Подарок для лиса

      Оставляя за собой едва заметный кровавый след, юноша в некогда красивом кимоно пытался продраться сквозь густые колючие заросли. Распоротая о сухой корень нога на каждый шаг предательски подгибалась, а руки уже давно покрылись глубокими царапинами, отчего Итэру приходилось закусывать губу, чтобы не всхлипывать. Тренировки с мечом в родном доме и рядом не стояли с этим. Несмотря на все просьбы, отец редко позволял взять ему настоящий клинок, а учителя и соперники не смели слишком сильно бить хозяйского сына, когда тот пропускал удар. Конечно, юноша мог понять отца, Итэр — его единственный наследник, омега с прекрасным, нежным лицом и чарующим ароматом, к чему ему все эти занятия? Базовые навыки самообороны и хватит. Таких, как он, всегда кто-то защищал, будь то слуги или супруг. Но что из этого вышло сейчас: двое охранников не смогли отбить своего юного господина от шайки разбойников, напавших по дороге из города. Честь и жизнь ему спасли только быстрые ноги, пока оба телохранителя падали под градом ударов бандитов. Не сказать, что имея в руках меч, юноша чем-то смог помочь, но ему не пришлось бы позорно бежать. Когда начался дождь, Итэру захотелось просто упасть, наконец, на землю и дать волю эмоциям. Он один посреди густого и тёмного леса, охрана мертва, лошадей угнали, дорогое кимоно тёмно-зелёной ткани изорвалось и промокло, больше не спасая хозяина от холода, живот громко урчал от голода, а вокруг не было ни малейшего намёка на цивилизацию. Раненая нога ныла и, кажется, опухла, отяжелевшая от влаги и грязи одежда ещё больше затрудняла движение. Кажется, этот лес действительно проклят. Не исключено, конечно, что родители твердили ему это с самых ранних лет только затем, чтобы своевольный сын не убегал туда один, но одна шайка нечисти, судя по выкрикам за спиной, всё ещё гналась за ним, чтобы снять дорогие украшения и… думать об этом не хотелось. Хотелось только попасть домой, либо к родителям, либо к жениху, которого они подобрали сыну. Плевать куда, лишь бы в тепло, уют, к горячей пище и чаю, даже перспектива снова быть окружённым назойливыми слугами была такой желанной сейчас.       — Он не мог далеко уйти!       — Я вижу кровь на земле, смотри! Эта неженка скоро совсем из сил выбьется, нам остаётся просто идти по следу!       — Я буду первым.       — С чего это вдруг?!       — Драки хочешь?!       Поморщившись от услышанного, Итэр только с новой силой продолжил идти сквозь заросли деревьев и кустов. Делят его, ничего не стесняясь и ещё даже не поймав, так, словно им ничего за это не будет. Уроды! Итэр хорошо запомнил их лица, вот только доберётся до дома, лично на казни присутствовать будет!       Снова рывком пройдя через очередную стену из колючек, омега внезапно не встретил нового препятствия и, не удержав равновесия, свалился на землю, только сильнее марая дорогую ткань в мокрой грязи. Подняв голову, юноша сначала не поверил своим глазам. Храм. Что он тут делает? Такой старый и обшарпанный, заросший плющом. Сюда явно давно никто не приходил. Как далеко Итэр зашёл? Они же уже почти выехали на главную дорогу к поместью… Времени на рассуждения не было, поэтому, поднявшись, мальчишка поспешил укрыться хотя бы от дождя, надеясь на то, что на удивительно хорошо сохранившихся дверях храма ещё остался засов, тогда появлялась надежда спастись ещё и от разбойников.       С трудом приоткрыв потемневшую от времени дверь, юноша скользнул внутрь, тут же поворачиваясь, чтобы запереться. Засов был, причём довольно крепкий и закрылся легко, хрупкому парню даже не пришлось прикладывать особых усилий. Теперь это место правда можно было назвать укрытием, что не могло не радовать, вряд ли те ублюдки смогут пробиться сквозь крепкую дубовую дверь.       — Боже… Хвала небесам, я… я спасён….       Шумно выдохнув, юноша развернулся, опираясь спиной на дверь, и прикрыл глаза, но момент его радости был недолгим. Внезапно он осознал, что для старого, всеми давно забытого храма, тут слишком светло и тепло. Отчаяние навалило с новой силой, когда Итэр, открыв глаза, робко огляделся. Везде горели свечи, на каменных изваяниях вокруг лежали подушки и простыни, а в самом центре, прямо на алтаре, в горе мягких подушек вальяжно возлежал спящий лис. В глаза сразу бросалась серебристая, словно снег, шерсть, огромные для обычного зверя размеры и… девять хвостов. Девять. Девять пушистых, красивых белых хвостов с золотистыми концами, сверкающими не хуже дорогих украшений в волосах Итэра. Кицунэ высшего уровня, проживший много-много лет и удостоившийся чести обладать божественной силой. Возможно, юноша и попытался бы просить у него помощи, отдав свои украшения в качестве подношения, если бы не увидел бурые пятна запёкшейся крови на дорогой ткани под духом. Сбежав от разбойников, напороться на злобного лесного духа. Ужасно. Хуже просто некуда. Смерть и то лучший исход.       — И куда ты собрался, крольчонок? Ты же только пришёл, оставайся, — насмешливый голос хлыстом ударил по спине, когда омега дрожащими руками попытался отпереть засов, который теперь не поддавался. — Ты же ранен, я чувствую кровь. Подойди ко мне, и я избавлю тебя от боли.       Позади раздались тихие шаги и лёгкий цокот когтей о каменный пол. Обернувшись, Итэр быстро окинул помещение взглядом. Закрытые решётками окна, лежащие тут и там обглоданные обломки костей, и сидящий посреди помещения лохматый белый лис, распушивший позади себя все хвосты. Бежать некуда, скрыться негде, просить пощады бессмысленно. Мальчишка даже страха не испытывал, только чистые ужас и отчаяние. Сегодня его убьют и съедят. Разорвут нежную кожу клыками и когтями. Содрут мясо с костей, разобьют череп и никто никогда его больше не найдёт и не увидит. Ни отец, ни мать, ни нелюбимый, но уважаемый жених. Дрожащие колени омеги окончательно подогнулись и он рухнул на пол, закрывая руками лицо. Слёз не было, но в горле всё равно встал отвратительный ком, мешая дышать. Зачем он только поехал сегодня в город, зачем он только…       — Тебе так страшно? Даже не взмолишь меня о пощаде? Ты довольно сообразительный для человеческого отродья.       Касание прохладных пальцев к рукам заставило Итэра вздрогнуть и, дёрнувшись, удариться головой о злополучную дверь. Перед собой юноша увидел уже не лиса с серебристой шерстью, а высокого и крепкого рыжеволосого парня в небрежно запахнутой лёгкой белой юкате. Два белых уха и девять хвостов, колышашихся за широкой спиной, не оставляли сомнений в том, что дух просто принял человеческую форму. Зачем? Думать об этом не получалось, да и не хотелось. Тонкие запястья омеги перехватили и прижали к дереву двери, лишая его возможности хоть как-то сопротивляться. Он настолько потерял бдительность?!..       — Твоё сердечко стучит, словно у маленького кролика. Хорошее я подобрал тебя прозвище, — Засмеявшись, дух перед ним обнажил острые клыки, заставив дёргающегося в его хватке юношу замереть. — На тебя напали разбойники, крольчонок?       — От… откуда вы знаете?       — Птичка на хвосте принесла, ха-ха. Посмотри на себя, ты весь в грязи и ранах, вряд ли ты просто так решил прогуляться по ночному лесу в дождь.       Наклонившись, дух провёл носом по шее юноши и принюхался, уже собираясь укусить, но тут же замер. Итэр на пробу попытался дёрнуть руками, но их сжали сильнее, почти до боли, явно показывая ему, что сопротивление бесполезно.       — Что это за запах?       — Отпустите меня…       — Я спрашиваю, что это за запах? Ко мне на огонёк зашёл омега?       — Я-я отдам вам украшения, привезу любые драгоценности или золото, отремонтирую хра…       — Отвечай на мой вопрос.       Вместо злой усмешки в голосе теперь было слышно раздражение. Оба запястья разозлённый неповиновением дух перехватил одной рукой, а освободившейся предупреждающе сжал тонкую шею, переминая пальцы. Сдержав позорный скулёж, юноша всё же решил ответить:       — Да… я омега. Прошу вас, не убивайте…       — Убить омегу с таким ароматом? Пусть ты и человеческое отродье, но… я никогда ещё не чувствовал такого нежного и приятного запаха, ни от людей, ни от ёкаев. Пусть я и голоден, но твоё убийство станет преступным расточительством даже для меня.       Крохотную надежду, едва затеплившуюся в душе Итэра тут же разбил горячий язык на его шее, на что юноша сразу же задёргался с новой силой, на этот раз пытаясь пнуть духа здоровой ногой. Со смертью, пусть и жестокой, он был готов смириться, но с этим… Нет. Нет! Лучше умереть, чем отдаться незнакомцу, пускай и девятихвостому кицунэ, особенно, если ты помолвленный омега из влиятельной семьи. Если кто-то об этом узнает, то самое мягкое, что с ним сделают — запрут в монастыре, подвергнув публичному позору, а самое худшее — убьют. Опозоренные родители, обманутый жених — да кто угодно. Его жизнь не будет стоить ничего. Шею снова сжали, на этот раз сильнее, перекрывая воздух, а за открытое плечо больно укусили. Нет, пусть уж лучше его съедят!       — Нет, я… я помолвлен! Лучше убейте меня, только не… Только не это!       — Мне плевать на ваши человеческие обычаи. Ты красивый омега с привлекательным запахом, мне этого достаточно, чтобы не убить тебя, но и упускать такое сокровище я не намерен. Я возьму тебя добровольно или силой, выбирать тебе. О, или мне стоит посетить твоих родителей и попросить благословения у них?       Новая усмешка заставила нервы Итэра окончательно сдать. Кицунэ на пороге дома — жди беды. Злобный кицунэ — он и есть беда. Злобный девятихвостый кицунэ — весь род будет проклят на долгие, долгие века. Одна жизнь в обмен на целый род. Хрупкое тело сковала крупная дрожь, когда к нему пришло осознание. Он в любом случае не покинет этот храм. Он в любом случае не вернётся домой. Медленно раздвигая скрытые просторным кимоно колени, юноша уже не мог сдерживать слёзы. Лучше бы его вместе с охраной в драке прикончили разбойники, лучше бы они нагнали его в лесу… Требовать выкуп за опороченного омегу бессмысленно, его бы сразу убили после этого, а теперь… Теперь он надеялся только на то, что удовлетворённый дух откинет мысль о проклятии.       — Не перестаю восхищаться твоей сообразительностью для человека. Неплохо, крольчонок, постарайся понравиться мне и тогда я, может, пощажу твою дорогую семью, ха-ха.       Развязанный пояс кимоно обхватил запястья, туго стягивая их вместе над головой Итэра, пока довольный дух медленно, словно распаковывая долгожданный подарок, избавлял свою жертву от одежды. Плотная ткань, хоть и промокла, но защитила бледную кожу юноши от грязи, что очень радовало лиса, неустанно принюхивающегося и целующего дрожащую шею и грудь. Тонкий аромат омеги не портил даже его страх, а когда в нём появились едва уловимые сладкие нотки, Аякс и вовсе завилял хвостами, словно довольный пёс. Ну что за сокровище, почти не брыкался, стоило только пригрозить, так ещё и начинает наслаждаться этим, хах.       — Возбуждаешься от того, что незнакомый альфа лишь слегка тебя приласкал? И как ты только умудрился сохранить себя для меня?       