***
впервые за долгое время кенрик ощущает, что ему тепло. это не тот жар, приносящий боль, и не тот холод, кажущийся непозволительно острым после пыток огнём. его тело чувствует себя удивительно хорошо. лучше, чем за последние месяцы… или годы? он открывает глаза и мычит, потому что свет впивается в зрачки. запястья что-то плотно стягивает, но это не похоже на тяжелые кандалы, приковывающие его к стене у койки, названной его кроватью… кровать. кенрик ведет пальцами по мягким простыням, задерживая дыхание. определенно. нет… это ведь? возможно ли, что это просто был сон? ужасный кошмар, мучающий его всю ночь, и наконец оставивший ослабший разум в покое. все, что было совершенно, просто ему приснилось. и он встанет, оденет белый плащ и диадему, а потом войдет в зал совета, приветствуя старых друзей. кенрик так жаждет проверить это, что все же предпринимает еще одну попытку осмотреться. его зрение медленно приходит в порядок, и он видит незнакомый узорчатый потолок с золотыми молниями. совершенно точно не то ужасное место. - ты проснулся? он вздрагивает, вскидываясь. в животе стреляет от боли, но кенрик только смотрит на все еще не совсем четкую фигуру, появившуюся в дверном проеме. это хорошо знакомое лицо с острыми чертами, и серебристые глаза, лишенные единой искорки тепла. в горле першит, так что он не может окликнуть его. но это не нужно. мужчина сам подходит ближе, и на подносе, который он принес с собой, лежит стакан воды и завтрак. - подожди, - кенрик не движется, осторожно выдыхая. он ужасно голоден. а еще он знает, что за непослушанием следует наказание. так что просто смотрит, как мужчина открывает склянку и прислоняет к его сухим губам. жидкость с трудом скользит по горлу, и ему наконец позволяют запить. – вот так. как ты тебя чувствуешь? он махает рукой, замечая, что запястья туго перетянуты белоснежными бинтами. ситуация начинает проясняться. картина, которую кенрик видит, выходит нерадостная. и вовсе ему не нравится. - бронте. мужчина вопросительно наклоняет голову, но не смотрит на него, копошась с завтраком. добавляет в ароматную кашу фруктов и масла, открывает упаковку йогурта. кенрик сглатывает. - меня?.. - похитили, - просто говорит бронте. он слегка давит на согнутые колени, заставляя подвинуться, и садится рядом, видимо, не совсем доверяя слабому телу мужчины. – софи обнаружила тебя в заброшенном штабе, когда… кхм, совершала свою маленькую «месть» ордену. – он прижимает к губам кенрика ложку каши, и тот без возражений пускает её в рот, с наслаждением смакуя сладкий и почти забытый вкус. – они заметили тебя по чистой случайности. если бы не она, ты бы сгорел заживо. кенрик вздрагивает. должен ли он говорить, что долгое время умолял финтана о подобном снисхождении?.. бронте не дает такой возможности, вновь кормя его. - она все еще сожалеет и ждет момента, когда сможет извиниться лично. кенрик ощутимо смягчается, опуская напряженные плечи. - я не злюсь. - не думаю, что это делает особую погоду для неё, - заметил старший. теперь он заставил его откусить бутерброд с сыром. – так или иначе, когда они тебя нашли, ты был в ужасном состоянии и долго не хотел просыпаться. совет допросил финтана, и его наказание было ужесточено за подобное издевательства. - почему… я здесь? – наконец, собравшись с силами, выдавил кенрик. бронте заставил его опустошить тарелку – хотя живот был уже переполнен – прежде чем ответил на вопрос в непривычно-безэмоциональной интонации: - мое поместье было ближе всего, и никто не хотел рисковать и переносить тебя по свету. софи и её друзья пришли ко мне ни свет ни заря, и им повезло, что я покинул дворец старейшины и остановился здесь на неделю. так или иначе, ты два с половиной месяца провел в этой комнате. - два… что? кенрик пораженно раскрыл глаза, смотря на невозмутимое лицо коллеги. бывшего… коллеги? - ты долго не