Идет волна

— Обслюнявил мне всю футболку, — ворчит Жан и пихает Эрена в плечо. Тот ухмыляется. В конце концов, Жан мог бы его разбудить, но нет — терпел ведь. Впрочем, его не жалко. Зато Эрен успел урвать двадцать минут сна, пускай и на костлявом лошадином плече. Почему они вообще сели вместе? Их, как самых длинноногих, отправили на передние сидения, где эти самые ноги можно было хоть немного вытянуть. В итоге половину пути они спорили, что будут смотреть (наушники Жана оказались разряженными), а потом Эрен бесконечно бесился, что выбранный Жаном фильм полный отстой. Микаса и Армин позади них мирно спали. А Конни и Саша на соседних сидениях уничтожали запасы еды. Водитель автобуса трижды делал им замечание, а после пригрозил выкинуть обоих на обочину. Жан заткнулся, а Эрен уснул на его плече. Может, Эрену только показалось, но Жан, будто специально, сел немного ниже. И стоило только его голове сползти с плеча, аккуратно возвращал ее на место. Нет, Эрен никогда не признается, что в этот момент он еще не спал. Когда они наконец добираются до океана, солнце уже медленно ползет за горизонт. Долгая дорога едва не свела Эрена с ума — чего стоит только трехчасовая поездка в душном и тесном автобусе. Но жаловаться, глядя на сверкающую в лучах солнца воду, совершенно не хочется. Армин стоит рядом, затаив дыхание. Что он чувствует сейчас? Каково это, когда сбывается мечта? Эрен украдкой смотрит на Армина и улыбается. — Ва-а-у, — восхищенно тянет Саша. — Так красиво! И солнце похоже на апельсин… — Опять ты о еде, — ворчит Конни. — Потому что есть хочу, — хнычет она, будто не схомячила в одиночку упаковку чипсов. Конни достает из рюкзака яблоко и протягивает Саше — та мгновенно впивается в него зубами. — Насмотрелись? — подходит к ним Жан. — Пойдемте заселяться. Я тоже жрать хочу. — Извини, — бормочет Конни, заглядывая в рюкзак, — для тебя яблока нет. Саша недобро сверкает глазами, будто бы несчастное яблоко у нее хотят отобрать. — Пойдемте, — соглашается Армин, не отрывая глаз от горизонта. — Завтра насмотрюсь. Будь его воля — наверняка бы остался ночевать прямо здесь, слушая музыку прибоя. Уходить и правда не хочется. Ветер треплет волосы, солнце, прощаясь, нежно касается кожи, а волны ласково целуют песок. Эрен никогда не покидал родной город, никогда не видел океана, никогда не видел такого заката, от которого сердце в груди бьется чаще, от которого хочется улыбаться от уха до уха. — Эрен, — Микаса мягко касается его ладони. Он отворачивается от океана и смотрит на нее. В лучах заходящего солнца она сказочно красива: порозовевшие щеки, мягкая улыбка, слегка растрепанные ветром волосы, тонкое черное платье вместо привычных джинсов и соломенная шляпа Саши. От серьезной и собранной Микасы на несколько мгновений не остается и следа. Теперь Эрен видит, что остальные уже ушли вперед. Микаса улыбается и заправляет ему за ухо выбившуюся из неаккуратного пучка прядь волос. Эрен почти предлагает ей забить на остальных и остаться здесь. Они могли бы проводить солнце в его уютную колыбель, дождаться, пока на небе загорятся первые звезды и перебирать пальцами еще горячий песок. Жан оборачивается и смотрит на них хмурым взглядом. — Да, идем, — говорит Эрен. Он напоследок оборачивается на океан и бредет в сторону отеля. * * * Эрен делит номер с Армином — конечно же с ним. Они ночевали вместе уже столько раз, что и не перечесть. С Армином легко. Можно говорить всю ночь до хрипоты, можно молчать и бережно эту тишину хранить. Эрен сбрасывает шорты и футболку, откладывает душ на утро и заваливается в постель. Луна своими глазами-кратерами смотрит прямо на него. Потом, мысленно обещает Эрен. Будут еще прогулки под луной, ночные купания в прохладном океане, а сегодня бы просто отоспаться после долгого дня. Но сон не идёт. Армин уже вовсю ворочается в кровати и сопит, и не будить же его, раз бессонница сидит у Эрена в постели и не даёт ему погрузиться в царство Морфея. Луна продолжает смотреть, звезды тоже глазеют, подмигивают. Океан за окнами не спит — шумит волнами. Что снится этой громаде, когда наступает штиль? Эрен бесшумно спускается с кровати — у