На закате

      Теплые лучи заката медленно обволакивали Кадару, окрашивая острые пики гор и голубые водоемы в розовый и золотой цвет. С тех пор, как Первопроходец восстановила экосистему планеты, из сухой земли начали пробиваться первая трава и ростки кустов и деревьев. Унылые просторы постепенно оживали, словно пробуждаясь от долгого сна, и даже это небольшое изменение невероятно сильно подняло дух местного населения. Угроза кеттов уже не вызывала особого страха, а банд, оставшихся после Слоан, становилось все меньше. С каждым днем Коллектив приобретал больше доверия и уважение среди местных, Дитаэон разрастался и налаживал торговлю, Порт Кадары стал еще более оживленным и громким, и, казалось, засыпал по ночам лишь ненадолго. Жизнь по-прежнему была опасна, но, преодолев столько трудностей, жители планеты убедились в том, что на Кадаре можно не только выживать, но и жить. Это определенно стоило всего того, через что им всем пришлось пройти.       Рейес занимался своей обычной работой контрабандиста и лишь ненадолго отвлекся на прекрасный закат. Самого солнца не было видно из-за гор, но вся местность вокруг мужчины окрасилась в  теплые, нежные цвета уходящего дня, и было в этом моменте что-то волшебное. Он давно не чувствовал ничего подобного и даже не мог вспомнить, когда ему в последний раз было так легко на душе. Ну, разве что когда Ада не отвергла его после убийства Слоан. Устранение диктаторши и освобождение Порта Кадары — это одно дело, а заручиться доверием любимого человека – совсем другое. Но в тот день он выиграл куда больше, чем мечтал.       Надо будет найти красивое место для любования закатом и привести туда Аду, когда она в следующий раз будет здесь, подумал Рейес. Улыбнувшись своим мыслям, мужчина невольно оторвал взгляд от пейзажа и занялся последней проверкой груза. Ящики были в порядке и надежно спрятаны, а через несколько часов их заберет заказчик. Все было в норме. Брюнет ввел точные геоданные на своем омнитуле, развернулся, чтобы уйти, и остолбенел. В этой части региона не было ничего важного и потому здесь почти никогда не было людей или диких животных. Идеальное место для контрабанды. Несмотря на это, в нескольких метрах от него стоял турианец и направлял на него пистолет.       Рейес сглотнул. Каэтус сбежал из-под стражи меньше недели назад, убив при этом охранников. Его сильно ранили, но поймать не смогли, и турианец скрылся. Коллектив не нашел его труп в окрестностях Порта и Трущоб, поэтому агенты сделали вывод, что Каэтусу помогли старые друзья из шайки Слоан. Но Рейес и представить себе не мог, что преданный пес бывшей де-факто правительницы придет отомстить ему лично. Конечно, после взятия Порта, Каэтус лично видел Шарлатана, и найти его настоящего было уже не трудно. Тем более Видал сделал себе имя, как контрабандист. Скрытность, на которую он обычно полагался,  в данный момент не могла его защитить.        Обычно он пошутил бы в похожей ситуации, чтобы успокоить себя и отвлечь оппонента, но сейчас ему было совсем не до шуток. Каэтус, с перебинтованной правой рукой и с пистолетом в левой, выглядел угрожающе. Он готов был умереть за месть, об этом весьма красноречиво говорил его взгляд. Последняя задача, цель его жизни, а потом — будь, что будет. Рейес уже видел такое выражение лица в своей жизни, и эти люди оказывались самыми страшными противниками, ведь им больше нечего было терять. А вот ему было.       Прошло всего несколько секунд их безмолвного обмена взглядами, прежде чем турианец нарушил тишину и сделал шаг ему навстречу.       — Вот мы и встретились, — хрипло прорычал он и сделал еще один медленный шаг вперед.       Брюнет думал, что его просто убьют, но терпение, медленное приближение и даже скудная вербальность дали ему понять, что его решили помучить. Что-ж, может быть его язык мог помочь ему сейчас.       — Соскучился? — с наигранной усмешкой спросил Рейес, оставаясь на месте. Инстинкт кричал ему, чтобы он схватил дробовик, но разум, холодный и расчетливый, упорно твердил, что это худший вариант из возможных. Жди нужный момент и ищи слабое место.       — Только о тебе и думал все это время, — процедил турианец, и его мандибулы грозно дернулись. Если бы он был человеком, он показал бы ему оскал, полный ненависти.       — Представляю, с моим-то обаянием, — продолжал дразнить контрабандист, внутренне борясь со страхом. Они были на открытом месте, здесь было мало укрытий. Вытащить дробовик из-за спины — слишком долго, отскочить — тоже не вариант: Каэтус тут же откроет огонь. Двинуть рукой или ногой — в лучшем случае пуля будет предупреждающей в землю. Надо было тянуть время, пока его противник был в настроении высказать ему все, что он о нем думал.       Турианец тихо зарычал и остановился. Глаза его были широко открыты и грозились вылезти из орбит, а мандибулы нервно подрагивали от накопившейся ярости. Одно неловкое движение или слово — и он сорвется.       — Я все ждал, когда же смогу тебе отомстить, — процедил он наконец.       Рейес хотел было отказаться от тактики шутливого дурачка и попробовать воззвать к здравому смыслу турианца, но еще когда они разговаривали в тюрьме, брюнет понял, что это бессмысленно. Каэтус был слишком предан, слишком верен Слоан. А может быть даже испытывал к ней какие-то чувства, не важно — дружеские или более теплые. И ее смерть стала для него переломным моментом, поэтому никакие уговоры или открытие истины о ее опасности не смогут на него повлиять. Слоан Келли планировала пойти войной на Нексус, установила свой режим на Кадаре, от которого пострадало и умерло так много людей. Их можно было спасти, а что делала она? Выгоняла их из Порта за неуплату налога на безопасность? Распространяла наркотики? Не говоря уже о ее непотизме. Набор в ряды ее последователей шел через блат и не более, именно поэтому система ее охраны была такой жалкой и слабой. Все, что она делала в последние месяцы своей жизни — это насилие и угнетение людей, которые пришли в Андромеду в поисках светлого будущего. Людей, как он сам. И если бы он ее не остановил — она бы убила еще больше людей, турианцев, азари, саларианцев, даже ангара. Но Каэтусу было плевать на все это, ведь у него отобрали, наверное, единственного важного для него человека. Рейес невольно задумался о том, поступил бы он так же, если бы сам был в такой ситуации. Мысль о смерти Ады задела что-то глубоко внутри, заставив сердце неприятно сжаться, поэтому он поспешил прогнать эти мрачные мысли, пока они не завладели им в полной мере. От его способности думать сейчас зависела его жизнь.       — Ну, — с очень натянутым смешком ответил Рейес и медленно развел руки в стороны. — Вот он я. Ты не торопишься? Хотя, я тоже. Такой красивый вечер, правда?       Своим жестом он решил проверить реакцию турианца. Тот не стрелял, хоть и держал его строго под прицелом. Однако это лишь подтвердило его догадку о том, что с ним хотели поиграть перед расправой. Это повышало его шансы на побег, но был один нюанс… Его собственный челнок был за спиной Каэтуса. Прорваться к нему, даже при условии того, что двери были открыты, казалось невозможным на данном этапе. Но если отвлечь внимание противника на жестикулирование руками… Может быть у него появится маленький шанс ввести оппонента в заблуждение, а самому выхватить дробовик в нужный момент. Ослабить его бдительность, выстрелить, а затем бежать к челноку…       Турианец, хоть и был ослеплен яростью и жаждой мести, но глупее от этого не стал и понимал, что Рейес хитрит. В голове контрабандиста на мгновение мелькнуло сомнение, но нельзя было об этом думать.       — Слишком красиво вокруг, чтобы убить тебя, — надменно и, словно собравшись внутренне, ответил Каэтус. Он опустил пистолет. — Ты заслуживаешь худшего пейзажа, но что поделать, ради этого я откладывать не буду. И да, мне торопиться некуда. У нас с тобой вся ночь впереди.       Его противник начал неспешно подниматься к нему по каменистому склону, и Рейес заметил, что правая раненая рука безвольно болталась при ходьбе. Видимо, хорошего врача он найти не смог, и заживление шло крайне медленно. Он мог воспользоваться этим.       — Жестоко, — хмыкнул мужчина и чуть опустил руки, которые все еще держал расправленными в стороны, словно ожидая объятий или пафосную пулю в сердце. — Я обеспечил Слоан быструю смерть, а ты хочешь казнить меня долго и мучительно. Разве это честно?       Звучало цинично, но так и было. Келли умерла быстро и без лишних мучений. Он не был лишен эмпатии и сострадания, и тем более не был сторонником издевательств – он видел их слишком много в своей жизни. Рейес не приветствовал того, что и в Коллективе были те немногие, кто мог мучить своих врагов из банды Слоан ради мести. Как Шарлатан, он призывал своих агентов следить за порядком в рядах своих подчиненных, но прекрасно понимал, что это было возможно далеко не всегда. Что касается пыток ради информации… Он чувствовал вину и отвращение, думая об этом методе, но утешал себя тем, что это была вынужденная мера ради общего блага.       Его слова, однако, задели Каэтуса. Тот остановился и злобно зарычал.       — Быструю смерть?! — заорал он, и Рейес невольно вздрогнул, не ожидая такого резкого и громкого выпада. — Циничный ублюдок!        Турианец сорвался с места, побежал прямо на него, поднял пистолет и открыл слепой огонь, едва ли целясь в конкретную часть тела. Рейес увернулся в последний момент, прыгнул к земле и сделал кувырок в сторону. Одна пуля задела его ниже плеча, но боли он не почувствовал, а само ранение было поверхностным и повредило лишь одежду и верхние слои кожи и мышц. Мужчина успел вытащить дробовик, но Каэтус, в приступе неконтролируемой ярости, орал и продолжал стрелять, вынуждая Рейеса отступать. Брюнет вскочил с корточек и отбегал полукругом, так же вслепую стреляя из дробовика и стараясь не упускать из вида противника. Он должен был как-то нейтрализовать его и добежать до челнока.        В этот момент у пистолета кончился заряд. Каэтус не стал тратить время на перезарядку, а просто разбежался и на полном ходу сбил Видала с ног. Тот выстрелил и попал дробью в раненую руку противника. Турианец взвыл от боли и ярости, повалив Видала на землю. Мужчины упали и покатились немного вниз. Едва они остановились, как Каэтус принялся яростно бить противника прикладом. Блокируя атаку турианца еще в падении, Рейес выпустил из рук дробовик. Оружие тут же откатилось еще чуть ниже по склону и было теперь вне досягаемости.        Лишившись огнестрельного оружия и каких-либо преимуществ, мужчины сцепились друг с другом в рукопашной. Брюнет был придавлен к земле, а турианец наносил ему удары пистолетом, целясь в голову и, предпочтительно, в лицо. Видал успел получить прикладом несколько ударов в лицо, его череп пронзила острая боль. Он ответил обидчику кулаком в лицо, но Каэтус был в таком безумии, что было непонятно, чувствовал ли он вообще боль. После пары ударов от Рейеса, он, однако, разозлился еще сильнее, откинул пистолет в сторону, схватил мужчину за волосы, потянул на себя и с силой ударил его голову о землю. Волна боли пронзила его от макушки до кончиков пальцев, и на мгновение он ослеп, а перед глазами заплясали бесчисленные золотые звезды. Еще одна волна боли дала понять, что Каэтус продолжал бить его о землю. Ничего не видя от боли, Рейес со всех сил ударил кулаком сбоку, надеясь попасть нападающему в голову. Руку так же пронзила боль, но по крайней мере он попал, а хватка туаринца ослабла. Зрение медленно возвращалось, но Видал не стал ждать, пока реальность перед глазами перестанет расплываться, и тут же ударил другой рукой прямо перед собой. Послышался хруст и злобное восклицание, однако он мог только догадываться о том, каким словом его обозвал противник. В голове гудело, а слух был искажен какой-то пеленой, словно он находился под водой.        