— Какого чёрта?
— Блять.
— Я тебя убью!
— Да я тут при чём?!
— Да мне насрать!
Вот как-то так начинается летний денёк в совершенно обычном портовом городке. За окном тишина, даже ветер не решается влезть в перепалку. Ранняя Йокогама — это красиво. Горизонт укрыт тёплым апельсиновым оттенком, деревья все, как один — стройные и зелёные. Протянешь к листве руку — почувствуешь лёгкий послевесенний шлейф. Машин тут немного: многие боятся соваться в криминальный район. Оно-то и не дурно — весь порт держит мафия. Все, кто хоть раз тут бывал, в курсе, что места под охраной Чёрных Ящериц, Партизанского Отряда и Мотоджиро Каджи лучше обходить пятой дорогой, а Исполнительный Комитет во главе с Чуей Накахарой и упоминать опасно.
Но этому мудиле-переростку на всё наплевать. И на Исполнительный комитет, и на Каджи, и уж тем более на Акутагаву. И самое интересное, что понять, что у него в голове, совершенно невозможно. Не скажешь ведь, что пустота — гением его не за красивые глазки нарекли.
Чую бесит всё. То, как рядом с ним из утончённого аристократа деградирует обратно в пятнадцатилетнюю бычку. То, как он вечно ухмыляется, намекая, видимо, что зубы ему всё-таки мешают. И, естественно, то, что этот всё ещё мудила никогда не закрывает рот. На людях весь такой загадочный, а с Накахарой — который, оказывается, очень любит тишину, — вечно орущий клоун.
— Хорошо, — Чуя отпускает шею Дазая и трёт переносицу, пока тот откашливается, — напрягай тогда все свои извилины, вундеркинд. Я убью того, кто это сделал.
Дазай заметно расслабляется, поднимаясь обратно на кровать. Но Накахара отпихивает его ногой, скрещивая руки.
— И если до вечера не найдёшь — бить буду тебя.
— Понял, понял, — он примирительно поднимает руки. — Не подашь футболочку? По старой дружбе.
Чуе очень хочется убить его, по старой дружбе. Сдерживает, наверное, только то, что Дазай не особо против будет, даже наоборот — ему понравится. Идиот неполноценный.
— Итак, — он деловито усаживается уже в одежде (господи, спасибо) напротив, — зацепок у нас нет, правильно?
В ответ Накахара угрюмо угукает и тянется за пачкой сигарет. Никаких нервов на этого недогения не хватит.
— Где ты был вчера вечером?
— Я что, на допросе? — не выдерживает Чуя, закидывая лодыжку на колено. С Осаму всё равно нет смысла притворяться, а поза достаточно удобная.
— Попрошу помочь расследованию, — Дазай, закрой рот, пока я тебе его не закрыл, мог бы сказать Чуя, но сегодня он выпил валерьянки. — Видите ли, от этого зависит моя жизнь.
И от комментария о том, что жизнь его никогда особо не волновала он тоже воздержался. Браво, Чуя, ты превзошёл самого себя.
— В баре, — мысленно прощаясь со спокойным и, между прочим, единственным выходным, тяжело вздыхает Накахара.
— Ох-ох-ох, — парень хочет остаться или без пальцев, или сразу без руки. Никакого абьюза: Чуя даже предоставил ему выбор, — так ты оказывается..
— Ещё слово, — Чуя угрожающе схватил утюг. Господи, что тут делает утюг? — Дазай, ещё одно слово.
— Положи, где взял, пожалуйста. У меня тут свой арт-хаус.
Ещё немного, и Чуя захнычет, ибо терпеть
это совершенно невозможно. Он послушно положил утюг обратно в гору грязного шмотья и повернулся.
— Так, что мы имеем, — подытоживает Дазай, — ты был в баре, я — на работе.
— Ты и так умеешь? — язвительно интересуется Чуя с сигаретой в зубах и по-хозяйски закидывает ноги на стол. Плевать, всё равно хуже уже не будет.
— Пострадавший, воздержитесь от комментариев, — просит Дазай, недовольно поджимая губы.
Накахара честно старается держать себя в руках, но Осаму напрашивается всем своим видом на какой-нибудь тяжелый хай-кик в челюсть.
— Так вот, пока ты прохлаждался в клубе, я усердно работал, — Чуя цыкает, щелчком отправляя окурок в смазливое личико напротив. Но он, мудила изворотливая, успевает увернуться и продолжает. — Что это нам даёт?
Чуя ожидает продолжения не совсем логической цепочки, игнорируя очевидно риторический вопрос. Но у Дазая, видимо, нет таких понятий, потому он повторяет реплику и крутит ладонью перед уже, честно говоря, совсем заебавшимся лицом, зазывая спросить.
