Мысли

      Изо дня в день мой типичный день типичной шестнадцатилетней девочки становился ещё типичнее. Все происходило настолько однотипно, что эта типичность ненароком раздражала. Добавлялись только проблемы, ссоры, недопонимания и остальная прочая дребедень, что растрясывала мне нервы. Этот замкнутый круг жизненной рутины сужался у горла, не давая дышать. Мне нужен был глоток свежего, нет, нового воздуха, ведь старый уже давал горечь в горле. Хотелось чего-то ещё, каких-то новых эмоций или старых, но настолько ярких, что могли бы снова оказать на меня невероятное впечатление, как обыкновенная встреча с единорогом. «Обыкновенная», — конечно, такой синоним подходил сюда как никогда лучше, чтобы описать всю насыщенность момента. Хотя, любой другой человек мог бы здесь со мной поспорить, ибо виртуальная реальность давно заменила нашу нынешнюю и заполонила разум тех, кому не хватало этих самых острых ощущений.       Время шло, и даже цвета начали терять для меня яркость, все больше повсюду встречались тона серого. Голубой — оттенок летнего удивительного и беззаботного неба; зелёный, что напоминал цвет молодой травы, вылезающей уже из-под последних сугробов снега; красный — цвет бескрайних маковых полей; и в конце концов жёлтый, точно солнце в зените, — все они потускнели для меня. И как здесь можно было смеяться, когда окружающая серость будто так и смотрит на тебя грозно, заставляя заткнуться на веки вечные.       Мне иногда казалось, что я застряла в бесконечной тягучей трясине, называемой сознанием. Каждый поход куда-то сопровождался рождением все новых и новых мыслей, что засаждали каждый уголок моего мозга и надолго оставались там, гоняя чаи всю дорогу. Потом один только звук извне, и мысли раскалывались на десятки тысяч осколков, кровоточящих внутри. Вроде как они исчезали, вроде даже и надолго, но потом с невероятной резкостью и неожиданностью раны давали о себе знать, подавленные чувства затуманивали разум, и трясина становилась ещё больше, как и неверных шагов, ведущих к ней.       А что если я все же не удержусь за колкую ветку жизни, протянутую мне огромным старым дубом? Его пугающие и на удивление огромные бобы походили на глаза множества душ, смотрящих на меня свыше и просящих меня держаться изо всех сил. Просящих сделать все то, что не успели они. Только вот их мольбы сорванными голосами мне были безразличны, как и все остальное. Даже если я добровольно, без сожаления отпущу эту ветку, погружусь в это болото… Что от меня останется?       Прощальный поцелуй и избитая фраза: «Как придёшь домой — напиши».       Забавное неудачное фото с моей нелепой физиономией, словно мне довелось съесть кило свежих лимонов.       Куча недописанных стихов и романов и недорисованных картин, покрытых уже многолетней пылью.       Мелкие сборища разнообразной ерунды, называемые «коллекциями».       Насколько же мала цена всему этому… А может вовсе наоборот — это все полностью бесценно? Возможно.       Единственный человек, который мог бы вытащить меня из этого болота — это я сама. — Как тебя сюда занесло? Этот лес давно никто не посещал, а ты ещё дольше. — Мой клон посмотрел на дуб, и бобы будто вмиг замолкли. — Раньше тебе никто не нужен был, чтобы понять, что делать дальше. Что же изменилось?       