Еще один его удар пришелся в воздух, и лишь к этому моменту он смог практически полноценно восстановить зрение. Этого хватило, чтобы увидеть, как Каэтус увернулся в бок и замахнулся на него. В лучах заходящего солнца что-то блеснуло в его руке и через секунду живот Рейеса пронзила острая боль. Все тело дернуло, и торс на мгновение оторвался от земли, только чтобы рухнуть обратно. Из горла вырвался стон вперемешку со вздохом, а затем последовал еще удар. Мгновенно появилось острое чувство тошноты и изо рта хлынула кровь.        — Ты сдохнешь в мучениях! — орал Каэтус, вновь занося кинжал, чтобы пырнуть еще раз.        В этот момент Рейес импульсивно дернулся торсом в сторону склона. Кинжал полоснул его бок, но это было несравнимо с болью в голове и животе. От его выходки турианец так же потерял равновесие, и оба покатились вниз. Перевернувшись, Рейес смог спихнуть с себя противника в падении, а затем огляделся в поисках своего оружия. Дробовик теперь был чуть выше — от падения его остановила пара камней.        Брюнет, не оборачиваясь на турианца, полез вверх из последних сил, но так быстрее, как только мог. Мелкие камни под подошвой его ботинок скатывались вниз из-за резких шагов, мешая ему подниматься, и Видал несколько раз практически падал на четвереньки. Стоило ему сделать нескольких шагов, как цепкие пальцы обхватили его лодыжку и с силой потянули вниз. Брюнет упал на живот, вцепился пальцами в землю и рывком подтянулся вперед. В надежде избавиться от противника хоть ненадолго, он ударил свободной ногой назад, но попал лишь по воздуху. Каэтусу не удалось схватить его больной рукой, поэтому он тянул Видала вниз, а сам карабкался выше, помогая ногами.        Рейес еще раз ударил ногой назад, целясь на этот раз по пальцам, которые цепко держали его лодыжку. Турианец ослабил хватку только после нескольких ударов, и Видалу этого было достаточно, чтобы одним рывком вверх дотянуться до дробовика. Схватив оружие, он резко обернулся для выстрела. Каэтус уже успел подняться на ноги и прыгнул, держа кинжал над головой.       Выстрел прозвучал непривычно громко, и Рейес подумал, что у него голова от боли взорвется. Звук дроби прошел раскатистым эхом по холмам и горам, медленно затихая. Секунды тишины длились целую вечность, но внезапно эта вечность рассыпалась и время, казалось, пошло медленнее обычного. Все лицо турианца было покрыто кровью, а часть лица и вовсе отсутствовала, как и одна мандибула. Его ноги подкосились, и он упал на Рейеса, тяжелый и бездыханный. Брюнет тяжело дышал ртом, кровь продолжала стекать по губам и шее. Набравшись сил, мужчина скинул с себя труп и инстинктивно дотронулся дрожащей рукой до своего живота. Крови было так много, что он не мог сказать, насколько страшной была рана на самом деле.        Дыхание стало тяжёлым и прерывистым, Видал попробовал встать, но это оказалось невозможной задачей. Ноги и руки начали дрожать и плохо слушались, при малейшем движении все тело пронзала острая боль, а голову было трудно держать ровно. Кое-как усевшись, мужчина сплюнул кровавую жижу и на мгновение его охватила паника. В мозгу все еще билась мысль: челнок. Надо добраться до челнока. Позвать на помощь. Да, на помощь, это важнее сейчас. Не думай о ранениях, все будет хорошо, ты и не из таких передряг выбирался, — повторял себе брюнет, изо всех сил борясь с сомнениями. Одно движение — и омнитул был включен. Рейес набрал короткое экстренное сообщение и отправил его своим доверенным агентам. Один из них мог быть поблизости.       