Теперь это навсегда

      Кожа у Джеффа гладкая и приятная, как самый светлый бархат из которого мама Баркода в детстве шила ему игрушки. Его губы пухлые, с красивым естественным контуром, выразительные глаза полузакрыты, взгляд расплывчат и рассредоточен, а уши покраснели то ли от холода на улице, то ли от выпитого алкоголя. Джефф Сатур был в стельку пьян.       Баркод прикасался к нему и раньше. Касался волос, щек, плеч, переплетал их пальцы на выступлениях. Он и раньше замечал, насколько старший красив. Замечал его выразительные, модельные черты лица, замечал, что у него красивые длинные пальцы, которые вкупе с гитарой смотрелись невообразимо. Эти мелкие детали заставляли Баркода трепетать, когда он замечал и подолгу рассматривал их на фотографиях или уж тем более, встречаясь с ним вживую. Он даже пару раз получал от него поцелуи в щеку! Правда, это было лишь на репетициях и самих съемках КиннПорша. Он чувствовал себя странным помешанным фанатом, рассматривая старшего с головы до ног каждый день. Он подмечал всё: новые кольца, браслеты, сломанный ноготь, не до конца проглаженную рубашку. Все эти детали, каждая частичка Джеффа излучала счастье и позитив, он раздавал свою энергию людям вокруг себя, питал других насыщая любовью к жизни и верой в себя. Он был именно таким всегда, но не сейчас.       Сейчас расстёгнутые верхние пуговицы его рубашки обнажали ключицы, вещи от пота липли к спине, ноги отказывались удерживать равновесие, а мозг находился где-то в прострации. Для Кода это был новый Джефф. Парень, которого он будто совсем не узнавал и не помнил. Резкий, немного грубоватый и слишком прямолинейный. Таким он ему совсем не нравился и глядя на него сейчас, он прекрасно понимал, что напиваться Сатуру нельзя уж точно, иначе он бы мог натворить кучу плохих вещей, как мужчины в клишированных фильмах о расставании.       Но сегодня был повод, при чем не абы какой, а попойка в честь сбора полного каста. Им редко удавалось собрать всех ребят вместе вне специальных мероприятий, а в своем кругу, где можно было пить и обсуждать все, что взбредёт в голову. Баркод не любил алкоголь, атмосферу пьяных тусовок и людей, которые любили на них напиваться. Он нервно попивал безалкогольные коктейли, изредка наслаждаясь едой или забивая время разговорами с Нанкуном. Казалось, весело было всем, но только не ему. Он чувствовал себя лишним в этой тусовке, где все обсуждали что-то важное, что-то, что могли обсудить в этом кругу, а Баркод нет. Ему нечего было говорить о вопросах политики или новых проектов, он не знал как лучше отвечать на вопросы, которые ему задают и поэтому просто наблюдал. Смотрел как мило беседуют Байбл и Билд, которые так сдружились за время съемок, как Апо иногда дергает Джеффа за рукав рубашки, а он… А он как назло сел дальше, словно специально увеличив расстояние между ними почти что на целый стол. Тина смущали нескончаемая игра в гляделки и счет стаканов алкоголя, которые один за одним наливали Джеффу. Он насчитал двенадцать. Двенадцать причин, почему ему придется везти его домой.       Код не водил машину, он смиренно ждал таксиста, который вызвался отвезти их по нужному адресу в два часа ночи. Он хотел скорее вернуться домой и лечь спать, но перед этим нужно было убедиться в безопасности Джеффа, потому что прояви он к нему безразличие – и это был бы самый лживый поступок в его жизни, потому что кто угодно мог забыть о нем, но не Тин. Баркод не мог оставить его пьяным непонятно где или отправить в одиночестве на машине, даже если ему сотню раз сказали, насколько это проблемно – вот так довозить подвыпивших людей. Джефф не заслужил того, чтобы пытаться добраться домой в одиночку.       И Код усаживает его в машину, не прогоняет его, когда он наваливается, позволяет отпускать грубые шуточки и пытается смеяться вместе с ним. Он знает, что Джефф делает все это не со зла и догадывается, что он скажет ему об этом потом, обязательно сразу, как только протрезвеет. А сейчас Тин может и потерпеть, особенно учитывая то, что касания Джеффа всегда приятны и нежны. И он искренне верил в то, что это он такой особенный-сладкий-мальчик, а не один из сотни людей, с кем Сатур аккуратничает.       