***
На следующее утро Чанмин приезжает на место чуть позже, зато в полной комплектации, готовый к новым падениям буквально, и, когда его замечает Чанхи, Чхве не может перестать смеяться. — Теперь ты больше похож на ребёнка. Чанмин понимает такое оптимистичное состояние Чанхи, потому что он выглядит, как клоун, в тëмной водолазке и штанах, в наколенниках и защите на руках, летом, безумно выделяясь на фоне светящейся зелени и разноцветной одежды ранних спортсменов. — Но признаюсь — это мило. Джи прикусывает изнутри щëку, чтобы не выпалить какую-нибудь глупость, ведь Чанхи намного больше мил, чем сам Чанмин. Джи подходит к Чхве немного неуклюже из-за плотной экипировки, а Чанхи, позабыв про весёлость, протягивает ему новый контейнер, и, уловив чужой взор, мягко отвечает: — Это обещанный пирог. Чанмин с большим трепетом вытаскивает десерт и с огромным аппетитом, будто не завтракал, поглощает выпечку, довольно причмокивая и забавляя этим Чанхи. — Твой дедушка, точно волшебник! Это слишком божественный пирог. Чхве, подпирая ладонями лицо, только кивает, мечтательно выдыхая. — Да, он невероятный! Как выясняется, большого куска Джи было очень мало, и Чхве замечает эту перемену в лице друга, поднимаясь со скамьи. — Мы можем пойти ко мне домой, и я вновь угощу тебя пирогом. — Мы не слишком быстро сближаемся, если спустя день знакомства ходим друг другу в гости? Чанхи закатывает глаза, а Чанмин клянëтся, что его сердце сделало любовно то же самое. — Не думаю. Идëм. Чанмин подхватывает свой скейт и следует за Чхве чуть поодаль, поэтому Чанхи намеренно замедляет ход, чтобы они шли рядом. Они покидают территорию большого стадиона и проходят мимо футбольного поля по старой широкой тропе. Из-под земли торчат суровые корни, и Чхве следит, чтобы Джи из-за своей невнимательности не наткнулся на них. Дорога занимает не более пятнадцати минут, когда они минуют железнодорожный мост над ними, а потом стремятся в сторону дач. — О, я знаю это место. Люблю здесь гулять. — Вот и хорошо, будешь чаще видеться со мной, — подавляя влюблëнную улыбку, Джи думает об этих словах и понимает, что противиться им будет неправильно. Тропа плавно перетекает в старую брусчатку, и совсем скоро Чанмин замечает спрятанные за зеленью садов до домики. — Я живу здесь, — Чхве указывает ладонью на один из них, растягивая жест до яблонь и грядок. — А вот там растëт клубника. — Отлично. Теперь я знаю место, где можно воровать ягоду, — шутливо выдаëт Джи, пока не ловит опасный взор друга. — Окей, я сдаюсь. Чанхи быстро успокаивается и отворяет металлическую калитку, которую украшают зеркала в деревянных рамках разных форм и толщины. Где-то от времени и погодных условий трескается светло-жëлтая и карминово-песчаная краски, но это придаëт большей загадочности и волшебности места. — Дедушка, я вернулся! — восторженно кричит Чанхи, пока Чанмин неловко прикрывает калитку, подходя к Чхве. Из дома выходит пожилой мужчина, мгновенно расплывающийся в улыбке, стоит заметить ему своего внука. — О, Чанхи, ты так скоро, — добро проговаривает дедушка, переводя взгляд на незнакомого человека. — Так ещё и с гостями, как погляжу. Чанмин неловко улыбается и, получше перехватив скейт, низко кланяется. — Здравствуйте! Меня зовут Чанмин. — Он мой друг, — сразу добавляет Чхве, чтобы у дедушки не возникли вопросы. — Мы хотим попить чай. — Так бы сразу и сказал. Сейчас поставлю чайник, подождите немного, — пожилой мужчина возвращается в дом, а Чхве, взяв Джи за запястье, отводит его в сад, где стоит небольшая сколоченная из досок беседка. Чанмин всё с интересом разглядывает, а Чанхи таскает чашки и тарелки со сладостями. — Твой дедушка очень мил. — Чхве только угукает и наконец-то садится рядом, налив до им чай. — Всё, что недоешь, возьмëшь домой и угостишь свою семью. — И ты тоже очень милый, — необдуманно выпаливает Джи, тут же прикрывая рот ладошками от ужаса. И смятение в следующее мгновение проходит, когда Чанхи так расслабленно хихикает, чуть краснея. — Спасибо! А ты, Чанмин-и, очень забавный, — Джи чувствует, как его сердце норовит прорвать рëбра и кожу, если он сам не успокоится через минуту. Они пьют ягодный чай и поедают сладкий пирог, а потом Чанхи стремится проводить Чанмина до дома, но Джи только отнекивается, по правде говоря, неохотно. — Чанхи, ты и так угостил меня чаем, а до дома я сам доберусь. — Хорошо, тогда напиши обязательно, — Чхве вытаскивает из кармана маленький блокнот с ручкой и пишет свой номер и заодно ник в какаотоке. Джи забирает оторванный листок и, прочитав, невольно улыбается. _heeis_penguin_ Чанмин вытаскивает свой телефон, вбивает новый номер и ищет в приложении нужный ник, оставляя в открытом окне первое сообщение. Чхве вздрагивает из-за пришедшего уведомления, смотрит в свой телефон и коротко смеётся. От ji_loves_penguin: Привет!***
_heeis_penguin_ Доброе утро! Может, погуляем сегодня?