Оставаться на открытой холмистой местности рядом с трупом и ждать ночи было плохим вариантом. Закрыв рану рукой, мужчина медленно полз на четвереньках ниже по склону. Боль была невыносимой и к ней невозможно было привыкнуть, голова гудела, руки и ноги начали холодеть. Через пару метров его стошнило, и он позволил себе отдохнуть полминуты, а затем продолжил свой путь. Двери челнока были так приветственно распахнуты, словно тот ждал его возвращения, как верный соратник.        Забраться через порог внутрь Рейес смог с большим трудом. Забившись в угол, мужчина наблюдал через открытые двери за тем, как на Кадару медленно опускалась ночь. Он думал о том, что совсем недавно отвоевал свой новый дом, о том, что теперь все точно будет лучше. Но с каждым вздохом он все меньше верил в ясное будущее здесь. А как же показать Аде закат? Самый прекрасный закат на Кадаре для самой прекрасной девушки галактики…        Омнитул ушел в режим ожидания и погас, но брюнет реактивировал его дрожащей окровавленной рукой. Возможно это был его последний шанс сказать ей, сколько она для него значила.       — Всегда буду любить тебя, солнце.       Кровавый кашель не дал ему добавить ничего, но больше и не надо было. Аудиосообщение было отправлено, и Видал откинул голову назад. Ноги вконец онемели и он не мог им пошевелить, свежая кровь на лице начала запекаться, но вечерний ветерок так приятно обдавал прохладой.        Было какое-то пугающее умиротворение в этом темном небе. Бесчисленные звезды словно наблюдали за бесчисленными смертями на Кадаре, а планета, вопреки этому, ожила и позеленела. На секунду досада отозвалась лёгкой горечью  в душе. Он так хотел увидеть настоящие деревья, здесь, на Кадаре, а может даже цветы. Сейчас он видел только равнинные просторы, едва зеленые и покрытые тонкой пеленой молодой ночи. Но стоило закрыть глаза, как перед его взором появлялась та, с которой у него больше не будет совместного будущего. По крайней мере, надеялся он, будущее будет у нее.        Прохладный ветерок играючи опускался к земле, задевая траву и редкие ростки будущих растений, а те колыхались, словно в каком-то танце. Две луны окрасили равнину своим мягким светом и осветили одинокий челнок у склона холма. Не было в этом мире ничего, что могло бы нарушить эту идиллию, ведь, несмотря ни на что, жизнь продолжалась.  ____________________________________________________________________       Вечернее солнце окрасило Кадару в розовый и золотой, и от этого пейзажа захватывало дух. Острые пики горных хребтов, чистая вода, трава, деревья, цветы — не было ничего, что могло укрыться от этой магии. Рейес осторожно подвел Аду к склону горы, держа ее за руку и следя за тем, чтобы она не споткнулась. Девушка следовала за ним с закрытыми глазами и слегка улыбалась в предвкушении обещанного сюрприза.        — Мы пришли, можешь открывать, — с улыбкой сказал брюнет.       Ада открыла глаза, прищурилась и захлопала ресницами из-за яркого света, но затем ее взгляд плавно и неспешно скользнул по открывшемуся ей пейзажу. Улыбка ее стала шире, и Рейес почувствовал, как и сам улыбался во весь рот. Только не от заката и залитых светом равнин. Он был влюблен в эту улыбку, в эти бирюзовые глаза, в эту форму губ и изгиб бровей. И в эти рыжие волосы, которые в свете заката приобретали такой особый оттенок…       — Так красиво, что дух захватывает, — тихо сказала Ада. В ее голосе была знакомая хрипотца, которая иногда появлялась, если она долго молчала и начинала говорить тихо. Рыжая посмотрела на Видала и тот немного усмехнулся.       — Я старался найти лучшее место.       Ада улыбнулась и посмотрела на него, и мир словно застыл. Прошли секунды, а может минуты, а может время и вовсе остановилось, но сейчас ничто не могло испортить этот момент полный счастья.       