***
Они встречаются поздно вечером в парке, в его той самой заповедной части, где тени всегда гуще и куда не забредут ненароком дети. Эллисон намеренно опережает Стайлза на несколько минут. Он поджимает губы, однако не успевает выпалить ни слова: его взгляд падает на лежащий у ног подруги открытый рюкзак, из которого холодно блестят лезвия кинжалов. Эллисон понимающе опускает голову, шаркая ногой. Стайлз наклоняется за одним из кинжалов, его пальцы едва заметно дрожат. Арджент наблюдает за ним с повышенным вниманием. Стайлз правда не понимает, как у неё получается так ловко вращать кинжалы в пальцах, на вид таких тонких, слабых. Эллисон снисходительно улыбается, наблюдая за его стараниями, и, признаться, его рвение к овладению продемонстрированными ею навыками приятно, лестно видеть. Случайно рассекая лезвием ладонь, Стайлз вскрикивает, морщится и говорит с досадой: — Я безнадёжен. — Глупости, — Эллисон, конечно, взяла с собой аптечку, но не потому, что знала, что у него не выйдет, а потому, что должна быть готовой к любому развитию событий. Арджент старается быть честной перед самой собой: в последнее время она испытывает навязчивое желание чувствовать свою силу. Только бы найти в себе её источник… — Тренировки вряд ли ещё будут, верно? — Стайлз засовывает перебинтованную руку в карман куртки. Он чувствует себя неловко то ли от того, что пытается бороться со сверхъестественным злом, будучи не в состоянии защитить себя, то ли от того, что им довольно-таки хорошо вдвоём, без Скотта, бывшего своего рода связующим звеном. Эллисон убирает кинжалы в рюкзак. Стайлз рассеянно следит за её действиями, забывая о том, что ждёт ответа на свой вопрос. Не пытаясь читать мысли Арджент по выражению её лица, остающегося таким сдержанным, почти безучастным, Стилински прикидывает, согласится ли она пойти с ним в кино или кафе. Она поднимается на ноги, поворачивается к нему лицом, но отводит в сторону глаза. — Что ты думаешь о «Гамлете»? — на последнем слове она, наконец, фокусирует свой неопределённый взгляд на его лице, и Стайлз делает глубокий вдох, собираясь с мыслями: — «Гамлет» — это классика. Никто не обязан её любить, а вот уважать… — Тогда я надеюсь, что ты поможешь мне выработать уважение к Шекспиру и дочитать пьесу до конца, потому что в некоторых местах она не очень меня увлекает, а сочинение сдавать в следующую пятницу. — Звучит заманчиво, — отвечает Стайлз, неловко улыбаясь, и Эллисон, помедлив, посылает ему вполне искреннюю улыбку во взгляде.***
Писать сочинение на коленях, даже подложив под тетрадь два учебника, жутко неудобно, и всё же идея перенести работу из душной комнаты в парк по-прежнему кажется Арджент неплохой. Поздневесеннее солнце ярко светит и ласково греет, сочно-зелёная трава щекочет голые икры вытянутых вперёд ног; Стилински, растянувшийся рядом на животе, периодически вытягивает шею, заглядывая в её черновик и внося в него правки. — О чём задумалась? — любопытствует Стайлз, переворачиваясь на спину и подкладывая под голову рюкзак. Его взгляд прикован к её лицу, поскольку его блестящий, как ему самому кажется, вывод к сочинению остался без должного внимания, и Эллисон, понимая, что, по-видимому, пропустила что-то важное, опускает голову и смущённо улыбается. — Ничего особенного, — отвечает она, рассеянно поправляя тетрадь и не замечая, как изменяется взгляд Стайлза при виде ямочек у неё на щеках. То, что Эллисон Арджент обладает одной из красивейших улыбок, Стайлз воспринимает как факт, сам себе изумляясь. Ещё недавно для него не существовало никаких других девушек, кроме Лидии Мартин, в которую он имел неосторожность влюбиться ещё в детстве. Эллисон была девушкой его лучшего друга, и Стайлз не помнит, чтобы когда-нибудь виделся с ней без Скотта поблизости. И уж тем более он не помнит, чтобы обращал внимание на её улыбку — искреннюю, широкую, светлую в отличие от манерной и слегка насмешливой улыбки Лидии.***