просыпался. иногда приходит в сознание, но это, чаще всего, была пару минут. и это не приносило особого результата, потому что твой разум все еще не пришел в норму, и я просто слушал полусонные бредни. в его горле встал ком, так что он отвернулся. в глазах встала влага, и, замерев, он наблюдал, как бронте гладит его щеку, большим пальцем утирая покатившуюся по коже слезу. на миг его глаза наполнились нежностью, но это прошло так быстро, будто было лишь иллюзией. и все же, бронте поразительно хорошо впихивал в людей еду, несмотря на ситуацию. он заставил кенрика доесть десерт, и наклонился вперед, поправляя его подушки. если советник и заметил, как мужчина уже по привычке дернулся, то любезно не стал это комментировать. - я хочу задать ещё один вопрос. - слушаю. - как давно… - он не нашел в себе силы закончить предложение. бронте смотрел на него достаточно долго, чтобы тот заволновался. - около года. плюс-минус несколько месяцев. кенрик глубоко вздохнул. год. - дольше, чем ты надеялся? – поинтересовался бронте, собирая опустевшую посуду на поднос. - меньше, - признался кенрик. он взглянул на тарелку, хмурясь: - ты… ты же не готовил мне завтрак каждый день? - только эту неделю. элвин и микстура – лекарь, работающий на черного лебедя – сказали, что ты близок к пробуждению. это был реалистичный прогноз, учитывая, что раньше ты выглядел скорее, как труп. - совет связался с черным лебедем? – кенрик ощутил, как в груди пульсирует тревога. после всего, что с ним случилось, они?.. - финтан был частью ордена незримых. – отчеканил бронте. он выглядел так уверенно, что это даже вдохновляло. кенрик слегка опустил голову, чувствуя, что ни черта не понимает. – мы все это время гонялись не за теми людьми. думаю, ты и сам это понимал, до того, как финтан наворотил дел. да. он многое понимал. на многое надеялся. все его цели, мечты и уже полученные достижения не имели значения сейчас. кенрик взглянул на перевязанные руки, зная, что ни одно лекарство не сможет избавить его от шрамов. - я принесу тебе что-нибудь почитать, а после обеда мы сходим в сад, - произнес бронте, ненадолго прерывая размышления. – ты давно не поднимался на ноги, так что подготовься к тому, чтобы быть осторожным. и, если что… - он, будто вспоминая кое-что очень важное, покопался в карманах, после чего положил на тумбочку передатчик. новый. не тот, что был у кенрика раньше. это заставило его на миг ощутить жгучее разочарование. – там есть мой номер. - спасибо, бронте. мужчина кивнул, взял поднос и вышел из комнаты, оставляя кенрика одного.***
- здесь ступенька, - предупредил бронте, покрепче перехватывая руку кенрика. он толкнул незапертые стеклянные двери и им в лицо дунул жаркий летний воздух, пропахший солнцем и цветами. кенрик взглянул на кустарники роз, растущие вдоль тропинок, и подумал, что слишком мало знал о своем коллеге. эта мысль зародилась в нём еще тогда, когда тот принёс ему лёгкую романтическую книгу. и когда случайно упомянул, что готовит самостоятельно. и когда одел ярко-рубиновую рубашку с тёмными полосатыми брюками. …ладно, вероятно, кенрик очень плохо его знал. - тебе нужно больше быть на воздухе. это полезно. - да… думаю, да. – он оглянулся и заметил, что бронте ведет его к крошечной беседке. она вмещала в себя лишь небольшой круглый столик, рассчитанный, казалось, максимум на троих. было ли в этом что-то удивительное, учитывая нелюбовь древнего к гостям? – так… ты говорил, что софи хочет прийти? - я уже сообщил совету, что ты оклемался, так что, полагаю, леди фостер прибудет в ближайшее время. кенрик удивленно моргнул. могло ли ему показаться?.. - леди? бронте беззлобно хмыкнул, намекая, что это лишь немногое из того, что он упустил. - теперь она почетный регент, работающий на совет и возглавляющий команду «доблесть» … не спрашивай меня об этом. софи захочет рассказать