— Что же? — скучающе переспрашивает Накахара, укладывая голову на кулак.
— То, что мы были не вместе.
— Браво, — Чуя не впечатлён. Он уже привык. Это в порядке вещей.
Он оглядывается, пока Дазай роется в мобильном в поисках, судя по всему, развязки ситуации. В целом, если тут убраться, то будет даже не совсем плохая квартира. На стенах кое-где криво развешаны картины, купленные явно на барахолках за копейки. В углу стоит давно засохший фикус — он умер ещё в далеком прошлом, ещё когда они носили почётное звание напарников. Больше ничего примечательного; того, что может описать хозяина этого дома. Загляни сюда кто-то в первый раз — мог бы сказать, что Осаму увлекается андеграунд-искусством. Но Чуя-то знает, что он просто ленивый.
— Всё, — победоносно восклицает Дазай, — идём!
— Куда идём?
— Как куда, Чу-уя? — Осаму тянет его к выходу, по пути распихивая вещи в разные стороны, чтоб не навернуться через весь этот «артхаус». — К свидетелям. Ты с кем был в баре?
— С Тачихарой и Рюноске.
— С каких пор Акутагава ходит по таким местам? — искренне удивляется Дазай, обуваясь.
— По каким — таким? — устало вздыхает Чуя, скорее просто на рефлексе. Пытается выискать из всей кучки свои туфли, давит брезгливость и вытягивает их способностью.
— Ути какие мы нежные, — кланяется Дазай, пропуская Накахару вперёд.
— Ещё что-то не по делу скажешь, — сверкающий злостью взгляд Чуи Дазаю очень нравился, но не когда он направлен на него, — я оторву тебе ногу.
— Значит, идём к Тачихаре, — сам себе кивает парень.
— Мы не идём к Тачихаре.
Дазай тормозит на ступенях, отчего Чуя, шедший сзади, врезается в его огромную спину и цыкает, пиная того ногой.
— С чего бы нам не идти к Тачихаре? Он первый подозреваемый.
— Тебе все причины или по основному пройтись?
— Ну давай так, чтоб покороче, — нет, этот клоун ещё и паясничает, серьёзно задирая рукав пальто и глядя на несуществующие часы. — У нас мало времени.
Чуя бы придушил его прямо сейчас.
— А, ну, — нарочито несерьёзно пожимает плечами мафиози, — во-первых, тебя скорее всего убьют, как только увидят, а во-вторых — какой, нахуй, Тачихара?
— Чу-уя, — нараспев говорит Дазай. И это сто первая причина его прибить к асфальту прямо здесь, — кто здесь детектив: ты или я? Вот и не перечь мастеру своего дела. Я второй Шерлок, между прочим.
Накахара не верит в то, что серьёзно ведёт предателя, оскорбившего честь самого Мори, парня, который взорвал его машину, и в первую очередь — члена вражеской организации, в Порт. Или он сам умом тронулся после целого утра, проведённого вместе, или Дазай подмешал ему что-то в стакан.
И закройте ему уже рот, Бога ради.
Это невыносимо. Он комментирует абсолютно всё, что видит: критикует, боготворит, просто делится мнением. Чуя успел отвыкнуть за столько лет разлуки от этой очень раздражающей черты характера
любимого напарника. И привыкать, откровенно, не хочется.
В порту тихо. Новых заданий нет, потому многие отдыхают или работают с бумагами. Мафия активно занимается легализацией поставок и множества бизнесов, чтобы отвести от себя насевший Отдел по Делам Одарённых. Акутагава должен быть на сделке, и пару ребят охраны из личного командования Чуи на указанных точках.
— Ты заткнуться не пробовал?! — Чуя не выдерживает.
— О, Хироцу-сан! — радостно машет Дазай. — Доброго утречка. Как спалось?
— Не игнорируй меня! Здравствуй, Хироцу.
Чуя стопорится буквально через секунду, чертыхаясь где-то на подсознании. Он поворачивает голову одновременно с Рьюро.
— Я... потом объясню, в общем. Мы сейчас всё доделаем, и вы можете его убить.
— Эй!
— Мори-доно в курсе? — вежливо интересуется Хироцу.
— Нет, и пока не надо.
Лишние проблемы с боссом Чуе сейчас вообще ни к чёрту, а Дазай — это явно проблема, и уж точно лишняя.
— Рюноске только вернулся с переговоров, всё прошло отлично...
— Вы уверены, что мне стоит это знать? Я же вроде как из агентства.
— … Ещё поручения, Чуя-сан?
— Хватит меня игнорировать!
— Нет, можете быть свободны.
