Мы встречались?

Забыть. Выбросить из головы. Что же сделать, чтобы не возвращаться раз за разом туда, откуда так и не удалось сбежать? Тогда он проснулся от того что умер. И это худшее из пробуждений. Рассвет в окне показался пламенем, на которое он взглянул последний раз. Горячее, как агония. Он собственноручно убил ее и ничего не смог с собой поделать. С собой разве? Он смотрит в пол и сглатывает ненависть к себе. Он не смог совладать со своим персонажем, а тот, словно вторая личина положил конец всему. Как он мог убить ее? Почему не остановился? Как мог предать глаза, смотрящие с такой надеждой. Ненависть не собирается отступать и гложет его с новой силой. Как он посмотрит в глаза при новой встрече? Или она все поймет? Или встречи вовсе не будет? Он схватился за голову, за волосы, в мучительном отчаяние. Сумасшествие. Сколько времени прошло с того дня? Лет пять, не меньше. Многое поменялось, а сны о ней и вовсе перестали будить его по ночам. Лишь раз, в тихую сентябрьскую ночь он увидел ее, убегающей по срочным делам, и не смог догнать. Только спохватился, только осознал, и след ее мигом простыл. Образ ее размылся до дребезжащих, как воздух в жару, очертаний. Лишь глаза стояли в памяти четко, как нетронутый временем участок ветхой картины. Манящий своей глубиной, искренностью взгляд, неприступно далекий, но в тоже время почти осязаемый. Он мыслил о снах чаще, чем сам того хотел, тонуть в чем-то бесконечном и несбыточном приятнее, спокойнее, чем отдаваться реальности без остатка. Она давно свела его с ума, обнадеживая на еще одну встречу, ах как бы он этого хотел… Коснуться волос, ощутить всю ее реальность на кончиках своих пальцев. Как бы он хотел сам управлять сюжетом, дать времени им сполна, лишь раз оказаться в осознанном сне. Таком, где хозяевами истории станут они сами, и напишут ее так, как нужно именно им. Но что-то он размечтался. Еще одно утро, за ним день, вечер, пустая ночь… И так год за годом. Не символично ли он умер внутри себя со смертью своего персонажа? Не пора ли воскресать? В этот раз все по-другому. В этот раз так, как он хотел изначально. Он твердо знает, что его персонажа зовут Барнабас Коллинз. Он вампир и ищет способы вернуть былое величие своей семьи. Идет на поводу у сюжета, ни шага в сторону, смиряется со всем, все терпит. И Анжелику, и сто девяносто шесть лет в гробу, и реки крови (не привыкать), и потерянную возлюбленную. Все, лишь бы однажды увидеть ее. Джулия Его губ касается мимолетная улыбка. Барнабас осматривает всех присутствующих за столом. Взгляд сам собой падает на пустующий стул. Где же она? Время завтрака. Неудивительно, она всегда появляется в последнюю очередь. Он рассматривает её от скуки. Рыжие волосы, карие глаза... Последнее время она ведёт себя странно. Так странно, что у него сводит клыки. Доктор Хоффман, женщина-врач, мадам. И все она. От нее веет алкоголем и несбывшимися мечтами. Прошедшей юностью и горестью. Она говорит, двигается, дышит, так, как никто другой из всех ныне живущих. С изяществом, с мнимым превосходством над другими. Она видит людей насквозь. С ней интересно вести беседу, ночную и тихую. Быть может даже в кабинете, после процедур переливания крови или иных странных действий. Она называет это изучением. А он не смыслит в нынешних технологиях и часто чувствует себя странно. Её методы медицины отличаются от его представлений о мире, впрочем, они во многом устарели. Она много говорит о работе, показывает методики, но рано или поздно диалог ссыпается в монотонное обсуждение прошлой жизни, вечности и желании быть для кого-то той особенной. Обычно это происходит при воздействии спиртного. Она забавно его пьёт, манерно, с невинной жадностью, как ребенок дорвавшийся до сока перед обедом. По непонятным причинам он был приглашён в её кабинет позже обычного. Она сидит в кресле, сложив ногу на ногу и снова пьет. — И что же вы не спите, мисс Хоффман? — Я не могу утверждать, но нахожу в вас что-то знакомое, – тихий скрипучий голос, как привычен и мил. — Да... – он закивал и сделал несколько шагов вперед. — Да! Его в один миг переполнило счастье. — Я совершенно точно видела вас где-то... — Правда? Она закивала. Чем дальше, тем тише становился диалог. Боясь, что кто-то услышит, кто-то совсем не осязаемый, они шептались с дрожью в голосе. Он готов был лопнуть от радости, мир позволил заговорить! О своём сокровенном, не следуя «сценарию». — Я с самого начала знал, что это вы! — Никакие образы вас не скроют! Наперебой, глупо от волнения шепотом восклицали они, а внутри молились подольше остаться наедине. — Все снова плохо кончится, нам нужно встретиться вживую... – он торопился произнести как можно больше слов. Боялся, что вот-вот бессилие сомкнет над ним оковы. — Стоит вам убить меня, и мы прощаемся на годы! Может стоит прекратить? Он хотел согласится, как внезапно утратил умение говорить. Они вцепились в друг друга взглядами полными отчаяния. Не пошевелиться, не написать на бумаге, сюжет сыграл им не на пользу.

***

Он просыпается и в бешенстве вскакивает с постели. Нет времени на завтрак. Умыв лицо ледяной водой, впопыхах одевается. На улицу, быстрее на улицу! Сойдёт с ума, если еще хоть раз увидит ее во сне. Нет ничего в жизни мучительней. Нет ничего больней. Не зная во что теперь верить, он окунается в гул улицы. Шагает быстро. Нужно самое оживлённое место, огромная толпа, люди, люди, люди... Они шумят, толкаются, извиняются, роняют вещи, спешат. Обыкновенная толпа, обыкновенных людей. Он останавливается, жмурится в сильнейшем желании прекратить клоунаду, но перечит себе и идёт дальше. Люди возмущены, ведь он лезет напролом. Он доверяет внутренним ощущениям. Перед глазами людской смрад. Ненужные, чужие. Черные глаза вскользь касаются его и исчезают в массе. Он останавливается и тут же мечется. Потерял?! Привиделось?! Он кидается из стороны в сторону, наперекор людям. Он хочет окликнуть ее, но не знает имени... Хочет позвать, но бессилен. Кругом эти пронырливые, говорливые люди! Сколько же их здесь? Не единых знакомых черт. Его охватывает нездоровая злость его же прошлого героя. Почему все эти люди не могут разом исчезнуть?! Он продирается сквозь них в направлении, где последний раз видел мнимые черты. Догнать бы... Успеть ухватиться взглядом хоть за частичку чего-то узнаваемого. Ничего. Снова слепая беспомощность. Он летит вперед, уже не замечая фигур. Перед глазами эфемерная цель. Для него она реальна и не признаешься, что гонишься за тем, чего нет. Горечь подступает к горлу. Он сошел с ума? Рисует образ, которого не существует? Убитый горем он разворачивается. Нет смысла гнаться дальше. Пора признать проигрыш самому себе. — Простите! – раздаётся месте с резким ударом от столкновения. Он, пошатываясь, пытается прийти в себя во всех смыслах, но может только глупо кивнуть. — Мы встречались? – незнакомка поднимает взволнованный взгляд карих глаз. — Кажется… – через силу произносит он и все внутри его тела покрывается коркой холодного восторга. Она…