Тень Перми

Пермское Танковое Училище. Место, которое кажется неприступным для простых смертных. В частности, из-за жёсткого отбора и недоступности для мужчин. Несмотря на это, здесь достаточно и проплаченных студенток, и, что странно, парней. Многие из юношей, попавших в университет по собственной воле, занимают мелкие гражданские должности, вроде механиков, бухгалтеров и секретарей. Чаще всего они вынуждены работать за минимальный оклад без возможности уходить в отпуск и без какого-либо понимания того, что происходит в высоких кругах училища. Несмотря на все преобразования и чистки среди руководства, училище увязло в коррупции, социальной несправедливости и фракционализме. Ректорат ищет средства для обогащения собственного кармана, не задумываясь о том, что происходит внутри учебного заведения. Некогда великая танковая команда, что получила шанс выступить на соревнованиях федерации «Сенша-до», была втоптана в грязь и, с позором, исключена из федерации, так и оставшись на уровне региональных чемпионатов. Всё это привело некогда прекрасный женский ВУЗ к упадку, а попытки нового президента студенческого самоуправления изменить положение дел встретили открытую критику со стороны, как ректората, так и со стороны простых студентов. –… А я ещё раз повторяю, товарисч глава студсовета. Ещё одна подобная выходка со стороны твоих девочек, и я вас всех… — Хриплым басом горланил майор Пермской полиции Николай Иванович Грабарь, активно жестикулируя и покачиваясь на скрипучем деревянном стуле. Это был тучный мужчина в годах, в чьей манере речи и внешнем виде прослеживались явные украинские корни. Небритое, пропитое лицо подчёркивали звериный оскал пожелтевших зубов и голубые, словно глубины океана, немигающие глаза. Офицерская фуражка сидела на лысой голове майора косо, была мокрой от неблагоприятной погоды за окном. Пиджак с выцветающими майорскими погонами был расстёгнут, висел на плечах. Белая рубаха под мундиром была в разводах, старательно заправлена, да так, что офицеру пришлось расстегнуть одну пуговицу у самой шеи. Довершали образ полицейского широченные штабные брюки, которые кое-как были стянуты на талии ремешком, и, явно видавшие лучшие времена, туфли. — А я ещё раз отвечаю, товарищ майор. Мои девочки проводили внеплановый прогон недавно отремонтированных танков. — Сухой девичий голосок оборвал Николая на полуслове, заставив того лишь гневно прикусить губу и откинуться на стуле, устремив свой взор на собеседницу. Пред ним, в простом офисном кресле, скучающе поглядывала на настольные часы президент студенческого совета академии — Анна Добровольская. Она была намного младше офицера полиции. На вид Анне было не больше девятнадцати лет. Аккуратные, худощавые черты её лица, бледная кожа и небольшие пропорции были словно нереальны, словно старательно выведены на холсте каким-нибудь известным художником. Чёрные смолистые волосы были собраны в небольшой пучок у затылка. Глаза цвета патоки с тёмными пятнами под веками излучали апатию и усталость. Тонкие, почти невидимые губы пытались изогнуться в вежливой, но лживой улыбке. Сама Аня понимала, что полицейский, в какой-то степени, прав. Однако он не имеет права кричать на неё, будь он хоть майором, хоть президентом. Тупую, секундную ненависть к мужчине напротив, заглушала горькая обида и апатия. Любая секунда в одном кабинете с Николаем клонила в сон, нагоняла тоску. Нет, этот разговор нужно довести до конца. Добровольская, как лицо университета, не позволила себе высказать надоедливому майору всё, что она о нём думает. — Мне кажется, наш разговор на сегодня окончен. — Но –Никаких «Но», товарищ майор — прервала Аня, приподняв свою ладошку — В следующий раз уведомите директора, будьте добры. Президент видела, как Грабарь резко переменился в лице. С гневом он резко поднялся, одарив девушку таким пренебрежительным взглядом, что у той чуть раскрылись глаза от испуга. Ничего не сказав в ответ, майор быстрым, чеканным шагом направился прочь из кабинета, и лишь когда его туловище дёрнулось в открывшуюся дверь, он холодно протараторил, повышая голос: — В следуюсчий раз, Добровольская, тебе не сойдёт с рук подобная выходка. Вся деятельность этой «шарашкиной конторы» будет под моим контролем. И срать я хотел на директора. Ишь, чё удумали… — Грохнув на прощание дверью, да