Армина чуткий сон, — натягивает шорты, цепляет шлепки и выходит в коридор. Ему не хотелось прощаться с океаном, может, поэтому он и не смог уснуть? Странно, что Армина сморило так быстро — всю поездку он был в таком нетерпении, что Эрен не мог удержаться от шуток. Будто ребёнок, которого везут в Диснейленд. И как тот же ребёнок, Армин заснул, едва только коснулся подушки лицом. В отеле тихо. Сейчас около двух ночи, наверняка спят все, кроме вышколенного персонала, что улыбается во все тридцать два. Эрен спускается в лобби и натыкается на Жана, который борется с автоматом за конфеты. Он толкает автомат, потом снова и совсем не замечает Эрена. Эрен же с трудом сдерживает смех. — Сладкое на ночь вредно — морда будет расти, — говорит он, когда подходит ближе. Жан вздрагивает от неожиданности и хмурится, увидев Эрена. — Пошёл ты. Эрен пожимает плечами. Слишком лениво продолжать перепалку, поэтому он просто проходит мимо. Жан, по всей видимости, к такому не привык — никогда они друг друга не игнорируют, всегда доводят перепалки до конца (до первой крови, как шутит Армин). — Куда ты собрался? Эй! Эрен не отвечает — его ждёт океан. Он выходит из отеля, бредет по пустынной улице, едва освещённой фонарями. Он идёт, считая брусчатку под ногами — двадцать пять, двадцать шесть… — пока, наконец, не попадает на пляж. Его встречает прохладный песок, его манит свежий ветер и волны ласково плещутся вдалеке. Океан такой огромный, он дышит, зовёт прикоснуться к беспокойной воде. Эрен не сопротивляется. Скидывает шлепки и идёт босиком, наслаждаясь мягким и влажным песком. Позади него раздаётся шум, и Эрен уже знает, кто пытается его догнать. — Эй, придурок! — кричит ему в спину Жан. Эрен, не поворачиваясь, показывает тому средний палец. — Ах ты говнюк, — доносит до него ветер. Их единение с океаном уже нарушено, поэтому Эрен слегка — почти незаметно — замедляет шаг. Жан догоняет его. Он тоже босиком. — Утопиться решил? Вперёд, я с удовольствием помогу. — Не дождёшься, тупая морда, — фыркает Эрен и пихает Жан в плечо. Тот напрыгивает на него сзади. Эрен пытается его спихнуть, ударяет локтем наугад, но в итоге они оба валятся на песок. Эрен проезжает по нему щекой, и та саднит. Жан довольно восседает на нём сверху. Кретин. Эрен спихивает его с себя, и они борются, катаются по песку и отплевываются от песчинок, которые попадают и в рот, и в глаза, и под одежду. Чёртов придурок как всегда всё портит. Жан горячий, песок холодный. Эрен зажат между ними, он не знает, чего ему хочется больше: нежной прохлады или палящего огня. Жан решает за него — хватает его руки, обездвиживает и гордо восседает сверху. Хочется кинуть ему в лицо песка, чтобы только стереть это самодовольное выражение с лошадиной морды, но хватка на руках Эрена слишком сильная. — Ну что, теперь не такой крутой? — лыбится Жан. Эрен смотрит на него снизу вверх, над ними бескрайнее чёрное небо. Звëзды так близко, будто если Жан чуть качнет головой, непременно заденет одну из них. Он выглядит иначе в лунном свете: бледная кожа, тёмные, почти чёрные глаза и странная, шальная улыбка. Эрен на секунду расслабляется в его руках, смотрит завороженный. И Жан смотрит на него в ответ. Океан не мешает — даже волны будто смиреют, наблюдают за ними издалека. — Окунемся? — тихо предлагает Эрен. Он даже не уверен, что Жан его слышит, но тот молча кивает головой. Вот только рук не убирает, так и держит за запястья, будто чего-то ждёт. Нерешительный Жан — редкое зрелище. Ему больше подходит делать, а потом думать, раздражать одним своим существованием. Когда Жан молчит и смотрит так внимательно, серьёзно, когда легко, почти ласково, касается его рук, что от него такого можно ждать? Эрен выпутывается из некрепкой хватки, и тот будто просыпается ото сна. — Если ты, кусок идиота, вздумаешь захлебнуться — спасать тебя я не буду, — бросает он, поднимаясь на ноги. Что бы ни значил этот момент, он проходит. Значит, можно раздеваться наперегонки, брызгаться водой и пытаться утопить друг друга в прохладной чёрной воде. Такие прикосновения — грубые, жёсткие — Эрену понятны больше. С таким Жаном ему легко. * * * — Это