Удивительно, как скоро общение со Стайлзом становится для Эллисон привычным. Арджент советуется с ним насчёт домашних заданий, особенно по литературе и английскому языку (на самом деле она любит читать, с правописанием у неё тоже всё в порядке, ей не нравится лишь растекаться мыслью по древу в сочинениях), с улыбкой реагирует на смешные картинки, которые он присылает ей по вечерам, и даже доверяет ему составлять для себя плейлист (по её мнению, выбираемая музыка как отражение внутреннего мира — тема личная). Она не отказывается, когда Стайлз после уроков зовёт её прогуляться, соглашается взять фильм напрокат в пятницу вечером и не испытывает при этом никакого дискомфорта. Быть может, всё дело в его неиссякаемой энергии и неугасимом оптимизме. Честно говоря, Арджент не то чтобы не хочет — боится об этом думать. Счастье не любит лишних мыслей. При выборе фильма они долго не могут прийти к соглашению, хоть всё и начинается весьма неплохо: оба сразу отметают вариант с мелодрамами, тем более романтическими, каких как раз таки больше всего. Правда, взгляд Эллисон цепляется за «Дневник памяти», который так любит Лидия, и Стайлз, заметив это, обеспокоенно отступает от неё на шаг. — Нет-нет-нет, в моей жизни достаточно поводов для слёз, и слезливый фильм в придачу вгонит меня в депрессию. — Ты же в курсе, что Лидия обожает этот фильм? — Эллисон поворачивается к Стайлзу всем корпусом и складывает руки на груди, лукаво улыбаясь. Она знает от Скотта, что Стилински настолько без ума от Мартин, что готов любить всё, что любит она. — В курсе, — кивает Стайлз, и они оба застывают на мгновение. Арджент — из-за тревожного смятения, вызванного внезапным чувством тяжести в груди, Стилински — от осознания того, что предмет его первой детской любви уже не вызывает у него такого мучительно-трепетного восторга. И это вроде как неправильно, однако ощущения неправильности нет. — Что насчёт… этого? — первой нарушает неловкую паузу Эллисон, подходя к противоположному стеллажу и наугад выбирая диск. В руках у неё оказывается какой-то неизвестный боевик с элементами ужасов. Стайлз устремляет взгляд на коробку с диском, но, если бы Эллисон в этот момент посмотрела ему в глаза, она бы поняла, что мыслями он сейчас бродит где-то далеко-далеко. Тем не менее он берёт себя в руки, фокусируясь на обложке фильма. — Ну… — тянет он, слегка отклоняясь назад с таким оценивающим видом, будто Эллисон показывает ему произведение живописи. — Если ты хочешь посмотреть боевик, то как тебе фантастика вместо ужасов? — Что, испугался? — Арджент снова лукаво улыбается, радуясь, что атмосфера между ними несколько разряжается, ведь их отношения отличались именно отсутствием напряжения. — Пф, ещё чего, — фыркает Стайлз и облокачивается о стеллаж, стараясь придать своей позе расслабленность и уверенность, хотя ни того, ни другого нет и в помине. — Просто у меня более тонкий вкус. — Только не говори, что речь идёт о «Звёздных войнах», — усмехаясь, отвечает Эллисон и запоздало прикусывает язык. Лицо Стилински вытягивается от возмущения; он делает глубокий вдох и упирает руки в боки с очевидным намерением высказаться в защиту любимой франшизы, однако, несмотря на подчёркнутую готовность Арджент к его пламенной тираде, почему-то передумывает и вместо этого бурчит: — Вообще-то, я хотел предложить «Звёздный путь». — Ну, тогда так и быть, доверюсь тебе, — улыбаясь, отвечает Эллисон и ставит диск на место.***
Они почти не разговаривают, пока добираются до дома Стилински на его джипе. Эллисон рассеянно отмечает, что за последние несколько недель привыкла к лёгкой тряске и слабому дребезжанию, из-за которого она поначалу думала, что автомобиль не в порядке, и всю дорогу пребывала в напряжённом состоянии. Впрочем, её мысли занимает другое. Арджент усиленно пытается понять, что вызвало то внезапное чувство тяжести в груди. Это кажется важным. Неужто её задел тот факт, что раньше Стайлз любил всё то, что нравилось Лидии? И почему Эллисон решила, что в настоящее время ситуация изменилась? Она искоса смотрит на Стайлза