Хироцу кивает и уходит, а Чуя отвешивает Дазаю подзатыльник за длинный язык. И за то, что сам такой длинный — Накахаре пришлось на носочках замахиваться.
Чуя просто надеется спокойно дойти до Тачихары и не убить идущего рядом.
А вот идущему рядом вообще не присуще такое чувство, как спокойствие. Вертится туда-сюда, словно первый раз в штабе, приветствует всех. Интересно, это вообще лечится?
— Гин! Как делишки?
О боже, нет.
Чуя даёт девушке знак, что всё под контролем, и мысленно считает от одного до десяти. Вдох. Выдох. Вдох. Замах. Удар.
— Чу-уя, ну я же не груша для битья!
— Очень похож, — фыркает парень, деловито поправляя перчатки. — Не пугай мне ребят.
— Ты видел этих ребят? — с подозрением спрашивает Дазай — нет, конечно не видел, я же не их босс, тупой ты мудила, — потирая ушибленное место. — Они сами кого хочешь распугают, не стоит так переживать.
Наконец, виднеется нужная дверь, и Чуя на радостях в воображении открывает бутылку хорошего винца по поводу завершения этого испытания, но, кажется, слишком рано.
Они что, всю портовую мафию сегодня встретят?
— Ка-а-аджи, — нет, ты совсем идиот, этот же даже спрашивать не будет, — Мотоджиро-о!
— Ложись! — Чуя оперативно ориентируется и падает на пол, дёргая за собой идиота, которого по-хорошему было бы неплохо оставить помирать.
Над прикрытой руками головой свистит граната и взрывается в нескольких метрах поодаль. Мотоджиро кидает ещё одну на пробу, и только потом подходит ближе.
Чуя кашляет от поднявшейся пыли и оглядывает весь этаж, который сбежался на грохот. Этого стоило ожидать, потому что он же, мать вашу, идёт с Дазаем.
— Ой, — Каджи виновато трёт затылок, встречаясь с разгневанным взглядом Накахары, — Чуя-сама. Ну был приказ же на предателя, видишь — бей. Я и бил.
Оправдание засчитано, Чуя бы тоже бил без разбора, увидь такое в штабе.
— Не очень-то гостеприимно, — отряхивая одежду, в частности — свой излюбленный плащ, дуется тот, который до сих пор мудила.
— Ты вообще помолчи, — Чуя не в настроении. Чуя никогда не бывает в настроении рядом с Дазаем. — Раз уж у нас тут собрание... — он ещё раз оглядывает каждого, — никто Тачихару не видел?
— У него сегодня выходной, Чуя-сама.
— То есть я всю эту полосу препятствий зря проходил?!
Нет, Чуя точно сойдёт с ума с этой работой, с этим городом и с этим блядским Дазаем. Ему не пятнадцать лет, у него проблемы с агрессией и нервной системой — играть в идиотские игры Осаму уже не весело.
— Ты куда? Мы не закончили.
Осаму нагоняет уже у входа. Запыханный и помятый, но вроде как живой.
— В Монако, — огрызается Чуя, прикуривая сигарету. — На работе, говоришь, был? Идём теперь к твоим свидетелям.
— Чу-уя, — ещё раз он так растянет его имя, и, Накахара Богом клянется, он вырвет ему язык, — так ты оказывается тоже детектив. Я хотел предложить то же самое.
У Чуи нет сил отвечать или язвить. Он просто хочет, чтоб тот, кто сделал
это усвоил урок, что играться с Чуей Накахарой нельзя. Ох, Чуя постарается объяснить очень доходчиво.
Вообще-то, Накахара не исключает того, что подобное мог сотворить и сам Дазай. Но какое-то у него чересчур натуральное удивление было с утра.
***
Агентство далековато от порта. Идти приходится долго, достаточно, чтобы устать. Учитывая, что Чуя даже кофе за сегодня не выпил, а солнце уже уходит за горизонт. Он удивительно стойко держится для человека, который целый день провёл наедине с мудилой. Шумным, надоедливым и очень раздражающим.
— Ты уверен, что там кто-то будет в такое время? — интересуется Накахара, сбавляя шаг. Знакомое здание маячит уже совсем близко.
— Да. Отчёты, — легкомысленно пожимает плечами Дазай. — Вряд ли Куникида отпустил бы кого-то раньше.
— А ты как всегда, — Чуя усмехается, перепрыгивая ямку, — что там никогда ничего не писал, что тут.
— Они и сами прекрасно справляются, — отмахивается Дазай. — Кёка и Ацуши-кун за четверых работают.
