Precious metal boy

В последние несколько дней Аксель был чем-то очень обеспокоен и казался расстроенным. Со стороны это было видно всем остальным участникам группы, ведь обычно барабанщик был беззаботен, часто шутил и любые трудности воспринимал спокойно. Теперь же он почти всё время молчал, выглядел задумчивым и даже иногда пропускал мимо ушей реплики друзей, обращённые к нему. Прежде такого не случалось. Особенно внимательно за изменившимся поведением Акселя следил Бенатар, улавливая даже малейшие изменения. Они встречались уже где-то год, двое остальных музыкантов об этом знали и давно привыкли наблюдать со стороны за однополой любовью клавишника и барабанщика. Они были счастливы вместе, в их отношениях было много нежности и заботы. Обычно Аксель поддерживал своего парня, когда на того находили приступы меланхолии, но теперь всё должно было быть наоборот, Бенатар это чувствовал. Он должен был оказать поддержку, побыть чутким и внимательным парнем, и это было в его силах. Единственное, на что он надеялся, — что возлюбленный не отвергнет его помощь. Подходящий момент настал посреди дня, когда группа занялась работой над новой песней. Бенатар и Пафф вместе обсуждали свои тексты, они придумали ритм и обратились к Акселю с каким-то вопросом, который тот пропустил мимо ушей. Он снова казался погружённым в свои мысли и задумчиво грыз ноготь большого пальца. Он услышал, что его зовут, только тогда, когда Пафф пощёлкал пальцами у него прямо перед носом. — Земля вызывает Акселя! Эй! — Что? — рассеянно спросил Аксель, встрепенувшись и наконец взглянув на друзей. — Мы спросили, что ты об этом думаешь? — тихо повторил клавитарист, вопросительно глядя на своего парня. — О чём? — он тупо взглянул на листки черновиков, разложенные на столе, и понял, что его спрашивали о барабанной партии или о чем-то в этом духе. — А, об этом! Я, э-э-э… Я с вами согласен. — он кивнул, сделав вид, что хоть что-то понимает. — В чём согласен? Мы спросили, что ты думаешь о ритме, придурок. — недовольно отозвался Пафф. — Отвали, очкарик, — фыркнул Аксель, вставая с места. — Куда ты? — встрепенулся Пафф. — Чуваки, я сегодня что-то не настроен на музыку… Вы и без меня справитесь. — металист пожал плечами, уходя в заднюю часть гастрольного автобуса, к своей койке. Он задвинул штору, разделяющую так называемую спальную зону и остальное пространство автобуса, и на несколько секунд повисла тишина. Бенатар, глядя вслед своему парню, вздохнул, а затем поднялся с места. — А ты-то куда, Бен? — подал голос ДиДжей. — Нужно с ним поговорить. Подождите пять минут, парни. — пояснил британец и пошёл за Акселем. Барабанщик сидел на своей койке, потупив взгляд, но заметил, что уже не один. — Хэй, — тихо, успокаивающе сказал Бенатар, присаживаясь рядом. — Хэй, — эхом ответил брюнет. Клавитарист подождал, пока Аксель прямо взглянет на него, и мягко взял его за руку. — С тобой всё в порядке? — Да, всё отлично. — соврал Аксель. — Ты уверен? В последние дни ты выглядишь… удручённым чем-то. — Правда? — наигранно усмехнулся барабанщик, стараясь выглядеть как можно более беззаботно. — Угу. — терпеливо кивнул Бенатар. — Если у тебя какие-то проблемы или тебя что-то беспокоит, ты можешь сказать мне, всё в порядке. Мы вместе найдём решение. — Спасибо, Бенни, но… — он искренне улыбнулся заботливому тону Бенатара. — У меня всё хорошо. Я просто думаю кое о чём, но это ерунда. Правда. — Окей, — вздохнул британец. — Как скажешь… А знаешь что? Иди сюда. Он поудобнее