Глава I. Лилит
11 августа 2022 г. в 20:49
Примечания:
в своё оправдание скажу, что я новичок
Эдем — райский сад, место, где появились первые люди. Место, защищённое от любых невзгод, в котором существует только спокойствие и чистота всего живого. Само это место будто является олицетворением всего чистого и светлого, до чего ещё не дотянулась грязная рука мерзкого нечестивого духа.
В Эдеме было много всего, разные твари: насекомые и птицы, рыбы, и звери, каких сейчас даже в книжках не увидишь, и даже самые мечтательные фантазёры не смогут их себе вообразить. Вечноцветущие растения: цветы яркие, сладко пахнущие, очаровывающие своей красотой; кусты с ягодами и фруктами, сочными и сладкими, такими, что ни одна сладость нашего времени с ними не сравнится; деревья плодовые (преимущественно яблони), с пышной листвой, которая всегда будет свежей и зелёной, а пахнет она всегда будто мёдом. Ручьи, с водой сладкой и чистой, как душа у новорожденного ребёнка. Не было там острого, пробирающего насквозь холода и не было там жары знойной, бьющей в голову до боли в висках. В Эдеме никогда не было ветра, дождя или снега. Снаружи мир был серым, более пустым, диким и опасным. А Эдем в буквальном смысле был раем, закрытым огромными нерушимыми стенами.
И была в Эдеме тварь, одна такая, не похожая ни на какую другую тварь, единственная на весь мир. Первое существо рода человеческого, последнее на данный момент, и самое любимое творение Божье, которое в дальнейшем станет его проклятьем — Адам. Создан он был из праха земного, руками Божьими. Был он высок, около 7 футов ростом, лицом красив, голубоглаз, волосы имел тёмные, но не чёрные, скорее каштановые и кучерявые, и точёную фигуру. Бога слушал беспрекословно и любил, как может человек любить лишь отца своего или мать свою, если не больше.
А сыновья и дочери Божьи, ангелы и херувимы, охраняли Эдем и всё живущее в нём, а архангелы и серафимы следили за порядком на небесах и выполняли большую часть приказов Господних. Ангелы эти, были все с бледной кожей и красными, как помидоры, щеками, точно куклы фарфоровые. Радужка и белок глаза у них были чёрные-чёрные, как ночное небо, а зрачки белые, как полночный лунный свет. Одеты они все были в белые одеяния с золотой окантовкой по краям. Также делились ангелы условно на старших и младших: самые младшие — обычные ангелы и была у них всего одна пара крыльев, самые старшие — серафимы, у них же крыльев, в общем счёте, было шесть. Кровь была у ангелов — точно золото, самое чистое (и я клянусь душой своей, что вы хоть весь песок перемойте, такого нигде не найдёте).
И хорошо всем было, радостно жить в таком прекрасном и спокойном мире под руководством Господа. Один только ангел был не совсем доволен. Любимый сын Божий — Люцифер, сидел на одном из яблоневых деревьев в Эдемском саду, облокотившись головой о ствол, с закрытыми глазами думая о чём-то своём, лишь ему известном и без особого внимания слушал пение райских хохлатых синих птиц (сейчас можно встретить птицу на неё сильно похожую — хохлатую сойку), слегка покачивая свисающей с ветки левой ногой.
Он был серафимом, сильнейшим из сильнейших. И был он единственным, среди своих братьев и сестёр, кому дана была полная свобода воли. Ростом был всего 5 с половиной футов (если не меньше), со светлыми короткими волосами. Одет обычно был в пиджак на рубашку, заправленную в брюки с высокой талией и туфли оксфорды на невысоком позолоченном каблуке. Известен был среди своих братьев и сестёр как самый сильный и самый преданный Господу ангел. Но при этом, был он также самым беззаботным, любознательным и обладал исключительным талантом в музыке. Чаще всего ангелы проявляли к нему благоговейное уважение, но некоторые, например, его младший брат Михаил, могли упрекать в слишком «диком» для небесного существа поведении.