В авто сиденья кожаные, дорогие и водитель неприятно и глупо смотрит на них через зеркало, каждый раз когда Джефф отвлекается, чтобы выдать: «мне, кажется, плохо», промурлыкать что-то одному ему известное и снова переключиться на то, что заставил его сейчас выкинуть алкоголь. Такой Сатур казался смешным. Немного несуразный и странный, не такой твердый и решительный как всегда. Баркоду определенно нравились его слабости, но Джефф привычный интересовал его больше.       Они доезжают где-то за пятнадцать-двадцать минут и младший заботливо расплачиваясь, молится, чтобы кому-то действительно в той машине стало плохо, настолько уж неприятен ему показался их водитель. Он помогает Джеффу вылезти, хватая его под руки, за плечи, проводит осторожно от руки до кисти. Пытается ухватиться за него, хоть как-то удержать. От предвкушения, что вот-вот и они смогут взяться за руки, бежали мурашки. Но, кажется, ни тот, ни другой не собирались переплести их пальцы. Сатур затуманенными глазами смотрел на него, изредка ухмыляясь мыслям, ему одному только известным. И от этого Коду становилось неловко, ведь старший был определенно взрослее, а в привычных обстоятельствах и серьезнее него. Пьяным же, Джефф выглядел беззащитно и безответственно. Его определенно придется уложить в кровать.       И Код поднимается в дом, медленно и осторожно, давая старшему насытиться свежим уличным воздухом и собраться с мыслями, как он сам об этом попросил. Джефф просит, а он слушает, и Баркод думает, что это правильно сейчас. Он не боялся его, ему не было страшно, что человеку под градусом определенно придет в голову что-то ужасное, потому что это был Джефф. Код наивно был уверен, что старший – не такой, не из тех, кто причинит ему боль или вред. «И, наверное, это будет правильно», – думает младший, когда помогает ему открыть дверь и распахивает её перед ними, впуская в дом лунный свет с улицы.       Дом Джеффа светлый, как он сам, и всегда чистый, потому что его хозяин до ужаса ненавидит бардак и грязь. Код уже был здесь, вот только проездом, когда Сатур сам подвозил его куда-то. Место, в котором он жил, было комфортным и уютным, таким, куда хотелось бы возвращаться. Код любил такую атмосферу, любил тот факт, насколько самому Джеффу нравится возвращаться домой раз за разом. И он отводит его в нужную комнату, улыбается тому, как Сатур падает спиной на кровать, разводя в стороны руки. Но старается не смотреть, чешет нос, отворачивается, когда руки старшего ползут вниз по телу, расстегивая одну за одной пуговицы на рубашке, хотя ему хочется смотреть. Ему хочется видеть все, наблюдать за ним. Смотреть, как он засыпает и просыпается, как расстраивается и снова смеется, смотреть на то, как он живет. Потому что Сатур определенно выглядел завораживающе. – Э-эм, подойди сюда… М-м, Код, – стонет, запрокидывая голову вверх, проводит ладонями по голому торсу и ждет, когда младший откликнется. Ох. Баркод идет.       Подходит ближе к кровати, смотрит на него с застывшим в глазах вопросом, пока Сатур, глядя на него исподлобья, медленно проводит холодными пальцами по его руке. Тело прошибает током от едва ощутимых прикосновений, от того, как один за другим его пальцы, словно по клавишам пианино, ударяют по поверхности кожи. Баркод сглатывает. Переводит взгляд на вторую руку, которая ногтями вжимается в шею Джеффа, оставляя белые следы на коже. Черт. Слишком интимно для младшего. – Останься со мной.       И невесомые прикосновения превращаются в более жесткие и резкие. Его руку сжимают в тиски и тянут вниз, на белоснежные простыни, которые точно пропитаются запахом алкоголя и этой уличной грязью с одежды. От осознания этого, стало как-то некомфортно, ведь Джефф явно бы не одобрил разведение грязи в его доме.       Но Тин поддается и валится рядом с ним. Он отпускает тяжелый вдох, как только его тело касается мягкой постели, и Джефф смеется. Громко и звонко, а Баркод не понимает, почему, но все равно подхватывает и лежа на боку, рассматривает его так близко-близко. Ему нравится чувство лёгкости рядом с ним, нравится смеяться без возможности объяснить, откуда этот смех. Даже если Джефф пьян и когда он уснет, ему обязательно придется уйти. Даже если завтра он забудет это, Код запомнит и сохранит. Потому что это был Джефф.       