были лучшие блинчики в моей жизни, — мечтательно тянет Саша. На ее губах блестит шоколадная паста, белоснежная футболка безнадежно испачкана. Впрочем, Эрен тоже весь грязный. На завтраке они с Сашей борются за последний блинчик — Эрен, разумеется, с треском проигрывает, — а потом пачкают друг друга шоколадом. К ним присоединяется Конни, но под строгим взглядом Микасы все прекращают это безобразие. Микаса сидит рядом с Жаном. Они негромко говорят весь завтрак о чем-то своем, и Эрен только и может, что бросать на них косые взгляды. Жан ни словом, ни взглядом не показывает, что вчера они с Эреном купались в ночном океане. Почему это так раздражает? Впрочем, все, что касается Жана, раздражает. Это аксиома, которая не стоит рефлексии. — Ну ты и свинья, — кривится Жан и протягивает Саше салфетку. Та смеется и пытается стереть с лица шоколадные пятна. Потом берет другую салфетку и помогает Конни. — Я сам, — отмахивается он. — Да ты ж такой балбес, сам не справишься. — Чего-о?! От балбески слышу, — бурчит Конни, но покладисто подставляет лицо под салфетку. Жан закидывает руку на кресло Микасы и склоняется к ее уху, чтобы что-то сказать. Микаса улыбается и качает головой, а Эрен чувствует, как волны внутри него с яростью разбиваются о скалы. Его злит их близость. Микаса всегда была только с ним и Армином, а теперь ошивается с этим придурком. Эрен ему не доверяет. Если он только посмеет обидеть Микасу… — Эрен, у тебя ещё вот тут шоколад! Саша перелезает через стол и тянется к нему грязной салфеткой. Все смеются, только Эрен хмурится, как сегодняшнее небо. Он с шумом отодвигает кресло и уходит в туалет, а там с остервенением трëт кожу, стирая с неё остатки недавнего безумия. Волна идёт, и не дай бог кому-то оказаться на её пути. * * * К всеобщей радости, погода расходится, поэтому после обеда они бредут на пляж. Собраться всем вместе получается не сразу: Конни возвращается за кремом от загара, Саша на полпути сворачивает, чтобы купить сендвич, Армин делает фотографии на каждом шагу, Микаса говорит с родителями Эрена (за них обоих). Когда Эрен подходит к пляжу, рядом с ним идет только Жан. Они оба молчат, в такую жару даже на привычные споры нет сил. В голове Эрена крутится очередная шутка про лошадь на выгуле, но ему лениво даже додумать ее до логического конца, не то что озвучить вслух. Они занимают лежаки. Свободных оказывается много — никому не приходит в голову высовываться из номеров в такую жару. Только они — глупые, молодые — не могут усидеть на месте. Что им жара, что им непогода. Будь даже сейчас океан неприступным, бурлящим, с силой бьющимся о скалы, они все равно бы пришли на пляж. Эта поездка много значит для каждого, не только для Армина. Между ними было столько всего. С каждым из пятерых у Эрена своя история. Некстати вспоминается их последняя вечеринка, на которой все играли в бутылочку — теперь Эрен знает, как целуются все его друзья: Конни неловко слюнявит и морщится, если попытаться засунуть язык ему в рот, Саша чересчур энергичная и любит тянуть за одежду, Армин — с ним целоваться было страннее всего — нерешительный и легко отдает контроль, у Микасы губы сладкие, и поцелуй выходит такой… какой надо, такой, будто бы их губы были созданы, чтобы друг друга целовать. Там были и другие люди. Кто-то неумело вертел языком, будто пропеллером, кто-то стискивал зубы, словно бутылочка была настоящей пыткой. Эрен вспоминает, как молился, чтобы ему не попался Жан. Они целовались до этого однажды, и это было… горячо. Как можно раздражать каждым своим словом, но так потрясающе целовать? У Эрена нет ответа на этот вопрос. Будто сталкиваются два течения. И никак не сольются в одно. И когда бутылочка указала на Жана, когда Эрен коснулся губами его губ, он вдруг подумал, что не сможет остановиться. Эта мысль была пугающей, но уже спустя мгновение он просто отдался поцелую, с наслаждением отмечая сильную руку в своих волосах. Они никогда не обсуждали это после. Продолжали спорить и драться, будто ничего не произошло. Эрен бы и рад пошутить, мол, твоим языком только навоз слизывать, но каждый раз при воспоминаниях о том дне внутри