Вкусы

У Боруто были специфические вкусы. Он безумно обожал блюда приготовленные мамой и сестрёнкой Ханаби, всегда был не против вкусностей и попробовать что-то новое. Но его главным и любимым было острое. Горячее, что обжигало язык и заставляло бегать от пожара внутри. Мицки это сперва не заботило, было забавно, пусть он сам этого не ел, но парня баловал. Только он не мог представить, что такая страсть обернётся не только перцем и соусами в еде. Сперва всё было спокойно — любовью они занимались только в постели, Боруто берёг Мицки и его комфорт. Но потом его чувства, желание чего-то острого, стали распалять его энтузиазм. Особенно после того, как он понял, что змей, в принципе, не носит нижнее бельё. Это стало его манией. Мицки был не против, когда Узумаки попросил его ходить по дому в коротком кимоно, что лишь слегка прикрывало ягодицы, но он весьма удивился и чувствовал себя некомфортно, когда шорты, что он собирался надевать, Боруто забрал. Ходить по дому с совсем голыми ногами и попой было непривычно. Особенно, когда Узумаки просил что-то поднять. Мицки придерживал подол, прикрывался рукавом, но всё равно было некомфортно. До того момента, пока Боруто не подошёл сзади, крепко вжавшись бёдрами и стояком в оголившиеся ягодицы. Мицки вздрогнул от неожиданности, но кто бы ему дал выпрямиться? Так и пришлось всё время, пока Боруто его растягивал, а потом офигенно, самозабвенно трахал, стоять согнувшись и оперевшись на тумбочку, что несчастно скрипела ножками по полу. Тогда Мицки стало понятно, почему такое короткое кимоно и почему исчезли шорты. У Узумаки была чертова фиксация на том, что Мицки без белья и в короткой накидке. Сопротивляться или смущаться сразу перехотелось, особенно после того, как Боруто, кончив, усадил их на кровать, по-прежнему не выходя из Мицки, и шептал признания в любви. Змей совсем млел от этого и перестал прикрываться рукавами. И купил несколько тонких, шёлковых, коротких женских халатиков, чтобы Боруто было ещё более приятно. Узумаки был в восторге и жадным взглядом следил за каждым его движением. Мицки чувствовал, как его взгляд жёг покачивающиеся бёдра, когда он ходил по дому. Внутри восторженно трепетало, охуевало от счастья, когда Боруто его резко хватал и зажимал по всему дому, жадно целуя и крепко держа за бёдра. Такая острота вкусов Узумаки была ему по душе. Но, когда парень сам решил сделать ему подарок, внутри всё скрутило жаром стыда. Смущение захватило каждую клеточку и тело невероятно горело. Так душно-смущающе ему никогда не было. Для новой, домашней одежды Боруто купил ему темно-синюю шёлковую, маленькую майку, на тоненьких бретельках. Она была с кружевом по вырезу декольте, лёгкой и свободной, создавая чувство, будто он совсем обнажён. А на низ чёрную, очень пышную и безобразно короткую юбку. Настолько, что подпрыгнув на попе, она практически не скрывала ягодиц, а спереди можно было заметить самый кончик члена. Мицки потряхивало от жара смущения, он безуспешно пытался натянуть юбку пониже, чтобы хотя бы пенис прикрыть. Такое для него было слишком. Но, когда он посмотрел в потемневшие от похоти глаза Узумаки, сердце восхищённо ёкнуло, к жару добавилось возбуждение, и член нервно дёрнулся. Боруто приблизился резко, даже одним лишь сжигающим желанием вдавливая Мицки в стеклянную дверь балкона, и заставляя подгибаться колени. Грубые горячие руки сразу же приподняли юбку и схватили за ягодицы, сжимая до синяков. Узумаки придвинулся ближе, и змей сильнее вжался в стекло, зажатый разгорячённым телом любимого. Он оказался обездвижен и беспомощен — руки, которыми он пытался прикрыться спереди, оказались зажаты между их горячими телами. Он мог лишь задыхаться от смущения и желания, отвернувшись от безумно жадного взгляда. Сердце громыхало в голове так, что она даже кружилась. Боруто совсем не мешало то, что он отвернулся — парень вцепился зубами в нервно натянутую, бледную шею. От такой