океанариум и почему туда ходят

       они идут по сумрачному коридору океанариума.       — ты любишь рыб? — шелест чужого голоса вызывает дрожь и желание сжать ладонь в своей руке сильнее, впившись в бледную кожу коротко стриженными ногтями.       — не сильно, — скарамучча облизывает пересохшие губы и беспрекословно движется туда, куда хочет его спутник, лавируя между людьми, снующими то туда, то сюда.       думает, что всегда так делал, ведь за итэром всегда хотелось идти. так же сильно, как, например, сидеть около двух часов ночи с ним на кухне за чашкой чая и болтать о чём-то жутко сокровенном и одновременно отстранённом или, может быть, лениво жать на кнопки геймпада, разлёгшись в обнимку на диване и играя во что-то вроде «it takes two».       — тогда почему согласился на поход сюда? — итэр оборачивается, останавливаясь на месте и аккуратно заглядывая в душу своими невозможными глазами.       скарамучча успел привыкнуть. в его душе для итэра уже появилась отдельная комната, оборудованная всем, что обычно пряталось в самые зашоренные уголки его сознания, но поддавалось тщательному анализу со стороны блондина.       его безмятежное лицо освещает тусклый синий свет из огромного аквариума, в котором косяками снуют рыбки, и медленно плывут вдоль дна скаты.       в голове же становится неожиданно пусто. скарамучча подозревает, что это связано с тем, что в ней пролетает мысль: «блять, какой же он красивый», и все мысли останавливаются, замирая с трепыхающимся в грудной клетке сердцем.       они стоят на расстоянии их вытянутых рук и скарамучча глубоко набирает грудью воздух. он сильнее сжимает веснушчатую ладонь в своей, вертя на чужом пальце кольцо и, только на пару секунд, цепляясь взглядом за имитацию морских глубин в самом центре города.       — потому что я люблю тебя.       слова не даются тяжело. наоборот. слетают с губ без задней мысли.       но кажется, он говорит слишком очевидные вещи, раз получает нежный медовый взгляд и мягкое прикосновение кончиками пальцев за ухом.