спросил Лавриненко. — Отступать не в духе семьи Нишизуми! — Ты мне нравишься, — призналась она. — Я говорила, что ты не такой как все, и это меня зацепило. Мне было так приятно проводить с тобой время. Мне даже казалось, что мы сможем и впредь так встречаться. Пусть и не часто, но хотя бы редко…       В её голосе проскальзывала какая-то необъяснимая грусть и тоска. Сегодня она открыла ему себя, но поняла, что он принадлежит другой. Чувство вины снова сжало сердце юного Лавриненко. Парень вряд ли отдавал себе отчет в том, что сделал потом.       Ее слова прервал поцелуй, на этот раз подаренный им. Она почувствовала, как чужой язык проникает в ее рот, и это стало последней каплей. Она понимала, что не сможет сопротивляться ему, даже если бы и захотела. А хотела ли она? Вместо ответа на вопрос она приняла поцелуй и начала неуверенно отвечать на него, переплетая языки обоих в одно целое. Одна мысль о том, что происходит между ними сейчас опалило тело девушки внутренним жаром. Стало жарко и горячо, особенно в районе ниже живота. Однако парень прервал поцелуй и навис, глядя в ее темное-карие глаза. — Махо… — Виктор… — прошептала она, глядя в его глаза, цвета стали, в которых отражалась она сама.       Впервые за долгое время она чувствует себя с кем-то так хорошо и так расслабленно. Сейчас она может быть просто сама собой. — Если только ты не хочешь, я не буду настаивать… «Не хочу? — подумала она, глядя на него. — Хоть это все у меня и в новинку, но… Я хочу его.       Теперь она точно знала, чего хотела. Тонуть в его объятиях. Чувствовать это приятное давление его тела. Ей сейчас это просто необходимо. Хотела забыться и погрузиться в эти ощущения с головой. — Виктор, — прошептала она, протягивая руки к его лицу. — Я не хочу, чтобы ты уходил. Ты мне нужен. Здесь и сейчас…       Махо притянула его к себе и поцеловала настолько нежно и страстно, насколько это было возможно. Пёсик, к их удивлению, спокойно наблюдал за этой сценой.       Он не помнил, как они оказались в её комнате. Помнил только, как он положил её на кровать, пытаясь сделать это как можно аккуратно. Рассудок и разум медленно уходили куда-то в глубокий туман, оставив место только чувствам и инстинктам. Руки аккуратно обхватили талию девушки, сильнее прижимая её к нему. В первый раз, когда это произошло с Дарджилинг, Лавриненко почти ничего не запомнил. Все произошло пусть и ярко, но слишком быстро. Сейчас он хотел прочувствовать всё до самых мелочей. Не упустить ни одну деталь. Дать возможность Махо почувствовать себя настолько хорошо, насколько он мог это сделать. Виктор снова припал к её губам, увлекая наследницу семьи Нишизуми в новый поцелуй.       Махо же слегка изумленная собственной податливости, не отстаёт от своего партнера, попутно ослабляя пояс и стаскивая с него халат. Лавриненко не противится этому, чувствуя, как лёгкий холодок щекочет его разгоряченное тело. Сам же парень бьёт там, откуда его не ждали, коснувшись пальцами её бёдер с внутренней стороны. Изо рта девушки вырывается довольно громкий выдох, когда он касается её самого сокровенного места, чувствуя влагу сквозь ткань одежды. Щёки Махо покрываются ярким румянцем от осознания того, насколько сильно прикосновения Виктора к той части её тела доставляют ей удовольствия. Лавриненко же, чувствуя, что делает всё правильный, аккуратно проникает рукой ей под шорты, заставляя девушку выпустить из груди воздух с тем же звуком. Внизу её живота творилось такое, что девушка не посмела опустить взгляд, запрокидывая голову назад.       