Необычный подарок

      — Это свинья. — сказал Порко.       Словно в подтверждение его слов, существо напротив звонко хрюкнуло. Даже вполне себе милое — мордочка аккуратная, уши торчат плюшевыми треугольничками; шерсть короткая и гладкая, палевая, с яркой рыжинкой под солнечными лучами. На спине растеклись бурые полосы, густые и жирно блестящие от шеи до самого хвоста, как шоколадный крем на длинном эклере.       Существо хрюкнуло еще раз, когда огромная рука сильнее прижала его к не менее огромному телу. Другая воздела толстый указательный палец.       — Попрошу! — мужик даже кашлянул от возмущения. — Не обычная свинья, а карликовая, породистая, чудо современной селекции, между прочим!       Он почти задохнулся от десятка слов, прочистил горло. По правде говоря, на свинью он походил больше, чем все его подопечные вместе взятые.       — Точно не кабан? — Порко недоверчиво прищурил глаза, снова оглядывая странное существо. — Похож по окрасу.       Заводчик сначала помолчал, но по раздутым покрасневшим щекам можно было понять, что на очередное возмущение ему просто не хватило воздуха. Поросенок, почти целиком помещающийся в его гигантской ладони, водил по сторонам сморщенным рылом и все норовил дотянуться до Порко с целью обнюхать. Округлый, упитанный, размером с хорошую такую пухлую кошку. Буханка пшеничного хлеба с румяной спинкой.       — Вы, я так полагаю, кабанов в глаза не видели, — заговорил мужик оскорбленно. Опустил наконец толстый палец, ткнул поросенка в лоб. — Думаете, хочу втюхать вам обычную дикую свинью? Да она на кабана похожа не больше, чем я на обманщика!       Порко запоздало подумал, что Марсель, вообще-то, хотел собаку.       Это был его первый День Рождения на родине после возвращения с Парадиза, первое лето дома, рядышком с младшим братом, который очень скоро стал не просто обычным братом, а Бронированным титаном — воином великой Марлии. Ну, и еще его, Марселя, любовником. Но первое Порко потрясло больше.       Традиция дарить друг другу дурацкие подарки тянулась с самого детства — от дохлых разноцветных бабочек, дырявых шлемов-дуршлагов и рисунков собственной кровью из разодранных болячек до кактуса, который Марсель подарил Порко перед отплытием на остров. Ухаживай за ним, сказал, и жди меня. Ты тоже сильный и сможешь выстоять даже если будет очень плохо. В самых безнадежных и страшных условиях — ты выстоишь.       Видимо, в кактусе тяги к жизни было не больше, чем в Порко, потому что он быстро высох, скукожился и сдох. Не выдержал без воды и солнца, в темном пыльном шкафу, осыпались колючки — не выстоял. А Порко все-таки смог, но и его наращенные годами колючки сломались о Марселя в первом тесном, близком объятии, совсем не похожем на братское. Жизнь заиграла новыми красками. Марсель пообещал подарить новый кактус.       А Порко подложит ему свинью.       — Предков с вепрями скрещивали! — заводчик все же почесал маленькую свинячью башку, в ответ довольно захрюкало. — Ну, чтобы порода такая получилась, вот и похожа. Во взрослой и десяти дюймов не будет. Родословная есть, паспорт имеется! Это вам не это самое… Я, между прочим, одним из первых занялся их разведением, связи соответствующие имеются, понимаете? Дело серьезное. Даже с прошлой работы ради этого уволился.       — И оно того стоило?       — Конечно! На все сто!       Полуденное августовское солнце палило нещадно, превращая все под собой в разжиженное плавленое нечто. Заводчик то и дело отирал необъятное лицо, тискал потной ладонью поросячье брюшко. В вольере оглушительно завизжали остальные мелкие чудеса селекции — не поделили мамашу. Порко на мгновение прикинул, променял ли бы он Воинскую карьеру на разведение свиней. Если бы была такая возможность, конечно же.       Все яснее проклевывалась мысль, что все это — одна большая ошибка. Но отступить было бы более дурацким решением, чем подарить Марселю домашнюю свинью, так похожую на игрушечного кабанчика.       — Сильно от собаки отличается? — пробормотал Порко.       