ji_loves_penguin Доброго! Да, почему бы и нет!_heeis_penguin_ Я принесу клубнику
ji_loves_penguin Я буду первым человеком, который состоит на 100% из клубники 😔_heeis_penguin_ 😂😂
***
Чанхи по его милым розовым волосам можно увидеть издалека; и когда он машет бегущему к нему Джи, Чанмин не может прекратить думать о новом друге. Это лето подарило ему намного больше, чем просто друга. Чхве привычно открывает контейнер с ягодой и берёт одну, бездумно держа её около лица Джи. Чанмин вроде тушуется, но всё равно кусает сладость с ладони. На языке играет ягодная кислота, припудренная горькой, не до конца убранной землёй. Джи прикрывает веки и тянется назад, сминая мякоть до плодоножки и отстраняясь, дожëвывает. Он открывает глаза и видит, как Чхве озадаченно смотрит на него, весь он выглядит настороженным и немного… Очарованным? То, как он глядит на чужие запачканные соком губы, несколько сбивает с толку. — У меня что-то на лице? — искренне недоумевает Чанмин, и Чанхи, проглотив былую уверенность, тихо лепечет: «Нет, ничего». Только если красота. Чхве подавляет внезапное волнение и выдаëт более рациональное: — Ты очень понравился моему дедушке, и он разрешил тебе когда-нибудь остаться с ночевой. — Что, правда? — восторженно выкрикивает Джи, обращая на них постороннее внимание всего на несколько мгновений, прежде чем люди продолжат заниматься спортом. — Я очень рад, честно-честно! Чанхи тихо смеётся, прикрывая рот ладошкой, и Чанмин мечтает её убрать, чтобы поцеловать эти милые губы. — Я спрошу у мамы, и, надеюсь, она разрешит. Вечером Чанмин счастливо пишет, что мама его отпустила, а Чанхи отправляет радостный эмодзи и сердечко. Всю ночь Джи смотрит в экран телефона и любовно вздыхает.***
Утром Джи получает сообщение, что к дому Чанхи можно подойти и в обед, и даже голодным, потому что дедушка приготовил много еды. Чанмин не может скрыть улыбку, когда бегает по квартире и собирает немного вещей в спортивную сумку. Его мама помогает найти всё нужное и прячет в боковые карманы несколько фруктов и некоторую выпечку для новых знакомых и хорошего друга Джи. Чанмин закидывает сумку на плечо, запрыгивает в кроссовки и застывает, постепенно расплываясь в улыбке, когда мама, обняв его голову, мягко целует в лоб. — Удачного времяпровождения, Чанмин, — женщина мило машет ладонью, провожая сына. Джи быстро чмокает маму в щëку и выбегает на улицу, не торопясь направляясь в сторону стадиона, чтобы потом свернуть сразу на дорогу к нужному дому. Не пройдя ещё и полпути, издалека Чанмин замечает розовую головушку. Чанхи ускоряет шаг до бега, и отсутствие в руках вещей позволяет за считанные секунды оказаться рядом. — Приветик! Я прям чувствовал, что ты скоро пойдёшь. — Ну сам же разрешил идти в обед, — по-доброму смеётся Джи, закатывая глаза, а Чанхи видит в нём себя. — Давай дотащу, — Чхве тянет руки к сумке, но Чанмин смешливо отпрыгивает, а Чанхи поражëнно хлопает глазами. — В чëм проблема? Джи спускает лямку, держа одну, а вторую отдавая Чхве. — Вместе донесëм. Они быстро добираются до дач, где их около калитки ожидает дедушка. — Привет, Чанмин. Ты голоден? — Джи кротко кивает, вызывая у обоих Чхве мягкую усмешку. — Давай я тебя покормлю. Проходи. Чанмин позволяет Чанхи забрать сумку и отнести в будущую спальню, а сам следует за пожилым мужчиной, изумлëнно оценивая детали интерьера. Это, кажется, французское кантри: нежное деревенское оформление с лавандовым ароматом. Чанмин постепенно влюбляется в эту простоту и одновременно изящество; любуется пучками трав, подвешенными над полками с милой посудой с ручной работой; обожает тёплые оттенки и солнечные акценты. Джи садится за деревянный столик на скамью и радостно охает от красоты блюда. Суп-пюре, небольшая тарелка риса с кусочками рыбы и красиво оформленная сырная тарелка с бутербродами и паштетом в центре. Чанмин считает, что голодным из этого дома точно не уйдёт. Чанхи скоро возвращается на кухню, выпивает кофе с бутербродом и благодарит дедушку за вкусный обед в общем, потому что поел перед прогулкой за Джи. Чанмин позже тоже оставляет похвалу за чудные блюда, а пожилой мужчина, очаровательно старчески хмурясь, треплет их нагретые летом макушки. — Дедушка, мы пойдём в комнату, — говорит Чхве, хватая Джи за ладонь и уводя из кухни. Дедушка убирает со стола и отправляется в гостиную, вытаскивая с полки журнального столика непрочитанную книгу. В это время Чанмин кое-как поспевает за юрким Чанхи, который энергичнее обычного. — Мне нужно столько всего тебе показать! — отвечает он, будто прочитав чужие мысли. Когда они оказываются на втором этаже, Джи замечает две двери. — Комната, что поближе, моя, а другая — гардероб, ну и склад. — А где я буду спать? Чхве аккуратно вталкивает Джи в свою спальню, позволяя Чанмину увидеть огромный разложенный диван. Чанхи входит в поле зрения Джи аккуратно, придерживая его плечи и невинно улыбаясь. — Нет. Правильный