Но вместо страха и волнения, которые ожидала Махо, были только наслаждение. Из-за того, что всю свою немалую жизнь она провела с Михо и матерью, занимаясь танководством, то не представилась возможность на романтику. Сейчас она была готова отдать свою душу и тело этому парню. Не зная почему, но Нишизуми прекрасно понимала, что тот не сделает ей больно. Виктор не обидит её.       Сам Лавриненко едва держал себя, растягивая предвкушение. «Чем дольше ожидание, тем слаще наслаждение»       Ощущения стали острее, волосы взмокли, неприятно прилипая, а по вискам скатилась капля пота. Он чувствует внутри, как всё горит, жаждет, формируя внизу живота столь непривычный узел, заставляющий напрячься всем телом и ощутить томящее чувство в паху. Но Виктор сдерживает себя, горяча тело Махо. В горле стоял ком, который Лавриненко шумно взглотнул. — Виктор… — прошептала девушка, коснувшись рукой его лица.       Она снова притянула его к себе, увлекая в новый глубокий поцелуй. Руки Нишизуми крепко обвивают шею Лавриненко, так что тому приходится напрягать мышцы. Сам парень цепляет резинку её шорт, потянув вниз и оголяя нижнюю часть тела. Махо, чувствуя холодок в самом разгоряченном месте, слегка смущается, но парень плавно переходит на её шею, оставляя влажные следы от поцелуев. Рука Лавриненко цепляет за нижний край майки. Он прерывает ласки только для того, что полностью освободить тело Нишизуми от одежды. Во всем великолепие она предстала перед ним. «Даст форы и Дарджи…» — мелькнула мысль в голове.       Образ возлюбленной на мгновение встал перед ним. Совсем как тогда он был сверху, с восторгом глядя на её гладкое, вызывающе соблазнительное тело. Совсем как тогда его тело жаждало её. Хотелось взять всё и сразу. Войти в этот омут с головой. — Виктор… — прозвучал её голос.       Вместо ответа он снова целует её, чувствуя, как нежные женские руки гладят его спину. Махо чувствует подушками пальцев шрамы в районе поясницы Виктора, но ничего не говорит. И правильно. Потому что сейчас мысленно перед ним была Дарджилинг. Поцелуи парня начинают спускаться ниже, минуя шею, плавно к груди. Он Обхватывает розовую бусинку губами, одновременно стискивает рукой вторую грудь, наслаждаясь тем, насколько она была мягкой и приятной.       Махо в этот момент не смогла сдержать свой первый стон, прикрыв рот рукой, снова запрокинув голову назад. Воспользовавшись замешательством девушки, Виктор начинает спускаться ещё ниже. Но когда губы почти доходят до самой точки, парень нависает над Нишизуми, любуясь результатом дела рук своих. Его возбужденный взгляд с желанием изучал молодое и прекрасное тело Махо. Пальцы сами тянутся к сокровенному, и девушка заметно вздрагивает, стоило ему едва коснуться набухших влажных складок. Но Лавриненко осторожен; не смотря на всё своё дикое желание, он медленно продолжает её изучать, массируя и следя за реакцией. Тихие стоны предавали все больше и больше уверенности, а также напряженности в паху и головокружения от дурманящей реальности. Сердце в груди билось как бешеное, заставляя кровь бегать по венам с невероятной скоростью. — В-Виктор… П-прошу тебя… — донеслось до него с губ девушки, чьё тело уже не могло ждать.       