сама. - кажется, теперь ты больше о ней заботишься, - негромко заметил кенрик. он поймал себя на том, что улыбается, и это получается так-же легко, как и раньше. не все было потерянно. у него была целая вечность для того, чтобы восстановится. - так вышло. я совершил много ошибок и неверных суждений в её сторону, но, в конце концов, теперь стало ясно, что это было одним большим недоразумением. софи способная и сильная девочка. хотя мне жаль, что она со многим вынуждена справляться в одиночку. кенрик выдохнул. но, по крайней мере, она все еще была в порядке, правда? несмотря на все, что случилось. он был рад, что оттолкнул её от финтана. это было правильным решением. кенрик опустил взгляд на свои пальцы, едва способный полноценно согнуть их. даже от попытки двигать ими по коже расходилась волна щепающей боли. но даже это не заставляло его сожалеть о своем выборе. бронте молчал, казалось, наблюдая за ним, прежде чем произнёс: - чего бы ты хотел? - прости? - встретится с орели? со своей семьей? кенрик скромно приподнял уголки рта. он хотел видеть орели. но внутри него было необычное, и от того еще более горячее желание, скребущееся в измученном сердце. - я хочу увидеть свой вандерлинг. было бы вполне логично, если бы бронте начал задавать вопросы. может, даже если бы он был возмущен или рассмешен таким глупым хотением. но советник ничего не произнес. это молчанием было самым утешающим, что кенрик ощущал за последние дни.***
кенрик старательно не отводит от своего вандерлинга внимательного взгляда, чувствуя, что внутри него состязаются желание убежать и остаться здесь. в этом тихом месте, одновременно умиротворённым и полным сожаления, он проникается уверенностью, что должен решиться на что-то. у него нет ответа, на что именно. бронте все еще стоит в нескольких шагах позади, готовый поймать, если слабое тело кенрика вдруг решит упасть. это такая грустно-очаровательная деталь, что он невольно улыбается, все еще смотря на лепестки деревца. - он выглядит так, как я себе представлял, - признается кенрик, когда ком в его горле смягчается и тает, оставляя после себя лишь горькое послевкусие. – я часто делал это, когда… фраза зависает в воздухе. кенрик смотрит на мужчину, ожидая увидеть в его глазах вопрос, но тот, казалось, не проявляет никакого интереса. ну или очень хорошо скрывает его. - мой вандерлинг далеко от софи и декса? - не насколько, насколько мог бы быть. эмери хотел поместить его в самый центр. - сделать из меня мученика, - улыбнулся кенрик. лицо бронте остается спокойным, но взгляд извинительно опускается. это тоже кое-что новенькое. – ну, у него получилось, правда? особенно сейчас. - я бы хотел сказать, что мне жаль. кенрик вскидывает бровь. - зачем? это не твоя вина. хотя и эмери я ни в чем не обвиняю. - как утешающе. бронте делает шаг вперед, замечая, что руки кенрика дрожат от напряжения. он несколько мгновений стоит сам, но все же наклоняется в сторону и цепляется за плечи древнего, тяжело вздыхая. ноги кажутся ватными. - хочешь уйти? - нет, - решительно отказывается кенрик. ему кажется, что, если немного подождать, то он сможет разобраться в том, что ощущает на счет всего этого. своего похищения, недо-смерти, возвращения… жизни, внезапно пошедшей наперекосяк. да и бывшей ли хоть когда-нибудь правильной? кенрик вздыхает, чуть отстраняясь. силы медленно возвращаются к нему, когда проходит некоторое время. где-то слышаться шаги, и они не обращают на это внимания, пока те не начинают приближаться. он вскидывает голову и смотрит на женщину в светло-розовом длинном платье. знакомые золотистые кудри скатываются по её плечам. - кенрик. – в конце концов, не выдерживает она, подходя ближе. её объятия нежные и аккуратные. он проводит носом по блондинистой макушке, чувствуя, что в глазах противно щипает. и дело вовсе не в том, что она переборщила с духами. - ора. - ты