Чуя смотрит на Дазая краем глаза. Он сунул руки в карманы и за весь прошедший день выглядит относительно спокойным — это то состояние, в котором с ним можно поговорить как с человеком. Накахара даже почти успокаивается.
— Кёка правда прижилась?
Дазай пнул лежавший на обочине камень. Чуя успел пожалеть — вопрос, видимо, не из лучших подобрал, но парень собирается ответить.
— Дазай, скотина ты неблагодарная!
Восклик раздаётся где-то над головой и Накахара с интересом смотрит наверх. Там, на балкончике, стоит разгневанный блондин и размахивает блокнотом.
Дазай почти насильно запихивает Накахару в помещение, заглушая гневные выкрики. Чуя показательно цыкает и закатывает глаза, желая как можно быстрее избавиться от сомнительного спутника. Ещё краснеть за него не хватало.
Едва Чуя переступил порог, как столкнулся с дюжиной направленных на него пистолетов. Иногда, вопреки всему возможному уважению, ему кажется, что в детективном агентстве работают идиоты. Сколько ни говори — бестолку.
— И вот так вы встречаете любимого коллегу? — наглости Дазаю не занимать.
— Любимого? — скептически интересуется, кажется, Йосано. — Накахара?
Чуя кивает. Она здесь единственная не наставляет на него пушку, не считая того парнишу со странностями и шляпой, а потому автоматически становится самой уважаемой в этой компании дилетантов. То ли понимает, что смысла в этом мало, то ли ей просто лень, а судя по виду — всё вместе. Хотя не понять её трудно, отчёты — это всегда тяжело.
— У нас важное дело, — объявляет Дазай. — Кто из вас вырубил нас с Чуей, раздел и уложил в мою кровать?
Йосано захихикала, скатываясь с дивана; рыжий парень закашлялся, вернее, попытался скрыть смех за кашлем и поперхнулся; на шее Куникиды, кажется, лопнула венка, а тигр пытался объяснить Кёке, что происходит. Пользуясь случаем — привет ещё одной старой знакомой.
— Ты совсем больной? — Куникида вне себя от ярости, и Чуя с нетерпением ждёт, когда тот начнёт метать в Дазая ножи.
Он уже слишком выдохнулся для того, чтобы изматывать нервы и дальше, а потому упал на диван около Йосано и просто продолжил наблюдать.
— Реально всё так и было? — поинтересовалась девушка, наклоняясь к Чуе.
— Это только малая часть, — Чуя кивает. — У вас тут можно курить?
— К сожалению, — она пожимает плечами, откидываясь обратно на спинку.
Дазай бегает от гнева Куникиды порядком получаса, пока в комнату не заходит уже знакомый Чуе мальчишка с горсткой сладостей в руках.
— О, парень в шляпе, — детектив тычет в него пальцем. — Как дела?
Чуя скрестил руки, явно не желая отвечать. Он всё ещё в обиде, между прочим.
— Рампо-кун! — Дазай, ну заканчивай уже орать. — У меня к тебе просьба.
— И что я получу за неё? — с булкой во рту спрашивает Рампо, усаживается между Йосано и Накахарой и незаинтересованно смотрит на Дазая.
— Сладости? — заискивающе пробует Осаму, подбираясь к дивану.
— Вряд ли у тебя хватит ресурсов на то, чтобы обеспечить меня сладостями.
А Чуе уже порядком надоел этот бесконечный день, поэтому:
— Магазинчик видел на той улице? — Накахара кивает в сторону окна.
— Ну видел.
— Куплю тебе весь, только сделай уже, что он просит.
Йосано рядом присвистнула.
— Договорились, — вмиг оживился парень.
Он стянул с макушки очки, сверкая их отблесками.
— Могу сказать, — задумчиво тянет Рампо, — скорее всего, в этом замешан кто-то неизвестный вам обоим. И он уже не в городе.
Чуя не злится, Чуя просто хочет проломить Дазаю череп, а потом и самому отойти. Всё-таки жизнь — это слишком нервно для него.
— К черту, — он рывком скидывает плащ, закатывая рукава рубашки, — идём.
Пить в одиночку — первая стадия алкоголизма, пить с Дазаем — последняя. Но уже как-то всё равно. Накахара с утра на ногах, теперь он точно может открыть бутылочку чего-нибудь дорогого, красного и полусладкого.
Он уходит измотанный и злой, а Дазай покидает помещение явно счастливый и с улыбкой от уха до уха.
***
— Получилось, — парень, освещённый полумраком ночи, откидывается в рабочем кресле.
— Уверен? — слышится в трубку. — Я передам Мори.
— Не о чем волноваться, — он вгляделся в темноту, — директор.
— Ты молодец, Рампо-кун. Хорошая работа.