и, сталкиваясь с ним взглядом, моментально вспыхивает. Отворачиваясь к окну, Арджент краем глаза замечает, что Стилински тоже краснеет, причём от корней волос до шеи. Судорожно сглатывая, он стискивает руль обеими руками и сосредотачивает всё своё внимание на дороге, хотя, как известно Эллисон, такой стиль вождения ему не свойственен. Когда они наконец переступают порог его дома, напряжение между ними неожиданно сходит на нет. Дело в том, что Стайлз слишком умён, чтобы поддерживать порядок, и хаос, царящий там, где он проводит много времени, является для него нормой, всеобщность которой до сегодняшнего вечера не вызывала у него сомнений. Эллисон с недоумением и даже лёгким испугом наблюдает за тем, как выражение смущения и неловкости на его лице улетучивается и он, поражённый резким осознанием чего-то, бросается вперёд по коридору и скрывается на кухне. — Стайлз? — окликает его Арджент и направляется за ним. Вбегая на кухню, Стилински машинально захлопывает за собой дверь, однако Эллисон, встав на цыпочки, успевает увидеть из-за его плеча беспорядок на столе, который он отчаяно спешит ликвидировать. Будучи не в силах сдержать улыбку, она прикрывает рот ладонью, проходит дальше и попадает в гостиную, где не так уж много вещей и все они, кажется, находятся на своих местах. Словно подтверждая её мысли, Стайлз вихрем проносится у неё за спиной и бегом поднимается по лестнице, чтобы, вероятнее всего, навести хотя бы относительный порядок у себя. Арджент следует за ним, нарочно замедляя темп и тем самым давая ему фору. Едва она ступает на второй этаж, как дверь в его комнату распахивается и в коридор выглядывает он сам. — Чёрт, извини, — выдыхает Стилински, проводя пятернёй по коротко стриженным волосам; смущение и неловкость вновь выражаются на его лице. — Ерунда, — заверяет Эллисон, взмахивая рукой. — Давай смотреть фильм. В ответ на это предложение Стайлз энергично кивает, расплываясь в улыбке, и жестом приглашает Арджент к себе. На самом деле она не очень-то любит фантастические боевики на космическую тематику, но перезагрузка франшизы, практически не уступающей «Звёздным войнам» по масштабам популярности и влияния на массовую культуру, постепенно затягивает. Мало того, Эллисон допускает, что фильм показался бы ей ещё более увлекательным, если бы она больше слушала реплики героев, а не комментарии Стилински. Впрочем, такой расклад её вполне устраивает. Она запоминает ненужные факты вроде года выпуска оригинального сериала и прощает Стайлзу все спойлеры, даже не пытаясь понять почему. — Смотри, какие люди! — восклицает он, показывая на впервые появившегося на экране старого вулканца, и они оба подаются вперёд, упираясь локтями в колени. Лёгкое столкновение руками вынуждает их одновременно взглянуть друг на друга, и это совершенно естественно, однако вместо того, чтобы продолжить смотреть фильм как ни в чём не бывало, они синхронно опускают глаза на губы друг друга. Губы Стилински выглядят соблазнительно мягкими. Эллисон считает ямочки в уголках его рта очаровательными. Боковым зрением она замечает, как дёргается его кадык, когда он сглатывает, и осознание того, что он так тяжело сглатывает, глядя на её губы, приводит Арджент в чувство. Она резко отворачивается к экрану и выпрямляется, пряча пылающее лицо. «Боже, боже, боже», — крутится у неё в мозгу, и, по-видимому, не только у неё: Стайлз неподвижно сидит, уронив голову на руки. Отчаянно желая отвлечься, Эллисон обводит его комнату невидящим взглядом, и где-то на задворках её разума проносится повергающая в ступор мысль: Стилински упоминал, что у его отца, шерифа, сегодня ночное дежурство, так отчего же они не расположились в гостиной? Тогда Стайлзу не пришлось бы устраивать у себя экстренную уборку. Арджент не уверена, что готова узнать ответ на этот вопрос.***