правда… ты правда с нами? – орели отстраняется, мягко проводя пальцами по его лицу, и будто не веря, что правда может его касаться. это правда похоже на сон. очень сладкий сон, о выполнении которого он еще совсем недавно не мог даже мечтать. она утирает его слёзы, хотя плачет сама, и со стороны это наверняка выглядит слишком жалко и отвратительно. но разве кто-то имеет право обвинять их? разве кто-то имеет право осуждать их? кенрик прижимается лбом к её лбу. он ощущает, что ему нечего сказать орели. он не хочет говорить о том, что пережил. не хочет говорить и о том, как чувствует себя сейчас. - я скучала по тебе. - я тоже. её руки греют кожу. она наклоняется в бок, и кладет голову ему на плечо, но не прижимается, кажется, понимая, что он не в лучшей форме. это так ужасно – потому что он бы хотел закружить её, поднять на руки, убедить, что теперь то уж точно все хорошо. но это не так, верно? еще нет. - ты хочешь выпить чаю? – бормочет ора. он почти отвечает, но вспоминает, что пришел не один. однако там, где стоял бронте, никого нет. это можно было-бы счесть за большую грубость, потому что у кенрика нет кристалла, ведущего в его дом, но… в груди противно чешется от ощущения, что бронте просто был слишком проницателен. слишком хорошо знал их.***
бронте приходит после заката. кенрик сидит в зале, и орели помогает ему с чашкой, потому что она слишком горячая для его раненный, слабо разработанных рук, когда в дверь раздается стук. бронте входит в дом, одетый в черную водолазку, и на его лице отражается холодное спокойствие. на самом деле, кенрика немного беспокоит то, как древний умиротворен. ора тоже не знает, в чем дело, но она обращает на это все явно меньше внимания, чем он, так что просто говорит: «он сильно поменялся за последнее время». по её глазам он видит, что не настолько уж. но больше не хочет ворошить эту тему. у них много того, что они хотят сказать друг другу. это не касается произошедшего за последний год, потому что ора тоже не хочет касаться этого тёмного клубка боли и муки, в который превратились все эти долгие месяцы. - я бы могла оставить его у себя, - предлагает ора, смотря на кенрика. он качает головой и немного неуклюже встает с мягкого дивана, направляет бронте с приятной усталостью в теле и разуме. мужчина смотрит на него, скупо улыбаясь. - нет, пожалуй, я уже задержался, ора. - ты опять за свое, не так-ли? – вздыхает она. – это не причиняет мне неудобства. кенрик недоверчиво смотрит на неё. он знает, что сейчас слишком беспомощен, так что окружающим приходится ухаживать за ним, так что это заявление правда… не имеет смысла. - и все-же. ора ворчит: - какой-же ты упрямец. - может, это заразно? он пытается незаметно указать на бронте, но их взгляды встречаются. к щекам прилипает горячий румянец, и орели хихикает, никак не улучшая ситуацию. древний советник закатывает глаза, качая головой. - обязательно куплю тебе маску. ора наклоняется вперед, целуя кенрика в щеку. и, немного мешкая, также касается губами высокой скулы бронте, отчего удивляется, кажется, даже сама. это был внезапный порыв, но никто ничего так и не произнес. на этот раз это была приятная тишина. орели долго махала им, прежде чем исчезла в своем дворце.***
он чувствует себя отвратительным и грязным, когда на следующее утро заболевает. бронте звонит врачу, который служит его семье, и кенрику нравиться этот мужчина, отчего он чувствует еще больший стыд за свое состояние. - ничего страшного, - говорит врач, приставляя к губам кенрика мутно-серый элексир, - просто переутомление. ему нужно отдохнуть. - оставишь что-то на всякий случай? – спрашивает бронте, стоящий в дверях. мужчина копается в черной сумке, перекинутой через голову, и достает всего одну склянку. - если начнется жар. - жар? – настороженно спрашивает кенрик, привлекая внимания. врач кивает, и в его животе