устроился на койке и похлопал по коленям, призывая Акселя лечь и немного пообниматься. Металлист был вовсе не против. Он лёг, положив голову на чужие колени и обхватив обеими руками ладонь Бенатара, сплетая пальцы. Оба улыбнулись. Британец принялся поглаживать длинные волосы своего парня другой рукой. — Я не хочу на тебя давить, — тихо, словно баюкая, произнёс он. — Но если вдруг захочешь со мной чем-то поделиться, я всегда выслушаю. И пойму. Аксель поднёс чужую ладонь к губам и поцеловал тыльную сторону. — Спасибо, Бенни. Когда я буду готов, я всё тебе расскажу, обещаю. Вместо ответа блондин улыбнулся и принялся оставлять лёгкие поцелуи на любимом лице — на щеках, на висках, на кончике носа. Парни ещё где-то минуту сидели в тишине, просто успокаивая друг друга. Но Бенатар вспомнил, что остальные его ждут, и спросил: — Я могу ещё что-нибудь сделать для тебя? Аксель немного подумал. — Нет. — наконец выдал он, и вдруг снова будто погрустнел. — Хотя… прежде чем ты уйдёшь… у меня к тебе будет одна просьба. — Всё, что угодно. — Бен нежно погладил чужую щёку, которая почему-то порозовела. Смущаясь, Аксель тихо произнёс: — Можешь спеть для меня ту песню? — Песню? — непонятливо переспросил он. — Да, ту самую, которую ты написал для меня… помнишь? — с надеждой спросил барабанщик. — Конечно, помню, солнце, — заулыбался Бенатар, вновь начиная гладить своего парня по голове. Он написал эту песню для возлюбленного несколько месяцев назад, и это трогательное произведение стало их сокровенным проявлением любви. Они оба берегли в своих сердцах эти строки, и в редкие моменты общей печали Бенатар играл на гитаре и пел для них двоих, и печаль отступала, воцарялась атмосфера тёплой любви. Бенатар прочистил горло, сделал небольшую паузу и начал петь, устремив на своего парня взгляд, полный нежности. — Я деньги не коплю И вещи не храню. Кому они нужны, когда есть ты? Высокий мой брюнет, Ты уже столько лет Один лишь юноша моей мечты. Когда свет уже не брезжит, Только ты — мой луч надежды. Ты — сокровище моё. В мире мы с тобой вдвоём. Словно создан ты для сцены и опять играешь рок, Будто тоже из металла, влился в музыки поток. Ты — сокровище моё. Все принцы прошлых лет Искали самоцвет За океанами такой, как ты. Их век давно прошёл, Они в пучине волн. Их сети в волосы свои вплети. Когда свет уже не брезжит, Только ты — мой луч надежды. Ты — сокровище моё. В мире мы с тобой вдвоём. Словно создан ты для сцены и опять играешь рок, Будто тоже из металла, влился в музыки поток. Ты — сокровище моё. Сомненья долой, Пока ты со мной. Золото померкнет, а ты сияй! Ты сияй, ведь… Ты — сокровище моё. В мире мы с тобой вдвоём. Словно создан ты для сцены и опять играешь рок, Будто тоже из металла, влился в музыки поток. Ты — сокровище моё… Повисла тишина. Аксель слушал, затаив дыхание, словно в первый раз. Красивый голос Бенатара всегда прогонял тревогу барабанщика, так случилось и на этот раз. Сомнения улеглись куда-то далеко в подсознание, печаль исчезла, и их место заняло спокойствие и чувство нужности. Он нужен Бенатару, он любим. Это осознание заставило его улыбнуться. — Спасибо. — прошептал он и приподнялся, чтобы оставить лёгкий поцелуй на тонких губах британца. — Я люблю тебя, милый. — нежным шёпотом ответил Бенатар. — И я тебя люблю. Они напоследок улыбнулись друг другу, и клавитарист ушёл обратно к заждавшимся друзьям, а Аксель подумал о том, что его парню и правда можно доверять, он поймёт. С этими мыслями он провалился в мирный сон.