Стайлзу не нравится идея откровенного разговора со Скоттом, и от этого он чувствует себя виноватым. МакКолл — его лучший друг, и потому между ними нет места для секретов. Когда Скотт стал оборотнем, Стилински, знавший его вдоль и поперёк, сразу забил тревогу и раньше него самого догадался, что с ним происходит. Правда, в этот раз ситуация осложнялась тем, что у Стайлза совершенно неожиданно и незаметно завязались отношения с Эллисон, бывшей девушкой МакКолла. Они были одинаково дороги Скотту, и всё же их было трудно назвать друзьями; после истории с канимой они сблизились, потому что Стилински хватило проницательности, чтобы понять, что Арджент нужна поддержка, и такта, чтобы оказать ей эту поддержку, не касаясь некоторых болезненных тем. Потом Стайлз много раз ловил себя на том, что засматривается не на Лидию Мартин, свою первую любовь, а на Эллисон, её недавнюю лучшую подругу. При виде неё он забывал обо всём на свете и в последний раз до того беспардонно глазел на её губы, что она, донельзя смутившись и, возможно, слегка испугавшись, отдалилась от него. Стилински не представляет, чем бы всё это закончилось, если бы в один из последних учебных дней Арджент не оказалась застигнута врасплох дождём. Как Стайлз узнал позднее, она тогда приехала в школу с отцом и рассчитывала добраться до дома с Лидией, но та собиралась отправиться по магазинам, чтобы отвлечься и перестать думать о собственной истории любви, которая, несмотря на сказочное начало, под конец обернулась кошмаром. Эллисон в отличие от подруги сама решила расстаться со Скоттом и поэтому отказывалась признавать, что её сердце тоже было разбито (честно говоря, Стилински хотелось бы верить, что благодаря их общению она к тому времени уже вообще не считала своё сердце разбитым). Когда Стайлз увидел её у выхода из школы, она как раз думала позвонить отцу. Стилински остановился чуть позади неё и поздоровался с ней, заставив её вздрогнуть от неожиданности. Замешкавшись, она всё-таки приняла его предложение подвезти её до дома. Расстояние от школьного крыльца до джипа они преодолевали бегом, и Стайлз держал свой рюкзак у Эллисон над головой, защищая от дождя её аккуратные тёмные локоны. Они забрались в автомобиль почти одновременно, и неловкий момент между ними повторился: по инерции наклонившись друг к другу, чтобы захлопнуть дверцы, они соприкоснулись локтями и, подняв друг на друга глаза, вновь не смогли обойти вниманием губы. Стилински потянулся к Арджент, не отдавая себе отчёта в собственных действиях, точно под гипнозом, и не сразу осознал, что она тоже подалась вперёд. Их губы встретились в коротком, робком поцелуе, но и этого было достаточно, чтобы у Стайлза голова пошла кругом, а перед глазами поплыли цветные пятна — оказывается, он крепко зажмурился и затаил дыхание. Когда Эллисон отстранилась, Стилински широко распахнул глаза и усилием воли заставил себя сделать глубокий вдох. Случившееся определённо следовало обсудить, однако Стайлз понятия не имел, что сказать, с чего начать, а такое с ним происходило нечасто: язык у него был подвешен как надо. Арджент сидела, прижав пальцы к губам, и, по всей видимости, тоже пыталась подобрать слова, но не могла собраться с мыслями. Спустя пару минут она сдалась и, вздохнув, махнула рукой в сторону дороги. Стилински понял намёк и, стряхнув оцепенение, завёл мотор. Весь путь до дома Арджентов Стайлз думал, что поцелуй только больше осложнит их отношения, однако получилось наоборот: приоткрыв дверцу джипа, девушка на секунду замерла, затем повернулась к парню и, взяв его лицо в ладони, поцеловала ещё раз, правда, уже не так быстро и напряжённо. Стилински снова ощутил, что задыхается, и поэтому на предложение Эллисон поддержать развитие их отношений в таком ключе сумел ответить лишь кивком. Издав тихий, немного нервный смешок, Арджент вышла из автомобиля. Стайлз проводил её взглядом до порога; на крыльце она обернулась и махнула ему рукой на прощание. Стилински махнул ей рукой в ответ и, когда за ней закрылась дверь, со стоном откинулся на спинку сиденья. Он самому себе казался жалким: неуклюжим, несуразным, смешным. От этих мыслей его избавила Эллисон: она