Остров, залитый кровью

— Кто-то побывал здесь до нас? Чайлд с брезгливым интересом разглядывает землю под ногами: одинокий обломок кости, грязная маска хиличурла и комки гнилой плоти, прилипшей к ботинкам, словно несчастных монстров пропустили через мясорубку, Как жаль, что они немного припозднились и пропустили это зрелище. Остров, на который их забросило с подачи Коломбины, предстал пред ними во всей своей кровавой красе — кости-ветви вместо деревьев; пляж, покрытый искалеченными трупами монстров; темное небо, лишенное звёзд. И тишина, изредка прерываемая далекими шорохами. Ни криков птиц, ни стрекота цикад — лишь копошение оставшихся монстров. — Нам обещали отдых, — устало подмечает Капитано. Не то чтобы он надеялся на солнце, море и белый песочек, но ожидал чего-то более... нормального. Ах, о чем это он — его коллеги и нормальность? Чайлд смотрит на него с весёлой усмешкой. Неужели так доволен возможностью исследовать этот остров? — И ты поверил им? — он едва слышно фыркает и встаёт поближе, притиснувшись сбоку, как будто в его распоряжении не было целого острова, и единственный свободный метр земли занимал один лишь Капитано. — В любом случае, — тянет Чайлд, — нам торчать здесь еще очень долго. Предлагаю пройтись. Пройтись по жуткому острову. Чтобы уничтожить остатки монстров. Вместе. Что ж, звучит как свидание. **** — Аккуратнее, — негромко говорит Капитано, наблюдая за фиолетовыми вспышками электро в толпе монстров. Еще утром на острове они едва десяток нашли, но уже спустя несколько часов наткнулись на сотню?две? Они обошли весь остров несколько раз, но не обнаружили ни намека на их присутствие, так откуда взялись новые твари, если плоть старых ещё даже не успела сгнить на проклятом пляже? Первое, что пришло им в голову — артерии земли. Чайлд, сам же и предположивший это, тут же рассмеялся. — В наше время становится модно винить во всем артерии и Фатуи, а? — он усмехнулся, со странным интересом оглядываясь вокруг. Капитано так и не понял, что того привлекло больше: кровавый туман, кровавая грязь или кровавый пляж. На этом острове кровавым было всё. Даже они сами. Чайлд не стал разводить пустые разговоры и дальше: едва договорив, бросился в толпу рычащих тварей, на ходу доставая оружие. И теперь Капитано стоял в стороне, терпеливо ожидая, когда тот закончит. Не то чтобы он был против — наблюдать за тем, как Чайлд сражался, было восхитительно. Чарующе. Интересно. «Залипательно» — сказал бы сам Чайлд. «Хватит пожирать моего мальчика взглядом» — проворчал бы Пульчинелла. Чайлд двигался быстро и резко, бил сильно и точно, даже дышал в такт движениям — вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-взмах клинком-выдох, вдох-удар-выдох, вдох-рык-выдох. Толпа заметно поредела, превратившись в небольшую кучку — и ее Чайлд уничтожил в два вздоха. Капитано не считал, нет-нет. — Кровь на щеке, — тяжело вздыхает он, платком стирая след с чужого улыбающегося лица. — Не моя, — отмахивается Чайлд. — Не твоя, — согласно кивает Капитано. Чайлд убирает оружие, совершенно невинно берет его за руку и ведёт вперед — в густую кровавую тьму. *** — Все-таки, артерии. Чайлд мотает головой и хмурит рыжие брови. — Слишком просто. Тебе не кажется? — Кажется. Они замолкают. Тьма мягко кружит вокруг них, пытаясь сожрать, поглотить, изуродовать, но они оба лишь отмахиваются от нее, как от назойливой мухи. Вещи и пострашней странных островов видали. — Тогда остаётся лишь один вариант, — Чайлд кривит красивые губы, едва сдерживая улыбку, — это Фатуи! Капитано качает головой, тихо усмехаясь, смеясь над таким резким переходом от мрачной решительности к задорному ребячеству. Еще мгновение назад Чайлд был готов вскрыть все мерзкие тайны этого острова, обнажить их и уничтожить — и вот уже он смеется со своей же глупой шутки. Такие моменты Капитано старался запоминать, с нежностью складывая в самый дальний уголок памяти, чтобы изредка, темными безлунными ночами бережно прижимать их к пустой груди, напоминая самому себе, как выглядит Жизнь. Настоящая жизнь — без кукольной идеальности, без фальшивого