резкости, грубости, жар возбуждения скрутил живот, бёдра, яички подтянулись, а член стал крепнуть. Горячее тело Узумаки плавило его, превращая в податливую, на всё согласную массу. Он просто не мог сопротивляться, особенно, после того, как Боруто его поцеловал. Глубоко, долго и очень мокро, так, чтобы слюна аж текла из уголков рта. Так, как любит Мицки. После змей был уже на все согласен и не сопротивлялся. Даже когда Боруто слегка отстранился и развел его руки, чтобы полюбоваться на встопорщенную вставшим членом юбку. Смущение горело на равных с возбуждением, но голодный взгляд парня, и собственный стояк отбивали всякие мысли, кроме удовольствия. Мицки даже было всё равно, увидит ли их кто-то из соседей, когда Боруто развернул его к окну, и заставил упереться руками в раму. Горячие руки огладили ягодицы, растянули их в стороны, пальцы провели между горячей, от нетерпения, складкой. Мицки захлебнулся слюной, когда жар дыхания опалил нежную кожу, язык стал вылизывать вход, а руки гладили бёдра. Он дрожал от напряжения, нетерпения, очень хотелось кончить, и почувствовать Боруто в себе намного больше — хоть горячий, мокрый язык в анусе и был восхитительным. Но хотелось большего. Настолько, что Мицки, совсем забыв про стеснительность, и зажатость стонал во весь голос, запрокинув голову, и подавался задницей назад — пытаясь впустить внутрь больше языка и потираясь об лицо. Так хотелось разрядки, что было всё равно, как это выглядит. Но Боруто понравилось — он схватил его за бёдра, сильнее вжимаясь лицом между его ягодиц и стараясь вылизать как можно глубже. Мицки казалось, что он кончит — так это было восхитительно. Но потом Узумаки отстранился, и змей пошатнулся, наваливаясь на дверь, потеряв надёжную опору рук. Колени подогнулись, но парень успел подхватить его, притираясь между подрагивающими ногами горячим членом. Они оба застонали и выгнулись, когда твердый пенис Боруто скользнул между бёдер, задевая напряженные, поджатые яички и истекающий член Мицки. Дрожь, как перед оргазмом, снова прошила всё тело змея. Узумаки скользнул назад, ухватил член и направил его внутрь любимого, уверенно, напористо входя сразу до конца. Это был не первый секс за последние выходные и Мицки был отлично растянут, потому Узумаки сладостно выдохнул, погрузившись во влажную, горячую, упругую тесноту. Змей застонал, сжался, и сразу же попытался двигаться — обычно он не вёл себя так резко, но сейчас возбуждение было слишком сильным. А когда Боруто крепко ухватил его за бока, фиксируя, и сразу взял ровный темп, полностью подчиняя себе змея, тот кончил после нескольких толчков. Его выгнуло, затрясло от блаженства, что захватывало всё тело, а потом он навалился на дверь, полностью растекаясь по стеклу. Только руки Узумаки держали его на весу. Сердце бешено билось в восхитительно пустой голове, Боруто вдалбливался в его растянутое нутро, в такт пульсу. Было удивительно хорошо, особенно когда Узумаки замер и спустил в него. Он навалился на Мицки, вжимая в стеклянную дверь, что заскрипела, под их весом. Змей чувствовал дрожание стекла, как ослабли, и слегка подрагивали руки Узумаки на его боках, но двигаться не мог, даже когда любимый выскользнул из него и повёл их к кровати. Тело Мицки еле слушалось, он лишь бессильно лежал на животе, как его уложил Боруто. Они долго нежились в кровати, наслаждаясь мягкостью и слабостью в теле. Узумаки держал ладонь на одной ягодице Мицки, лениво перебирая её пальцами. Юбка, что всё ещё была на нём, и так ничего не прикрывала, а сейчас была совсем задрана вверх, оставляя все открытым. Но Мицки это уже не волновало. Смущение медленно умирало, вытесненное желанием, восторгом от того, что Боруто его так любит. Так хочет. В теле была приятная нега после оргазма, в душе и сердце трепетали любовь и восторг, от такого бурного восторга Узумаки. И ещё появилась любовь Мицки к этой юбке — ему понравились и эти вкусы Боруто.