Плохая погода

***

Возможно, часть гордости играет не только в Модди. Конечно, злорадная улыбка расползалась по лицу, лишь от мысли, что он спустя неделю все ещё бегает в железке. Приятно было и от того, что несмотря на свою гордыню, тот приходит на его ферму опыта, которая явно работает хуже фермы Зака, но она работает! И абсолютно бесплатно. Опыт со второго сезона очень отразился на Пугоде и он определенно не собирался оставаться на самой нише. У него есть всё, чего нет у Модди. Почти. Он не успел по хорошему спроектировать свою базу. Жизнь в его землевне, конечно, была не хуже, но вот для плохой погоды она не предназначена уж точно. А тучи сгущались всё увереннее. Задумчиво смотря на это, Пугод перебирал любые варианты, кроме того, чтобы заявится в дом соседа. И их было не так много, так что все сводилось к худшему. Мысли прерываются ощутимыми каплями на теле, а это значит лишь то, что сейчас их станет больше. Как бы Пугод не старался быть менее зависимым от Модди — всё сводится к одному. Под ногами хлюпала грязь, пиджак промок насквозь. И даже так он идёт медленно, обдумывая каждое предложение наперёд, мысленно молясь, что Модди не выгонит его за порог своего дома. Идти обратно он не планировал точно. Пальцы крепко вжимались в плечи, даже не стараясь потирать их. Это бы не помогло. Дождь был меньшей из проблем, но порождал новые. В голове проносились все проклятия и ругательства, пока капли сменялись снежинками. Какая пчела ужалила этого Модди, чтобы поселиться на горе? Пугод идёт по чуть протоптаному снегу. Вскоре под ногами становится виден деревянный порог Модди, что заставляет болезненно сглотнуть, а с тем позабыть все, что он планировал высказать. Пугод неуверенно проходит дальше, но не осмеливается стучать, только сползает по деревяшке рядом. Замёрзнуть было более привлекательной перспективой, чем попроситься у Модди переждать непогоду. И кто из них тут блещет гордостью? Непонятно какое время Пугод дышал на свои руки, наблюдая, как растворяется пар вокруг них. Однако дверь перед ним заскрипела, и в дверном проёме показывается хозяин дома, что с нахальной улыбкой облокачивался на наличник. — Продолжишь тут сидеть, отморозишь себе задницу. Что ты тут забыл вообще в такую погоду? — Ну, знаешь ли, всякая дрянь в такую погоду бродит в округе, — Пугод усмехается, дрожит, но строит из себя непонятно кого. — Сторожу такой прекрасный дом, никогда не знаешь, кому в голову придет вылить на его крышу пару вёдер лавы. — Да я погляжу у тебя отличное самообладание, — Модди хотел позларадствовать, но смотря на картину перед ним, понимал, что случай не тот. — Продолжишь на улице сторожить? Дома тоже бывает страшно. В этот момент Пугод всё упрямство, что накопилось у него в душе, засовывает в промерзший зад. Но протянутую руку помощи не принимает, опираясь на деревяшки онемевшими руками. Одежда успела покрыться неприятной, мелкой, ледяной коркой. Поэтому, пройдя в дом, он с порога стал отряхиваться, слыша за собой, как дверь захлопывается. Модди проходит дальше. Его дом все так же пустует, но тут на удивление тепло. Глаз за Модди не цепляется, не получается. Взгляд не фокусируется на нем, не исключено, что от стыда. — Ты до сих пор не начал обустраивать свой дом? Чем ты вообще занимаешься. — Насмешливо произносит Пугод, подходя к Модди, что сидел у стены. Чужой довольный, злорадствующий вид чувствуется в воздухе как укол электричества. Несильный, но не сказать что приятный. Раздражающий. — Не твое дело, — фыркает Модди, но после решает продолжить свой ответ, дабы это не прозвучало так резко. — Я не тороплюсь с этим. — Да ты ни с чем не торопишься, МоддиЧат, — Пугод опять улыбается, но ничего более не говорит. Не сказать, чтобы он был сейчас в самом выгодном положении. В мокрой одежде, весь дрожащий от холода и все косо подглядывающий на теплый камин. Честно сказать, он был сейчас в самом что ни на есть дерьме. Без брони — потому что не подумал — и без возможности спуститься обратно в город, забиться в какой-нибудь угол, где крыша не будет течь, и надеяться, что за ночь он просто не вмерзнет в землю под ним. В доме Модди он действительно начал согреваться. Одежда липла к телу, что, конечно, этому препятствовало, но отрицать приятный лицу жар Пугод не мог. Да и не хотел бы. На улице холодно, темно, а в гостях у друга — ныне скорее соперника — были все комфортные условия, так ещё и с возможностью посмеиваться над Модди. Разве не сказка? Тем более, он же не собирался перегибать палку, чтобы хозяин помещения его выставил. — Снимай уже свой пиджак, — спокойно говорит Модди, подкидывая в камин дров. — Но было бы лучше, если бы ты снял всю промокшую одежду. — Раздеть меня хочешь? — фыркает Пугод, не пропуская возможности пошутить. Не то чтобы он был смущён подобной просьбой, нет. — Хотелось бы, — шляпник смущённо прячет порозовевшие щеки за полями и начинает возиться с пуговицами. Пугоду закоченевшими до этого пальцами, к которым сейчас прилила кровь, расстёгивать пуговицы практически невозможно. Модди смотрит на то, как гость возится с одеждой, держа запасную. То, как Пугод едва не пыхтит от пуговиц, хотя буквально днём хвастался своими ресурсами, зрелище забавное. — Давай помогу. — Не