Заводчика, казалось, этот вопрос ничуть не смутил. Он снова начал тыкать в поросенка, очень воодушевленно рассказывая:       — Нет-нет, в самом деле, почти как собака! Такая же озорная, активная, поддается дрессировке, можете командам обучить всяким, даже голос подавать! Но это она и без команды будет делать, хе-хе, но вы представьте, какая экзотика — дрессированная свинка! Моргнуть не успеете — как вся Марлия таких заводить будет!       Ну да, Марсель хотел собаку, а получит хрюкающую на нее пародию с пушистым рыльцем вместо мокрого носа. В жизни обычно так и бывает: хочешь одно, а получаешь хер пойми что, но очень похожее. Главное, что функционал один и тот же.       Порко набрал побольше высушенного зноем воздуха и спросил:       — Сколько?       Он не расслышал. Скорее, прочитал по губам. Пошатнулся — или это был внезапный порыв горячего ветра. Заводчик засуетился.       — Все нормально? Воды, может? — подумал немного, сообразил. Улыбка разрезала его толстые щеки. — Да ну, бросьте, я слышал, это всего лишь половина от месячной получки Воинов! В конце концов, животное породистое, а породу только-только вот вывели, цена соответствующая, и ведь не абы у кого берете! Может, скидочку смогу сделать, ну в качестве благодарности за то, что вы для страны делаете…       Ага, а еще Воинов кормят гусиной печенью, водят в бесплатное кино и дарят путевки в санатории. Все как рассказывают в пропагандистских брошюрах.       Торговаться настроения не было, и пачка денег, на которые можно было бы купить подержанную разваливающуюся машину, оказалась в сальной ладони. А свинья оказалась на руках у Порко. Мягкая, с промокшим от пота пузом и тугими отъетыми боками. Мелко задрожала — совсем как собачонка — но быстро обнюхала новые руки, неопределенно хрюкнула, прижалась. Хорошая, маленькая. Жалко будет резать, если и правда в кабана вырастет.       Ладно, может, не все так уж плохо.       — Здоровая, прививки все есть, в паспорте это все, печати там… — самозабвенно бубнил заводчик, пересчитывая купюры. Убедился, что все верно, поднял горящие глаза. — Зверушка всеядная, мороки особо много не будет, только со стола не давайте ничего. Имя-то придумали?       Порко дернулся, вытянул подальше от себя руки вместе со свинкой, когда та потянулась к его шее. Видимо, чтобы познакомиться поближе.       — Нет. Я в подарок.       Мужик как-то неприятно захихикал.       — А, понял! Даме сердца, значится? Ну оно понятно, девки сейчас такое любят. Диковинки. Скоро из титанов питомцев делать начнут, помяните мое слово. Наука все вперед рвется — и что будет потом из этого?..       Рыло — как большая розовая пуговица с двумя ноздрями — снова замаячило у лица. Назойливо так, нагло.       — Понравились вы ей, — довольно объявил заводчик. — Почуяла своего человека. Отдаю со спокойным сердцем! Если вдруг надумаете разводить — у меня еще пацан хороший такой подрастает, возьмете в качестве пары, они как раз из одного помета. Кстати, вы знали, что самое чистое потомство получается, если скрещивать братьев и сестер между собой?       Порко побледнел, несмотря на жару. Буркнул «спасибо, не надо», перехватил поудобнее новоиспеченный подарок и выскочил за калитку.              Идти по центральным улицам с поросенком в руках было до того тупо, что становилось уже все равно. Проходящие мимо мужчины посмеивались, женщины — умилялись, а дети восторженно показывали пальцем. Местным явно подобное было в новинку, хоть заводчик и распинался о бешеной популярности домашних свиней, о которых якобы уже были наслышаны все.       Свинка перепуганно жалась к груди. Не вырывалась и не кусалась, как боялся Порко, только трепетала, будто от холода, и благодарно сопела, когда он почесывал холку. Даже успокаивалась, прятала мордочку, склизко тычась в майку. Умное животное. Может, и правда выйдет сносно обучить.       Свинья — она и на Парадизе свинья. Но эта была поприятнее своих огромных мясистых собратьев — чистенькая, милая даже для Порко, глазки крохотные, но взгляд смышленый. Совсем как мягкая игрушка. Казалось, нажмешь на кругленький нос — и она запищит.       