Но Сатур разворачивается, укладываясь на бок на ужасно маленьком расстоянии от Баркода. Они чувствуют дыхание друг-друга,  а старший так нежно смотрит ему в глаза, что Тин сам не может от них оторваться. Он тонет в этом омуте карих глаз, тонет, без возможности спастись. И он только легонько вздыхает, когда рука Джеффа касается его щеки, когда тот большим пальцем осторожно вырисовывает на коже узоры, не переставая смотреть в глаза. Он такой невозможно чудесный, что младшему остается только трепетать перед ним, в страхе разорвать этот зрительный контакт. Но Джефф делает это первым. Нарушает идиллию, чтобы поцеловать его.       У Баркода внутри все замирает, вокруг словно останавливается время. Губы Джеффа на самом деле мягкие, нежные, такие, какими Код их себе представлял. Его рука не перестаёт поглаживать его лицо, убаюкивая его и вводя в транс. Да пусть он не вспомнит этого завтра, пусть забудет и замнет это, но сейчас Код растворится в нем, в их легком поцелуе. Он приоткрывает рот и сердце начинает биться быстрее, когда Сатур делает это тоже, и их поцелуй становится более глубоким, приятным и чувственным. Баркод никогда не целовался, он искусно повторял движения старшего, давая ему полный контроль над собой, давая завладеть собой в этом поцелуе. И он совсем не возражает, когда чувствует язык Джеффа, когда они сплетают их языки вместе, делая поцелуй более влажным и страстным, позволяя продвинуться на миллиметр ближе к границе дозволенного. Код чувствует, что тает, ведь температура его тела явно увеличилась, когда Сатур переместил руку на его затылок, подталкивая ближе, чтобы ещё больше углубить поцелуй. Ему хочется кричать, хочется навечно остаться в этом отрезке времени, не слыша, не видя и не чувствуя ничего кроме Джеффа. Его губы все ещё носят на себе легкий вкус алкоголя, потому что старший выпил действительно много. Но Баркода не смущает это, он отдается ему полностью, жадно целуя его в ответ. И по телу проходит новая волна ощущений, когда рука Сатура скользит ещё ниже, приподнимая толстовку и  оголяя его худощавое тело. У Баркода сейчас явно до аномального высокая температура.       Джефф отстраняется, оставляя между ними лишь нить слюны, которая быстро разрывается, стоит ему совершить движение. Он толкает младшего, заставляя лечь на спину, нависает сверху и раздвигает его ноги, чтобы вжаться в его пах своим. У Баркода от этого искры из глаз летят, он забывает как дышать и жадно хватает ртом воздух, пока Джефф не толкается снова, прикусив губу. Тину кажется, что от вида этой картины у него точно остановится сердце, но с губ слетает сдавленный стон, которого младший сам пугается и зажимает рот рукой.       Сатур медленно опускается, целует тыльную сторону его ладони и проводит языком влажную дорожку, прежде чем снова прикоснуться губами чуть выше. Он не разрывает зрительный контакт, следит за реакцией и ощущениями, которые так отчетливо передает лицо Тина. Но Баркода озаряет, он убирает руку и слегка отодвигает от себя Джеффа, прежде чем спросить: – Что мы делаем?       У Джеффа голова пополам раскалывается, а в глазах все ещё плывет. Он несколько раз моргает прежде чем шокировано усмехнуться, пробормотать: «прости» и попытаться встать, но Баркод не дает ему. Он касается руками его лица, заправляет за уши непослушные волосы и притягивает к себе, чтобы осторожно поцеловать в обе щеки. – Я не против, – едва различимо шепчет, прежде чем утянуть в новый, не менее будоражащий поцелуй.       У него перед глазами красочные фейерверки взрываются один за другим, когда Джефф не отрываясь, проскальзывает под его толстовку, проводит пальцами по ребрам, оглаживает грудь, и целуя напоследок в уголок губ, отрывается и привстает, притягивая за ворот Баркода к себе. Он усаживается напротив, очень близко, помогает стянуть мешающуюся толстовку и снимает с себя уже расстёгнутую рубашку. Одежда летит куда-то вниз, ведь они обязательно позаботятся о ней позже. Баркод рвано дышит, пока старший примыкает к его шее, целует, посасывая кожу и оставляя на ней отметины. Тина сейчас не заботит, увидит ли это кто-то, он точно побеспокоится об этом только тогда, когда настанет время собрать с пола разбросанную одежду.       