Сейчас же, выражение его лица было равнодушно, даже будто немного нечисто. Хмур он стал в последнее время. Разве что вымученная улыбка и та чаще из вежливости, касалась его губ при разговоре с Богом или другими ангелами. Было ему всё скучно. Скучно просто до смерти (если бы ангелы были смертны). Надоело ему за столько времени постоянство. Если бы ангелов могло тошнить, то у Люцифера от всего этого окружения резкое непроизвольное опорожнение желудка происходило бы так часто, что горло саднило бы самой адской агонией.
Всё здесь было так идеально, стабильно. «Слишком идеально» думал Люцифер где-то в глубине души, не позволяя этой мысли подобраться слишком близко к своему разуму. Хоть у него и была свобода воли, не хотел он даже мыслями своими подвергать творения Господа какому-либо сомнению.
…
Так и шёл день за днём. Месяц за месяцем. Год за годом. Хотя тогда ещё времени в привычном для нас понимании и не существовало, как, и не существовало рамок продолжительности жизни (как и концепции смерти), посему, сказать сколько именно это продолжалось, довольно сложно. Люцифер бы обозначил это как «на протяжении…да, пожалуй на протяжении последней вечности».
Из раздумий о бытие жизни бессмертного существа и смысла всего сущего, Люцифера вывел чей-то голос. Лениво открыв глаза, серафим повернул голову в сторону звука, всё ещё сидя на яблоне. Голос доносился с правой стороны от яблоневого сада, где располагалась пышная поляна, покрытая лишь травой и редкими фиолетовыми цветами.
— «Люцифер!» — ангел с огненно-рыжими кучерявыми волосами, ниспадающими на узкие плечи, был одет, в такой же костюм как у старшего. Он стоял в траве, на расстоянии 10 метров от дерева, на котором сидел серафим. Ангел энергично махал Люциферу рукой, как бы подзывая подойти к нему. Это был Амалиэль — «защитник всех слабых». Был он относительно молодым ангелом, ростом чуть больше 5 футов и очень любил гулять по Эдему, особенно сидеть с маленькими пушистыми комочками, которых Бог назвал кроликами. Несмотря на свою любознательность, он никогда не подходил к человеку, потому что таков был указ Божий. В отличие от большинства более старших ангелов, Амалиэль был довольно эмоциональным, за что его часто упрекали, но Люциферу это даже нравилось.
При взгляде на рыжеволосого паренька, уголки губ Люцифера лишь на пару мгновений поползли вверх, но тут же выражение лица вновь стало равнодушным. Отвернув голову, старший ангел прикрыл глаза, возвращаясь в раздумья, что являлось не очень вежливым и любой другой ангел уже отчитывал бы Люцифера за это, но Амалиэль — это Амалиэль. Младший на такое лишь недовольно фыркнул, после чего, расправив пару пушистых белоснежных крыльев, за долю секунды оказался рядом с серафимом.
Стараясь как можно более аккуратно примоститься на ближайшую к Люциферу ветку, ангел резким и к сожалению, неосторожным движением левого крыла, оцарапал собственную плоть. Младший, всё-таки кое-как сев на дерево, недовольно закусил нижнюю губу. Из проходящей наискосок по крылу полосы вытекала золотая жидкость, окрашивая перья. На самом деле выглядело весьма эффектно. Благодаря их божественности из-за таких простых ран волноваться не стоило, но младший ангел не мог перестать недовольно таращиться на своё раненое крыло. Он провёл правой руке по ране, «превращая» фарфор в золото и грустно шмыгнул носом.
Люцифер открыл глаза и нежно, словно по-родительски, улыбнулся, смотря на младшего, будто он был ребёнком, поцарапавшим коленку или локоть. Серафим провёл внутренней стороной ладони по ране рыжеволосого, будто это могло её излечить, так же как и Амалиэль пачкая при этом белоснежную руку и слегка размазывая кровь, по уже немного «золотым» перьям.