В тишине раздался выстрел. С лица Ады медленно сползла улыбка, ее глаза расширились от удивления. Словно собираясь что-то сказать, девушка разомкнула губы, но вместо слов с них сорвался тихий вздох. Ее ноги едва заметно подкосились и она стала медленно оседала на землю. Рейес, словно в трансе, подхватил ее и начал звать возлюбленную по имени, но та просто безжизненно повисла в его объятиях. Мужчина положил одну руку ей на затылок, стараясь придержать ее голову, но когда вместо шелковистых волос он нащупал что-то влажное, его начала пробирать дрожь. Внутри всё похолодело от ужаса, но, не смотря на страх, мужчина приподнял руку. Она была вся в крови. Рыжие волосы быстро пропитывались ею и становились багровыми. Лучи заката больше не покрывали землю и горы золотым и розовым цветом. Все вокруг становилось кроваво-красным.        В груди все сжалось от ледяной, колющей боли, и Рейес, сам едва дыша, опустился на ватных ногах на землю, крепко прижимая к себе Аду. Голова девушки откинулась назад и теперь он смотрел в ее удивленное, но мертвенно-бледное лицо. Она не дышала, ее прекрасные бирюзовые глаза смотрели куда-то вверх, но были уже совершенно пустыми и безжизненными. По щекам мужчины текли обжигающе горячие слезы, пока он отчаянно повторял "нет", словно это могло вернуть ему любимую. Но с каждым словом его голос становился все тише, а неверие уступило место безнадежности.       Видал не сразу заметил, как за спиной Райдер появились Слоан и Каэтус. Женщина держала в руках снайперскую винтовку, и Рейес тут же узнал в ней N7 Valiant с красным корпусом: любимое оружие Ады.        — Все кончено, — спокойно сказал Каэтус, медленно поднял дробовик Видала и, прицелившись тому в голову, нажал на курок.       Рейес резко дернулся вверх, и голову, как и все тело, пронзила острая боль. Зарычав сквозь стиснутые зубы, он откинулся обратно и зажмурил глаза. Голова неистово гудела, в ушах звенело, перед глазами всё ещё стояла какая-то белая рябь. Ему понадобилось несколько минут, чтобы привыкнуть к боли и утихомирить свои чувства. Что произошло? Первое, что он вспомнил — смерть Ады, и это воспоминание заставило Рейеса  вздрогнуть от страха.        Зрение всё еще подводило его. Мужчина резко открыл глаза и не сразу понял, что он не ослеп, а просто вокруг было темно. Где он? Над ним был потолок, но явно не потолок челнока. Малейшее движение глазами отзывалось колющей болью во всем черепе. Кряхтя и стиснув зубы, Видал заставил себя хотя бы немного повернуть голову вбок. Это была какая-то комната, а сам он лежал на кровати. Рядом стояла капельница, и трубки от нее были вставлены во внутривенные катетеры на его руках. Голова, казалось, была плотно обмотана чем-то, скорее всего фиксирующим бандажом, как при сотрясении мозга.       Мысли очень медленно и нехотя копошились в раскалывающейся от боли голове. Так он выжил? Это больница? Воздух пах чисто и свежо, не было типичного медицинского аромата. Да и помещение было больше похоже на жилое. Не было типичных терминалов и столиков с оборудованием, но в полумраке он смог рассмотреть книжные полки, напольное растение и, почему-то, оружейный шкаф. Ему было тяжело поднять голову, но, прищурившись и пыхтя от боли, Рейес смог чуть поднять торс, благодаря чему увидел перед собой огромное панорамное окно. Через пару секунд, брюнет снова откинулся на подушку, тяжело дыша. Каждое движение все еще давалось ему титаническими усилиями и ему нужно было отдыхать несколько минут перед каждым рывком.        Теперь левая сторона комнаты. Брюнет медленно повернул голову и моментально забыл обо всем, что болело. Рядом с ним на кровати тихонько сопела Ада. Она была жива, дышала и даже немного обслюнявила рукав толстовки, потому что подоткнула руку под щечку. Рыжие волосы были растрепаны и отдельные волоски выбились из прически, словно она не приводила их в порядок долгое время. Судя по всему, спала она в повседневной одежде, укрывшись пледом вместо одеяла.        