Сатур красивый до ужаса, его сильные руки сжимают плечи Баркода при поцелуях и от всего этого у младшего в штанах становится до боли тесно. Джефф снова валит его на спину, еле справляется с ширинкой его штанов, пытаясь расстегнуть её трясущимися руками, но справляется, стягивает брюки вниз, обнажая черную ткань белья. Баркод немного елозит на постели, чтобы скинуть с себя брюки, но Сатур помогает ему, оголяя его стройные ноги. Предмет одежды летит куда-то в сторону, прежде чем шея и грудь Баркода снова покрываются поцелуями, ниже, ниже и ниже, пока Джефф сквозь ткань не касается подбородком его возбужденного члена. Баркод громко стонет, хватает его за волосы, слегка оттягивая. Боится сделать больно и тут же убирает руки.       Сатур ухмыляется, последний раз целует его где-то у пупка и двумя руками стягивает с него трусы, раскрывая своему взору возбужденный член. Старший проводит по стволу рукой несколько раз, вытягивая из Баркода стоны, прежде чем поспешно отстраниться и встать на колени. Он нервно пытается справиться с ширинкой собственных брюк, заваливается иногда в бок или назад. Баркод тяжело дышит, злится на то, что алкоголь из Сатура все ещё не выветрился, но покорно ждет, когда тот к нему вернется.       Но Джефф не возвращается. Он пулей подскакивает с кровати, спотыкаясь о собственные штаны, чуть не падает и прыжками пытается скинуть их с ног. Оставляет где-то на полу и в одном нижнем белье вылетает за пределы комнаты. Код закатывает глаза, думает: «спасибо, Джефф Сатур, что оставил меня одного лежать голым в собственной постели», он томно вздыхает и решает прикоснуться к себе сам. Осторожно проводит несколько раз по члену, сжимая уздечку и прикусывая губу. Приоткрывает рот, не увеличивая темпа движений, прежде чем в комнату заходит Сатур. – Развлекаешься?       Баркод краснеет и стыдливо натягивает резинку белья, пытаясь скрыть факт своего возбуждения, которое Джефф сам обнаружил задолго до. Старший плюхается на кровать, сжимая в руке черный баллончик лубриканта и упакованный презерватив. Ох.       Они сталкиваются взглядами и на немой вопрос о готовности в глазах Сатура, младший кивает. Он не пытался скрыть дрожь в теле, ему было действительно страшно, но раз это был Джефф, он точно знал, что тот не причинит ему никакого вреда. – Сними это, – Джефф встает на колени, смотрит на Кода сверху вниз и указывает на белье.       Баркод слушается, он приподнимает бедра, стягивает с себя ткань, смущаясь пристального взгляда старшего. Он изучает его, следит за каждым движением, игнорируя собственный пульсирующий от возбуждения член. Нужно подождать, ещё чуть-чуть.       Код остается полностью голым, уязвимым и видимым для него. Но он не пытается прикрыться, он только раскрывается перед ним, ждет его дальнейших действий или указаний и позволяет смотреть на себя столько, сколько хочет Сатур. – Перевернись, – Джефф проводит руками по его ногам, оглаживая большими пальцами внутреннюю сторону бедра. По телу бежит новая волна мурашек.       Код слушается. Он покорно переворачивается на живот и прекрасно понимая, чего от него хочет Джефф, осторожно приподнимает бедра. Он вдавливает корпус в постель, пытаясь удержаться на трясущихся ногах. Чувствует как Джефф продвигается ближе, гладит его по спине, коленом раздвигает шире его ноги. Он шепчет: «не бойся», и Коду действительно становится легче от его спокойного голоса. Он жмурится, когда слышит щелчок колпачка смазки, когда слышит, как Джефф с хлюпающими звуками выдавливает её на пальцы и растирает немного. Он раздвигает его ягодицы, прежде чем протолкнуть внутрь один палец. Баркода прошибает дрожь. Джефф осторожно раздвигает стенки, успокаивает его, не прекращая гладить спину и бедра. Целует где-то в области копчика, дает привыкнуть к новым ощущениям. Следом вводит второй палец, повторяя все то же снова и снова, не забывает нашептывать ему ласковые слова. Баркоду от этого проще, голос Сатура убаюкивает и неприятные ощущения уходят, сменяясь на более приятные, к которым он быстро привыкает. Он едва замечает, как старший вводит третий палец, лишь слышит, как тот добавляет немного лубриканта, укладывая тюбик рядом, на постель. Он растягивает его ещё какое-то время, прежде чем вынуть пальцы и снова поцеловать его в спину. – Ты готов? – Сатур стягивает с себя белье, отбрасывает его к остальным вещам.       