***

На самом деле всё началось не несколько дней назад, прошло гораздо больше времени. Но задумываться о решении своей проблемы Аксель стал совсем недавно. Проблема была в самом Акселе. Он стал чувствовать себя… не совсем собой. Нет, у него не было расстройства личности или выгорания, это было что-то иное. Сложно представить, что подобная перемена произойдёт именно с ним, и он сам бы не поверил, если бы ему рассказали об этом ещё пару лет назад. Просто в какой-то момент он захотел стать девушкой. Это было ново, непонятно ему самому, и он испытывал смешанные чувства по этому поводу. Всё началось с пары, казалось бы, незначительных случаев, которые оказали сильное, если не сказать неизгладимое впечатление. Первый произошёл давно, ещё после того неудачного свидания Паффа и Тиг в автобусе. Прихорашиваясь перед зеркалом, рыжая девчонка оставила свою маленькую косметичку там же, на полочке, и начисто забыла о ней, когда зарёванная выбегала из автобуса спустя всего час. Тогда история с арестом разрешилась более-менее нормально, ведь полицейские выпустили Паффа из-за решётки сразу после того, как остальная группа внесла за него залог. Потом, помнится, они с Тиг помирились, и случай с домашним арестом забылся, а уж пропажа косметички — и подавно. Это было весьма кстати для Акселя, который случайно обнаружил косметичку и из любопытства заглянул внутрь. Там было всего ничего — пудра, тушь и губная помада. Барабанщик никогда не интересовался косметикой до этого, если не считать того, что он иногда использовал чёрную подводку, чтобы создать образ, как у старых рокеров — вполне безобидное развлечение. Правда, он, помнится, очень быстро бросил это занятие, ведь за тёмной чёлкой всё равно никто не мог разглядеть его подведённые чёрным глаза. Теперь же он решил от скуки примерить немного макияжа, и у него даже получилось: откинув назад чёлку, он принялся подкрашивать ресницы, от усердия высунув кончик языка. Конечно, тушь осталась на веках, но такое бывает, когда красишься впервые — ерунда. Хорошо, что он один, и друзья его не видят — уж они бы повеселились. Аксель стёр излишки туши с век и открыл маленький футлярчик с оранжевой помадой внутри. Яркий цвет показался ему забавным, и он попробовал накрасить губы, но тут же промахнулся, оставив неаккуратный след в уголке рта. — Проклятье… как они это делают? — пробормотал он самому себе и снова стёр излишки помады салфеткой. На этот раз он делал всё медленнее и аккуратнее, внимательно смотря на себя в зеркало. Затем спрятал помаду обратно и полюбовался на свой новый образ с довольной улыбкой, как бы больше ожидая, что выглядит смешно, чем на самом деле считая свой вид смешным. Он вгляделся в отражение в течение нескольких секунд, и улыбка внезапно сползла с его лица. Что-то в этом было. Ему… понравилось? Аксель повернулся к зеркалу по очереди правой и левой стороной лица, потом стряхнул чёлку обратно на лицо. Вновь принялся разглядывать отражение. Вдруг он направился из крошечной ванной к своей койке, чтобы в ворохе разных вещей найти ту старую чёрную подводку, и вернулся к зеркалу. Барабанщик и сам не знал, зачем это делает, но вновь откинул волосы с лица и попробовал накрасить глаза, даже нарисовать небольшие стрелки. Получилось криво, грязно, но