Между слегка раздвинутых ног опустилось чужое колено, надавливая на пах и заставляя омегу дёрнуться, сдерживая стон. Он всё ещё предпочёл бы смерть, он всё ещё с трудом держался, чтобы не попытаться ударить лиса ногой, но… его тело действительно начинало наслаждаться. От страха и стресса у юноши в руках духа появилось фантомное чувство защиты, ведь он точно сможет уберечь Итэра от преследовавших бандитов, запах от альфы исходил приятный — озона и океана, словно предвещая грандиозный шторм, а сильные руки на не знавшем подобной ласки теле ощущались так правильно, что… что к своему стыду Итэр не мог не признать, что его щёки краснеют не только от смущения. Мокрые поцелуи, оставляющие красноватые следы на открывшейся коже, горячие ладони, оглаживающие тонкую талию, совсем не хитрая ласка, но ещё немного и юноша почувствует между ягодиц позорную влагу. Какая мерзость.       — Что ты… С-стой, не там… Нет, стой!       Итэр, почти в истерике, попытался свести ноги, но их тут же с силой развели обратно, едва не растянув мальчишку на шпагат, в колени впились острые когти, оставив на хрупком теле новые царапины. Больно… Н-но то, что собирался сделать этот лис!.. Такое не делают с незнакомыми альфами и омегами…       — Замолчи. Мне надоели твои вопли, я хочу слышать из твоего горла только громкие, сладкие стоны, ласкающие мои уши. Я делаю только то, что пожелаю сам, тебе же лучше расслабиться и наслаждаться, другого пути у тебя нет.       Короткий треск рвущейся ткани и от наиболее чистого широкого рукава была оторвана полоса. На затылке затянулся тугой узел.       — Не хочешь пока стонать — будешь мычать.       Новая усмешка обожгла вздохом нежную кожу на внутренней стороне бедра, после чего лис оставил там же поцелуй. И ещё один, уже выше. И ещё. Ткань на лице юноши сразу промокла от слёз, когда уже влажного ануса коснулся горячий язык. Как стыдно. никто ещё не смел касаться его там, тем более… тем более так! Даже жених, даже после свадьбы наверняка не стал бы! Между ног раздалось довольное урчание, из-за которого щёки омеги обожгло смущение. От новых жадных прикосновений, Итэр несдержанно запрокинул голову, тихо промычав в повязку. Стыдно, но как же приятно… Тело обдало жаром, когда чужой язык надавил и, раздвигая нежные стенки, проник внутрь. Наверное, это было бы больно, если бы омега не успел возбудиться. Отвернув голову, мальчишка замотал ей, словно пытаясь сбросить повязку. С каждым движением чужой головы между своих ног, Итэр мычал всё громче, не в силах себя сдерживать. Стресс, страх, стыд — всё смешалось и, словно бы, отключило внутри вообще всё. Наконец, ему стало всё равно. Наконец, получилось отпустить и отдаться в руки Кицунэ. Он не уйдёт отсюда, не вернётся. Проще сдаться. Приятнее сдаться. Так будет лучше…       — Какой же ты сладкий… — взгляд юноши окончательно покрылся туманом, увидев, как дух облизывается, отстраняясь от него. — Как ты только смел пытаться спрятать это от меня? Какой же ты негодный кролик, ха-ха.       — Ммм… мм. Аах!       Сорванный с лица мокрый от слёз и слюны кусок кимоно упал рядом ненужной тряпкой, пока самого омегу поднимали на руки. Зачем?.. Куда?.. С лёгкостью, словно на руках у лиса была дорогая пуховая перина, тот понёс своё новое сокровище к алтарю, укрытому дорогой тканью и мягкими подушками. Да. там определённо будет удобнее…       — Если будешь таким же тихим и покорным, кролик, я даже позволю себе быть с тобой нежным. Я, кстати, Аякс. Думаю, раз ты останешься, то можешь знать.       — …Ит-тэр…       Едва слышный голос внезапно прервал оглушающе громкий стук в дверь, от которого омега сжался на чужих руках. Вряд ли это слуги отца, никто не знает, почему Итэр ещё не приехал, и где он находится. Это значит только одно… Робко подняв глаза на Аякса, омега увидел искажённое откровенной злобой лицо и плотно прижатые к голове уши, почти затерявшиеся в лохматых рыжих волосах. Кажется, лис тоже почувствовал неладное.       — Это те твои ребята, крольчонок? Как только они смеют так прерывать меня? Хотя пускай. Так даже лучше. Я всё ещё голоден, не хотелось бы слишком сильно тебя укусить, раз ты стал таким послушным. Подожди меня немного, я скоро вернусь, мой драгоценный.       Новая ухмылка в желтоватом свете свеч даже показалась перепуганному юноше красивой, пока его опускали спиной на удивительно тёплый для камня алтарь, словно жертву какому-то жестокому богу. Хотя, почему, словно, хах… Его новый бог сейчас, на секунду исчезнув я тусклом свете, обернулся серебристым лисом и мягко скользнул к незамеченному Итэром ранее окну, решётки на котором были слегка погнуты, позволяя гибкому пушистому телу туманом скользнуть на улицу. Оставшись наедине с собой, Итэр перевернулся на бок, прижимая связанные руки к груди. Слёз не было, страха тоже уже не осталось. Стыд? Да, было стыдно за то, что не смог сохранить даже остатки чести, застонав от удовольствия, когда его ласкал чужой ему альфа. Дальше падать было просто некуда, омега даже не попытался сбежать, оставшись лежать там же, где его оставили, и слушая крики ужаса и боли. Знакомые голоса, это точно те ублюдки, убившие его охрану. Карма? Возможно. Хотя, скорее, не повезло сегодня не только Итэру. Лёгкая нотка злорадства тронула его сердце, когда вопли затихли. Хорошо. Если альфа, как минимум, может защитить свою пару, то он не такой плохой, верно же?..       — Соскучился, кролик? Прости, я сходил умыться, а то приходить к такому красивому омеге, перепачканный кровью, совсем уж дурной тон, ха-ха.       Звонкий и крайне довольный голос Аякса заставил юношу крупно вздрогнуть. Уйдя в свои размышления, он совсем не услышал шагов духа за спиной. Отворачиваться от кицунэ всегда чревато, поэтому юноша развернулся к нему лицом, сразу натыкаясь взглядом на верёвку в чужих руках. З-зачем это?..       — Ты хорошо себя ведёшь, поэтому я принёс тебе подарок, смотри-ка.       Растянув длинную верёвку между рук, дух подошёл ближе и развязал омеге руки, после чего на удивление осторожно коснулся его шеи, поведя руками вниз, к плечам, и спуская с них остатки кимоно. Неожиданно нежные движения горячих ладоней немного успокоили сдавшегося юношу, и тот покорно позволил ткани соскользнуть с рук, а лису — вытащить её из-под хрупкого тела и отбросить прочь. Оставшись совсем нагим, Итэр стыдливо попытался свести ноги или хотя бы прикрыться руками, но, встретив тихое рычание, прикусил нижнюю губу, прекращая попытки к сопротивлению.       — Сядь и заведи руки за спину.       Подняться на ослабших руках было тяжело, но омега даже умудрился не свалиться с алтаря, хотя опасно качнулся на бок. Подогнув ноги под себя, юноша покорно соединил руки за спиной, позволяя духу обхватить верёвкой запястья, затянуть сложный узел, перейти на предплечья, затянуть сложный узел, на плечи, затянуть сложный узел… Потревоженные свежие царапины болели, но дёргаться омега не смел, решив перетерпеть.       — З-зачем вам это?.. Мне больно…       — Взять такой красивый подарок совсем без обёртки? Слишком скучно. Словно есть дорогой деликатес совсем без специй.       Верёвка скользнула дальше, обхватывая двумя концами шею и затягивая так, чтобы не перекрыть дыхание, но оставить следы, узел, по груди через спину, узел, несколько узлов на животе, к паху… Щёки снова обжог яркий румянец, когда пальцы Аякса, словно бы невзначай, коснулись полутвёрдого члена омеги.       — П-прошу, хватит…       Тихий протест прервал жадный поцелуй, от которого Итэр зажмурил глаза. Сопротивляться глупо, отвечать — не умеет, отчего омега пока просто приоткрыл губы, позволяя чужому языку прижать собственный к нижнему нёбу. Клыки слабо сжали нижнюю губу, горячий язык провёл по ровным зубам, и лис отстранился, оставляя на нижней челюсти жертвы несколько мокрых поцелуев, уходящих ниже, на шею. Оставляя багровые следы на бледной коже, кицунэ спустился к едва выступающему кадыку юноши, по которому широко провёл языком и тут же прихватил зубами, вырывая из дрожащего горла мальчишки приглушённый стон.       