— «Амалиэль, успокойся. В следующий раз, если захочешь посидеть на дереве, знай, что лучше просто залезть, используя руки и ноги, а не крылья. Я по собственному опыту знаю» — сказал Люцифер с доброй усмешкой на губах, после чего чистой рукой потрепал рыжую макушку и вопрошающего посмотрел на младшего, хотя изначально уже было понятно, что пришёл ангел не просто так. Тот же, в свою очередь, ещё раз посмотрел на рану на крыле, которая почти затянулась, давая знать о своём существовании только по золотым следам на липких от крови перьях, после чего, перевёл взгляд на собственные сцепленные между собой руки, одна из которых была покрыта липким золотом и на одном дыхании быстро заговорил.
— «Это наверное эгоистично, но ты единственный из тех, кого я знаю, кто не отчитывает меня и раньше мы проводили так много времени вместе, а сейчас ты большую часть времени проводишь в яблоневом саду и мне немного одиноко. Я знаю, что являюсь ангелом и наша цель не получать, а давать, но всё-таки» — выпалив свою неуверенную и моментами заикающуюся речь, глаза Амалиэля стали большими, и грустными, как у собаки, которая уже долго не видела своего хозяина, а взгляд всё также был устремлён на собственные руки. В глубине души младший боялся, что наговорил ерунды и опасался взглянуть серафиму в лицо.
Люцифер взял одной рукой руку младшего ангела в свою, а другой взял его за подбородок, как бы заставляя посмотреть в глаза и глубоко вздохнул. Он думал, что сейчас скажет что-то, что сможет успокоить младшего, что слова сами придут в голову, но серафим понятия не имел что говорить. Рыжеволосый паренёк ещё какое-то время ждал, или точнее сказать надеялся, но поняв, что ожидать нечего, глубоко вздохнул. Младший ангел первый отвёл глаза и вытащил свою ладонь из руки Люцифера, его взгляд был тревожным, но он не знал, что делать, потому, коротко кивнув, аккуратно спрыгнул с дерева, после чего удалился, пару раз оглянувшись.
Люцифер нервно выдохнул. Он быстро и раздражённо провёл рукой по волосам, приглаживая и без того идеальную причёску. Ангел чувствовал, что что-то в нём не так. На самом деле, он не хотел даже думать об этом.
Он решил, что слишком много думает.
…
В какой-то момент Бог решил, что Адаму, как мужчине, нужна женщина, чтобы с ней они продолжили весь род человеческий. И он создал её. Девушку, примерно такого же роста, как и сам Адам, голубоглазую, со светлыми волнистыми волосами, закрывающими почти всё её тело, доходящими до щиколоток, с редкими прядями лёгкого медового оттенка. Её голос был в прямом смысле ангельским, завораживающим. Господь назвал её Лилит и наказал ей любить и слушаться Адама.
Люцифер считал, что она ничем не отличается от любой твари, созданной Отцом Небесным. До определённого момента.
Адам был шумным, послушным и глупым. Хоть он и был похож на Бога внешне больше, чем ангелы, по поведению и характеру он был ничтожным. Так считал Люцифер. Конечно, он не имел права осуждать творение Божье, особенно когда Он его так любил (правда серафим не понимал за что), но при взгляде на Адама, Люциферу невольно хотелось скривить лицо в гримасе отвращения. Серафим, находясь в Эдеме, проводил свободное время именно в яблоневом саду, по причине того, что этот мужлан непонятно почему, но к счастью ангела, никогда туда не заходил. Даже если бы ангелам было разрешено показываться людям и говорить с ними, Люцифер предпочёл быть бы в дали от них.
Адам был шумным. Лилит же была другой. Однажды, сидя на одном из яблоневых деревьев, он услышал её голос. Девушка мягко и грациозно опустилась на траву недалеко от дерева, на котором сидел Люцифер, не переставая петь бархатным низким голосом, при этом начав заплетать свои длинные золотистые волосы в толстую косу. Она пела медленно, слегка улыбаясь, иногда прикрывая глаза и покачивая головой в такт самой себе. Она знала, что была здесь не одна.
Люцифер со всей божественной аккуратностью опустился на траву, спрятавшись за дерево, на котором только что сидел, теперь уже подсматривая за Лилит, как маленький пугливый ребёнок. Девушка на пару мгновений перестала петь и вопросительно посмотрела в сторону Люцифера. Не ожидав, что его обнаружат, серафим попытался спрятаться за дерево, на что Лилит по-доброму усмехнулась, прикрывая рот рукой.