хоть немного похоже на макияж. Аксель выпрямился и снова принялся долго разглядывать себя. Удивительно, но… Ему нравился его вид. Он с какой-то суетливой поспешностью порылся в косметичке — что там осталось? Пудра? Почему бы и нет? Из зеркала на барабанщика смотрел вполне симпатичный парень, который, это было видно, впервые решил поэкспериментировать с косметикой. А что нужно сделать, чтобы получилась девушка? Аксель вдруг сам удивился своим мыслям, решив прекратить весь этот маскарад. Но прежде чем стереть макияж с лица, он ещё раз с интересом взглянул на себя в зеркало. Да, он не очень женственный, но… какой бы он был девушкой? Аксель попытался представить себе это: он, со своей мускулатурой и небритыми ногами стоит на улице в розовом платье и с вот таким вот кривым макияжем. Аксель хихикнул, но затем задумался всерьёз. А что, если платье будет не таким карикатурно-розовым, с пышной короткой юбочкой, а, например, оранжевым? Лёгкое оранжевое платье с белым пояском. К губной помаде подойдёт. И макияж бы он тоже сделал другой, ну точнее не он, а кто-то, кто умеет краситься… Но в какой бы обуви он был? Туфли на каблуке? Смешно, но он бы не отказался попробовать походить на таких. Например, если они будут на невысоком каблуке, к платью подойдут белые или… Аксель вдруг поморщился и принялся стирать помаду с губ. Что за бред? Как глупо он бы выглядел! Умывшись, барабанщик оставил в покое чужую косметичку, положив её туда, откуда взял, но вдруг, направляясь к своей койке, прошёл мимо зеркала в полный рост и остановился. Он оценил свою мужественную фигуру и снова подумал о том, как смотрелся бы в женской одежде. Чтобы как следует представить, пришлось снять обувь и скинуть джинсы, соорудив из ближайшего покрывала импровизированный подол выше колена. «А что, ноги вроде ничего…» — подумал он, покрутившись в разные стороны и примеряя на себя новый образ. Затем его взгляд переместился на собственные ступни — слишком неухоженные для девушки, но вполне приемлемые для парня, — и брюнет представил, как бы на его ногах смотрелись туфли. «Как же это странно…» — подумал он уже спокойнее, как бы свыкаясь с мыслью о женском наряде. — «Ведь если я всё это надену, то и правда буду смотреться, как идиот. Иначе это буду уже не я». И тут его осенило. «Это буду уже не я. А кто же тогда? Обычная девушка? Мне нужно будет вести себя… Нет, не то. Девушка будет вести себя как обычно, я буду вести себя как обычно — как ведут себя женщины», — размеренно рассуждал про себя Аксель. — «Может, мне стоит попробовать быть девушкой?» Эта безумная, на первый взгляд, мысль, воспринялась им самим со странным спокойствием. «Я хочу побыть девушкой». Он подумал об этом и ощутил неизвестное до этого, но жгучее желание на время стать женщиной. Выглядеть красиво — так, как представил, — и вести себя как женщина. Нет, не вести себя… просто быть женщиной. Что для этого нужно сделать? Как к этому прийти? Это нормально? Все эти вопросы занимали ум Акселя, пока он натягивал джинсы с чувством разочарования, ведь больше хотелось сейчас натянуть юбку и примерить свой новый образ, так внезапно захвативший его воображение. Но нет, он был вынужден сидеть здесь и думать о том, что он, наверное, с ума сошёл, раз решил поиграть в переодевание.