Наверное, надо было еще купить торт. Свежий, шоколадный, с пропитанными коньяком коржами и вишневым джемом — как любит Марсель; и букет цветов — из только-только срезанных, пышных белых хризантем, которые тоже так любит Марсель. Сделать все, чтобы его День Рождения был идеальным.       Но придется все компенсировать одной свиньей. На торт и букет рук не хватило. Запаса терпения — тоже.       Постовой не сказал ни слова. Видимо, был наслышан о домашних свиньях. Либо заступил с прошлого вечера и уже ничего не соображал. Заливавшиеся овчарки подавились вдруг лаем, навострили уши. Не поняли. В стороне группка элдийских солдат, устало курящих самокрутки, тут же встрепенулась, уставилась десятком круглых глаз. Молча. Свинка хрюкнула им приветливо, вильнула хвостом по предплечью Порко. Благо, никто ей не ответил.       Порко, вообще-то, не верил в Бога, но все равно мысленно молился не встретить по пути Магата.              — Это свинья. — сказал Марсель.       Из его идеально уложенной прически выбилось несколько прядок — будто волосы встали дыбом.       — Не обычная свинья, а карликовая, породистая, чудо современной селекции, между прочим, — отчеканил Порко и протянул уже нетерпеливо извивающийся подарок. — С Днем Рождения. Извини, лентой оборачивать отказались.       Марсель принял его скорее на автомате, взял в как будто бы ватные руки. Свинка взволнованно закряхтела, потянулась к шее и обрадовалась, когда не встретила сопротивления со стороны нового хозяина. От счастья зажевала воротник белоснежной рубашки.       — Ты где его взял? — Марсель даже не пытался отодрать от себя любвеобильную зверушку, только смотрел, как она старательно его обнюхивает. — Слушай, так это кабан.       — Не. У нее паспорт есть.       — А ты в него заглядывал?       Порко промолчал. Марсель потрепал свинку за острыми ушками, улыбнулся растерянно.       — Спасибо, — слово, правда, прозвучало скорее с вопросительной интонацией, — А почему именно свинья? Это даже для тебя слишком… Необычно.       — Я знаю, что ты хотел собаку. А домашняя свинья — это как собака, только круче. Сейчас вся Марлия таких заводит.       — Понятно. Тапки приносить будет?       — Это уже как научишь. Отпусти ты ее, сейчас всю одежду обслюнявит.       Марсель мягко опустил своего нового питомца на пол, отобрал рукав из чавкающего рта. Свинка очень глупо чихнула, утерла сопли языком, покружила вокруг себя и отправилась исследовать просторную общую комнату Галлиардов.       — Он точно маленьким будет? — Марсель озабоченно вскинул брови. — Я не знаю, что с кабаном делать буду. Да и с этой мелочью, если честно, пока тоже не знаю, что делать.       — Точно. А если нет, то навещу заводчика, поговорю по душам. И заодно сделаю отменный гуляш из кабанины. Ты такого еще не пробовал.       Марсель кивнул, все еще растерянный. Попытался пригладить волосы, только растрепал сильнее — красивый, такой красивый, смущенный, немного встревоженный, кусающий губу в коротком смятении; и скулы играли с каждым движением — четкие, острые, как метки Челюсти. Такой взрослый, возмужавший, а все с тем же ясным, серьезным, но не тяжелым взглядом, который Порко помнил с самого детства — темно-ореховая радужка, чернющий зрачок. Омут в омуте — топко, безвыходно.       Порко подошел ближе, буркнул «дай», сам вернул выбившиеся пряди на место. Хотел было покоситься на возню в стороне своей кровати, но не смог отвести глаз. Полупрозрачные кляксы веснушек, родинка на щеке, еще одна — между бровей, косой шрам на виске и изломы первых морщин — он. Как в детских раскрасках разбросаны точки: соедини их — и получится Марсель.       — Ты извини, я без торта, без цветов даже, — проговорил Порко, и виноватость сделала его голос мягким, негромким. — С самого утра носился, свинью непросто оказалось достать. И вот, ну…       — Ничего, впереди еще целый день, — Марсель наконец снова улыбнулся, неуверенно, но все же перестал терзать губы в волнении. — Но таким подарком ты меня, конечно… Удивил. Я вообще не слышал, чтоб свиней дома держали.       Сердце вдруг сжалось.       — Тебе не нравится, да? Я могу…       — Нет-нет, ты что! — Марсель замахал руками. — Он очень милый, правда! Хорошенький, на собачку чем-то похож. Я просто… Можно будет считать, что это наш с тобой ребенок, да?       Он неловко хохотнул. Порко подхватил:       — Ага, как раз примерно такие дети от кровосмешения и получаются.       Вышло как-то совсем глупо, но в то же время так хорошо и тепло, и сердце сжалось снова, но уже по другой причине — сладостно, томно; близость Марселя, осознание, что теперь они вместе во всех немыслимых смыслах, рядом друг с другом, бок о бок даже в самых глубинах страшного, нечеловеческого, целые и неделимые — как хорошо! Ради этого стоило жить и ждать!       — Я хотел подарить тебе самый необычный подарок из всех, которые дарил, — выдохнул Порко в зарумянившуюся щеку Марселя. — И живой, и нескучный, и странный. Хотел тебя порадовать. Я очень счастлив, что ты вернулся. Мы больше никогда не расстанемся.       — Никогда. — согласился Марсель.       Их лица были так близко друг к другу, и Порко вдыхал запах его волос, смешанный с цитрусовым парфюмом. Жарко — и совсем не от летнего зноя.       Первый День Рождения Марселя на родине — первый День Рождения, который они отмечали как взрослые, пара, а не как дети и просто братья. Интимный, волнующий — этот день, когда почти двадцать лет назад родился человек, который был для тебя всем и стал еще большим.       Они все-таки обернулись на шум одновременно. Свинка вовсю грызла ножку кровати Порко.       — Сука!       Сообразительная зверушка спешно ретировалась, спряталась под кровать в самый дальний угол. На ножке теперь красовались следы от зубов — слава богу, не сильно заметные, если не приглядываться.       Марсель искренне рассмеялся.       — Вот свинья, никакого воспитания, — взглянул в ошалелое лицо Порко, посерьезнел. — Ты же понимаешь, что здесь мы ее держать не можем? Магат нас прикончит. Может, пусть у родителей живет? Там можно будет и на улицу выпускать.       — Пусть, — Порко наклонился, сверкнул глазами в подкроватную темноту. Там испуганно зашебуршало. — Будет им развлечение вместо внуков. Нянчиться со свиньей. Ты решил вообще, как назовешь?       — Бекон.       — Так это девка.       — Тогда Рулька.       — Рулька, — эхом повторил Порко, поднялся. — Знаешь, как корабль назовешь, так он… Ладно, пусть сидит, сама вылезет. Либо выманим чем-нибудь вкусным. Мужик, у которого брал, сказал, что они всеядные, ну как обычные свиньи. Будешь, в общем, лопухами кормить.       — Понял, — Марсель вдруг сгреб его в крепкие объятия, чуть не сшиб с ног. — Спасибо, Порко. Очень хороший подарок. Даже если в кабана вырастет, ничего страшного, это же даже еще круче, чем карликовая свинья.       И Порко обнял его в ответ. Со всей силы и всей любовью, которая только может быть у человека к другому человеку, почти с рождения и точно до самой смерти. Неизмеримая и выходящая за все возведенные рамки, никем не понятая, но такая слепая, свирепая, крепкая, что и не нуждающаяся ни в чьем понимании.       Порко подумал, что стоит подарить Марселю не просто пучок хризантем, а огромный-огромный букет. Сто одну красную розу. И услышал над ухом:       — Слушай, а это как-то связано с тем, как дразнил тебя в детстве Райнер?       Порко аж отпрянул.       — Чего? Нет. Ты думаешь, Браун для меня так много значил, что я все его оскорбления запомнил? Он был придурком конченым, кроме «свиньи корытной» ничего придумать не мог. А нос у меня нормальный. Не похожий на рыло.       — Не надо о мертвых плохо говорить, нехорошо это, — Марсель примирительно погладил его плечо. — Тем более, сейчас госпожа Браун в лечебнице. Психиатрической. Тяжело ей после потери сына, не справилась. Она и так себе на уме была, а тут…       От упоминания Карины Браун к горлу подкатил мерзкий комок, который Порко с трудом сглотнул. Прокашлялся. Перед глазами слишком ярко замаячили непрошеные картинки.       — Я знаю, — удалось ему выговорить. — Я знаю, я ведь воспоминания Брауна получил. Там короче… Знаешь, что чокнутая мамаша с ним делала? Сейчас, я переоденусь, нам ведь еще за тортом идти. И расскажу. Но сначала сядь. Ты охереешь...