Когда ты на грани между душевной жизнью и смертью, все остальные люди исчезают. Наступает отчуждённость. Краски окончательно теряют свой первоначальный смысл, поскольку разум переключается на черный ящик Шредингера, в котором котом теперь стала действительность, а ядовитой капсулой — ты сам. Отныне существовало это подвешенное состояние, итог которого, в какую именно сторону опустится чаша весов, неизвестен. — Ах, так ты устала… Ты хочешь помощи? Ты погрязла в этом дерьме. — Клон осмотрел трясину. — Иногда не думать бывает полезно, знаешь ли. Хотя, ты повторно думаешь, когда уже подумала и, казалось бы, все решила. Твоя жизнь проходит в бесконечном обдумывании действий, словно ты машина, которая работает без устали дни и ночи. Единственное, что тебя ещё отличает от неё — эмоции. Ты пытаешься решить все проблемы разом, когда для этого нужно простое человеческое время. Оно тягостно и жестоко, убивает все изнутри и притупляет чувства, но только все решится, приходит новая волна эмоций, которую ты сейчас так жадно ждёшь. Так почему же раньше тебе удавалось обходить эту трясину боком? Или ты сама, добровольно ступила в нее? Ты думала, так будет легче? Пф! Почему же тогда ты все ещё держишься за эту корягу? Даже если и так, тебе может и будет легче, а людям вокруг? Ты о других подумала? Точно, ты же мерзостная эгоистка, которую волнует только то, что чувствуешь ты сама.       И вот крышка ящика убрана. Что же там? Ничего. Там ничего и не было. Уставший разум сам все придумал, создавая иллюзию чужого выбора. Но теперь и яркость красок не вернуть — настолько зациклен был мозг на той пустой коробке. Казалось бы, там могло быть возможное разрешение ее дилеммы. Люди имеют некую особенность часто предпочитать решение вопросов другим; они будут честны с кем угодно, только не с самими собой. Человек — сам себе настоящий враг.       Вот только это был единственный вопрос, ответ на который должно было дать мне сердце. Сколько же раз на него мне приходилось полагаться, и как мало раз оно приводило меня к счастливому финалу. Отчего я должна была довериться ему в этот раз? — Ну что, решайся: отпусти — и все проблемы прочь! — Клон всплеснул руками. — Что ты смотришь на меня своими вылупленными и до смерти напуганными глазами? Раз тебя так привлекает эта чёртова пустота внутри, то дерзай. Ты же хочешь быть бесчувственной мумией. Не живущей, а проживающей жизнь. Так же проще, когда в тебя втыкают иглы, а ты не чувствуешь боли, действительно. Я даже с какой-то стороны согласна с тобой, правда. Только вот кровь также будет сочиться и тонкой струйкой стекать по коже. Что тогда? Что ты ещё сделаешь, чтобы никто не видел твоих слабостей?       Потерянность. Вот что видели другие со стороны. Я настолько перестала понимать себя, что даже выбор завтрака для меня стал уже огромной проблемой. Я заплутала в наисложнейшем лабиринте, чье название «Жизнь».       «Что, если бы я поступила по-другому?»       «А правильно ли то, что я дружу с этим человеком?»       «Что мне делать дальше?»       «Зачем я живу?»       «А вдруг всё это бессмысленно? В чем тогда толк?»       «Это любовь или детское ребячество?»       Постоянные метания из одной крайности в другую, из одного туннеля в другой. И ради чего? Ради ответа на один единственный вопрос, преследуемый нами всю жизнь:"Кто я?»       Наверное, именно поэтому я хотела бы утопиться в этой трясине, отключив тем самым эти три злосчастные вещи: чувства, эмоции и мысли. Чтобы смотря утром в холодильник, упавший на яйца взгляд не вызывал у меня цепочку новых раздумий об обеде и ужине.       Эх… Как бы мне хотелось убежать. Убежать далеко-далеко, куда-нибудь, где мысли меня не догонят и я буду свободна от них и их гнёта. Хорошо, наверное, птицам. Они могут летать куда и когда захотят. Их жизнь вроде бы также типична и несуразна, но им, однако, не нужно думать. Вся из жизнь уже расписана от и до, а о судьбе своей они и не волнуются, не то что люди, лишь ею и озабоченные. — Так что, ты решила?       Иногда желание забыться и потеряться бывает выше всего остального, иногда оно достигает пика. Только это буду уже не я. Это будет кукла с мозговой коробкой в голове вместо пустого тамошнего пространства. Но только не я.