вопрос: «Где мы будем спать?» На диване. Чанмин раскрывает рыбой рот, но быстро прикрывает. Напротив дивана на маленькой тумбочке, где хранятся диски с мультиками и играми, стоит телевизор. — Вечером идут очень смешные сериалы. Ты не против устроить сегодня ночь кино? — Я согласен на всё, если буду всё время с тобой, — лепечет Джи стеснительно, а Чхве по-мягкому хихикает, прикрывая рот ладонью. — Хорошо, сегодня мы не будем спать всю ночь. Как оказывается, это было не правдой. Просто потому что сериал, несмотря на свою привлекательную дурашливость, усыплял, и совсем скоро парни решили оставить его на фон, а самим поболтать. — Твой дедушка уже спит? — Да. Он поднимается очень рано, чтобы поухаживать за садом. — Мне немного неловко за наш шум. — Дедушка не будет злиться! Наоборот, он счастлив, что увидел эту мою непоседливую громкую сторону. Джи вытягивает губы удивлëнно, до очаровательных щëк, которые Чхве непременно похлопывает изящными пальцами. — Мне сразу показалось, что ты вовсе не спокойный человек. — Мне считать это комплиментом или оскорблением? — Как вам угодно, Чхве Чанхи, — учтиво выдаëт Джи, получая по плечу мягкий удар. Они оба тихо смеются, чтобы не разбудить дедушку, и постепенно успокаиваются. Чанмин забывчиво прикрывает веки, и Чанхи, втянув чуть воздуха, проводит по щекам более аккуратно, нежно, вызывая у Джи мурашки и лëгкую панику. Чхве взор упирает в нос друга, пока усердно гладит, а Чанмин честно старается не сглатывать уж очень громко. — Чанхи, что ты делаешь? Чхве не отвечает. Он очень сосредоточен, а потом вовсе подтягивается и вытягивается, опуская голову младшего себе на грудь и обнимая так. Джи слабо дрожит от волнения и пытается заглянуть в лицо старшего, но Чхве держит очень крепко. — Спокойной ночи, — мягко шепчет Чанхи, и Чанмин ощущает вибрацию голоса своей шеей. — Спокойной, Чанхи.***
Просыпаются они очень поздно, по сравнению с обычным графиком. Джи разлепляет глаза от яркого солнца, сонно хмурится и краем взора замечает ещё спящего Чанхи. Такой Чанхи — более сказочный, с расслабленными чертами, распущенными красивыми ресницами, растрёпанными розовыми прядями и цветущими губами… Чанмин медленно вздыхает, отгоняя навязчивые мысли о чужих губах, и, распутавшись от длинных конечностей друга, медленно поднимается. Диван слабо, но атмосферно скрипит. Джи тянется к потолку, потягиваясь и приятно зевая. Часы в рамке в форме совы показывают начало двенадцатого. «Какой ужас, я ещё никогда так долго не спал». На постели шуршат простыни, а потом звучит недовольный стон, на который Джи мгновенно оборачивается. Чанхи трëт веки и недовольно надувает уста, хмуро поглядывая на Чанмина. — Ты чего так рано встал? Иди сюда, — Джи подчиняется и осторожно опускается на постель, сразу захваченный крепкими медвежьими объятьями Чхве. — Ты меня задушишь! — Если только от любви! — вторит смешливо и канюче Чанхи, прижимая чужое тело к себе. — Спи давай. Джи дуется, но всё равно прикрывает веки, скоро расслабляясь и задремав. Уже после двух дедушка поднимается в комнату внука и мягко улыбается, встретив милую картину двух обнимающихся мальчиков. Как бы сильно ни хотелось тревожить их сон, пожилому человеку всё равно пришлось бы разбудить парней. Он осторожно трогает их плечи, толкая и замечая, как подростки мягко разлепляют глаза. — Доброе утро, мальчики. Ваш поздний завтрак уже на столе. Умывайтесь и идите скорее на кухню, — тихо говорит пожилой мужчина, от голоса которого подростки постепенно просыпаются. — Хорошо, дедушка. Мы скоро придëм, — лепечет Чанхи, пробудившись раньше друга. Дедушка улыбается им до морщинок на щеках и уходит прочь, прямиком в сад, снова работать. Чхве чуть приподнимается на локтях, замечая мягкого Джи на своей груди, оттого сердце быстрее заходится. — Чанмин-и, просыпайся, а то мы так до вечера валяться будем. — Так удобно… — мечтательно ноет Джи, на что Чанхи закатывает глаза, угрожающе уставляясь на друга. — Если ты не встанешь через пять секунд, я плюну на тебя. Один, два… — Да понял-понял! — Джи подрывается с места, поглядывая на старшего настороженно, а Чхве позволяет себе довольный смешок. — Изверг. — Как грубо, — цокая, по-доброму говорит Чхве, сам быстро поднимаясь. — Идём, покажу, где ванная. Чанмин находит в сумке свои ванные принадлежности и следует за Чанхи, босыми стопами идя по деревянным сладко скрипучим ступеням. Таким же сладким, как аромат выпечки из кухни. Ванная скрывается за дверью под лестницей. Чхве проходит в помещение, и Джи замечает, насколько комната небольшая, но два человека помещаются в ней спокойно. Пока Чанмин в который раз поражается прелестному интерьеру, Чанхи вытаскивает дополнительные полотенца и оставляет их на тумбе рядом с раковиной. Чхве умывается, чистит зубы, а Джи примостится рядышком, боком толкая друга, вызывая у того закатывание глаз. Ну и Чанхи толкается в ответ, а Чанмин