Стеклянные звезды

Меня всегда удивляло, что на входе в музей народной истории не проверяли людей - не было даже обычного металлодетектора. В остальных обыскивали, будто всех входящих подозревали в незаконной продаже наркотиков, алкоголя, и людей. Впрочем, не то что бы это кого-нибудь останавливало. Единственный охранник был хиленький, который даже при желании не смог бы никого ни догнать, ни побороть, если бы догнал даже очень физически неподготовленного человека. Как его воообще наняли? Как ты вообще нашла этот музей? Музей было невозможно распознать с первого раза, он будто не хотел быть найденным. Он скрывался в глубине переулка плохо освещённой улицы. В начале мая тут лежал снег, потому что в глубину дворика никогда не проникало солнце. От здание отдавало заброской и сложно было поверить, что за последние пять лет туда ступала нога человека. Конечно, это исключало работников, которые ходили с одинаковыми унылыми выражениями одинаковыми медленными шагами, и плановые школьные экскурсии из школ, где денег на экскурсии никогда не оставалось. И почему-то туда ходила ты. Говорила, что тебе там нравиться экспонаты. Восхитительные жизни обыкновенного люда. Но я-то знал, что это не правда. У музея народной истории имелось одна постоянная выставка, которая составляла пять комнат и два с половиной коридора между ними. Все они были заполнены бумажками, которые по несчастному случаю уцелели при каких-то не слишком важных исторических событиях в окружных деревеньках. Такие документы могли пригодиться только выпускникам исторического факультета, которые писали очень специфические диссертации про дядю Феди и перечень его имущества, которое пострадало от пожара. Моя теория была в том, что тебя вовсе не интересовали замусоленные документы, из которых выжимали те соки, которых в них не имелось. Даже если каждых раз, когда мы приезжали сюда, ты тщательно, будто бы впервые и с настоящим интересом, рассматривала каждый экспонат. Может, тебе нравилось ездить сюда на автобусе. Просто ради того, что бы куда-нибудь поехать, что бы иметь цель, чем-нибудь занять пустующее время. Может быть, тебе нравилось знать, что у тебя есть место, где ты постоянно появляешься. Там, где тебя узнают и принимают. Хиленький охранник кивал, встречая тебя. Не думаю, что у него были другие постоянные посетители. Но он не знал твоего имени, а ты знала его. И ты спрашивала его как у него дела; он отвечал тем же самым кивком. Первый раз я с ним заговорил, когда пришёл туда без тебя. Это ощущалось неправильно, искажённо. Я ожидал, что приеду к пустому месту, что в глубине двора будет ямка в земле. Но здание ненатурально стояло покосившись с огромным, ощутимым и давящим отсутствием тебя внутри. Я сказал тогда охраннику всё, но он только ответил: “Кто такая Майла?” Я хотел ударить ублюдка в лицо. Так что я уверен, что он не знал твоего имени. И, честно, я не думаю, что он был достоен знать его, достоин возможности звать тебя по имени. Я точно не был. Теперь я в этом уверен. “Майла.” Раньше так легко слетало с моего языка. Часто “Дорогая”. Чаще “Любимая”. Так легко, так естественно, так натурально. Теперь моё горло застывает, когда я думаю о тебя. Я думаю о тебе с перерывами каждые семьдесят секунд - больше я не дышать не могу, а дышать с мыслями о тебе кажется каким-то привранным. Мне кажется, что ты поселилась у меня в голове. Иногда ты говоришь. Может, это просто я, но в другой форме, потому что часть меня стала тобой. Иногда я думаю, что я есть ты, но такие мысли быстро проходят. Я иду по второму коридору, он старый и покрыт прокисшим ковром. Он не освещен. Ты не любила этот участок в музее больше всего, говорила, что в нём будто скрывалось что-то. Я тоже прохожу этот участок быстро. Может ты приезжала сюда только ради этого конца пути, только ради пятого зала. Ты никогда не торопилась пройти к нему, но там мы оставались дольше всего. Пятый зал самый большой. Не то, что бы комнате надо быть особо большой, что бы обойти в размерах остальные четыре, но последний можно назвать высоким, глубоким. Под потолком висели хрустальные капельки. Комната по стенам была заставлена стеллажами, деревянными, дешёвыми полками. В них были сложены стопки фотографий, которые невозможно рассмотреть из-за критического недостатка света. Ты любила ложиться на возмущающийся пол и смотреть вверх, туда, где должно было быть небо. Свет исходил из стен. Там точно где-то были лампочки, но их было не видно. Тот, кто додумался оставить такое в самой дальней комнате музея явно хотел сохранить это подальше от рода людского. Я думаю, что ты приходила сюда, что бы посмотреть на стеклянные подвески. Из-за своеобразной подсветки хрустальные капельки сияли на удивительно высоком потолке. Когда до сюда добирался ветер, то они немного шатались и кружились около своих мест, радуясь, танцуя, шурша. Они не привыкли двигаться, они замерли во времени и пространстве. Они возможно ещё помнят тебя. Они шепчут твой имя; они знали его. До пятого зала никто не доходит. Возможно, если бы тут было побольше людей, эхо топота ног сбило бы все хрусталики, и они бы падали на головы растерянным туристам. Я ложусь на пол. Ты сравнивала эти хрусталики с звёздами - они и правда чем-то на них похоже. Только они сделана из стекла, и если упадут, то желание вряд ли сбудется, а они разобьются вдребезги. Когда я лежу, я могу притвориться, что ты всё ещё тут. Что ты лежишь рядом. Что ты никуда не уходила. “Ты будешь навечно будешь со мной?” “Да” “Правда?” “Да, дорогая” “Это место одно из самых красивых на планете” “Тебе не нравиться настоящие звёзды?” “Их в городе не видно, да и они так далеко” “Я готов поспорить, что мы можем дотянуться до этих” “И унести одну в кармане с нами” “Видишь, они дают надежду”. Я не уверен, что говорит со мной. Может, моё воспоминание тебя. Или твой призрак, хотя я уверен, что ты не была бы такой жизнерадостной. Или это всё уже случилось когда-то на самом деле, и сейчас я просто гляжу в потолок, и мой взгляд раздрабливается и расплывается - то ли от массы кристалликов, то ли от слёз. Я плачу? Кажется щёки мокрые. Под курткой раздаётся мерной бибиканье. Зря они не проверяют людей на входе. Бип. Я закрываю глаза. Бип. Я обещал быть с тобой. Бип. До самого конца. Бабах.