Лёд тронулся

Тавишу всё виделось как во сне, почти размытым и приглушённым, - но он не беспокоился ни о чём. Ни о том, у них с Людвигом не было зонта под густо сереющим небом, ни об отношении Людвига к нему. В конце концов, медик сам попросил Демо составить ему компанию в городе - его, не инженера, не пулемётчика, не кого другого. Знак судьбы, безусловно. Людвиг частыми и широкими шагами вёл медленного подрывника за собой через встречную толпу; Тавиш постоянно наступал на чьи-то ноги, в носу свербели духи и выхлопной газ с дороги. Он придавал огромное и особенное значение каменной хватке медика, что пережимала ему запястье до белого шума, и мигом сбрасывал суеверия со счетов. Они пробивались через конечный поток людей, и Тавиша унесло бы течением. Тротуар расчистился - и Людвиг отпустил руку Демо, сбавил скорость, пошёл вровень с ним. Поправил очки и воротник пальто. Тавиш засмотрелся на него... опомнился, отдёрнул ладонь от его ладони, и медик схватился за неё, чтобы тот не врезался в прохожего. С одним глазом сложнее реагировать. "Догадаются, кто мы и откуда - нам крышка". Поэтому разговор не клеился из неясных обрывков и зачатков мыслей: только и тянуло обсуждать, что неудобнейший подбор локаций для сражений, новые стратегии взятия точек в связи с подъёмом духа в красной команде, пригодность каждой из имеющихся пушек для реализаций этих стратегий. Однако в молчании находились плюсы. Демо любовался на сонные городские полуденные панорамы, слушал чужие беседы на террасах, у прилавков и на порогах. У всех болели головы от пасмурной, но тёплой погоды, у многих прошлым вечером подрались коты под окнами и не дали выспаться, у некоторых сияли лица от долгожданных писем в руках. Лёгкий пустынный ветер перекатывал по дорогам газеты, листья и стаканчики, рылся в урнах. Молодёжь кричала и смеялась, дети лопотали и неуклюже носились перед взрослыми. Людвиг обходил их с гримасой неуютного напряжения, хватал возле проезжей части и ворчал в назидание. "Как непослушные пациенты?" - подумал Тавиш. Он шёл и по привычке ожидал полупрезрительных взглядов в свою сторону, искал глазами таких же "потомков рабов", как и он, - да все темнокожие мужчины и женщины уже намного свободнее втеснялись в общественную жизнь. Тавиш наблюдал, допускают ли их в магазины, в транспорт, в столовые - допускают через раз. А прежде, считал он, ему в Америке лежал путь в одни третьесортные грязные трактиры. В аптеку вместе с Людвигом он зайти не отважился. Не смогли затащить его внутрь и крупный редкий дождь, и высокий воздушный порыв с пылью и мусором. Он пробудил в себе добрые намерения и докупил зонт подороже и покрепче, создал впечатление о себе как о незадачливом воре. Медик же полагал, что немцев в возрасте также не привечают в Штатах; хотя по нему не скажешь, в какой стране он вынужден был проходить медицинскую практику. Они брели по практически пустому тротуару, вдвоём держали увесистый чёрный зонт... Тавиш нарочно шёл справа, чтобы незаметно поглядывать на Людвига. Он поглядывал на Тавиша, рыскал взором, когда его ловили. -Не здесь, потом... - и играючи касался его мизинцем. Подрывник оживал. Улица светлела от робких улыбок и неловких движений его товарища. Дождь согревался и не так назойливо лился по рукаву шерстяной рубахи, ветер стихал, лужи на мгновение переставали хлюпать в ботинках, когда Людвиг оступался и валился на Демо. Ненастье крепчало... Да, тревога брала над подрывником верх. Проспекты обезлюдели, и теперь все случайные взоры обратились бы на них двоих. "Мы. Просто. Братья. И пусть не глазеют. Да, не похожи, да, двоюродные..." Медик крякнул, тряхнул насквозь затопленным сапогом. -У тебя есть какой-нибудь чай от простуды? -Уже заболеваешь? -Нет, я для профилактики. -Заварю. Никуда от этого не деться. -Себе в первую очередь! Если не ты меня отпаивать будешь, то кто? -Правильно... Можешь любые таблетки у меня брать, я возродил тебе печень с нуля, - его зубы сверкнули, с точки зрения Тавиша, как заветный солнечный луч среди непогоды. -И миропонимание с ней. Сколько лет я себя трезвым не помнил... Его ноги всё же заплетались иногда и влетали в океаны дождевой воды. Он заграждал Людвига от брызг своим телом, наклонял зонт навстречу порывам ветра, но друг по-прежнему хмурился от прикосновений, мимолётных, но хорошо заметных со стороны. Из памяти Демо тоже не изгладился его тогдашний опрометчивый поступок; щека не забыла тяжёлую руку медика. А свершалось это на отчуждённой базе далеко за чертой города, - что уж говорить про сам город с населением двадцать-тридцать тысяч