разгорается такое пламя, что становится не по себе. Эрен вдруг представляет, как Жан целует Микасу, и хочется отпинать его прямо на этом пляже. — Че уставился? — хмурится Жан. Эрен показывает ему средний палец и ложится на лежак. Его темные очки позволяют пялиться на всех, кто сейчас на пляже, но смотрит он только на Жана. Тот неловко пытается намазать спину кремом от загара, изворачивается и пыхтит — о помощи, конечно, не просит. Так ему, думает Эрен, пусть страдает. Их тяжелое молчание нарушает Саша. — Где все? — спрашивает она с набитым ртом. У нее в руке огромный сендвич с лобстером. Соус течет по ее запястью, и Саша торопливо его слизывает. Тут же появляется и Конни. Будто чувствует, что что-то вкусное едят без него. — Дай укусить! Не дожидаясь разрешения, он впивается в сендвич зубами, Саша вопит и пытается его оттолкнуть, Армин успевает появиться как раз вовремя, чтобы запечатлеть этот момент на пленку. Микаса стоит рядом с Жаном и улыбается. Эрен смотрит на этот балаган и хохочет так, что в боку начинает колоть. Лето кончится, и что с ними всеми будет дальше? Солнце до боли целует тех, кто не спрятался под разноцветными зонтиками. Но паре ребят неподалеку от них все равно: они кидают друг другу мяч, пытаясь одновременно и защищать свою площадку, и нападать. — Волейбол? — предлагает Конни, пережевывая сендвич. Саша в два укуса его доедает и счастливо кивает. Когда-то они собирались летом, чтобы поиграть, но потом выросли, и эта традиция забылась. Похоже, теперь все не прочь вспомнить те времена. Оставив вещи на лежаках, они присоединяются к играющим — те с радостью принимают их в игру. Эрен в одной команде с Армином и Конни, Микаса, Саша и Жан против них. Это не слишком честно — удары Микасы попробуй только отбить, а Жан высокий и легко блокирует нападающих. Но Эрена предстоящий неравный бой распаляет еще сильнее. Взбудораженный желанием надрать лошади зад, он подает так сильно, что мяч улетает за пределы поля. Саша показывает язык, Жан свистит, Армин мягко улыбается и подбадривает его большим пальцем. Эрен злится. Играть в самый солнцепек сложно. Хочется окунуться в прохладную воду, чтобы хоть немного унять этот жар. У Эрена внутри разгорается жажда победы, он не может проиграть. Некоторое время они идут вровень. Мяч взлетает высоко над сеткой, и его тут же перехватывают быстрые руки. Эрен и Армин играют слаженно, привычно, и Конни в их команду вписывается хорошо. Даже незнакомый им парень вливается так, будто всегда играл вместе с ними: берет тяжелые мячи и подает так круто, что Эрену хочется взять пару уроков. После игры, думает он. У него должно быть больше козырей. Эрен подпрыгивает и с силой ударяет по мячу, тот попадает прямиком в Жана, пробивает его блок. Эрен с наслаждением смотрит на перекосившееся лицо, которое задел мячом. — Осторожнее, Жан! — взволнованно кричит Микаса. И перед глазами Эрена словно появляется пелена. Все его удары становятся жесткими. Уже плевать на победу, главное — задеть Жана, влепить ему мячом до звёзд перед глазами. Эрен собирается подавать, когда Армин подходит к нему. — Эрен, это всего лишь игра, — мягко говорит он. — Чем бы Жан ни провинился, забудь про это. Его ненависть так заметна? Эрен фыркает, но заставляет себя успокоиться. Ему самую малость стыдно. Армин наблюдательный, он всегда замечает всё раньше остальных. Но если заметил он, могли заметить и другие… Эрен замахивается, делает удар и попадает прямо в Сашу — она неловко пытается мяч удержать, но тот всё равно покидает пределы поля. Эрен сравнивает счёт. Он ухмыляется и ищет глазами Жана, но тот на пару с Микасой уже не следит за игрой — они оба стоят рядом с Сашей, обливают её водой. — Что случилось? — тут же спрашивает Конни и перебегает на чужую половину. Игра останавливается. Армин тоже торопится туда. И Эрен идёт к остальным. Саша красная и ослабшая, взмокшая после игры. Она опирается на Жана и что-то тихо бормочет ему на ухо. — …Перегрелась. Отведите её в номер, — говорит парень по имени Стив. — Я сразу заметил, что она слишком вялая, — беспокоится Конни, протягивая Саше воду. — Где вообще твоя панамка, балбесина? — Сам