надо! — вскрикивает Пугод, отворачиваясь от чужих рук. — Не усложняй мне жизнь, — выдыхает Модди. — Чудо, что я тебя вообще пустил. Так что хватит строить из себя крутого хотя бы сейчас. — Так я и есть крутой, Модди. — Да-да, а теперь дай мне тебе помочь. Пугод всего секунду мнется, прежде чем отступить и позволить снять с себя пиджак. Модди расстёгивает и рубашку, но его останавливают. — Все, я сам, дай мне одежду. — Прямо-таки сам сможешь? — Модди смотрит на чуть смущённого и резкого друга и тот закатывает глаза. — Я не беспомощный как ты. И вообще, отвернись. — Стесняешься? — Нет, боюсь начнёшь завидовать от того как я накачался, пока работал. Ты, небось, уже и жирком заплыл со своим «я никуда не тороплюсь» Модди на это ничего не сказал, только фыркнул, отходя обратно к камину. Непогода за окном все сильнее буйствовала, царапая стекло горками острых снежинок. Непроглядная мгла ночи, казалось, пыталась прорваться в теплый светлый домик, но не могла. Когда Пугоду удалось натянуть на себя предложенную Модди одежду, он вновь начал говорить. — Как ты тут вообще? Сидишь как отшельник на своей горе с козлами. — Да неплохо. По крайней мере не жалуюсь, — он слегка улыбается. Пугод присаживается близко к камину, упираясь в боковую часть плечом, чтобы можно было смотреть на собеседника, и демонстративно не снимает шляпу. — Есть будешь? — Я не голоден, — отсекает гость легко, чуть поведя плечами и присаживаясь поудобнее на полу. — Если ты не хочешь есть нормально, у меня есть хлеб. Можно будет с чаем поесть. — Модди, я сказал, что не голоден, — бурчит шляпник. Он обхватил свои ноги и упёрся подбородком колени и теперь мог кидать выразительные взгляды из-под полей шляпы. — Ну хотя бы чай! Тебе бы по уму что-нибудь теплое съесть. Ты обмороженный весь, не успеешь обернутся, а уже с температурой лежать будешь. Модди замолчал. Конечно, его забота может показаться агрессивной, поэтому больше он давить не будет. — Хорошо, ладно, я поем, — тихо сдается Пугод, видя, как за него волнуются. Модди тут же подрывается, чтобы поставить воду закипать. — И... у тебя есть какие-нибудь покрывала? — Да, конечно, секунду. Модди скрывается в глубине дома всего на немного и очень скоро появляется в поле зрения вновь, с клетчатым пледом на руках и котелком. Дальше все проходит в тишине. Модди все проверяет не вскипела ли вода, а Пугоду остаётся лишь кутаться в предложенную вещь, в попытках унять дрожь. Не похоже было, что хозяину помещения было хоть немного холодно. Он был в своей привычной красной водолазке, повесив плащ у входа на крючок. Когда вода закипает, Модди сразу же спешит заварить собранные и позднее засушенные травы. Комната наполняется тонким вкусным ароматом. — Вот, держи, но аккуратнее. Горячо, — Модди ставит кружку рядом с гостем, зная, как нагрелась несчастная керамика. — Спасибо, — тихо роняет Пугод. Хозяин помещения садится рядом, прихлебывая чая уже из свой кружки. — И все же, не смотря на эту ситуацию, я круче тебя. Закашлявшись, Модди бросает на него непонимающий взгляд. — А что? Это же правда. — Приведи мне хотя бы один пример этого, не основанный на твоих ресурсах. Пугод беспомощно замолкает и впечатывает взгляд куда-то в камин. Чуть хмурится, думая. Разрушать полученное молчание Модди не планировал, поэтому спокойно продолжил пить чай, иногда поглядывая в окно. Вопрос, сколько будет длиться буря, все ярче выявлялся от того, что непогода за стеклом, казалось, только усиливалась. — А разве... — тихо начал Пугод. Его голос как-то жалко надломился, из-за чего он запнулся, сжав губы. — А разве не крутые могут сделать так? Пугод слишком неожиданно обхватывает его лицо руками и целует. Неуверенно, но настойчиво, сминая чужие губы своими. Поглаживая большим пальцем щетинистую щеку. Модди беспомощно замирает, явно не ожидая такого. Признаться честно, назвать этот поступок «крутым» язык не повернется. Однако настойчивости в этом не отнять. Даже если сейчас Пугод как-то слишком виновато отстраняется, не встретив отклика. Его руки сползают с щек на плечи. Модди мягко улыбается и пытается снять с него шляпу. Головный убор отправляется на пол слишком легко, потому что Пугод не сопротивлялся. Аккуратно коснувшись губами лба, Модди говорит: — У тебя поднимается температура, думаю, эта ночь будет тяжёлой для тебя. Пугод недоуменно глядит в ответ, хлопая ресницами. Его игнорировали, будто ничего только что не произошло. — Давай, иди сюда, тут нет кровати, поэтому придется тебе от меня греться, чтобы на полу не замёрзнуть. В кокон клетчатого пледа Модди пускают легко и тот не упускает возможности обхватить холодное тело друга. Он перехватывает его руки своими, грея. Их лица оказываются слишком рядом и Пугод вновь начинает целовать его, на этот раз куда-то в щеку. — Модди? — Да? — отзывается тот ленивно, будто тоже разнежился теплом. — Модди, а почему только я тебя целую? — бурчит Пугод куда-то в изгиб шеи, когда уже уронил обессиленно голову. — Ты меня не любишь? — С чего такие выводы? — он утыкается носом в макушку, чувствуя, как Пугод все сильнее к нему льнет. — Может быть я слишком хорош и ты мне завидуешь, — после сказанного он пакостно хихикает, закашлявшись и от того сжавшись. — Дурак ты.