Преемственность

      Небо над городским кладбищем окутали дождевые тучи. Церемония погребения в меру известного и в меру богатого учёного и мецената Идгарда Рэя завершилась, опередив намечавшийся ливень. У могилы стояли теперь лишь вдова и сын со своею супругой. Первые капли дождя прогнали их, и люди спешно направились к машинам. Выходя за ворота, молодой мужчина вдруг остановился, будто что-то забыл.       - Проклятье! – обернулся он. – Этот Грендель что, за нами не шёл?       - Оставь его, Соул, - бросила мать, поправляя траурную накидку. – Будто ты не знаешь, насколько он вреден и упрям.       - Что-то такое припоминаю из детства, - отозвался сын. – Странно, он ни слезинки не проронил на церемонии.       - Стеснялся твоего присутствия, - предположила вдова покойного. – Скорее всего, сейчас он рыдает, как прОклятый. Никогда его не любила и не понимала – этой его привязанности к Идгарду. А тот потакал во всём своему рабу.       - Согласен, мам, - поддакнул Соул. – Хорошо, что хоть юность моя прошла в пансионе, но уж лучше вдали от вас с отцом, чем с этим хвостатым занудой, связанным дурацким контрактом без возможности отвязать.       Семья села в чёрный лимузин, и когда он тронулся, супруга Соула неуверенно оглянулась на кладбищенские ворота.       - Вы что же, бросите его там?       Свекровь хмыкнула.       - Милая, квазикобольды владеют магией. Он прежде нас окажется дома – если, конечно, когда-нибудь оторвётся от могилы.       - А кому он теперь будет служить? – полюбопытствовала женщина.       - Надеюсь, не мне и не сыну, - холодно бросила вдова. – Мы никогда не любили Гренделя. В день смерти Идгарда он и меня едва в могилу не свёл, места себе не находил и кричал на весь дом о том, что глаза его обманывают, и разную прочую чушь.       - И вы его не успокоили, не поддержали? – изумилась невестка.       Женщина фыркнула.       - Ещё чего! Какой-то квазикобольд… У нас горе, а мы должны нянчиться с тем, кто не выше домашнего зверька и даже не человек? Я тебя умоляю…       Промолчав, супруга Соула отвернулась к окну, размышляя о бренности жизни, и почти позабыв о Гренделе – всё же ссориться с матерью мужа, что богаче неё и мудрее, невестке совсем не хотелось. Квазикобольд напомнил о себе неожиданно, оказавшись дома, как и предрекала вдова, раньше хозяев. Судя по его виду, вымокнуть под дождём Грендель не успел.       Он стоял на пороге перед закрытой дверью, чем напугал хозяев, едва та отворилась.       - Чёрт тебя подери, Грендель, с дороги! – раздражённо бросил Соул, обходя «препятствие».       - Я же говорила, - ухмыльнулась невестке вдова, взяв её за руку, чтобы быстро провести внутрь, поскольку та застыла, глядя на квазикобольда. – Напугал ты нас, старый паршивец! – уже пройдя мимо, бросила, обернувшись, хозяйка. – Больше не делай так, иначе выгоню!       Все трое испарились в глубине особняка так быстро, что Грендель не успел и слова сказать. Закрыв за ними дверь, квазикобольд вздохнул и покачал головою. Он давно знал: увещевать кого-то из них бесполезно, да и не имел на это права. Их нелюбовь всегда была взаимной, однако теперь, когда со смертью хозяина контракт аннулирован, его необходимо перезаключить, а Грендель так и не решил, с кем именно – что вдова, что её сын, одинаково не любят его.       - Эй, Грендель! – раздался с высоты главной лестницы голос Соула, что остановился поговорить. – Что-то ты рано, - с издёвкой добавил он. – Мы думали, застрянешь там надолго.       Развернувшись к собеседнику, квазикобольд вгляделся в его красивое, молодое лицо, которому совершенно не шли жестокие замашки, и промолвил:       - Покойный господин не хотел бы, чтобы я вымок до нитки и страдал от простуды, не выполняя обязанностей. Какой в этом прок? Навестить господина можно и после.       Соул помрачнел.       - Какие ещё обязанности? Даже не начинай, Грендель! Знаешь, что? Я поговорю с матерью, и, уверен, она предложит то, что предложу и я: убрать тебя подальше. Отныне ты свободен и не связан никакими контрактами. Завтра уйдёшь, и мы…       К его испугу и изумлению, Грендель обнажил клыки.       - Не верти обычаями квазикобольдов, наследник! Вы ниже их, и это единственное, над чем вы не властны. Я, и только я решаю, кому из вас служить, и мой контракт…       - О, нет-нет-нет, это ты нами не верти! – возмущённо, но пока сдерживаясь, возразил Соул, спускаясь и тыча в Гренделя пальцем. – Если ты ещё не в курсе, мы терпели тебя лишь в угоду отцу, но его больше нет, и слушаться нас должен именно ты, старый придурок!       - Я слушаюсь лишь того, с кем заключил контракт, - спокойно возразил квазикобольд, махнув хвостом.       - Так заключай хоть со мною! – зло бросил Соул. – Я тут же его расторгну и выгоню тебя!       - Человек не может расторгнуть магический контракт, даже будучи магом, а ты даже не маг, - напомнил Грендель, скрестив лапы на груди. Возмущённый мужчина наступал на него, и чем дольше квазикобольд смотрел на Соула, тем больше видел в нём не ярость, а растерянность, незащищённость – того малыша из прошлого, у которого больше нет отца, что так его любил, и, несмотря на взаимную неприязнь, вдруг понял, что контракт на служение с матерью Соула стал бы самой большой в его жизни ошибкой. В её глазах Грендель ни разу не замечал чего-то светлого – того, чему можно дать шанс, глаза же сына отражали потребность в заботе и защите – и прежде всего в защите от того горя, с которым, как и самому Гренделю, слишком сложно справиться в одиночку.       Корни их общей неприязни, как уже упоминалось, произрастали из детства Соула, когда, бегая по особняку, он частенько попадал в библиотеку, где обычно трудился Грендель. Хозяин запрещал ему использовать магию на службе из-за необъяснимого страха перед нею, и квазикобольд вынужден был трудиться, не покладая лап, и содержать в чистоте и порядке большой особняк. Помимо него, в доме была и другая прислуга, всего лишь три человека, что приходили сюда, как на работу, Грендель же обитал тут постоянно, без отпуска и с единственным выходным в неделю, и помимо дома, ухаживал за хозяином. Едва Соул научился ходить, жизнь квазикобольда усложнилась. Хозяину на ребёнка он не жаловался, считая это недопустимым, и первое время даже не сердился, когда малыш путался под ногами, проявляя естественное любопытство к иному, чем он сам, существу. Когда же Соул подрос, его набеги в различные концы особняка участились, и, как всегда, сильнее страдало самое интересное место в доме – большая отцовская библиотека.       Сколько раз маленький Соул сбивал Гренделя с ног, врываясь туда, сколько книг пришлось склеивать – квазикобольд сбился со счёта. И потихоньку внутри него рос этот ком ненависти. Грендель не знал, за что так страдает, и не имел опыта общения с людскими детьми, для него Соул превратился в ходячую неприятность. Однажды мальчик так врезался в лестницу на колёсиках, что Грендель упал с неё и сломал ногу. Единственный раз, когда отец наказал за это сына, и когда квазикобольд понял, что хозяин справедлив, и наслаждался этой маленькой победой, забыв даже о боли в ноге.       Конечно же, после всё вернулось на круги своя. Соул, осознав, что квазикобольд его ненавидит, стал намеренно ему вредить, и чем старше становился, тем опаснее становились его жестокие шутки. Пользуясь тем, что Гренделю запрещено применять любую магию, кроме телепортации, он множество раз заставал квазикобольда врасплох и всеми силами портил ему жизнь. Грендель терпел из любви к хозяину и иногда измывался в ответ, но так, чтобы никто на него не подумал, тайком и безобидно творя собственные проделки. К примеру, вынимал из его сумки для пикника не сильно нужную вещь, или менял местами этикетки на приправах.       Когда-нибудь это дошло бы до открытой и опасной войны между ними, но Соула забрали на десять лет в пансион, где он познакомился с будущей супругой, так и не вернувшись в родовое гнездо. Узнав о скорой свадьбе, родители подарили сыну отдельный дом, а ещё через пару лет отец скончался.       И вот Грендель, постаревший с тех времён, глядит на Соула сквозь очки и размышляет, что молодой человек сейчас сделает с ним. Ожидая любых сюрпризов, квазикобольд и подумать не мог, что сын покойного хозяина - не самая большая проблема и опасность.       - Мой отец когда-то спас тебе жизнь, - начал Соул, встав почти вплотную и скосив взгляд чуть вниз, поскольку Грендель был на голову ниже. - Можешь хотя бы из уважения к его памяти нарушить этот ваш обычай? Ты живёшь отдельно от клана - стало быть, никто тебя не осудит. Сделай это, как ответную благодарность в его честь, и можешь хоть вечно жить на его могиле - но не здесь. Пойми, дело не в давней вражде меж нами - просто тебе здесь больше не место. Я тут не задержусь, мы с супругой уедем к себе, нам ты тоже не нужен, как и матери, так что видишь...       Взгляд квазикобольда сместился куда-то в сторону, когда Соул упомянул мать. Казалось, Грендель увидел кого-то у мужчины за спиной. Секунда - и Соула оглушил громкий выстрел. Он мог поклясться, что ощутил кожей правого уха движение воздуха от полёта пули. Зажав уши, он зажмурился и пригнулся, на миг успев увидеть, как Грендель исчез в момент выстрела. Соул не сразу понял, что брызнуло ему на рубашку, а когда опомнился и обернулся, выше, на лестнице, увидел мать с пистолетом в руке.       - Вижу, я попала в цель, - самодовольно сказала она и развела руками. - Вот так, сынок, проблема решена. Теперь они вместе. Наверное.       - Мама! - в гневе и ужасе выпалил Соул, совершенно не веря в то, что произошло. - Зачем? Ты едва в меня не попала, пуля свистнула рядом с виском! А Грендель... Где он теперь? Грендель!       Бросившись на поиски по всем помещениям, обезумевший от тревоги сын уже не слышал слов, сказанных матерью вслед: "Найдёшь тело - сожги!"       Похоже, квазикобольду не хватило доли секунды, чтобы спастись - пули на полу не было. Соул никогда бы не подумал, что мать решит взять отцовский пистолет и сотворить такое, хоть бы и с тем, кого они оба не любят. Не такой судьбы он желал Гренделю, да и не держал на него зла за прошлое - просто сегодня квазикобольд рассердил Соула этим контрактом, привязавшись так, что не отвяжешь. Если не найти его как можно скорее, дело плохо. Грендель до сих пор соблюдает наказы покойного, и даже умирая, не применит магию, чтобы спасти себе жизнь - для этого необходим контракт с новым хозяином, отменяющий приказы прежнего.       В особняке его не оказалось, во дворе - тоже. Отчаявшийся Соул вдруг застыл на месте и ругнулся. Ну конечно, какой, к чёрту, особняк? Лишь одно место притягивало Гренделя, только там он мог почувствовать себя в покое и безопасности, только там мог сдаться и умереть.       Взвизгнув тормозами, чёрный лимузин помчался на городское кладбище.       Раненный в грудь квазикобольд рухнул рядом со свежей могилой носом в землю. Из груди и спины лилась кровь - пуля прошла навылет и лежала неподалёку. Дождь хлестал в морду, когда, вопреки всему, Грендель заполз на могильный холмик.       "Кажется, я всё-таки вымокну и простужусь", - мелькнула в голове абсурдная в нынешних реалиях мысль.       Так даже лучше, что его пристрелили. На самом деле Грендель заметил мать Соула секундой раньше, и мог бы исчезнуть, опередив выстрел, но квазикобольд хотел убедиться, что целится она именно в него, а не в сына. Эту женщину Грендель всегда считал слегка безумной, держа это при себе, никому не высказывая. Едва осознав, что цель её не Соул, Грендель телепортировался, но слишком поздно. И сейчас, умирая, он радовался, что скоро увидит хозяина. Улыбаясь вопреки боли и слабости, он ждал, когда наступит этот миг, и не ждал спасения, а по морде текли не то капли дождя, не то слёзы радости.       Когда Грендель, казалось, утратил связь с этим миром, в шуме дождя ему послышались звуки мотора. Открыть глаза он не мог, зато услышал своё имя. К нему подбежал Соул.       Кляня себя за то, что упустил столько времени, мужчина с ужасом в сердце перешагнул кровавую лужу, смешанную с дождевою водой, увидел дыру в камзоле квазикобольда, и, не тревожа, не переворачивая, нагнулся, сдавил рану одной ладонью, а другой ухватил Гренделя за нос, легонько встряхнув.       - Исцели себя, идиот! Слышишь? - повторял он ему в ухо.       Согласный на гибель, Грендель всё же не мог не оценить этот жест сострадания. Зная, что Соул не согласится, он всё же предложил. Собрав силы, квазикобольд двинул пальцем, и перед наследником завис в воздухе свиток-контракт.       - Нет, только не снова! - воскликнул тот с негодованием. - Даже умирая, ты соблюдаешь...       Свиток исчез - Грендель больше не мог удержать даже столь простое заклинание.       - Чёрт! Грендель, слышишь меня? - тряхнул его за морду Соул. - Будь по-твоему, только не умирай! Давай!       Квазикобольд молчал и не шевелился.       - Я подпишу! - умолял мужчина, отпустив его нос и, приобняв, зажимая и вторую рану, на груди. - Собери силы, упрямец! Вызови свиток, скорее, ты слышишь?       Не сразу, но коготь Гренделя всё же дрогнул, и едва свиток вновь появился, Соул приложил к нему ладонь, как когда-то сделал отец. Едва пергамент, вспыхнув от прикосновения, исчез, мужчина приказал:       - Исцели себя, Грендель!       Тело квазикобольда словно завибрировало изнутри, и Соул не без опаски убрал руки, но кровь уже не вытекала. Грендель так и не открыл глаз, зато жил и дышал. С трудом подняв его на руки и неся к машине, Соул вдруг кое-что вспомнил из их недавнего разговора. Теперь, когда упрямый квазикобольд добился нового рабства и истребил почти весь запас его нервов, наследник решил разрядить обстановку и снять страшное напряжение, пока магия с каждой минутой отдаляла Гренделя от гибели:       - Как ты и говорил, на могилу моего отца можно прийти и попозже. И всё же ты простудишься, Грендель, всё же простудишься.       Открыв глаза, старый квазикобольд обнаружил себя в незнакомой обстановке, заботливо уложенным в кровать - и даже с каким-то раствором, капающим в вену по трубке. Его окружали стеллажи с книгами, но не теми, что в особняке, да и потолок тут другой, ниже и без росписи.       Приподнявшись, Грендель огляделся. Магия уже исцелила его, и незачем было лежать - он не привык бить баклуши.       Оторвав от лапы иглу, квазикобольд встал и обнаружил себя одетым в странную голубую сорочку. Неподалёку стояло зеркало, поглядев в которое, Грендель обнаружил, что даже волосы его, покрывавшие безрогую голову (главные отличия от кобольдов) ровно уложены и не растрёпаны от долгого лежания. И это, и сорочка - да тут явно прослеживалась женская рука.       Он понял, где очутился. Дом Соула, его нового хозяина! Вызвав свиток, Грендель убедился, что он подписан. Всё в порядке, все живы, здоровы и в безопасности. Жаль только, прежнего хозяина не вернуть...       Решив поблагодарить супругу Соула за заботу о нём, квазикобольд отправился на поиски, но раньше неё повстречал хозяина. Грендель подивился тому, насколько сильно тот изменился, даже не держал обиды за ультимативно подписанный контракт о рабстве. В глазах Соула квазикобольд видел теперь уже нескрываемую радость, облегчение и даже раскаяние за то, что так плохо понимал его раньше. А Грендель ничего иного и не желал - мальчик вырос, и уже сам, ни на кого не оглядываясь, выбрал, как правильно поступить. Оттого-то сейчас они и вместе.       Ограничивать его магию Соул не посмел, и хотя Грендель знал, что никогда не полюбит его так, как первого хозяина, Соул во многом оказался приятен. Со временем квазикобольд узнал, что, каким бы ни был Соул в детстве и до недавнего времени, отныне он другой. Вдали от матери и её влияния он мог быть собой, не оглядываясь на дурное прошлое, когда они с Гренделем враждовали. И если б мужчина мог расторгнуть этот контракт, ни за что не сделал бы этого. Он и супруга сильно привязались к старому квазикобольду, радуя его своей компанией, а он радовал их.       Спустя год у пары родились двойняшки, мальчик и девочка, - внуки того, чью память преданно хранил Грендель и мечтал об их рождении едва ли не сильнее родителей, чтобы нянчить, играть, принимая любое участие в воспитании и помогая их родителям. Детей и их шалостей он уже не боялся. Когда же дождался, радость старого квазикобольда была так же велика, как когда-то едва не убившее его горе по первому хозяину.       А когда спустя два десятка лет Грендель умер, Соул тайком похоронил его рядом с могилой своего отца. Ещё никто не хоронил квазикобольда рядом с человеком, даже если при жизни их связывал контракт, но Соул решил не обижать почившего Гренделя, зная, что тот любил отца сильнее, чем сына, и уже сам понимал, почему.