балбес, — вяло отмахивается она. — Как бы я в ней играть смогла? Жан надевает на неё свою кепку и подталкивает в сторону отеля. Он что-то тихо говорит ей, взволнованный и серьёзный. Конни спешит за ними. — Заберите вещи, — бросает Жан через плечо. Эрен провожает их взглядом и догоняет Армина с Микасой. — Плохая была идея, — говорит Микаса. — Нам всем тоже лучше переждать эту жару. Эрен, ты в порядке? — В порядке, — бросает он. Нагруженные вещами, в отель они возвращаются в тишине. * * * К вечеру Эрен снова выходит к океану. Горизонт пылает. И броситься бы в это пламя сейчас, гореть в нем, пока закат не стлеет до черных углей, пока не появятся на бескрайнем небе первые звезды. Эрен не ожидает, что встретит на пляже Микасу и Жана. Они сидят у самой кромки воды, волны лижут их голые ступни. Жан что-то говорит, а Микаса кивает, рассеянно заправляет за ухо прядь волос. Эрен смотрит издалека. Будь тут Армин, он бы наверняка сказал, что этим двоим не стоит мешать. Разве не видишь, что третий будет лишним? Но Армина здесь нет, успокоить бушующие волны внутри Эрена некому. Увидев, как Жан кладёт Микасе руку на плечо, он не сдерживается и идёт прямо к ним. Ноги проваливаются в песок, ветер дует в лицо. Что он им скажет? Эрен не успевает придумать достойное для Жана оскорбление — тот замечает его первым. Он на секунду замирает, убирает руку с плеча Микасы и говорит: — О, ты пришел. Микаса смотрит на Эрена с опаской, будто у того в руках динамит, который вот-вот снесёт их всех к чертям. Эрен, впрочем, не готов за себя поручиться. Волны бьются о рёбра, в горле застревают сотни невысказанных обидных слов. — Ага, а тебе бы лучше уйти, — говорит Эрен наконец. Жан закатывает глаза. — Я не собираюсь с тобой ссориться, кретин. Эрен сжимает кулаки. — От кретина слышу. — Эрен, — мягко начинает Микаса, — послушай… Хватит с него. Пусть разбираются сами. А эта кислота, что разъедает его изнутри, рано или поздно рассосётся. Эрен не хочет анализировать свои чувства — никогда он этого не умел. Он хочет заставить Жана сожрать песок, а потом отвесить пинка. А Микаса… он должен поступить правильно. Микаса никогда не принадлежала только ему. — Только попробуй её обидеть, — сквозь зубы говорит Эрен. — Я тебе кишки выпущу. Микаса вскакивает и подходит к нему ближе. Берет его за руку — ладонь ее немного влажная и в песке. — Мы говорили о тебе, — говорит Микаса. — Мы хотим… — Мне неинтересно, что вы, — Эрен выделяет это слово, что океанской солью горчит на языке, — хотели сказать. И не ходи за мной. Он вырывает руку, разворачивается и уходит, игнорируя оклики за спиной. Ветер сегодня на его стороне: дует в сторону океана, унося прочь всё, что Жан и Микаса пытаются сказать. Будь океан его сердцем, цунами бы давно затопило эту часть материка. Внутри всё клокочет, бурлит. И эта ярость не находит выхода. Эрен заходит в номер — тот пуст. А сейчас так нужен Армин, который всегда подбирает нужные слова. Может, он у Конни? Эрен заходит в соседний номер без стука и готовится разразиться гневной тирадой, но тут же замолкает. В номере тихо — только еле слышно шумит кондиционер — и темно, но силуэты Конни и Армина видны из-за открытой входной двери. Конни дремлет, сидя у кровати. Там лежит Саша. Армин поднимает глаза от телефона и вопросительно смотрит на Эрена. — Что случилось? — встревоженным шепотом спрашивает он. — Саше лучше? — тоже шепчет Эрен. — Температура, — вздыхает Армин. Какой же кретин. Он кретин, а не Жан, потому что с этими неуправляемыми чувствами совсем забыл, что Саше стало плохо. Не справился о ее здоровье, не попытался помочь… злился, взращивая внутри слепую ненависть. Океан внутри затихает, только волны стыдливо трогают песок. — Принести что-нибудь? — говорит Эрен. Армин молчит несколько секунд, а потом признается с виноватой улыбкой: — Очень хочется есть. Эрен кивает и выходит из номера, аккуратно закрывая за собой дверь. * * * На следующий день Саше становится лучше. Завтрак она, конечно, не пропускает, но на пляж не идет. Вместе с Конни они остаются играть в настольный футбол, пока остальные собираются к океану. Конни — хороший друг. Он