чудом не падает на пол, будучи спасëнным сильным жестом товарища. Чхве пусть на вид и хрупкий, но вовсе не такой. Они прям в светлых милых пижамах отправляются на кухню и вкусно завтракают вишнëвой выпечкой с чаем, хлопьями в молоке и ягодами по настроению. Чанхи, тянясь через весь стол по-детски, угощает Джи свежей клубникой, только что заботливо сорванной дедушкой Чхве. Чанмин, привыкший к такому поведению друга, откусывает ягодную сладость и довольно мычит. Комната растворяется в солнечной ласке на бежево-кремовой плитке на полу. Подростки прибирают стол, а потом переодеваются; Чхве помогает другу собрать вещи, а ещё прячет в карманах чужих шорт несколько клубничных карамелек. — Дедушка, я пойду провожу Чанмина! Пожилой мужчина кричит в ответ об одобрении, и мальчики уходят. Чанмину кажется, что этот дом, как и Чхве, тоже не существует — уж до боли это место волшебное, и Джи чувствует себя, будучи здесь, очень и очень комфортно. Здесь пахнет домом. Душевным домом. Они, схватившись за разные лямки, неспешно несут опустевшую сумку до самого дома младшего. — Завтра прогуляемся? — Конечно! — отвечает Чанмин, открывая подъездную дверь ключом, а Чанхи помогает поддержать дверь и пропустить младшего. — До завтра! Чхве посылает воздушный поцелуй, сразу убегая, а Джи пытается проанализировать увиденное, но в итоге сдаëтся, чтобы его мозги от раздумий не превратились в фарш. Мама встречает его с радостным криком, кажется, увидев эту сцену с балкона, вызывая у Джи бурное смущение. — Ну мам, прекрати! — а женщина продолжает пританцовывать вокруг сына и счастливо улыбаться. — Ты ему определённо нравишься. Хотелось бы верить, — с грустью думается Чанмину, когда он вытаскивает из сумки грязные вещи, а потом относит их в ванную, ставя стирку. Легко поужинав, Джи желает спокойной ночи маме и ложится спать, ведь завтра рано вставать.***
Они встречаются у висячего моста — Чанхи не прекращает удивлять, — а потом уже вместе отправляются к любимому месту, замечая незнакомого подростка, играющего на гитаре. Чанмин невольно хмурится. — Вау, ты здорово играешь, — искренне говорит Чхве, подходя к незнакомцу, а Джи вынужденно-принудительно плетëтся вслед за Чанхи. Вот Чанмин не особо проникся мастерством этого парня. Незнакомец, улыбаясь на комплимент, оставляет гитару и чуть отодвигается, чтобы освободить место на скамье; Чанхи довольно садится около, а Чанмин продолжает непреклонно стоять на своём. — Как тебя звать? — Сону, и, думаю, я вас младше. — Хорошо, Сону! Я Чанхи, а этот злобный парнишка — Чанмин. — Я не злобный! Ким тихо посмеивается в запястье, поглядывая сначала на одного, потом на второго подростка. — Ваши имена так хорошо сочетаются. — Ты не первый, кто это сказал, — не без удовольствия проговаривает Чанмин, надеясь, что Сону поймёт химию между им и Чхве, поэтому уйдёт, но тот даже не собирается убирать гитару. — Что вы делаете в такую рань на стадионе? Чанхи только открывает рот, чтобы ответить, но Чанмин его перебивает своим звенящим негодованием: — Хотелось бы спросить то же самое. И намеренно не называет имени, чтобы не считаться друзьями. Сону такое поведение Джи вовсе не смущает. — Я пришёл проверить концертную площадку, которая около футбольного поля. Наша группа хочет выступить на днях. — Вау! — восторженно вскрикивает Чанхи, эмоционально сжимая кулачки, пока Чанмин проталкивает в себя вылезающую обиду. — Наверное, мы увидим очень много талантливых музыкантов, как Сону! Ким неловко чешет голову, хихикая. — Я дам вам бесплатные билеты. Чанмин хочет сказать, что ему такие подачки не нужны, а потом думает о Чанхи и о его восторге от Сону, поэтому быстро передумывает и молчит. Он пойдёт. Точно пойдёт, даже если после концерта у него будет болеть голова (и сердце). — Было бы чудно, — у Джи от злобы челюсть сводит, потому что Чанхи рядом Сону прям светится, и Чанмину это ох как не нравится. — Тогда я пойду. До встречи! — Сону машет на прощание, убирает гитару и, закинув футляр на плечо, идёт на другой конец стадиона. Чанмин облегчённо выдыхает. — Почему ты так недружелюбно настроен? — Потому что какой-то незнакомец занял нашу скамейку и начал впаривать про концерт? Я уверен, что он будет ужасный. На что подростки вообще способны? — Чанмин, ты сам ещё подросток, — беззлобно лепечет Чанхи, стараясь не смутить Джи своим смехом, а Чанмину всё равно неловко становится. — Я попрошу Сону больше не занимать эту скамью, если она тебе так дорога. Она мне дорога, потому что именно она связала нас с тобой, — плаксиво отзывается в голове Джи, и он мягко улыбается. — Ты хочешь увидеть, как я выполняю новый трюк? — Чхве только кивает, и Джи запрыгивает на доску, разгоняясь перед прыжком. Чанмин преодолевает преграды и прыгает на перила, но запинается и падает на бок. — Чанмин! — Чанхи быстро подбегает к другу и осторожно его переворачивает на спину, заглядывая в лицо. — Что