***

Второй эпизод, удивительным образом повлиявший на изменение гендерного самоощущения Акселя, случился немного позже. Он зашёл в обычный магазин с одеждой в поиске нового худи или чего-то в этом роде — чтобы было удобно и, желательно, тепло. Других покупателей почти не было, и Аксель мог плавно и без спешки ходить между полок со свитшотами. Вскоре, взяв однотонный чёрный худи, он вошёл в примерочную, уже почти заранее зная, что купит эту вещь, нужно было примерить её хотя бы ради полной уверенности в своём выборе. Парень уже хотел было начать примерку, но вдруг заметил, что кто-то оставил здесь другую шмотку и даже не повесил на вешалку. Аксель поднял оставленную вещь — ею оказалось длинное пурпурное платье без рукавов. Разглядывая его, барабанщик вдруг вспомнил о своей недавней эпопее с макияжем. Почему бы и не примерить? Всё равно никто не видит. После нескольких секунд сомнений Аксель решил, что ничего плохого не будет от того, что он попробует натянуть одно-единственное платье, всеми забытое. Он попробует его надеть — и тут же снимет, вот и всё. Джинсы и футболка тут же оказались скинуты на пол, и Аксель нетерпеливо влез в платье, заранее думая, что идея провальная, и выглядеть он в нём будет как полный дурак. Но вот он надел его, оправил, отряхнул подол и посмотрел на себя в зеркало, уперев руки в бока. И обомлел. Когда он осмотрел свою фигуру в этом приталенном платье яркого, красивого цвета, с его губ сорвался восхищённый вздох, и в голове не осталось ни одной мысли, кроме повторяющегося: «Господи, как красиво. Это так красиво». Как же правильно он делает, что красит ногти чёрным лаком — они отлично смотрятся сейчас, хотя красный лак был бы уместнее. Нужно и ногти на ногах тоже покрасить! Аксель тут же представил, как хорошо бы сейчас на его запястьях смотрелись браслеты, и как здорово бы ему подошли те туфли, стоявшие на витрине — чёрные босоножки на платформе и на высоком каблуке с изящно открытым носком. Несмотря на все ожидания самого Акселя, он вовсе не выглядел глупо — даже его мужественная фигура была красивой, и мускулистые руки не портили образ, а будто делали его ещё лучше. Он нравился себе и действительно не хотел снимать это платье. Он не чувствовал возбуждения, как извращенец, или чего-то подобного, вовсе нет, но он был восхищён своим новым образом и не мог с этим бороться. Признаться, он и не хотел. Он вспомнил, как выглядел с макияжем, и попытался представить его сейчас — теперь из зеркала правда будто смотрела девушка, и она была красивой, хоть и немного неухоженной. Аксель понял, что просто обязан купить это платье. Но что он скажет на кассе? Он скажет, что покупает это для своей девушки. Хотя зачем ему отчитываться, его не должны спрашивать… Металлист захотел примерить женское нижнее бельё — просто ради интереса. Да, он бы чувствовал себя извращенцем, но просто обязан был попробовать. Снятое платье он бережно сложил и вместе с позабытым худи отнёс на кассу, сказав приветливой продавщице, что вернётся за ними позже. — Могу я вам что-то подсказать? — улыбнулась она. — Нет, спасибо… — промямлил Аксель, пытаясь отделаться от помощи, ему были не нужны лишние свидетели. — Я просто хочу выбрать кое-что для моей… девушки. Продавщица лишь кивнула и указала, в какой стороне отдел женской одежды. Это сильно помогло, Акселю не пришлось плутать в поисках лифчиков. Выбирая один, наиболее скромный и изящный бюстгальтер и такой же корсет, он чувствовал на себе оценивающие взгляды проходящих мимо консультантов. Он чувствовал себя ужасно некомфортно и просто был рад, что к нему никто не подошёл с непрошенным советом. По дороге в примерочную он ухватил первую попавшуюся мужскую рубашку, стыдливо пряча под ней выбранное бельё, чтобы не выглядеть странно. Женское бельё на нём тоже был чем-то новым. Но оно не приносило… удовлетворения. Он смотрел на себя в этом прелестном кружевном лифчике и понимал, как нелепо смотрится со стороны. У него нет груди, которую можно было бы этим лифчиком прикрыть. А если опустить взгляд на… содержимое его трусов, то вообще весь его образ покажется не то что бы уродливым, а просто смехотворным. То же самое касалось и белого корсета, столь манящего, что Аксель купил бы его и просто так, чтобы не носить, а просто положить на полку. Эти вещи были утончёнными и сексапильными, но они были сделаны не для него, а для настоящих девушек. Впервые в жизни музыкант пожалел, что родился мужчиной. Он разглядывал своё несуразное отражение и чувствовал, будто заперт в этом теле. Однако, сняв бельё и посмотрев на себя в своей обычной одежде, Аксель понял, что не хотел бы вдруг менять пол или переделывать своё тело под другое, женское. Ему нравилось быть собой. Просто иногда хотелось бы быть девушкой.