Хоть он и понимал теперь, что ему всего лишь приснился сон о ее смерти, но от такой картины на Рейеса внезапно нахлынуло невообразимое облегчение. Он слабо улыбнулся и, потянувшись рукой к лицу девушки, нежно провел одним пальцем по мягкой коже. Видимо, ей стало щекотно, потому что она нахмурилась, смешно повела носом и зарылась им в рукав толстовки. Мужчина убрал руку, чтобы не мешать Первопроходцу спать, но продолжал рассматривать ее, обдумывая ситуацию. Она примчалась, получив его сообщение? Тогда, вероятно, это была ее комната в Дитаэоне.        В горле внезапно встал ком, словно мужчина вот-вот готов был заплакать. Да, он был определенно рад, что он еще был жив. Мог пошевелить руками, ногами и головой, хоть это и было больно, но, по крайней мере, все было на месте. Однако была еще одна причина, по которой он готов был расплакаться: не так уж и много людей в его жизни так заботились о нем. А в Андромеде тем более такой человек был всего один. Может, он просто не привык к этому, а может его распирала горькая радость от того, что он больше не был одинок.       В конце концов он не смог сдержать слез, которые настырно потекли по щекам. Голова разболелась невыносимо, но спустя несколько минут Рейес снова уснул — от усталости, радости, облегчения и слез. И сны его были теперь куда приятнее последнего. ______________________________________________________________________       Солнце медленно начало приближаться к горизонту, и лишь над верхушками гор виднелась полоса мягкого золота на голубом небе. Рейес сидел на бортике своего челнока в открытом дверном проеме и смотрел на озеро чистой воды у подножия пещеры. Никаких ядовитых фонтанов и прожигающей подошву сапог кислоты. Пить из озерца он, конечно, не стал бы, но теперь вода была вполне безвредна. А еще она так ласково отражала солнечные блики, которые весело прыгали на поверхности и иногда резали глаза яркими вспышками. Ночью был непродолжительный ливень, который оставил на равнине множество луж, а воздух приятно пах теплом и растительностью. Этот запах был знаком, но Видал так давно не чувствовал его, что делал глубокие вдохи, чтобы вкусить его подольше. Где-то неподалеку пели птицы, но в целом стояла умиротворенная тишина.       Вдалеке послышалось знакомое жужжание Кочевника. Вездеход имел такой индивидуальный звук, что его можно было узнать даже на расстоянии, а на Кадаре такой появлялся не так уж и часто. Звук становился громче, и вскоре само транспортное средство показалось на дороге. Проехав с десяток метров, Кочевник отклонился от дороги, поднял подвеску и уже медленнее, но упрямо, полез вверх по склону в сторону челнока. Наклон был небольшой, и элегантный вездеход вскоре остановился прямо перед Рейесом. Окрас Кочевника Первопроходца нельзя было перепутать ни с чем — черный оникс был покрыт бирюзовыми неоновыми созвездиями, которые светились, когда транспортное средство находилось в тени.        Мужчина встал, слегка улыбаясь. Кочевник окутала сфера защитных щитов, дверь с водительской стороны открылась наверх, и из кабинки спрыгнула на землю девушка. Дверь автоматически закрылась, раздалось тихое жужжание блокировки колес, а затем подвеска с шипением выпустила пар с нескольких сторон, опуская кузов еще чуть ниже, переходя в режим парковки.        — Выглядишь так, словно ждешь кого-то, — с хитрой ухмылкой поприветствовала Ада, проходя сквозь защитный барьер.        Рейес цокнул языком. Использовать его фразу с их первой встречи стало приятной традицией.       — Хорошо выглядишь, Райдер, — поддразнил он в ответ и протянул девушке руку. Она положила в нее свою ладонь в перчатке и ухмыльнулась.        — Неплохо для Первопроходца, да? — хитро бросила она.       — Да, вполне, — поддержал флирт Рейес. — Красивее только моя девушка.        Его слова произвели нужный эффект, потому что щёчки Ады тут же едва заметно порозовели, и теперь она слишком явно старалась не улыбаться шире. Ей даже пришлось прикусить нижнюю губу. Видал, довольный реакцией, отпустил ее руку, развернулся и сделал шаг внутрь челнока, чтобы взять из кабины рюкзак. Затем он отошел и закрыл дверь.       — А это что? — выгнув бровь, рыжая кивком указала на рюкзак.       — Часть сюрприза, — таинственно ответил брюнет и подмигнул ей. Любопытство было написано большими буквами у нее на лице, и это было слишком забавно, чтобы не улыбнуться. Снова взяв ее за руку, Видал повел спутницу ко входу в пещеру.       Внутри было темно, сыро и с потолка порой падали ледяные капли. Иногда они попадали на голову или за шиворот, и это было не особо приятно, но, к счастью, следующий выход был совсем близко. Когда они подошли к проходу, им пришлось прищурить глаза из-за яркого света и выключить фонарики. Но стоило выйти наружу, как глазам открывался потрясающий пейзаж с водопадом, огромным центральным озером и озерцами поменьше вокруг него. В середине было типичное Кадарское дерево, по форме напоминающее гигантский гриб, а рядом — растительность в виде красных кораллов. Но теперь к ней прибавились зеленые ростки и небольшие кустарники, а по дереву-грибу вилась зеленая лоза, похожая на плющ.        — Ух ты, — восторженно прошептала Ада, пока они подходили ближе.        Ровные струйки воды бежали по скалистой поверхности, словно по протоптанным дорожкам и с тихим журчанием сливались с водной гладью основного озера. Оттуда по воде растекались ровные круги, но рассеивались, не достигнув берега.       Подойдя почти к самой воде, Рейес отпустил руку девушки, снял с плеча рюкзак и осторожно поставил его на землю. Открыв молнию, он вытащил оттуда две бутылки виски и несколько коробочек. Ада присела на корточки, внимательно наблюдая за тем, что он делал. Мужчина тихо усмехнулся ее любопытству, отставил рюкзак в сторону и сел прямо на землю. Девушка последовала его примеру и плюхнулась рядом.       — Раньше этого озера не было, — сказал Рейес, открывая бутылку и протягивая ее Аде.       — Да? — в ее голосе было искреннее удивление. Рыжая уже сняла перчатки и взяла протянутый ей напиток.       — То, что ты сделала в Хранилище, создало новые ключи в земле, — продолжил он и протянул ей небольшую коробочку. — Подробнее я не знаю, я не геолог. Но теперь мы каждую неделю находим по нескольку новых источников.       — Вот это да, — покачала головой девушка, забирая из его рук коробочку.       На островке из смешанной растительности начали показываться красные маленькие птички. Сначала они опасливо выглядывали из-за листьев на чужаков, а некоторые, более любопытные, выпрыгивали из убежищ, чтобы проверить, что тут происходит. Ада нажала на зажим коробочки, и та открылась с тихим “клик”.        — О-о-о, — воодушевленно протянула она и тут же вытащила круглую шоколадную конфету с посыпкой. Не долго думая, она положила ее в рот, пожевала, зажмурилась и замычала от удовольствия.        Солнце опускалось все ниже, и из-за горы, через которую они прошли сюда, на озеро падали теплые лучи заката. Подобно огромному зеркалу, озеро превратилось в огромную сверкающую и переливающуюся гладь. Тихий разговор двух людей на берегу никак не смущал маленьких красных птичек на их островке. Теперь они осмелели, бодро прыгали по небольшим участками суши вокруг своих зелено-красных владений, и весело чирикали, развлекая своих гостей. Розовые струи водопада все так же нежно журчали, скатываясь со склона горы и рассыпаясь в мелкие брызги. Ада положила голову на плечо Рейеса, а он обнял ее свободной рукой за плечи и более для счастья ему ничего не надо было.