так что сама Анна ахнула. Грабарь ушёл, а в кабинете, наконец, воцарилась тишина. " — Вот ведь унтер…» — выдохнула, наконец, девушка, развалившись на стуле. Что-что, а говорить с этим циником она не любила, да и не желала больше. Подобным обычно занимается директор школы, но сегодня Грабарь решил пообщаться с Аней лично, в обход руководителя. Вздохнув, девушка принялась массировать виски, пыталась привести мысли в порядок. Спокойным этот день точно нельзя назвать. Ещё бы! Как ваш день может быть спокойным, когда сотрудники не подчиняются приказам и творят, что вздумается? Как она устала. Каждый день Анне приходится выслушивать нравоучения. Каждый день она разбирает доклады, жалобы и доносы от студентов и совета. Она вынуждена встречаться с всякими тёмными личностями, просить у них хоть немного финансовой помощи. Она вынуждена писать отчёт по передвижению техники для правительства. Не директор, а она — простая девушка без какого-либо высшего образования. Добровольская пыталась что-то сделать: она переработала систему командования, назначала доверенных людей на посты, налаживала контакты с другими танковыми школами. Но всё это было бесполезно. Оппозиционные настроения к политике президента стали тормозить проводимые реформы. Эти идиоты не хотят перемен — они хотят лишь чувствовать своё превосходство над другими командами. Да что тут говорить, даже сама Анна, в какой-то степени, стала похожа на них. — Он не отстанет — буркнула сама себе девушка, приоткрыв сонные веки и уже в который раз осмотрев кабинет. Строгий тёмно-зелёный цвет стен прекрасно сочетался деревянной обшивкой. Выбеленный потолок, на котором висела плафоновая люстра, наверняка видавшая прежнего хозяина этого кабинета, была пыльной, а по углам потолка была видна небольшая паутинка. Пол в кабинете был деревянным, однако увидеть его можно было лишь по углам. Ровно посередине комнаты был постелен ковролин с причудливым серым узором. Рабочий стол, за которым сидела Добровольская, стоял в дальнем конце комнаты. Прямо за ним были два больших окна с деревянными рамами. Напротив стола находилась дубовая дверь, которая вела в зал ожиданий. Справа от входа, у стены, стоял небольшой диванчик, обитый кожей. Остальное пространство у стен было отдано под многочисленные стеллажи со всевозможной литературой и макулатурой. Стол, за которым сидела Анна, был простым, с множеством выдвижных ящичков по бокам. Слева находился персональный компьютер, довольно старенький, но с выходом в интернет, что не могло не радовать. Однако другая часть стола переживала настоящий творческий беспорядок: Тут и там валялись ручки с карандашами, кипа листов опасно свисала со стола, рядом с ней была стеклянная пепельница с лежавшими в ней окурками. Курение в целом являлось одной из тех вещей, которые помогали Ане разгрузиться. Сизый дым, запах жжёной папиросной бумаги, и горькое табачное послевкусие приводили в сознание, возвращали в реальность, да и просто успокаивали. Недолго думая Добровольская достала из внутреннего кармана своего чёрного мундира красно-белую пачку и, вытащив папиросу тонкими губами, быстро подпалила ту простой газовой зажигалкой. В горло ударил горячий никотиновый дым, а после медленно пустил свои струи и в комнату, наполняя ту табачным запахом. Аня хотело было навести порядок и на столе, однако раздался негромкий, но чёткий стук в дверь, заставивший президента взглянуть на входную дверь. –Проходи, слушаю — пролепетала, слабо хрипя, девушка, смахивая обгоревшую часть сигареты в пепельницу. –К те.…К вам к-командующая Шульц, товарищ президент. — Неуверенно зазвучал знакомый Добровольской глубокий подростковый голос, а сразу после в отворившуюся дверь тихими шагами прошла высокая мужская фигура. Треугольное румяное лицо дополняли круглые очки в тёмной оправе. Взъерошенная шевелюра кремового цвета то и дело дрожала от простых телодвижений, угрожая упасть на лицо. Угольно чёрные глаза сверлили президента сквозь стёклышки очков немигающим, безразличным взглядом. -Успокойся, Влад. Пусть заходит. Влад Козловский — личный секретарь Анны, пожалуй, самый неординарный человек, с которым когда-либо встречалась девушка. Сдружились они ещё со школы, вместе проводили свободное время, делились переживаниями и проблемами. Аня запомнила его как спокойного и амбициозного