Открывает шуршащую упаковку с заветной «резинкой». Осторожно натягивает её на член, берет смазку и выдавливает её. Растирает, тяжело дыша. Тин хнычет, судорожно кивает и сам придвигается ближе к Сатуру, задевая его член. От этого старший шипит, но продолжает держать себя в руках. Хватает Кода за бедра, оставляет белые отметины и медленно входит, стараясь не причинять боль. Он продолжает целовать его спину, оставляя языком мокрый след на позвоночнике, покусывая некоторые участки его тела. Код сжимает руками простынь, дрожит весь, пытаясь сдержать слезы. Джефф рядом, Джефф здесь и он нежен настолько, насколько возможно.       Он входит по самое основание и начинает медленно двигаться, слегка наваливаясь на Кода сверху, заставляет его приподнять бедра выше. По лицу младшего течёт первая слеза, он тихо стонет, ныряя лицом в кровать. Джефф сжимает его бедра сильнее, чувствует, что что-то не так. – Прошу, будь громким, я не хочу, чтобы тебе было больно, – целует чаще и больше, старается быть нежнее и медленно наращивает темп.       Код приподнимается на локтях, слушается его. Он дает волю своему голосу, опускает руку к своему члену и пару раз водит по нему рукой, добавляя к процессу удовольствия. Он счастлив, что он с ним. Ему нравится быть с Джеффом, нравится осознавать, что они занимаются сексом на его кровати, но… – Лицо… Я хочу видеть твое лицо… – сквозь стоны пытается проговорить, заставить Сатура остановить быстрые толчки и прислушаться.       И он останавливается. Он заботится о нем, переспрашивает снова, осторожно выходит, разрешая Тину сменить положение. Но младший мешкается, долго думает куда деть свое дорожащее тельце, пока не выдает: – Я хочу сам. Джефф удивляется, думает спросить что-то, но Баркод осторожно встает на колени и прижимается к нему спиной, целует в щеку и тихо шепчет: – Ляг, прошу тебя. И Джефф слушается. Меняет положение, ложится на спину, не скрывая удивления на своем лице. Баркод устраивается между его ног, его тело покрыто мурашками, он дрожит то ли от страха, то ли от возбуждения. И Сатур улыбается ему, нежно-нежно, аккуратно гладит его бока, опуская руки на бедра, поглаживая их. – Ты уверен? Младший кивает. Берет рукой его член и осторожно, медленно насаживается. Он сильно кусает свои губы, впуская в себя его полностью, насаживаясь глубже, под самое основание. Сатур тихо стонет, слегка царапает бедра Баркода. Теперь он дает ему полную свободу действий, пусть младший распоряжается им как хочет. Джефф полностью принадлежит ему.       И Код начинает медленно двигаться, откидывается назад, опираясь о колени старшего. Он запрокидывает голову и неимоверно громко стонет. Пусть их слышат соседи, да хоть весь город, пусть все знают, что здесь и сейчас он чувствует себя прекрасно наедине с парнем, которого долгое время молча любил. Да, он определенно любил его. Все эти взгляды, внимание, все это не просто так. Он любил его безумно сильно, своей тихой, безмолвной любовью. И сейчас он с ним, пусть даже пьяным, он неимоверно счастлив находиться настолько близко.       Код двигает бедрами вверх вниз, снова касается себя сам, доводя до кульминации их обоих. Джефф последний раз впивается в него пальцами, прежде чем издать последний жалобный стон и кончить внутрь Тина. Они излились почти одновременно и обессиленный Баркод привстал, прежде чем рухнуть Сатуру на грудь, предпринимая тяжелые попытки отдышаться.       Они лежали так около десяти минут, выравнивая дыхание и наслаждаясь тишиной. Код прижимался к нему настолько близко, насколько возможно, дышал им пока мог, думая что завтра Джефф может эту ночь и не вспомнить. Он не хотел принимать это. – Почему мы не можем остаться так навсегда? – выдает тихо, надеясь, что старший его не услышит. Но он слышит, усмехается. Нежно целует его в лоб и шепчет в ответ: – Теперь это навсегда. Джефф точно безумно сильно любит его, и никакие двенадцать стаканов алкоголя не дадут ему забыть эту ночь.