подошла к нему в школе на следующий день и, поздоровавшись, чмокнула в щёку на глазах у изумлённой Лидии. Потом Арджент взяла его за руку, и Стайлз проводил её до нужного кабинета, чувствуя себя абсолютно счастливым, несмотря на головокружение, болезненно ускорившееся сердцебиение, дискомфорт в животе и прочие симптомы влюблённости, которые он испытывал все сразу. Потрясённый взгляд Скотта заставил его спуститься с небес на землю; увидев друга в классе, Стилински остановился в дверях как вкопанный и продолжил идти к своему месту лишь после нескольких толчков от других ребят, которые были вынуждены протискиваться мимо него. Весь урок Стайлз сверлил МакКолла взглядом; он хотел подойти к нему после звонка, но потерял его среди учеников, устремившихся в коридор. На следующем уроке Стилински не выдержал и украдкой послал Скотту эсэмэску с одним словом: «Поговорим?» Напряжение, вызванное ожиданием ответа, нарастало с такой скоростью, что Стайлз чуть было не вскочил с места, увидев уведомление о новом сообщении. МакКолл согласился поговорить, и Стилински, почувствовав некоторое облегчение, сполз по стулу вниз. Впрочем, самое тяжёлое ждало его впереди: проблема заключалась в том, что Скотт принял решение Эллисон расстаться с ним и всё же продолжал верить, что однажды они снова сойдутся. Последние учебные дни могут быть как самыми расслабленными, так и наиболее интенсивными — зависит от успеваемости. Активное участие в жизни местных оборотней отнимает уйму времени, сил и нервов, так что даже Стайлзу в этот раз приходится бегать за отдельными учителями, сдавая долги; про Скотта, который сам является оборотнем, и говорить не приходится. Задерживаясь после каждого урока, они единодушно решают перенести откровенный разговор на конец учебного дня. Они встречаются на пустом поле для лакросса: Стилински сидит на трибуне, сцепив пальцы в замок, и МакКолл устраивается рядом с ним в такой же позе; некоторое время они молчат. Чувствуя, что пауза затягивается, а нервы и так натянуты с утра, Стайлз открывает рот и приступает к объяснениям издалека. Не понимая что к чему, Скотт одаривает его недоуменным взглядом, поймав который Стилински чувствует, что начинает злиться: мысли, как и слова, разбегаются, логическая цепочка не выстраивается, и это совершенно не похоже на него. Резко поменяв тему, Стайлз излагает суть в нескольких словах и умолкает в ожидании реакции Скотта. Тот долго не произносит ни слова, и Стилински, готовясь к худшему, скрещивает руки на груди в попытке избавиться от чувства незащищённости. Наконец МакКолл глубоко вздыхает и, задумчиво глядя в пространство перед собой, говорит: — Наверное, часть меня знала, что так всё и закончится. Это я про наши отношения с Эллисон. Когда она говорила, что нам надо расстаться, у неё в глазах стояли слёзы; я не хотел с ней соглашаться и поэтому не обратил внимания на сталь в её голосе, — Скотт поворачивается к Стайлзу, и лёгкая улыбка, исполненная светлой печали, трогает его глаза и губы. — Надеюсь, у вас всё получится. Береги её. Стилински широко распахивает глаза и даже приоткрывает рот от удивления. Меньше всего он ожидал от МакКолла понимания и смирения. Продолжая смотреть на Скотта неверящим взглядом, Стайлз думает о Лидии, с которой Эллисон, скорее всего, тоже пришлось объясниться. Не то чтобы он когда-либо признавался Мартин в чувствах, но и скрывать их был практически неспособен; тем не менее она даже не подозревала о его существовании, пока не стала общаться с Арджент, а та — встречаться с МакКоллом. И если Скотт не имел ничего против отношений Эллисон и Стайлза, то у Лидии точно не должно быть серьёзных возражений. Это значит, что… Стилински неверяще усмехается и мотает головой, потирая тыльную сторону шеи. Верно истолковав его поведение, МакКолл улыбается шире и бодро хлопает его плечу. — До тренировки по лакроссу ещё час. Не хочешь встретиться со своей девушкой? «Со своей девушкой», — думает Стайлз, и его лицо расплывается в бесконтрольной улыбке.