парня, готового на всё. Однако Добровольская никак не могла вспомнить, в какой момент времени она нашла своего уже бывшего одноклассника на улице, одного. Пьяный вусмерть, он сидел у обочины, словно брошенный котёнок. Поначалу Козловский не хотел ничего рассказывать, пытался прогнать подругу прочь, но вскоре сдался и рассказал Ане всё, что было у него на душе. После выпуска он, как и планировал, поступил в приличный педагогический университет. Уже устроился на работу и даже собирался признаться одной из одногруппниц в любви. Но случилось то, что смогло его сломать. Какой-то психопат из его группы, видимо, не выдержав напора со стороны одного профессора, явился в аудиторию с заряженным дробовиком. Началась пальба, в которой сам Влад получил пару ранений в ноги, благо навылет. Стрелок же, закончив со своей главной жертвой, просто совершил суицид, последовав туда же, куда и профессор. После теракта Влад начал переживать нервный срыв. Всё потрясение и ужас, которые он пережил, навсегда закрепились в его памяти. Он не мог забыть крики и стоны погибших и раненых людей. Всё это привело его в состояние депрессии, из-за которой он начал пить и забросил работу и учёбу. Возможно, подсознательно, Козловский боялся перемен, ведь они смогли бы вновь напомнить ему про всё то, что произошло в университете. Но Влад не мог наложить на себя руки, просто был не в силах освободить других от своего жалкого существования. Семья пыталась ему помочь, безусловно. Мать водила сына к психологу, а отец отправил Влада кодироваться. Но, всё это, почему-то, было тщетно. Дальше Влад не стал рассказывать. Может он стыдился чего-то, может просто боялся рассказывать, а может и намеренно умолчал. Анна, недолго думая, взяла своего бывшего одноклассника под крыло. Жил он прямо тут, в приёмной президента студенческого совета. Получал зарплату — целых пять тысяч шестьсот рублей. Но, пожалуй, самым трудным, была социализация бывшего алкоголика. Неохотно, по инициативе Добровольской, Козловский начал уделять время собственному развитию, начал строить какие-то взаимоотношения и просто следить за собой. Аню это приводило в восторг. Она радовалась тому, что помогла своему другу направиться на путь исправления. Но в то же время она понимала, что не должна его вести по этому пути за ручку. -Товарищ президент — голос секретаря заставил главу студсовета выйти из раздумий. Сигарета за время раздумий истлела до половины. Вновь стряхнув лишний пепел в пепельницу, Аня быстро затянулась, взбодрившись. А ведь со всеми этими воспоминаниями Анна совсем забыла, зачем пришёл её помощник. Быстро убрав сигарету к окуркам, она поднялась с места, на ходу приводя форму в порядок. Меньше всего президент сейчас желала выслушивать критику по поводу внешнего вида со стороны своих подчинённых. -Ты уверена, что с ней надо разговаривать именно сегодня? — Уже менее официозно, но с таким же беспокойством и неуверенностью начал Влад, смотря на подругу — Она ведь… -Она, в первую очередь, такой же человек, как и ты. — Оборвала секретаря Аня, проглаживая своими ручками пиджак — И я хочу разобраться с этим делом поскорее. -…Но она метит на твоё место — продолжал блондин, сверля девушку сквозь оправу очков — Не д-думаешь, что она просто с-с-самоутверждается за твой счёт? Влад часто заикался, когда начинал беспокоиться о чём-либо. И Анна это понимала. Она чувствовала, что её секретарь не одобряет решение, но ей нужно было решить всё именно сейчас. -Товарищ Козловский, я знаю что делаю. — Монотонно ответила Добровольская, усаживаясь на своё место — А теперь вы можете идти. Парень не стал спорить с начальницей. Он лишь томно выдохнул, поправил очки на переносице и, кивнув, удалился из кабинета, шепча что-то себе под нос. Добровольская же быстро потушила тлеющую сигарету, как вдруг в кабинет, чеканя шаг, вошла высокая женская фигура. -Какого я должна ждать, пока ты со своей шавкой наговоришься? — зазвучал пронзительный голос вошедшей, невольно заставивший Анну нахмурить брови. -Я тоже рада тебя видеть, Лера. — Произнесла пренебрежительно президент, наблюдая, как вошедшая отодвигает стул и садится, откинувшись на спинку и взглянув на Аню. Её глаза цвета расплавленного янтаря, в которых прекрасно было видно истинное отношение вошедшей к Добровольской, сейчас в лёгком бешенстве