беспокоится о Саше, приглядывает за ней и спрашивает, чуть что, не становится ли ей хуже. Саша ругается и ворчит, но видно, что забота ей очень приятна. Жан предлагает остаться с ними, но его пинками выгоняют на пляж. Эрен знает, каково это — иметь таких друзей. У него есть Армин, есть Микаса, что всегда за него горой. Не было еще в жизни Эрена таких неприятностей, в которых эти двое бы его оставили. И только желчью, что сжигает его изнутри, делиться не хочется совсем. Впрочем, Армин, как всегда, видит больше, чем Эрен. — Опять поссорились? — спрашивает он, кивая на Жана. Тот идет впереди и залипает в телефон. Микаса идет с ними, привычно тихая и немногословная. Эрену стыдно: в те моменты, что она была с Жаном, на ее губах появлялась мягкая улыбка и блестели глаза. Теперь она будто чувствует вину, хотя виноват здесь только один человек. Эрен. — Плевать на лошадиную морду, — отмахивается он. Микаса молчит. — Послушай, — Эрен поворачивается к ней и неловко ерошит влажные после душа волосы. — Прости, я наговорил вчера… Все в порядке, правда. Вы можете… Но Микаса только грустно улыбается и качает головой. — Не нужно, Эрен. — Нет, правда. Если вы с Жаном… Ну, если между вами… В общем, я оторву ему голову, если он тебя обидит. Но я не против. Как я вообще могу быть против? Я просто дурак. Такой дурак, Микаса. Она молчит, молчит и Армин. И Эрену кажется, что они оба знают больше него. Им везет занять лежаки прямо у воды. Армин рассказывает Жану о косатках: есть хищные, которые питаются морскими млекопитающими и даже могут есть своих собратьев, — можешь себе представить? — и есть те, что питаются рыбой; друг друга они не понимают, как будто говорят на разных языках. Эрен слушает вполуха и думает, что они с Жаном ровно эти косатки — друг друга им никогда не понять. Микаса скидывает платье и протягивает Эрену крем от загара. Он делал это уже сотни раз, но сейчас почему-то чувствует себя неловко. Как будто не имеет права притрагиваться к ней. Эрен мысленно дает себе оплеуху и выдавливает на ладонь прохладный крем. Он мягко растирает его по бледной коже Микасы, проходит по плечам, по спине, просовывает пальцы под веревки купальника. Она сильная, легко даст отпор любому, кто только посмеет ее обидеть, но сейчас кажется Эрену удивительно хрупкой. — Поворачивайся, — командует Микаса, забирая у Эрена крем. Теперь она легко касается его спины, нежно проводит по лопаткам. Ее прикосновения похожи на массаж, и Эрен млеет от этой незамысловатой ласки. Он ловит на себе взгляд Жана — не злой, странный. Будто тот с любопытством изучает картину, представшую перед ним. Разве не должен он ревновать? Эрен не понимает решительным образом ничего. В воде они немного перекидываются мячом, пока Микаса читает книгу на берегу. Эрен ненадолго засматривается на нее: бледная кожа в черном купальнике притягивает взгляд. В этой поездке он будто смотрит на нее по-другому. Микаса ведь всегда рядом. Постоянная константа в жизни Эрена. Но вот Армин — это всегда Армин, сколько бы ни проходило лет. Близкий друг. Единственный, кто словом или взглядом может его успокоить. А Микаса… Подруга? Сестра? Будто не описать их отношения, его чувства к ней такими простыми ярлыками. Жан как всегда все портит — удар слишком сильный, мяч улетает к скалам. Эрен ворчит себе под нос и плывет за ним. — Ты больше не получишь мяч! — кричит Эрен. Жан, конечно же, тут же плывет к нему. Он сильнее, поэтому без труда отбирает мяч, но сдавать Эрен не собирается. Они начинают бороться, и тугой узел в груди развязывается. Вот так — правильно. Безопасно. С таким Жаном он знает, что делать. Опустив его под воду с головой, Эрен выхватывает мяч и кидает его в сторону Армина. Жан выныривает и трясет головой, будто намокший пес. — Ты охренел, — плюется он водой. Его руки обхватывают Эрена за талию и тянут вниз, но это больше похоже на объятие, чем на настоящую борьбу. Эрен сопротивляется, но в итоге ныряет под воду с головой. Звуки становятся тише. Прохлада окутывает его, обнимает, легкие горят. Океан прячет их от чужих глаз, и Эрену безумно хочется посмотреть на Жана сейчас, но он может только вслепую