голов. -Уши не продуло? -У меня - нет, - Людвиг отвёл глаза от шапки Демо, и она тут же оказалась на его голове, дотянулась до мочек, сдвинула очки набок. "А замёрзли!" - Тавиш! - и испугался тонкого, излишне дружелюбного и нежного голоса. Оба изумлялись тому, как их неумолимо тянуло друг к другу без неволящих факторов вроде служебной миссии или... острой совместимости генов, определённо. -До дома ещё столько же драпать. -На пустыре слякоть непролазная, хоть такси бери. - "Дурной, что ли? - улыбнулся подрывник. - Не к базе впритык!" - До нейтрального пункта, чтобы не всё время пешком идти. Подбросят до пригорода, до фермерских хозяйств и не зададут лишних вопросов. Я оплачу. -Но... -Was? Тавиш приложился к нему и одними губами произнёс: "Без намёков. Хочу подержать тебя за руку". -Не откажусь. Сердце Тавиша взыграло без кофе. "За угол?" Далее улица ширилась, как и проёмы между зданиями; они развернулись и прошли теми же постылыми лужами по тем же бордюрам и брусчаткам до узкого переулка с длинными краями крыш в качестве навесов. Пусть мусорный бак поблизости, потёмки, липкие стены и грязные окна, что упирались в дом напротив и потому не интересовали даже искушённых свидетелей всех и вся. Людвиг побаловался с зонтом в попытках закрыть его и с тем избавил его от капель. Тавиш помог. Неподвижно постоял с чёрной брезентовой палкой, приятно смутил медика упорным взглядом, вышел, осмотрелся - никого за милю - и напал с щекоткой: "Да что ты поправляешь очки свои, не криво они сидят, не криво!" Людвиг подавил визгливый хохот. После игры на нервах очки пришлось вернуть на место - а то и снять, спрятать в карман, чтобы ничего не мешало обниматься и целоваться. Он расстегнул пальто и дал рукам Тавиша пробежаться по талии. -И чего ты, тебе очень даже к лицу моя шапка, - Демо оторвал красную физиономию медика от своей рубахи. - Счастье моё. -Проклятье, ты хотел сказать? Тавиш вздохнул глубже и громче, чем Людвиг смеялся. "Это какое-то затмение". -Ненадёжная штука... -Значит, досуха выжмем, пока кипит, - он сцепил руку Людвига замком, и у того в зрачках вспыхнул огонёк. - Делл - ничего? -Хм... нет. Он ценит свои чувства ко мне дороже, чем мои к нему. -Странно. Как можно так любить человека? -Ты же... - "К сожалению". - Твоя проблема только в неуместности чувств, - он коснулся переносицы, где сидели несуществующие очки, - в некоторые моменты. -Давай мне знать, когда можно. - "Gut". - Эх, дождь не утихает. Широкие ручьи на проспекте с пронзительным шорохом разбивал косохлёст, вдоль быстрин уже не порхали бумаги. Автомобили вальяжно плыли по рекам как пароходы, и их окружала водяная дымка. Конца улицы не разглядеть было за мглой. Медленно подтапливало и дурно пахнущий переулок, Людвиг черпал грязь носками сапог, чтобы не врасти в неё. С неба сыпалось и перпендикулярно земле, на непокрытую голову Тавиша, но не так настойчиво, чтобы раскрывать зонт. "Угораздило же..." -Такси нас не спасёт. -В нём и увязнем. Мне кажется, опоздали. -Мы не в той части города, чтобы блуждающее такси подъехало к нам по первому голосу, - они удручённо посмеялись. - И да, мы опоздали, я промок безнадёжно. Мне совершенно плевать, хотя бы своим ходом до дома... Быстрее получится. -Или подождём, пока заряд облака иссякнет? -Хе-хе-хе, это вряд ли, не сегодня. Я скорее окончательно замёрзну на одной точке. - Тавиш обнял его за плечи, как Михаил. - Не надо, ты в рубашке. Я волнуюсь, как бы ты серьёзно не заболел. -Не переживай, не такое бывало. А скрампе на ура зашло бы... -Идея! переждать где-нибудь, в том баре, например, мимо которого мы... -Меня не пустят, как и в такси. -Думаешь? -Уверен. Тебя бы посадил, а сам рядом попрыгал как пёс, - его ладони ездили по рукавам пальто вверх-вниз, согревая то ли Людвига, то ли самого Демо. -Не говори чепухи. -Ну вот опять, - потёрся подбородком о шею медика, - затыкаешь меня. -Тав-виш! -Я шучу. - Они перебрасывались репликами всё громче из-за нарастающего гула воды. - Даже и без ливня... Я не был вполне согласен на такси. -Пешком от базы и пешком обратно? -Угу. - "Зачем?" - Идти, долго-долго, за руку, обниматься, ржать, я бы венок тебе сплёл. - "Хах, а ты умеешь?" - Научился бы. А всё эти чёртовы люди, мой цвет кожи, город... и Делл. -Есть для тебя условие: в его зоне видимости, ты прав, лучше не лезть. -Заметано. Мне его в чём-то жалко. -Нашёл кого жалеть. - Он повернул голову на шум в окне, и Демо чмокнул его в щёку. "Пошагали домой, без такси? - и широкая, как будто отцовская улыбка Тавиша озарила их промозглый тупик. - Не вздумай нести меня на руках! утонешь".