Холодно. Азраэль судорожно выдохнул. Как же холодно! Мороз проникал сквозь одежду и торжественно маршировал по телу, не встречая никакого сопротивления, и, казалось, Карфаген этой оболочки будет уничтожен жестоким бураном.
– Слушай, может, хватит валять дурака? – спросил Азраэль, стараясь не выдать раздражение. – Зачем сопротивляться неизбежному?
Перед ним в сугробе лежал мужчина в чёрной одежде, с обритой головой и глазами-льдинками, блестящими на его смуглом лице, как два бриллианта разной величины на морщинистых гнилых досках заброшенной лачуги.
– Тебе легко говорить! – выкрикнул он срывающимся голосом.
– Поверь, Генри, даже мне сейчас тяжело говорить, – процедил Азраэль, оглядываясь в поисках возможного укрытия.
Но вокруг лишь руины. Бетонные титаны пали, ломаясь и ломая всё вокруг. Как ни грустно, но это было неизбежно. Всё это.
– Послушай, Генри, – сказал Азраэль, подходя ближе. – Нет ничего хуже, чем быть последним. Я понимаю…
– Ничего ты не понимаешь! Я хочу жить! – кричал Генри в исступлении. – Я… я сделал слишком много, чтобы выжить…
– Но в этом нет смысла, – возразил Азраэль. – Посмотри вокруг. Для чего ты хочешь остаться в живых? Ты действительно последний, Генри. Ты и я. Вот всё, что осталось на этой планетке, во всем мире. Ты и я. И тараканы.
Генри с трудом поднялся и шатающейся походкой направился прочь, в серо-белую даль. Куда-то в сторону ничего.
– Да брось! – крикнул Азраэль вдогонку. – Я же только добра тебе хочу!
– Ага, как же! – Генри сплюнул и поплёлся дальше.
Азраэль лишь вздохнул и пошёл следом. Мороз ему не страшен – ангела господня убить не под силу ни одному катаклизму.
Так они шли какое-то время. Может, несколько часов. Азраэль не следил за цветом неба – всё одно серое: солнце скрылось за облаками полгода назад и с тех пор не появлялось. Шли молча, но молчание было гнетущим настолько, что, когда Азраэль открыл рот, Генри обернулся. Взгляд его голубых глаз был слишком тяжёл, чтобы не сбиться с мысли.
– Просто хотел спросить, не передумал ли ты, – сказал Азраэль, отводя взгляд.
– Я выживу, – произнёс Генри с нажимом. – Вот увидишь, крылатик, я выживу, и тогда…
– А что тогда? – прервал его Азраэль. – Что тогда? Больше ничего нет, как ты не поймёшь! Ты не продержишься и недели, Генри. Еда заканчивается, ни единого тёплого уголка во всем мире теперь не найдёшь, а ты надеешься выжить? Как? Для чего?
Глаза Генри сверкнули, рот скривился в гримасе гнева.
– Почему я для тебя так важен? – спросил он сжимая кулаки. – Чего ты ко мне прицепился?
– А ты не понимаешь, да?
– Ты уже месяц за мной ходишь. Летел бы в свой рай и оставил бы меня в покое, пока не умру!
– Если бы я мог, полетел бы, – буркнул Азраэль. – Но…
– Я не могу так, понимаешь? – Генри умоляюще посмотрел на него. – Оставь меня, ну! Пожалуйста!
– Нет.
– Но... почему?
– Всё просто, – Азраэль подошёл ближе. – Я не могу попасть в рай.
Их взгляды встретились. Генри смотрел с недоверием, Азраэль – с грустью.
– Вот оно как. Ты как Харон? Просто переправляешь с этого света на тот, самому туда путь заказан?
Азраэль лишь фыркнул. Фыркнул и отвернулся. Человек не должен знать, как всё устроено, но ведь Последний – исключение из всех правил. «И всё же», – подумал Азраэль. – «Это слишком личное».
– Куда ты идёшь? – спросил он напоследок.
– Хочу построить дом. Чтобы жить.
– Ладно, – сказал Азраэль. – Я найду тебя, когда ты сам позовёшь, – сказал он, ухмыльнувшись. – Но на многое не надейся.
Сказал и улетел, оставив Последнего в нерешительности стоять посреди разрушенного города. Так будет быстрее, решил он. И был прав.
***
Холодно. Азраэль сделал шаг из уютного междумирья и оказался по пояс в снегу у кучи ржавых трубок. Раньше это были качели, наверное.
– Ты реальный? – услышал он сзади. Обернувшись, Азраэль увидел Генри. Снова в снегу. Выглядел он ещё хуже.
– Тебя уже преследуют видения, – Азраэль не спрашивал. Он констатировал.
– Ага, галлюцинации… Я схожу с ума, крылатик.
– И это заставило тебя молиться? Спустя… ну, с тех самых пор, как…
– Да, чёрт возьми. Да!
– Так ты… изменил своё решение? – Азраэль склонился над ним, оглядывая израненное лицо, впалые щёки, потухшие глаза.
– Тебе обязательно нужно меня об этом спрашивать? – взмолился Генри.
– Да. Ты Последний, понимаешь? Ты – это всё человечество, что осталось на этой планете. И вся суть в том, что ты должен уйти сам.
– Сам?..
– Да. И дать природе возможность возродиться. Без тебя. Без людей. Только я и тараканы.
Азраэль улыбнулся. На его вечно молодом лице давно не играла эта улыбка.
– Ты был священником, Генри, помнишь? Не говори, что не думал об этом. Что всё может закончиться именно так – и тогда сойдутся два врага…
– … Иисус и Антихрист, но…
– Да. Мы здесь вдвоём, Генри, а я – всего лишь рефери, – Азраэль развёл руки.– И только тебе решать, как всё кончится. Любое твоё решение будет принято, Генри. Выбирай с умом.
Молчание разлилось, как масло, заполняя собой все пространство. Даже ветер затих в ожидании ответа. И когда ответ прозвучал, Азраэль слегка кивнул.
– Хорошо. Небеса услышали твой ответ, Генри Робертс.
– Надеюсь, они не глухие, – Генри посмотрел на Азраэля и ухмыльнулся. – Я ведь тебя перехитрил, а?
Тот фыркнул. И отвернулся.
– Она придёт на рассвете, – сказал Азраэль и пропал.
Ветер снова завыл, ещё злее, чем прежде. Но Генри на это было плевать. Потому что он перехитрил всех. Бога, дьявола, Азраэля… всех.
***
В воздухе стоял запах древесины. Снег перестал падать, а небо наконец очистилось. Генри наконец закончит этот клятый дом. Брёвна отсырели, крыши не было, а внутри этой коробки не было ничего кроме снега, даже двери не было, а вместо неё был лишь проём, выдолбленный куском бетона.
Но это был дом. И скоро он станет домом не только для Генри.
Хруст снега заставил его обернуться.
– Привет, – сказал Генри с тёплой улыбкой. – Ты пришла с небес?