болит? — Сердце, — бездумно проговаривает Джи, а Чхве хочет плакать. — Чанмин-и, пожалуйста, не неси чепухи. Я же и поверить могу. — Колено чуть болит, — нормально отвечает Чанмин, чувствуя, как Чанхи аккуратно сгибает его ногу в колене и приподнимает шорты, чтобы увидеть ссадины. Джи проглатывает смущение, когда Чхве так бережно его касается и заставляет ощущать себя особенным. Чанхи снимает сумку с плеча и, открыв её, вынимает аптечку, доставая всё нужное. Чанмин шипит от боли в ноге, и Чхве заботливо дует на рану, продолжая обрабатывать. — Я так и думал, что аптечка пригодится. — Прости, что не оправдал твоих ожиданий, — искренне сожалеет Джи, а Чхве гладит его голову, мгновенно успокаивая своей умиротворëнной аурой. Чанхи — это дом. — Я уверен, что тебе сегодня просто не повезло. Впереди ещё всё лето, и ты успеешь мне продемонстрировать свой талант. — Чанхи, я так люблю тебя, — по-детски лепечет Джи, жмурясь от пластыря на ранке. — Я тоже тебя люблю, — легко отвечает Чхве, протягивая руку к плечу Джи. — Давай помогу встать тебе. Чанмин садится ровнее и позволяет Чанхи поднять его и донести до скамьи, заодно прикатив скейт. — Так похоже на нашу первую встречу. — Ты прав. Даже не верится, что прошëл уже месяц. А ведь правда, время рядом с Чанхи такое сладкое, но такое быстрое, и Чанмин с нежеланием грустно думает о том дне, когда они увидятся в последний день лета. Чхве замечает эту печаль, нарисованную на милом лице друга, и тянет пальцы к бровям, пытаясь разгладить их, и Джи удивлëнно уставляется на него. — Тебе не идёт хмурость. Лучше почаще показывай свои очаровательные ямочки. Чанмин дар речи теряет, но не может не улыбнуться, показывая глубокие ямочки на щеках. А Чанхи кажется очень счастливым, зеркаля чужую радость. — Да, так намного лучше. Джи надеется, что сможет запомнить каждую встречу, проведëнную вместе с Чхве. Чанмин готов полюбить лето ещё больше, если каждое будет напоминать ему о Чанхи.***
— Концерт будет сегодня вечером в четыре. Обязательно приходите! — лучезарно улыбаясь, проговаривает Сону на следующее утро, спешно, протягивая два билета. Ему так нравится это место, что он решает немного погулять в одиночку. Чанхи принимает их и благодарно кланяется. — Мы придём, не переживай, — Ким поправляет футляр на плече и уже собирается уйти, но Чхве останавливает его голосом. — Сону, можно кое о чём попросить? Ким оборачивается и, чуть нахмурившись, кивает, а Чанмин надеется, что это не коснëтся его. — Можешь, пожалуйста, больше не садиться на эту скамью? Здесь их так много, поэтому ты можешь выбрать любую другую. Сону оглядывает скамьи, потом Чанхи и Чанмина и понимающе хихикает. — Я понял. Больше не буду занимать вашу скамью, — игриво щебечет Ким, особенно выделяя «вашу». Джи подавляет смущение на щеках, но мысленно радуется. — Хорошего дня. Ким уходит, а Чанхи поворачивается к Джи, улыбаясь. — Вот видишь, всё хорошо. Никто больше не посмеет сесть на нашу скамью. «Нашу» от Чхве звучит намного лучше, чем «вашу» от Кима.***
Вечером Чанмин выбегает за полчаса до концерта, намереваясь добежать за пятнадцать, чтобы за остаток отыскать Чанхи. Но Чанхи искать не пришлось, потому что, когда Джи выходит в подъезд, он видит Чхве перед собой. Чанмин оценивает внешний вид друга и тихо присвистывает. — Воу, ты хорошо выглядишь, — Джи получше рассматривает милые цветные браслеты, чудные серьги и нашивки на майке. — Ты тоже замечательно выглядишь, прям кул бой, — Чанхи видит на чужой голове солнечные очки и, потянувшись, опускает их на миндальные глаза. Джи затаивает дыхание и поджимает губы, аккуратно отойдя, чтобы закрыть дверь и запереть её на замок. — Как ты сюда вошёл? — На первом этаже живёт такая милая соседка, я сказал ей, какие красивые цветы у неё растут, а она меня впустила, — Чанмин заливается смехом, спускаясь по лестнице вместе с Чхве. — О да, это в её духе. Она просто обожает, когда хвалят её сад. — А кто не любит, когда тебя хвалят? — Джи спорить не стал. Они приходят точно к началу, на входе показывая билеты, и их пропускают. На сцене музыканты настраивают инструменты, и Сону замечает товарищей, помахивая им ладонью. — О, вы пришли! — Ну нельзя же позволить халявным билетам прогореть, — со смешком выдаëт Чанмин, выглядя очень уверенно в своей одежде, которую оценил Чхве. Сону улыбчиво кивает, соглашаясь. — Надеюсь, вам понравится наша музыка. Ким возвращается на своё место, и уже через несколько минут все слышат голос ведущего, представляющего юную группу, которая, оказывается, довольно популярна, просто Чанхи и Чанмин о ней не знали. Визг струнных и звон барабанных оглушает народ, поднимая ему настроение этим сумасшествием. Чхве поддаëтся влиянию толпы и начинает подпрыгивать в такт, поднимая руки к небу. Чанмин наблюдает за ним с нежной улыбкой, уж слишком выделяясь своим спокойствием среди первого бешеного ряда, и Чанхи, заметив это боковым зрением, хватает