Стоило только Итэру отвлечься и немного расслабиться, как его легко толкнули в плечи, заставляя упасть обратно на мягкие подушки, коими был завален алтарь. Колени развели сильнее, лис огладил подрагивающие бёдра юноши и по очереди обхватил их верёвкой, стягивая вместе с лодыжками. Рана на ноге на подобное заныла с новой силой, заставив омегу дёрнуться с тихим вскриком, но едва больного места коснулись пальцы кицунэ, боль стала понемногу затухать. Какая-то целебная магия? Было бы здорово…       Отстранившись и вытерев со лба несуществующий пот, лис довольно заулыбался, легко виляя длинными хвостами за спиной. Картина перед ним открывалась просто превосходная: растрёпанный и распалённый омега, обвитый несколько неровным узором обычной тёмной верёвки, возлежал на его алтаре, широко раздвинув связанные ноги и пытаясь спрятать краснеющее личико в ворохе подушек. Вышло даже лучше, чем Аякс мог себе представить, даже в самых откровенных фантазиях. Такой красивый, такой ароматный, такой испуганный и покорный, нежный и сладкий омега, и весь в его власти. Что сегодня за чудесный день? Склонившись над своей жертвой, лис снова провёл носом по её шее, с наслаждением вдыхая пьянящий запах. Проводя руками по худой груди, парень сжал уже твёрдые соски омеги, слегка прокручивая их между пальцами, после чего правой рукой скользнул вниз, слегка надавливая пальцами на впалый живот и обхватывая небольшой член омеги ладонью. Новый тихий стон заставил пушистые уши довольно дёрнуться. Покрывая поцелуями грудь и живот мальчишки, лис переминал пальцы правой руки, наслаждаясь его сладкими поскуливаниями и стонами. Посчитав, что неласканному омеге такого вполне достаточно, кицунэ, убрав руку, обхватил уже твёрдый член губами, старательно пряча клыки. Пальцами же Аякс провёл между ягодиц омеги, собирая на них скользкую влагу, после чего, немного потерев сжимающееся в предвкушении отверстие, на пробу толкнул первый, предварительно убрав острые когти. Нет, такой чудесный мальчик ничем не заслужил лишней боли, ха-ха.       — Говори со мной. Больно, приятно. Давай же, пока я добр и хочу доставить тебе удовольствие.       — Нхах!.. Б-больно…       — Да? Может, мне стоит сделать так?       Кицунэ согнул средний палец, толкнув его под другим углом, вырвав из омеги уже куда более звонкий стон. И без слов всё сразу понятно, хах.       — Аккуратнее, крольчонок, мне очень нравятся эти подушки, зачем же ты кидаешь их на грязный пол?       Вместе с этой фразой альфа добавил второй палец, с жадностью голодного хищника наблюдая за тем, как омега отчаянно извивается под ним, словно пытаясь выскользнуть из пут жёсткой верёвки, уже оставившей на нежной коже розовые следы. Его жених явно полный идиот, раз не запер такое чудо за семью замками, чтобы до него не добрались такие, как Аякс. Он-то, верно, так и поступит, ещё более жестоко убивая тех, кто осмелится подойти к храму слишком близко.       Третий палец Итэр принял с новым громким стоном и выгнутой, насколько возможно, спиной, показывая гибкость своего худого тела. Верёвка на ногах натянулась, когда юноша попытался их вытянуть, отчего тот почти что жалобно захныкал. Оковы больно впивались в кожу, телу хотелось растянуться, освободиться, выгнуться дугой, особенно, когда место пальцев занял член кицунэ. Тот, кажется, слишком жалел омегу под собой, судя по уже ощутимому уплотнению узла в основании. Запах штормового моря заполнил лёгкие, когда альфа склонился над ним, чтобы снова поцеловать, тем самым заглушая болезненные стоны. Больно, страшно, что его повяжут, но густой запах альфы подавлял, заставлял подчиниться, расслабиться и раздвинуть ноги шире.       — Медленнее… прошу, медле… Аах!       Сбивчивую мольбу прервал болезненный укус в шею. Острые клыки прокусили кожу у основания шеи, почти у самого плеча, но альфа продолжал сжимать челюсть даже после того, как почувствовал на языке кровь. Осознание даже заставило Итэра на секунду забыть о члене альфы, к размеру которого он только начал привыкать. Метка. Его привязали к себе. Навсегда, этот след не свести и не забыть, эта цепь прочнее пресловутого брака. Зажмурившись, юноша не сдержал громкого, почти отчаянного вскрика, пока его прижимали к себе, просунув руку под выгнутую спину. Как же стыдно… за то, что он уже почти и не против…       — Если будешь и дальше таким же хорошим и послушным крольчонком, то я даже позволю тебе оставить себе такую же, Итэр. И лучше тебе слушаться меня, ты отсюда больше не уйдёшь.       Мягкие хвосты, пушистой вереницей кружащие за спиной Аякса, то и дело щекотали напряжённые бёдра омеги, который пытался не отворачиваться от очередного поцелуя, но уже с привкусом собственной крови. Каждое движение чужих бёдер выбивало из него новые и новые стоны, каждое прикосновение пальцев к распалённому телу словно вызывало электрические разряды, каждый поцелуй обжигал, словно клеймом. Совсем запутавшись в своих ощущениях, обездвиженный Итэр мог только скулить и извиваться под уже своим альфой,       — Ая… Аякс, я хочу… Хочу… Нхаах!       — Чего ты хочешь, крольчонок? Скажи мне, ты ведь такой славный, я с радостью дам тебе то, что ты хочешь…       Сказать Итэр не успел, да и вряд ли смог бы пересилить остатки смущения — выгнувшись на особенно глубокий толчок до тихого треска верёвки, омега громко вскрикнул, кончая и, не соображая, вцепился зубами в плечо склонившегося к нему альфы. Над ухом раздался сдавленный стон, переходящий в тихое рычание. Аякс едва протолкнул раскрывшийся узел в сжавшегося в оргазме юношу, удерживая его обеими руками за бёдра и прижимая к себе. Ну надо же… Какой смелый маленький омега. Ворвался в храм девятихвостого кицунэ, нарушил покой лесного духа, в том числе душевный, заставил разбираться со своими настойчивыми ухажёрами, так ещё и оставил метку. Пускай невольно, но за всю свою тысячелетнюю жизнь Аякс никогда и никому подобного не позволял. Виноват он, конечно, сам, взяв такого красивого омегу лицом к лицу, и не ограничив доступа к своей шее, но… Какова же наглость, хах.       — Ах ты мелкий… Прикинулся невинным кроликом, а как я расслабился, то тут же показал зубки?       Тихое шипение хоть и встрепетнуло, но явно не произвело на измотанного юношу нужного эффекта, в отличие от нового движения бёдер. Конечно, не каждому омеге понравится, когда его имеют на узле, тем более ещё днём невинному.       — П-прошу, хватит… умоляю вас, я больше не могу…       — Оставил на мне метку и говоришь, что больше не можешь? Придётся тебе много-много тренироваться. И теперь я тебе всё это с радостью обеспечу.       Первое, что увидел распахнувший от шока глаза Итэр, это хищная усмешка тонких губ, обнажающая выступившие клыки. Переместив взгляд на жилистую шею, юноша проследил глазами на крепкое плечо, к удивлению, покрытое веснушками, и увидел яркую свежую метку, оставленную небольшими омежьими клыками, на которой ещё проступали капельки крови. На языке чувствовался металл, который омега сначала списал на собственную кровь после поцелуев, но теперь… Кажется, убивать его всё ещё не собираются, но… теперь непонятно, что хуже…       — Я… я ещё могу извиниться?..       — Конечно, моё новое сокровище. Своим прекрасным телом…