Он и сам уже чувствовал предел. Орган был напряжен до тянущей боли. Виктор нависает над ней, опираясь одной рукой, пока второй обхватывает член у основания, направляя, скользя чувствительной головкой меж складок, пока не замер у входа в узкое лоно. Виктор шумно выдыхает, прикрыв глаза. Затем он снова открывает, встречаясь с ней взглядом: — Ты в порядке? — спрашивает он на всякий случай. — Да… — отвечает девушка, чувствуя напряжение всего своего тела. — Давай…       Ощущая легкую дрожь в руках, он неспешно толкается бедрами. Её узость и жар сводят с ума, окончательно сбивая дыхание. Но Виктор продолжает, даже не думая более останавливаться, погружая миллиметр за миллиметром плоти, пока не встречает преграду. Он набирает в лёгкие больше воздуха, под эйфорией разом проталкиваясь до основания. Махо вскрикнула от боли, но её с успехом перекрыл поцелуй Виктора. Девушка старалась сдержать поток слез, который ее охватил. Она думала, что это будет больно, но не думала, что настолько. Тонкая струйка крови стекает на постель, но Виктор не обращает внимания, следя за состоянием девушки. Будто заглаживая вину, он принимается ласкать поцелуями её шею. Сама Махо пытается привыкнуть к ранее не испытанным ощущениям. — Всё хорошо… — прошептала она. — М-можешь двигаться…       Виктору дважды повтоять не надо. Парень начал медленно с осторожностью двигать бедрами, чувствуя, как стенки влагалища Махо сжимают его напряжённый до боли орган. «Чёрт, как бы не финишировать раньше неё, » — успел подумать он.       Последовал ещё один медленный, плавный толчок, отчего девушка сильнее обхватила его, прижимая ближе к себе. Лавриненко дал волю своему телу и ему приходилось напрягать себя до последней клетки, чтобы банкет не закончился в самом начале. Это было неимоверно сложно. Окончательно потеряв голову, Махо сорвалась на лёгкие стоны, которые разносились по её комнате. В глазах Виктора мерцали разноцветные пятна. Лавриненко сдавленно стонал, закусив нижнюю губу, вжимая девушку в матрац. Он оперся на локти, когда услышал её голос: — Ви… не останавливайся…       Почувствовав второе дыхание, они начал ускорять темп, наслаждаясь голосом Нишизуми. Сама она всхлипывает, вжимаясь пальцами в спину парня, ненамеренно оставляя кровавые следы от своих ногтей. Чувствуя надвигающийся пик, он принялся массировать пальцем ее клитор. Девушка протяжно простонала, наслаждаясь удовольствием, которое пронзало каждую клеточку ее тела. Из глаз Махо до сих пор текли слезы, вот только на смену той боли, что испытала в начале, пришло долгожданное наслаждение, которое она никогда прежде не ощущала. Сам Виктор начинает двигаться как можно глубже, стараясь заполнить её полностью, не оставляя места для кого-то другого. — Ах… Я… никогда… Агх… Не чувствовала себя… Так хорошо! — Я… Рад, что… Тебе хорошо…       Долгожданный оргазм наступил внезапно. Махо выгнулась, но ей помешал Виктор, тприжимая её к кровати. Сжав крепко зубы, парень чувствовал, как она сильнее и настойчивее обхватила его внутри. Сделав пару глубоких толчков, тот резко вышел, кончив на ее бедро. Обессилевший от наслаждения, Лавриненко едва не упал на неё, оперевшись на свои локти. Махо, оставшаяся так же лежать под ним, пыталась отдышаться. Её роскошная крепкая грудь при каждом вдохе вздымалась, и Виктор не смог удержаться от желания приласкать её руками. Он вновь припал губами к губам девушки, даря ей очередной поцелуй. Она лишь отвечает, обнимая его за шею. — Тебе хорошо? — тихо спросил Виктор. — Да, — искренне улыбнулась Махо. — Теперь мне очень хорошо…       Минута, которую он смотрел на неё, казалась ему вечностью. И только сейчас до Лавриненко дошло, что всё это время он улыбался. Махо хихикнула. — Что такое? — спросил Виктор. — Интересно, где сейчас наши родители? — А разве это важно? — Ну, — протянула с улыбкой девушка. — Что скажет мама, когда узнает, чем занимались сегодня? — А она не узнает, — Виктор наклонился к ней и поцеловал. Девушка ответила ему. — Пусть это останется между нами. — Только между нами, — повторила Махо.