— «Ты же знаешь, что я тебя заметила?» — всё таким же бархатным голосом проговорила девушка, теперь игриво ухмыляясь и приподняв одну бровь, встав с травы, распуская не до конца заплетённую косу. Теперь её волосы снова полностью закрывали её розовато-бледное и изящное тело, мягко ниспадая по плечам, как медовый водопад.
Люцифер вышел из своего укрытия, поправляя складки на рубашке (сегодня он был без пиджака) выпрямляясь, сцепляя руки за спиной и возвращая своему лицу беспристрастное, и сдержанное выражение, как и подобает ангелам высших чинов. Лилит сразу же изменилась в лице. Сначала, лишь на пару мгновений она выглядела удивлённой, но тут же выражение лица её стало спокойным. Веки её были чуть опущены, так что она смотрела на него из-под своих пышных чёрных ресниц, а розовые, как закат, губы показывали мягкую улыбку. Что-то в груди Люцифера неприятно кольнуло, как маленькая швейная иголочка, прорезающая мягкую плоть и растекаясь по венам, расплавленным металлом. Серафим нервно сглотнул и провёл рукой по своим блондинистым волосам. Девушку немного смешила и умиляла вся серьёзность ангела перед ней (особенно учитывая факт, что он был почти на голову ниже её), хотя тогда она ещё не знала кто это такие. Да, может пару раз видела, но никто никогда не говорил кем они являлись. У Адама было без толку спрашивать, он только ел, спал, занимался всякой ерундой и донимал Лилит.
Девушка мягко улыбнулась странному существу, про себя отметив, что он выглядит довольно мило. Помахав рукой, она игриво, как ребёнок развернулась на голых пятках в обратную сторону и убежала. Как это трактовать, Люцифер понятия не имел. Решил списать такое поведение на то, что Адам иногда (чаще всего) тоже вытворяет всякую ерунду. Но она явно не была такой как Адам.
Когда девушка совсем скрылась из виду, серафим сжал свою рубашку на груди, именно в том месте, где появилась еле осязаемая боль, создавая новые складки, которые он только недавно разгладил. Ангел нервно сглотнул.
Почему-то было ощущение, что она вернётся сюда позже. И почему-то у него было ощущение, что он должен дождаться её.
…
Небо тёмное, чёрное, такое манящее. Тысячи и тысячи ярких звёзд, вроде только руку протяни — и одна из них уже сияет в твоей ладони. Такие, на первый взгляд прекрасные звёзды, на самом деле могли заживо лишь за пару мгновений сжечь всех тех тварей, которых уже успел создать Господь. Огромные сгустки газа, способные вблизи ослепить даже ангела, но издалека кажущиеся такими притягательными.
Люцифер сидел на траве, согнув правую ногу в колено, опираясь на руки и смотря в небо. А ведь где-то там сияла звезда, родившаяся в один день с ним, из-за чего одним из его титулов был «Утренняя звезда» или же «Звезда рассвета». Он склонил голову немного на бок и прищурился, будто пытался что-то найти, хотя сам не знал что. Он даже не заметил, как сзади него мягко зашелестела трава от чужих аккуратных шагов.
Чужое тело мягко осело на траву рядом с Люцифером и только тогда он встрепенулся. Раскрыв глаза настолько, что они стали походить на два овала, серафим резко повернул голову в сторону Лилит, настолько резко, что, если бы он был человеком, его шея бы громко хрустнула, распугав сидящих на ближайших деревьях птиц. Лилит начала хихикать, прикрывая рот рукой, пока в её голубых глазах плясали игривые искорки и отражения небесных светил.
Люцифер резко, чуть не упавши на спину, отшатнулся от Лилит, сменил выражения лица с очень-сильно-удивленного, на слегка испуганное, будто он был человеком, увидевшим бурого медведя в паре сантиметрах от своего лица и боялся, что ему его сейчас отгрызут. Лилит же подползла к Люциферу почти вплотную, так, что если бы у ангела был нос, они бы сделали эскимосский поцелуй. Девушка улыбалась максимально невинной улыбкой, как маленький ребёнок во время какой-нибудь шалости, но в глазах продолжали плясать игривые искорки.