***

Этот вечер должен был стать одним из тех спокойных, романтичных вечеров, когда Пафф и ДиДжей уходили в очередной клуб, чтобы потусить и подцепить девочек на одну ночь, а Бенатар и Аксель оставались в автобусе, чтобы побыть вдвоём. Британец заварил чай для них двоих и, взяв с собой две кружки и миску с попкорном, направился к койкам, рассчитывая посмотреть вместе с возлюбленным какой-нибудь фильм на айпаде, пообниматься, а потом, ни от кого не прячась, заняться сексом, чтобы не пришлось сдерживать стоны. Бенатар сел на койку рядом с Акселем и уже хотел было устроиться поудобнее, но тот вдруг огорошил его: — Знаешь… я хотел поговорить с тобой кое о чём. Это важно. Блондин замер, вглядываясь в серьёзное лицо Акселя, а затем кивнул и отставил в сторону чай и попкорн. — Я слушаю. Барабанщик недолго собрался с мыслями. Он готовился к этому разговору с тех самых пор, когда Бенатар пытался разговорить его примерно неделю назад. Сейчас всё равно сложно было начать этот тяжёлый разговор. — Это по поводу моей… проблемы, — уклончиво начал Аксель. — О которой я думал последние дни. Он поднял взгляд на Бенатара, и тот терпеливо кивнул. — Понимаешь, я должен признаться тебе кое в чём… Он попытался сформулировать хоть что-то внятное, но те слова, которые он готовил заранее, внезапно показались дурацким, сумбурным лепетом, и Акселю пришлось сделать паузу, чтобы обдумать всё заново. Он стал заламывать пальцы от волнения, но Бенатар накрыл его ладонь своей в мягком и успокаивающим жесте. Наконец, брюнет вздохнул и вдруг встал, вынул что-то из рюкзака и протянул своему парню. Странная стопка состояла из какого-то яркого предмета одежды и маленькой сумочки, и Бенатар взял всё это, вопросительно смотря на Акселя. — Что это? — Посмотри. — барабанщик сел обратно, в ожидании глядя на любовника. Бенатар, абсолютно не понимая, чего от него хотят, заглянул в маленькую сумочку — кажется, это была косметичка. Внутри лежала пудреница, тушь и помада, но зачем всё это? Затем он отложил в сторону косметичку и развернул яркую тряпку — то самое платье. Бенатар не стал долго рассматривать вещи, а сложил их рядом и честно сказал: — Я не понимаю. Что это? — он бросил ещё один быстрый взгляд на платье и вдруг изменился в лице. — У тебя… появилась женщина? — в его голосе прозвучало неприкрытое беспокойство, и он в нетерпении устремил взгляд на лицо Акселя. Тот лишь усмехнулся. — Нет, я… у меня нет любовницы. — Тогда чьё это? — недоверчиво спросил британец. Аксель сделал паузу и опустил голову, чтобы скрыть лицо за завесой волос. — Моё. — выдохнул он. Бенатар услышал дрожь в его голосе. Вдруг барабанщик вновь посмотрел на любовника прямо и откинул чёлку с лица, чтобы показать: его глаза были накрашены. Бенатар в изумлении поднял брови и принялся разглядывать окрашенные тушью ресницы и подведённые чёрным веки Акселя. Он не был в шоке — в конце концов, это лучше, чем узнать, что у твоего парня есть любовница. — Ты красишься? — спросил он, всё ещё чувствуя смятение. — Это не так страшно… Но зачем тебе платье? Аксель вновь отвёл взгляд, прячась за длинными волосами. — Я не понимаю, что со мной происходит. — начал он, ощущая нарастающую тревогу. — Недавно я почувствовал, что хочу… Понимаешь, я хочу… — он не мог решиться озвучить вслух свои