блеска, без вечной приклеенной радости на лице, но с глухой яростью, тоскливой болью и грустной улыбкой. И с веснушками на носу. Как же без них. — А теперь серьезно, — Капитано методично очищает клинки Чайлда. На самом деле, Чайлд ненавидит, когда его оружие трогают — прям так, зубами наглые руки на куски разорвет. Но Капитано он позволяет многое. Иногда даже слишком многое. Вытереть кровь с щеки. Почистить оружие. Фыркнуть с глупой шутки. О, если бы Капитано захотел, он мог бы даже приказать ему — Чайлд солдат, Чайлд воин, Чайлд с удовольствием выполнит его приказ и еще вдобавок по-собачьи хвостом повиляет, сидя на горе трупов. Даже если у него нет хвоста, все равно повиляет. Не хвостом, так... — А если серьезно, — Чайлд педантично застегнул пуговицу на пиджаке Капитано, — то я думаю, что мы не на острове. Капитано смотрит, не мигая. Чайлд чувствует тяжёлый взгляд даже сквозь маску. —...а на огромной твари, которая маскируется под остров, чтобы привлечь путников. И сожрать их. Чайлд с садистским удовольствием вдавливает тяжелый ботинок в рыхлый песок, смешанный с кровью и плотью, окрашенный в мерзкий красный. Земля едва заметно вздрагивает. Если бы Капитано не вперил в нее внимательный взгляд, то не заметил бы этого — принял бы за движение осыпающегося под давлением песка. Но это была дрожь — дрожь боли. — Вот как, — Капитано словно случайно роняет тяжёлый двуручный меч остриём вниз — в землю, чтобы уж наверняка убедиться; и кивает сам себе, когда дрожь повторяется. — Видок у острова все ещё не очень, — хмыкает Чайлд, — я имею в виду... Остров выглядит отвратительно. Кто в здравом уме сунется сюда? Ну, кроме нас, разумеется. Чайлд усмехается, словно он сам верит, что они...«в здравом уме». — Маскируется под запросы путников? — Капитано пожимает плечами, — Люди видят то, что хотят увидеть, и... Он не договаривает, но Чайлд понимает его и так. — Получается, я хочу увидеть остров с толпами монстров, чтобы купаться в крови и гнили их тел? — нараспев тянет он, вертя между пальцами коробок спичек. Капитано, смотря на спички в чужих руках, внезапно ощущает дикое желание сжечь это проклятое место. Ах, он просто хотел отдохнуть, чувствуя рыжую голову на плече и мозолистые пальцы в руке. Он сожжет эту тварь. Этими же спичками — сожжет, и Чайлд бы безумно хохотал на пепелище, и кровь бы скрылась под слоем пепла, и мерзкая гнилая плоть сгорела бы, и он сам держал бы Чайлда в объятиях и— — Не ты. Мы. *** Они пронеслись по острову словно два смерча — страшных, опасных смерча. Убивая, уничтожая, разрушая. Они искали. Тварь, ее слабое место — хоть что-нибудь, во что Чайлд мог впиться клиниками; хоть что-нибудь, что Капитано мог сжечь. — Нам нужен центр. Сердце. Чайлд смотрит так, словно понял, и тут же срывается с места, бежит сквозь туман, сквозь небо, лишенное звёзд, к тьме — к той назойливой мухе с липкими лапками. Капитано радуется, что додумался забрать у него спички: он берет целую горсть, поджигает разом и кидает прямо во тьму, на землю, не сжигая, но освещая путь. Тьма шипит, остров шипит, земля шипит, словно до твари только сейчас дошло, что ее предполагаемые жертвы сами оказались хищниками. Ей не тягаться с ними. Ее клыки и когти мельче, ее рык глуше, ее тьма прозрачнее — о, зря, зря она решила, что такая рыбка ей по зубам, пусть теперь давится китом в своей окровавленной глотке. — Бей, — одними губами шепчет Капитано. В самый центр, в самое сердце — бей, дыши, танцуй на пепле и трупах, смейся и пой, безумно и страшно, ты же можешь, ты же хочешь, так яростно и так беспощадно. И он бьет. И дышит, и танцует, и смеется, и поет — безумно и страшно, яростно и беспощадно. А Капитано смотрит. Смотрит и сжигает, и сжимает Чайлда в объятиях — тьма визжит, тварь визжит, земля визжит — исступленно, в предсмертной агонии, а они смеются — и Чайлд так близко, что его рыжая голова у Капитано на плече, а мозолистые пальцы в руке. — В отпуск. Завтра же. И к твоей семье на неделю, — шепчет Капитано сквозь рев пламени. — На две. Я напишу маме, — кивает Чайлд и заходится в новом приступе смеха.