его ладонь и вскидывает вверх, намекая следовать настрою Чхве. Джи понимает без слов и разделяет эту радость, становясь от мысли, что Чанхи чувствует сейчас то же самое, слишком счастливым. Концерт заканчивается ближе к девяти — у юной группы были тузы в рукавах в виде огромной дискографии. Чанхи получает автографы от всех музыкантов в свой блокнот, они все чутко беседуют, а потом прощаются. — Что ж, ребят, наверное, мы больше не увидимся. Было приятно встретить таких классных парней, как вы, — искренне говорит Сону, собрав свои вещи и закинув их в микроавтобус. Чхве отпускает невольную милую улыбку, и даже Чанмин позволяет себе что-то добродушное во время прощания с Кимом. — Сону, удачи тебе в будущем! — твердит Джи с задором, и Сону игриво толкает его в плечо несильно, так, для вида типа больно. И Чхве в смешливо высоком тоне охает, вызывая у небольшой компании смех. — Да, Сону, всего тебе хорошего. Прощай! Ким машет им и посылает воздушный поцелуй трепетным фанатам, а потом ловко запрыгивает в автобус, который совсем скоро вылетает за пределы стадиона. Здесь — мало людей и много мишуры после концерта. Джи глядит на Чхве, и тот обращает на него внимание в ответ. — Уже поздно, давай лучше завтра погуляем, — предлагает Чанхи, и Чанмин вовсе не против. Чхве проводит его до самой квартиры, одаривая нежными объятьями, и Джи не знает, как себя вести — его точно парализует, но Чанхи, даже если заметил это, ничего не говорит, отстраняясь. — До завтра, Кью. Спасибо за этот чудный день. Чанхи феей сбегает по лестнице, а Чанмин до сих пор не верит, что Чхве — реальный человек, когда он такой идеальный.***
Каждое утро Чанмин привычно приходит на стадион, встречая солнечную улыбку Чанхи. Джи показывает трюки уже без происшествий, и Чхве аплодирует ему, светясь яснее обычного. Даже влюблëнный Чанмин может увидеть это. Когда Джи сбавляет скорость и вскоре вовсе останавливается, он невольно замирает, когда чужие руки обвивают его со спины, сцепляясь под грудью. Чанмин вытягивается, вздыхая, когда чуть расслабленно откидывает голову, упирая её в лоб Чхве. — Чанхи, что случилось? — тихо спрашивает Джи, чтобы ненароком не спугнуть странную, но очень комфортную атмосферу. Чхве жмëтся сильнее, ложась щекой на плечо младшего, и Чанмин может увидеть милый розовый цвет. — Ничего. Просто очень удобно — вот так, — Чанмин чувствует каждый вздох Чанхи и слабый холод, когда старший отстраняется, а порыв ветра чуть усиливается, быстро сгоняя телесное тепло. Джи поднимает скейт, берёт руку Чанхи и мягко ведёт к скамейкам, когда оба неторопливо опускаются, не отрывая друг от друга взглядов. Чхве не отпускает его, и Джи кажется, что ещё немного, и старший уснëт, потому что он такой умиротворëнный, спокойный и очень красивый, когда раскрывает губы. Чанмин сдерживает себя, чтобы случайно не поцеловать такого податливого Чанхи, прям-таки плавящегося в его руках. — Я так хочу, чтобы весь мир замер хотя бы на час, — хрипло тянет Чхве, посылая вибрацию по плечу Джи. — Почему только на час? — начинает Чанмин, опьянëнный атмосферой и таким мягким Чанхи. Чхве поднимает голову и недовольно надувает губы, мрачно глядя на младшего, а тот непринуждённо продолжает: — Я хочу, чтобы они застыли на целый день, чтобы эти двадцать четыре часа посвятить только тебе. Чхве мирно сглатывает, часто моргая, а потом постепенно заливаясь краской, отводя взор, и Джи ликует, когда, улыбаясь, может наблюдать эту чудную сторону стеснительного Чанхи. Чанмин хихикает, влюбляясь сильнее в этого человечка, и подсаживается ближе, чтобы задушить старшего в своих горячих объятьях, случайно повалив на скамью и слыша чужое смущëнное оханье. Джи не думает — он чувствует очень много, когда просто даже смотрит на Чхве. Он бездумно мажет в чужую щëку, отстраняясь, и не замечает стеснения старшего, будто тот вовсе не против, и Чанмин старается запомнить извилинами своего глупого мозга каждое мгновение этого дня. Как будто они с Чхве встречаются и очень счастливы быть рядом друг с другом. Одно из двух точно правда. Чанхи прижимает к себе только сильнее, прикрывая веки, а Чанмин вдыхает клубничный аромат старшего, запоминая каждый миг. Чанмин так сильно любит Чанхи.***
Некоторое время они не видятся: сначала Чанмин заболел, потом, когда набрался сил и пришёл на стадион, знакомого человечка не увидел. Джи много пишет и звонит старшему, но тот не отвечает и даже не читает сообщений. Чанмин искренне переживает, что сейчас у Чанхи на уме и почему он больше не хочет связываться с ним после того рокового, но самого чудного дня в его жизни. Джи протирает пыль на полках, после возвращая кукол Аннабель на своё законное место, когда слышит уведомление из какаотока. Чанмин бросает дело и подбегает к столу, хватая телефон и срочно открывая чат, замечает ответ._heeis_penguin_ Не хочешь сегодня прийти на ночëвку? Дедушка приготовил слишком много спагетти.