мысли, чем заставлял Бенатара ужасно нервничать. Напряжение росло с каждой секундой. — Я вроде как хочу быть девушкой. Бенатар опешил. Он нахмурился, пытаясь осмыслить то, что только что услышал. Он хотел обрушиться со множеством вопросов на Акселя, который всё ещё не поднимал головы, опасаясь чужой реакции, но заставил себя удержаться и дослушать до конца, чтобы понять, как это возможно. — Какое-то время назад так получилось, что я попробовал накраситься и… ну, мне понравилось. Мне было интересно, как бы я выглядел, если бы был девушкой. А потом я попробовал надеть… вот это… — он кивком указал на платье, — И мне тоже понравилось. Я не извращенец, и это не фетиш, понимаешь? Просто мне правда захотелось побыть девушкой на какое-то время, попробовать, и я понял, что мне этого очень не хватает… Ну, то есть… я вынужден ограничивать себя только моей обычной… личностью. — он вздохнул. Звучало ужасно коряво, но он пытался говорить правду. — У меня нет раздвоения личности, чтоб ты знал, — он горько усмехнулся. — Мне не нужно менять пол или делать ещё что-то, просто иногда я чувствую себя девушкой и не хочу этому сопротивляться… Он сделал паузу, и Бенатар, всё это время внимательно слушавший, увидел, как задрожали чужие плечи. До его слуха донеслись едва слышные всхлипы. — Иногда я чувствую отвращение к самому себе. — признался Аксель, изо всех сил стараясь не зарыдать в голос. — Не из-за того, что я наряжаюсь в платья, а из-за того, что мне это нравится. Было ясно, что он закончил. Барабанщик обхватил себя руками, словно пытаясь закрыться ото всех, но вдруг почувствовал чужие тёплые объятья. Бенатар сел ближе прижал к себе парня, укладывая чужую голову себе на грудь. Одна его рука гладила Акселя по спине, а другая — по волосам. — Всё в порядке. — прошептал он. — Это нормально. Я с тобой, я всегда с тобой. Он почувствовал, как расслабился Аксель в его объятиях. Им потребовалась минута, чтобы просто привыкнуть к этой новой правде, впервые произнесённой вслух. Наконец, они отстранились и посмотрели друг на друга. — Ты правда считаешь, что это нормально? — спросил с надеждой брюнет. — Да, правда, — закивал Бенатар. — Просто… видимо, тебе не достаточно одного гендера, чтобы полностью познать себя. Это нормально, если ты иногда чувствуешь себя девушкой… хотя и непривычно. — он криво улыбнулся. — Не считаешь меня извращенцем? — усмехнулся он. — Это не извращение, это небинарность. — пожал плечами блондин. — Мне не важно, какой у тебя гендер. Ну, то есть, это важно, — суетливо заверил он, — Но я люблю тебя любого, в независимости от того, кем ты себя ощущаешь. Я люблю тебя как человека и как личность. И если твоя личность будет ещё более многогранна, я буду ещё больше любить тебя. — заверил он доверительным шёпотом. Аксель почувствовал, что глаза вновь застилают слёзы, и отвернулся, начав тихо всхлипывать. Он был благодарен Бенатару за понимание и поддержку и, кажется, о большем не мог и мечтать. Вдруг тишину автобуса, прерываемую лишь всхлипами, прорезал мелодичный голос. — Ты — сокровище моё, В мире мы с тобой вдвоём. Словно создана для сцены и опять играешь рок, Будто тоже из металла, влилась в музыки поток. Ты — сокровище моё… Бенатар аккуратно поднял чужую голову за подбородок, заставляя посмотреть на себя. Аксель, расстроганный