наблюдали за каждым движением президента. Острые черты лица были напряжены, напоминая животное, готовое броситься на добычу. Довершали образ зверя растопыренные ярко — алые волосы, завязанные в конский хвост. Пожалуй, фактический командир танковой команды была тем человеком, с которым Добровольская никогда бы не хотела иметь ничего общего. Капитан команды не отличалась особо приятным характером. Хитрая, словно лиса, Шульц постоянно ставила палки в колёса Добровольской, пыталась самоутвердиться за счёт президента. Однако как таковых попыток занять место Анны Лера не принимала, возможно боялась, или просто не хотела. -А теперь постарайся мне объяснить — начала Анна Добровольская — Зачем ты погнала танки в город? -Ха — усмехнулась Валерия Шульц — Потому что я могу. И мне решать, куда гнать технику. Анну передёрнуло. Напряжённость на её лице сменилась отвращением. Сердце заполнила горечь. Её худшие опасения стали явью. Она действительно более не имела власти в танковой команде, и Лера своим поступком это подтвердила. Ведь даже Добровольская об этом узнала только после того, как танки с грохотом проехали около училища, застав Аню врасплох. Но президент не пожелала признавать этого. Она никогда этого не признает! -Послушай меня сюда — резкий удар кулаком по столу заставил Шульц напрячься. -Своей выходкой ты подставила не только меня, но и всё училище. — продолжала Добровольская — Ты могла хоть предположить, что своим тупым поступком усилишь недоверие правительства к нам? -Ты просто паникуешь, Аня — усмехнулась командующая — Ты боишься бросить вызов этим идиотам из полиции. А может, боишься стать как те придурки из Магнитогорска? -Я паникую? — с гневом произнесла президент, поднимаясь со своего места — Я паникую?! Я убила три года, чтобы наладить наши отношения с правительством! Я подняла команду до текущего уровня! А ты смогла разрушить всё это своей тупой и детской выходкой! -Я?! — Переменилась в лице Лера, поднимаясь с места — Да если бы не я, то ты бы давно продала наши жопы москвичам. -С хера ли? -Да потому что тебе выгодно ходить под кем-то. Ты всегда прятала голову в песок, пока я рвала жопу… -Ах, извините, что я не послушала, товарищ командир. — Процедила Анна — Вот только советы истерички я ещё не слушала. А теперь, сделай одолжение. Выйди, пока не испортила мне настроение. Добровольскую ужасно бесила недальновидность подчинённой. Она словно и не считала себя виноватой в инциденте, а может и была уверена, что сделала всё правильно. Тем не менее, она не понимает, через что придётся пройти президенту студенческого совета, чтобы хоть как-то смягчить ущерб по репутации училища. Ведь если Анна не возьмёт вину на себя, то тогда правительство получит рычаг давления на руководство училища. Шульц же, возможно осознав, что сейчас с президентом говорить бесполезно, быстро направилась на выход. Но остановившись у самого выхода, на секунду взглянула в сторону своей начальницы. -Сучка. — Произнесла на прощание Валерия, с грохотом захлопнув за собой дверь. -Дверь мне не сломай, курица! — Выкрикнула на прощание Аня. Больше всего она хотела, чтобы Лера просто взяла и ушла, чтобы не вступала с Добровольской в очередной скандал на пустом месте. Хоть этот и был вызван самой Анной. -Будто сговорились — буркнула под нос девушка,...расстёгивая верхнюю пуговицу на рубашке. С тихим вздохом, она вспомнила почему Шульц была одной из самых красивых дам в школе. "Шпала с формами, мать её" - помянула президент, испытывав небольшую искру зависти по отношению к рыжеволосой фурии. Тем не менее, девушке нужно было сейчас привести нервы в порядок. И помочь в такой ситуации могло лишь одно средство. Быстро шагнув в сторону книжного стеллажа, девушка открыла нижний ящичек. Выудив из него уже начатые пол литра «беленькой» и гранёный стакан Анна направилась обратно за стол. Устроившись поудобнее она быстро поставила стакан, отвернула крышечку и налила ровно половину стакана. Поставив бутылку на стол, Аня быстро взяла стакан в руку и, сделав резкий выдох, опрокинула тот в себя. По пищеводу прокатилось приятное, обжигающее тепло, а в голове стало куда меньше глупых мыслей. Издав небольшой хриплый стон, девушка быстро подкурила сигаретку. -Вечер обещает быть… интересным — пробурчала Аня, наливая в стакан новую порцию огненной воды.