вырываться из его хватки. А потом Жан целует его. Впивается губами, с силой притянув за шею — никакой нежности, сплошная грубость и жесткость. Эрен едва не захлебывается водой — от неожиданности и возмущения — и выныривает из-под воды. — Ты охренел, — говорит Эрен, таращась на Жана, и больше ему нечего сказать. Армин смеется. — Где-то я это уже слышал, — говорит он, подплывая ближе. И Эрен отплывает от них на безопасное расстояние. Он ничего не понимает, но устал бесконечно анализировать поступки других. Хочется просто отдаться течению и смотреть, куда оно тебя занесет. Эрен ложится на спину и смотрит на облака, пока Жан с Армином продолжают перекидываться мячом. Он слышит их разговоры и смех — приглушенные, тихие. А потом закрывает глаза. Океан убаюкивает его, будто в колыбели. Шепчет на ухо песни, успокаивает взбалмошное сердце, умиротворяет встревоженный разум. Сейчас Эрену кажется, что уместить все, что он чувствует, в одного человека — невозможно. В детстве он часто смотрел в калейдоскоп, и стоило только немного его повернуть, как яркая картинка сменялась другой, узоры из плавных превращались в острые, одни цвета перебивали другие. Вот так он чувствует себя сейчас. Стоит только неосторожно взглянуть, и все, о чем Эрен думал раньше, переворачивается с ног на голову. Эта поездка связывает их с Жаном и Микасой морскими узлами — стоит только одному уйти в сторону, другие, ведомые натянутыми веревками, тотчас следом идут за ним. Открыв глаза, он видит, что на ослепляющем синем небе появляются силуэты чаек. — Мы на берег, — говорит ему Армин, подплывая ближе. Эрен косится на него. — Давай с нами, а то перегреешься. — Еще чуть-чуть, — говорит Эрен. Так не хочется покидать эту колыбель. — Живо на берег, идиот, — доносится до него крик Жана. Эрен смеется. Веревки тянут его на дно. * * * Вечером они идут в бар. Танцевальный автомат, что стоит в углу, манит их разноцветными огоньками. Оказывается, что среди них шестерых Конни самый лучший танцор. И кто бы мог подумать? Но Эрену никак не удается угнаться за его быстрыми движениями, повторить все лучше и четче. Ноги после нескольких бокалов вина заплетается, он смеется и едва не летит на пол. — Ты достойный соперник, Эрен. Но тебе пришлось сразиться с лучшим из нас, — важно говорит Конни, вызывая очередной приступ смеха. Саша вопит, чтобы он не задавался, и снова рвется покорять танцпол. На них уже косятся другие посетители, но так плевать на всех, кто не понимает их веселья. Эрену хорошо, вот только волнами подкатывает странное чувство, объяснения которому у него нет. Пожалуй, он достаточно пьян, чтобы поговорить. Весь вечер Эрен смотрит на Микасу, что сидит рядом, на Жана, что сидит напротив. Они изредка переговариваются, но больше молчат. Микаса такая красивая сегодня. На ней белый сарафан, а за ухо Саша засунула ей белый цветок. Лилию? Эрен совсем в них не разбирается, но Микасе идет. Эрен чувствует себя виноватым, и даже чертова ревность уходит на второй план. Он хочет, чтобы Микаса чаще улыбалась. А Жан… ну даже идиотам можно быть счастливыми. Эрен дожидается, когда тот выходит в туалет, и спустя несколько мгновений выходит из-за стола. Караулит его у двери, мысленно прокручивая в голове диалог. Спокойно поговорить, напоминает он себе, просто спокойной поговорить. Но когда видит Жана, который открывает дверь чуть ли не с ноги, не может сдержаться от яростного: — Хватит пудрить Микасе мозги! Жан вздрагивает от неожиданности, но тут же расслабляется. — Я не пудрю ей мозги. Спокойно говорить не получается, поэтому Эрен дает выход накопившемуся раздражению. — Но ты меня… — Что? — Жан нагло ухмыляется. — Ты знаешь! — Эрен сжимает руки в кулаки. Жан подходит ближе. Он в белой рубашке и светлых шортах. Они с Микасой подходят друг другу, и признавать это Эрену отчего-то очень больно. Он сам сегодня — как черная туча, разбавляет чистоту их чувств грязным пятном. — Ты меня поцеловал, — говорит он тише. — И я не знаю, зачем ты это сделал… Да и плевать мне, дебила кусок. Но если ты… Эрен тычет указательным пальцем ему в грудь. Он немного ниже, и именно сейчас это невозможно злит. Почему этот