до глубины души, с дрожащими губами, с растёкшейся тушью и чёрными мокрыми дорожками на щеках, смотрел на него, не моргая. Британец мягко улыбнулся. — Всё хорошо. У нас всё будет хорошо. С этими словами он заключил парня в долгие объятия, и не выпускал, пока Аксель не перестал всхлипывать. — Господи, я, должно быть, выгляжу, как дурацкий енот, — засмеялся барабанщик, вытирая слёзы. Он уже успокоился и теперь был готов продолжить так и не начавшийся романтический вечер. — Какой фильм хочешь посмотреть? Клавитарист ненадолго задумался. — «Девушка из Дании»*. Аксель резко повернулся к нему и изучил чужое лицо взглядом, в котором читалось сомнение. Он шутит? Он издевается? Но нет, Бенатар был абсолютно серьёзен и в ожидании смотрел на любовника. — Ладно. — смягчился Аксель, оставляя свою подозрительность. — Может, это хорошая идея. Бенатар кивнул, и они улеглись смотреть кино.

***

На следующий день парни уединились в каком-то кафе, взяв с собой гаджеты, чтобы почитать в интернете о гендерной самоидентификации и понять друг друга лучше. Акселю предстояло понять ещё и самого себя. Они заказали молочные коктейли и занялись поиском информации, иногда вполголоса переговариваясь друг с другом. — Судя по всему, это называется «гендерфлюидность». — сказал Бенатар и получил в ответ вздох. Аксель закатил глаза: — Не хочу вешать ярлыки. — Я не вешаю, просто пытаюсь понять. Ты точно не хочешь совершить трансгендерный переход? — Точно. — заверил Аксель, потягивая коктейль через соломинку. — Мне нравится моё тело, не хочу его менять. Британец в ответ промычал что-то, похожее на согласие. — Ты расскажешь парням? Этот вопрос застигнул Акселя врасплох. Он неопределённо пожал плечами. — Не знаю, не думал об этом. Может, позже. — Они наши друзья. Думаю, они поймут. — Да, и мы будем слушать шуточки Паффа ещё очень-очень долго. Бен усмехнулся. — А как с местоимениями? — А что с ними? — Ты хочешь использовать, например, «они» вместо «он»? Аксель подумал несколько секунд, но ответ на заинтересованный взгляд британца поморщился. — Нет, иначе я буду чувствовать себя так, словно у меня раздвоение личности. Бенатар захихикал. — Но… — продолжил барабанщик, — Если ты будешь использовать местоимение «она» в определённые… моменты, то я буду благодарен. Британец понимающе кивнул. — Будешь предупреждать меня о таких моментах? Аксель кивнул и улыбнулся. — Спасибо тебе. — вдруг сказал он. — За то, что принимаешь меня. — Я в любом случае приму тебя. — он нежно погладил чужую щёку большим пальцем и заправил тёмную прядь за ухо Акселю. — Потому что я люблю тебя. Только… ты не переставай меня любить. В этой фразе, сказанной шёпотом, Аксель уловил какую-то неведомую горечь, и его сердце сжалось. Он накрыл чужую ладонь своей и прижал к щеке. — Даже не думай, ты от меня так просто не отделаешься, — полушутливо сказал он. — Ведь теперь у меня есть тот, кто поможет мне выбирать платья и туфли. Бенатар посмеялся и заметно расслабился. — Я тебя люблю и всегда буду любить. — заверил Аксель, целуя чужое запястье. Блондин слегка покраснел и счастливо улыбнулся. У них вылетело из головы, что они в общественном месте, и что их могут видеть другие люди. Главное, что сейчас они были вместе, поддерживали и понимали друг друга. Разве это не счастье?