Чанмин чувствует, как его пальцы и он сам дрожат, когда он лихорадочно набирает текст. ji_loves_penguin Хочу!!! Я так скучал по твоему голосу!_heeis_penguin_ Чанмини, но это же просто сообщение
Джи глуповато расплывается в улыбке, жмурясь от заходящего солнца. ji_loves_penguin Каждое твоё сообщение я читаю твоим голосом. Короче, я побежал собирать вещи, до встречи! Чанмин выключает экран и подходит к шкафу, распахивая дверцы и вынимая из него сумку. Закидывает пижаму, сменную одежду и бельё, щëтку и фруктов-гостинцев. Когда Джи надевает кроссовки, мама выглядывает из-за проëма в гостиной. — Ты куда? — К Чанхи с ночëвкой. Прости, что не предупредил. Женщина понимающе кивает, подходя к сыну, и треплет его непослушные локоны. — Я не против. Когда ты без него, ты выглядишь несчастным, поэтому ступай, — мама наклоняется на уровень подростка и чмокает его в лоб, отпуская. — Хорошего вечера. Обязательно проведи как можно больше времени с Чанхи. Джи сдерживает трогательные слëзы и выбегает на улицу, на полных парах мчась к стадиону. Когда Чанмин вбегает в дом, на кухне он замечает только дедушку, сразу как-то сникая. — Здравствуйте, дедушка, а где Чанхи? Пожилой мужчина оборачивается и с грустной улыбкой встречает печального подростка. — О, он в своей комнате, но он просил пока что его не беспокоить. Сказал, что спустится к ужину. Ты сильно голоден? — дедушка подходит к плите, открывая крышку кастрюли, и на всю кухну, если не на весь домик, распространяется ароматный запах специй и соуса. — Не особо. Я дождусь Чанхи, — мужчина кивает и закрывает кастрюлю обратно, садясь на скамью и похлопывая по соседнему месту. Джи оставляет сумку в коридоре и падает рядом, глядя на робкого дедушку Чхве. — Я знаю, что между вами что-то произошло. Чанхи сам на себя был непохож в эти дни, поэтому, надеюсь, вы сможете решить вашу тихую ссору, — пожилой мужчина гладит плечо Джи, слабо улыбаясь. — Я рад, что вижу тебя. Если честно, ты мне как родной внук. — Вы мне тоже как дедушка, — хихикает Чанмин, пожимая губы. — Можно вас обнять? Дедушка расплывается в старческой гордой улыбке и расправляет руки доброжелательно, а Джи сразу же тает в них, крепко обнимая пожилого мужчину. Они не особо замечают редкий скрип лестничных ступеней, когда на кухне появляется ещё один человек. — Я вообще-то ревную, — негодующе проговаривает Чанхи, складывая руки на груди. Дедушка Чхве со смешком отстраняется от Чанмина, который выглядит потерянным котëнком. — Меня к Чанмину, или Чанмина ко мне? — с хитрой улыбкой спрашивает пожилой мужчина, а Чхве только глаза закатывает, садясь рядом. — Есть хочу, — игнорируя заданный ему вопрос, щебечет Чанхи, и Джи узнаëт в нём своего прежнего друга. Дедушка накрывает на стол, и в этом раз они едят вместе, втроëм. Чанмин, забываясь, верит, что обретает вторую семью; а когда поднимается в спальню Чхве и ложится привычно на правую сторону постели, надеется, что все непонимания позади. Чанхи включает телевизор, возвращается к дивану, ставя на диван миску с чипсами, и протягивает одну Джи, мгновенно скармливая. Да, так как будто было всегда. На экране идёт уже которая серия ситкома, и миска давно пуста. Чанхи отставляет её на тумбочку и обратно падает на подушки, заводя руку за шею Джи; Чанмин чуть приподнимается и устраивается удобнее, ложась на подставленную конечность и склоняясь ближе к старшему. Чхве гладит его плечо и грудь другой ладонью, точно убаюкивая. — Чанхи, я так рад, что мы снова встретились, — Чанмин слышит, как Чхве прерывисто дышит. — Я не знаю, почему ты меня избегал, но, наверное, у тебя была на то причина. — Да, была, — непонятно отвечает старший, и Джи понимает, что Чхве начинает волноваться, а он сам поникает. — Ты грустил, что Сону уехал? Да, он тебе очень понравился, наверняка ты по нему очень скучаешь, — эти слова, как яд для себя, с трудом выговариваются. Чанхи очень был заинтересован в Киме, и ему даже зашла эта немного неуклюжая игра инструментов. За это время Чхве, возможно, пытался прийти к мысли, что с Сону больше никогда не увидится, а они даже номерами не обменялись. — Наверное, ты очень жалеешь, что не взял его контакт. — Кью, ты дурашка! — с полным сердцем шепчет Чхве с ноткой обиды, а Джи его не понимает, чуть отодвигаясь, чтобы видеть лицо старшего. — Ты такой глупый. — Почему ты меня оскорбляешь? — непонятно тянет Чанмин, отводя взгляд к экрану телевизора, где высвечивается предупреждение о выключении экрана через пятнадцать секунд. Пятнадцать, четырнадцать… Чанхи руку в чужую вкладывает, немного тряся, чтобы пальцы сомкнуть в нежный замок. Чанмин, тихо сглотнув непонимание, глядит на их ладони и пытается спрятать невольную улыбку. Чхве видит её и уверенно выдыхает: — Сону мне не нравится. Мне нравишься ты. Восемь, семь… Взор Джи округляется, а сам Джи губы изумлëнно надувает, больше веря не словам Чхве, а своему больному слуху. Чанхи, догадываясь об этом, чуть придвигается и кладëт свободную ладошку на щëку Чанмина, поглаживая, — и льнëт к милым губам. Два, один… Телевизор потухает, и Чанмин слабо ликует, что его смущение прячет гордая тьма чердака. Джи неуверенно отвечает, осознавая, что Чхве только на словах уверенный, а в действиях — до боли в сердце неопытный. Чанмин приоткрывает рот, позволяет Чанхи как-то доминировать, но оба понимают, что неуклюжесть всё ещё будет некоторое время ходить рядом с ними за ручку. Чанмин отстраняется, прижимаясь лбом к Чанхи и тяжело дыша. Губы — чуть покалывают и полны чужой неумелой слюны. — Ты мне тоже нравишься, Чанхи.***