Серафим нервно сглотнул и рвано выдохнул. Хоть у него и не было лёгких, он чувствовал, что мог задохнуться. В груди что-то сжалось, со звуком, который слышал лишь сам Люцифер. Этот звук, как звук громко бьющегося сердца бил по ушам ангела до боли в висках. Лилит была так близко, что он чувствовал её тихое дыхание на своих губах. Блондинистые локоны, при свете луны выглядящие платиновыми, водопадом падали Люциферу на грудь, а одна прядь, ниспадающая на плечо девушки, чуть ли не тёрлась о щёку серафима. Она была выше его, это было ясно изначально, но факт того, что именно сейчас, именно в это время, в этом месте и так близко друг к другу Лилит смотрела на Люцифера сверху вниз, разрушал его самообладание. Сейчас она была для него выше самого Господа. Снова колющее чувство. Оно распространялось по всему его телу, рукам и ногам, попадая в самое сердце и разум.
Резко и неожиданно, Лилит отпрянула и начала игриво хихикать, вновь прикрывая рот рукой, явно довольная собой. Люцифер, всё ещё бывший под контролем уже прошедшего момента, сидел в оцепенении. Его глаза быстро моргали, пытаясь осознать реальность. На самом деле, момент их «близости» длился не больше нескольких мгновений, но для Люцифера будто бы прошла вечность. Лилит уже перестала смеяться, начав улыбаться своей самой миловидной улыбкой. Придя в себя, Люцифер посмотрел девушке прямо в глаза и свёл густые чёрные брови. На самом деле, он был скорее смущён, чем зол.
Лилит, отвернувшись от ангела, перекинула волосы через левое плечо, открывая своё тело, которое в свете луны будто сияло, словно она сама была луной. Она села, прижав ноги, согнутые в коленях к себе, положив на них голову, при этом глазами смотря в небо.
— «Красиво. Как думаешь?» — тихо промурлыкала девушка. Лилит вновь смотрела на Люцифера. На её губах всё также играла лёгкая и нежная улыбка, а глаза были спокойны как северный ледовитый океан. Люцифер сглотнул. Ему или каким-либо другим ангелам нельзя разговаривать с людьми, так сказал Бог. Но, по сути, даже показываться на глаза людям без острой необходимости запрещается, а Люцифер уже нарушил это «правило», пусть и по чистой случайности. С другой стороны, ничего страшного ведь, правда? По крайней мере Люцифер пытался так себя успокоить, когда в глубине души осознавал, что перечит своему Отцу.
— «Красиво» — сказал он, сев в ту же позу, в которой серафим был до прибытия Лилит. Мягкая улыбка тронула и его тонкие губы тоже, когда он вновь взглянул на небо. Ни один из его братьев или сестёр не обращали внимания на такие вещи, они ведь ангелы, когда им. Даже тот же Амалиэль поубавил свой пыл в познании мира и интересовался только маленькими пушистыми кроликами.
— «Ты такой милый» — сказала Лилит, после чего мечтательно вздохнула. Люцифер хоть и не повернул голову в её сторону, всё равно еле заметно встрепенулся, но от глаз девушки, смотревшей на серафима боковым зрением это не ускользнуло. Она начала тихо хихикать, явно довольная произведенным эффектом.
Оставшуюся большую часть ночи они молча смотрели на звёзды. Они оба мечтательно улыбались, смотря как по небу проплывают редкие облака. Серафим и человек слушали шорох листвы, редко издаваемый, когда кто-то из них хотя бы немного двигался.
Острое колющее чувство в груди Люцифера, растекалось по венам, но уже скорее как что-то мягкое и тёплое. Боль сменилась на сладкий привкус мёда на языке, такой же сладкий как улыбка Лилит. В глубине души он понимал, что это чувство неправильно, по крайней мере, когда ты ангел, но ему было слишком хорошо, чтобы думать о таких мелочах.
Адам был шумным, глупым и послушным ничтожеством, пытающимся во всём услужить Богу. Лилит же была луной и звёздами одновременно.