стягивается плотный узел. он не уверен, но… возможно, это приведет его к воспоминаниям. то, чего он не хочет больше видеть. кенрик мрачнеет, и слишком погружается в свои мысли, чтобы заметить пристальный взгляд бронте. *** это действительно случается. перед глазами противно плывет, и он едва разглядывает тёмную комнату, прежде чем неуклюже встать. чудом не перевернув всю свою новую спальню верх дном, добирается до двери, преодолевая желание лечь на холодный пол в коридоре и охладится. он что-то ищет. разум куда-то тянет его, хотя кенрик не совсем понимает, куда. в голове вновь и вновь появляются тени, и он дрожит, ужасно дрожит. дело вовсе не в холоде или теплоте, нет. ему страшно. кенрик давит на дверные ручки, заглядывая в тёмные и пустые комнаты, напоминающие бездонные пасти огромных чудищ. путь кажется ему бесконечным и не имеющим смысла, но в тоже время он упрямо двигается вперед, опираясь о стены и не позволяя себе передохнуть. все тело изнывает от боли, голова стоит на грани от того, чтобы взорваться. он почти уверен, что умрет, когда находит нужный проход и вваливается в покои бронте, наполненные лунным светом. мужчина сонно приоткрывает глаза, смотря на него несколько мгновений, а потом приподнимает край одеяла. это так отвратительно-проницательно, что кенрик всхлипывает и чувствует, как слёзы скатываются по его лицу. он ластится к чужому телу и рыдает. ему жарко. как тогда. как в те месяцы. он прижимается к бронте, цепляясь за него, как за спасительный балласт. мужчина позволяет ему отдохнуть, бормоча что-то несвязное, - но это помогает отвлечься. кенрик старательно слушает чужую болтовню ни о чем, отодвигая собственные мысли в сторону, и медленно, но верно, его дыхание успокаивается, а щеки наконец сохнут. бронте перетягивается через него, нашаривает в тумбочке склянку и прижимает к чужим губам. - скоро все будет хорошо, - он обещает. кенрик верит. хочет верить, по крайней мере. - я не жалею, что выжил, - шепчет он. бронте ложиться рядом и закрывает глаза, но наклон его головы говорит о том, что мужчина слушает. кенрик благодарен, потому что он не может остановить себя, продолжая: - я не жалею, что живу, но, если бы у меня был выбор, я бы предпочел умереть в пожаре. не быть похищенным. я в порядке сейчас – но меня выкрали. пытали. это было ужасно, боже, я ненавижу это… он судорожно вздыхает, трясь носом о плечо бронте. тот одет в непонятного оттенка рубашку, и кенрик зарывается в складки ткани, чувствуя себя в безопасности. даже если это глупо – неважно. сейчас он хочет успокоится. - я счастлив, что жив сейчас. но если бы меня переместили обратно в тот день, я бы вырвался из рук финтана. не чтобы спастись, но, чтобы умереть быстро – уж точно. он представляет это. к горлу подкрадывается тошнота, но кенрик подавляет её. - я не хочу помнить, что тогда произошло, бронте. я ненавижу это. я ненавижу последствия этого. я хочу убить себя прошлого, загнанного в угол, как жалкая дрожащая крыса. выстрелить в голову, толкнуть в пламя – не важно. прошлый-я, если бы он знал, что случится, согласился бы со мной. кенрик глубоко вздыхает. он смотрит на бронте. на его лицо, наполовину скрытое в тени и наполовину серебристое от лунного сияния. бронте смотрит в ответ, и через несколько секунд протягивает руку, чтобы заправить прядь кенрику за ухо. они ничего не говорят. кенрик благодарен за это. - бронте. - да? - я хочу стереть себе память. он понимает, что совет, вероятно, будет против. его будут утешать, поддерживать, вдохновлять, - только для того, чтобы он остался собой. он – мученик. он – вдохновитель. он, несомненно, символ силы духа и выдержки. это его обязанность. бронте негромко говорит: - софи придет завтра. она хороший телепат. кенрик чувствует себя жалким. он снова плачет. и бронте снова обнимает его. ничего не меняется. и ничего не будет прежним.