Конец лета подкрадывается незаметно; когда Джи стал отсчитывать дни в последние две недели августа, он стал ощущать себя ненормальным. Теперь, когда они и Чанхи чуть ближе, чем были до этого, и даже получили одобрение от дедушки Чхве и миссис Джи, время обретает скорость света. Теперь каждое утро Чанмин не хочет убегать со стадиона, потому что это значит, что пора расставаться с Чанхи, даже если всего на ночь. Чхве только смеётся с волнения друга, но тоже не жаждет уходить. Тридцать первое августа — самый ужасный день в жизни Джи. — Ты когда отправляешься домой? Чанхи с грустной улыбкой смотрит на печального Джи и поглаживает его спину. Уже глубокий вечер, а они до сих пор сидят на скамейке на стадионе. Людей почти нет. — Ночью. Вещи я уже собрал, чтобы больше времени побыть с тобой. Чанмин садится лицом к другу и трогает его плечи очень волнительно. — Я так не хочу с тобой расставаться… — Кью, я тоже не хочу, но надо. — И завтра идти в ненавистную школу, — эмоционально выдыхает Чанмин, и Чанхи мягко смеётся, зеркаля жест младшего. — А как же ты тогда выспишься после дороги? Пойдёшь сонным и всех распугаешь, — Чхве в притворном возмущении ударяет его в плечо, и Джи театрально охает. — Никого я пугать не буду — я с рождения неотразим. — Да, ты очень красивый, — искренне говорит Чанмин, и Чанхи слабо розовеет, становясь похожим на свой цвет волос. — Чанмин, нам пора по домам. Пожалуйста, не скучай по мне. Чхве поднимается, и Джи следом, хватая его ладонь. — Проводить тебя? — Чанхи нежно улыбается и, наклонившись, целует в щëку, и Чанмин на долю секунды замирает. — Это же значит «да»? Старший кивает, и, получше сцепив пальцы, они не спеша направляются к дому Чхве. Солнце неохотно скрывается за горизонт, играясь светом с темнеющей листвой; жëлтые лучики, просачивающиеся сквозь неё, игриво ложатся на лица мальчиков, вынуждая по-детски жмуриться. Дорога назло становится короче, устраняет любые препятствия, которые могли бы задержать их хотя ещё на минуту. Когда Чанхи доходит до калитки, Чанмин наконец-то понимает — как тяжко расставаться. Чхве успокаивает его мирным шëпотом, ловит чужую голову ладошками и подносит макушкой к своему лбу; читает молитву на удачу на учебный год и отсутствие трудностей на жизненном пути, но ничего не упоминает про сердце, которое пускает трещину от будущей тоски. Старший отстраняет Джи, мягко целует обветренные губы, отпечатывая на чужих клубничный бальзам, и Чанмин думает, что его начнёт либо тошнить от него, либо это будет проклятым напоминанием об ангеле, которого он встретил этим летом. Отстраняясь, Джи замечает на чужом лице кристальные слёзы, которые неряшливо стирает сухими мозолями на пальцах. Чхве устраивает и такая забота, и он бросает смиренное прощание, убегая в дом. Дорога до дома, на удивление, становится ещё короче, чем от стадиона до сказочного домика Чанхи.***
Молочное печенье заканчивается именно на это утро — как крайнее напоминание о сладком прошлом. Чанмин с тупой тоской съедает последнее и идёт в комнату, напяливая костюм. Мама — чует его состояние и наверняка догадывается насчёт причины; она не называет то самое имя, чтобы сильнее не ранить сына, но так же, как Чхве, мягко желает удачи. Удача навряд ли станет лекарством от истощающегося миокарда. Противные букеты цветов раздражают слизистую, Чанмин отчаянно чихает и получает в ответ галдящий шум о хорошем здоровье. Будучи в такой большой толпе, Джи ощущает себя неимоверно одиноко — ему не хватает скейта, клубники и мягких поцелуев. Торжество проходит медленно, и поход в кабинет кажется таким нереальным событием после столького ожидания. Чанмин плетëтся по лестницам, заходит в распахнутый кабинет и падает на привычное место. Вскоре парты занимаются его одноклассниками, и от знакомых голосов, в которых проскальзывают локальные шутки не его друзей, становится противно и жалко. По отношению к себе. Этот последний учебный год на контрасте с волшебным летом будет казаться серым, тюремным. Учитель хлопает в ладоши, и все ребята обращают на него внимание. Женщина солнечно улыбается, вся одетая с иголочки, как и положено, щебечет чутко и звонко: — Поздравляю всех вас с новым учебным годом! Прежде чем я поделюсь с вами важной информацией, хочу кое с кем познакомить, — учитель обращает взор на дверь и мягко говорит: — теперь ты можешь войти. Из-за проëма выплывает изящная фигура, обтянутая в такой же жутко неудобный костюм, как у Джи; солнце переливается на розовых прядях, и Чанмин не может не раскрыть рот в потрясении и изумлении. Этот парень останавливается около женщины, улыбается всем дружелюбно и, как знает Джи, до дури обаятельно. — Всем привет. Меня зовут Чхве Чанхи, и я надеюсь, что мы с вами поладим, — и пускает взгляд на Чанмина, игриво усмехаясь. Джи ранее ошибался — этот учебный год будет таким же невероятным, как минувшее лето; потому что Чанхи — рядом.