придурок может смотреть на него свысока? Хочется пнуть Жана в колено, чтобы тот согнулся от боли, а потом продолжить диалог. — Кого из нас ты ревнуешь? — вдруг спрашивает Жан. У Эрена из груди будто выбивают воздух. — Что? — Кого из нас ты ревнуешь? — спокойно повторяет он. — Меня? Микасу? Может, обоих? Эрен слышит шорохи за спиной и оборачивается — там стоит Микаса. Она волнуется, это видно по ее порозовевшим щекам, по рукам, которыми она себя обнимает. — Ты не думал о том, — продолжает Жан, — что необязательно выбирать? — Что за чушь ты несешь, идиот? — злится Эрен. — Что значит — выбирать? — Ты, я, Микаса… Не нужно выбирать кого-то одного, если ты этого не хочешь. Жан снова становится серьезным, и с таким говорить тяжело. Такому Жану Эрен не хочет ударить кулаком в нос. От такого хочется сбежать подальше и не слушать, что за глупости он говорит. — Не дави на него! — просит Микаса. — Эрен… — Я понял, — Эрен сжимает кулаки. — Я все понял. Вы сговорились, да? Ну счастливо оставаться. Больше в ваши отношения я лезть не буду. Он разворачивается и оставляет их в коридоре. Но вслед ему в этот раз никто не кричит. Эрен подходит к столу. Саша душит Конни, за то, что тот посмел залезть в ее тарелку, Армин хохочет над ними, но тут же становится серьезным. Наверное, Эрен выглядит очень злым. Чтобы не сорваться на остальных, он решает уйти. — Я проветрюсь, — бросает Эрен, берет со стола открытую бутылку вина и покидает веранду. Уже знакомой дорогой он бредет на пляж. Эта поездка вывернула его душу наизнанку, а он ведь просто хотел отдохнуть. Но нельзя было игнорировать то странное, что было между ним и Жаном в последнее время. Нельзя было думать, что Микаса всегда будет с ним, что она никогда его не покинет. Из-за этой слепой уверенности Эрен чувствует себя дураком. Он садится у самой кромки океана и смотрит на волны. Океан, что обычно успокаивал, теперь лишь бередит солью открытые раны. Что значит — не выбирать? Эрену сложно облечь в слова то, что он чувствует к ним двоим. Но эти чувства разные, спектр слишком широк. Спустя целую вечность и половину выпитой бутылки Эрен слышит за спиной шаги. И ему не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто идет. Готов ли он к разговору теперь? Волны нежно касаются его босых ступней, отвлекают и успокаивают. Океан, Эрен это чувствует, с ним заодно. Он смоет его тревоги и печали, стоит только окунуться в чернеющую в свете луны гладь. Слева от Эрена садится Микаса. Она молчит и нежно касается его лица, тянется, чтобы поцеловать. Не считая той игры в бутылочку, они не целовались ни разу. Но Эрен немного пьян, он чувствует себя одиноким и бесполезным, а Микаса целует его так, будто бы он самое дорогое, что есть для нее на земле. Эрен отвечает, мягко покусывая ее губы, и чувствует, как горячее дыхание опаляет его плечо. Это Жан садится с другой стороны, сжимает его ладонь и размашисто проводит языком по шее, а потом целомудренно целует у подбородка. — Ты не можешь любить двоих, — тихо говорит Эрен, мягко отстраняясь от Микасы и поворачиваясь к Жану. — Это неправильно. Это неправильно. Но сердце от этой неправильности заходится в счастливом танце. — Я терпеть не могу все эти разговоры о чувствах, ясно тебе? — Жан раздраженно ерошит волосы и отворачивается. — Но если мы все… не против, разве это не сделает нас счастливее? Эрен молчит. Он пытается прислушаться к ощущениям, услышать голос разума, который вопит: «Остановись!» Но слышит только морской прибой. Эрен растворяется в чужих руках, тает от поцелуев, уже не может разобрать, кто шепчет его имя, кто касается его губ, кто гладит по спине. Он просто отдается этому чувству, позволяет поглотить себя. И отдает в ответ все, что у него есть. Оказывается, внутри него так много нежности, что ее хватит на двоих. Оказывается, его сердце такое огромное, что в нем есть место и для Жана, и для Микасы. Оказывается, отдавая так много, в ответ ты получаешь еще больше. Эрен смотрит, как Жан целует Микасу, и улыбается. Что, если они и правда не должны выбирать?.. Океан крадет сбивчивый шепот, прячет в себе их секрет. Волна идет, волна накрывает их с головой.