***
Веки крепко сжались, а затем распахнулись, явив миру пару изумрудных глаз, внутри которых бегали неясные молнии. Разумный резко согнулся и выпрыгнул из кровати, бросив тонкое покрывало из шкур зверей на неведомого врага. Вместо того, чтобы неуклюже упасть с кровати, как это сделал бы любой человек, он ловким отскоком от стены приземлился на пол сооруженной им землянки и приготовился ударить пси-молнией любую тварь, посягнувшую на его бессмертную душу. Но, спустя некоторое напряженное выжидание и рекогносцировку, каких-либо угроз виденьем псайкера обнаружено не было, а когда тот зажёг масляную лампу, то отпали и последние сомнения. «Сон. Не явь,» – сделал очевидный вывод мужчина, молча и без промедления переменившись языком тела из боевого, взвинченного положения в безмятежное, – «Это повторяется из раза в раз. С момента моего прибытия сюда, я еще ни разу не просыпался спокойно». Кенел, а именно так звали его, напомнил бы неопытному взгляду о том, как выглядит человек: две ноги, две руки, одна голова с симметричными чертами лица и черными, как смоль, волосами. Однако, сходства на этом и кончались. Так, например, он был худощав, если не сказать больше: его руки и ноги были заметно длиннее таковых у всякого представителя рода людского. Острые, даже хищные скулы его черепа наравне с темными, мутными склерами его глазных яблок делали его практически неестественным, а уши, словно вытянутые острые кинжалы, едва трепетали от малейшего шороха. Но при том, они больше походили на человеческие, как бы ему тяжело это не было признать, относительно "ушей-трубок" второго доминирующего вида на планете. А разница во внутреннем строении тоже хватало и с избытком. За внешностью в целом Кенел следил, но не более чем требовали рамки приличия и гигиены, чтобы лишний не кормить своё самодовольства безосновательно. Эта черта свойственна всем корабельным эльдарам, так люди называли народ пришельца. Хотя корректнее называть их «аэльдари», но что ещё ждать от глупых варваров мон-кей? Вытащив из-под грубо отделанной деревянной кровати небольшой короб с пожитками, он сменил лёгкое ночное одеяние на более практичные порты и тунику из крепкого льна, натянув по ходу на ноги грубые сандалии. Всё это для него было несколько велико, ведь люди удосужились делать одежду под инопланетную комплекцию. Однако, нелюдимой натуре пришельца хватало и уже полученного результата, не стремясь на дальнейшее сотрудничество с примитивами, а потому и подпоясывался он простой веревкой вместо ремня. Когда он закончил, он выбрался из тесной спальни в чуть более просторную комнату, служившую ему для большинства целей: складирование полезных инструментов и продуктов длительного хранения, табурет, служивший местом отдыха и медитаций (от полноценного стула ему пришлось отказаться, как от предмета роскоши, из соображений по поддержанию мышц спины в тонусе, как требует аскетичность аэльдари). На завтрак - вяленая крольчатина, не самой калорийной, но определенно и не самой отвратительной пищей, а к пресности и однообразию Кенел уже успел ещё с детсва. Покончив с необходимостью, он схватился за самодельное копье и стрелой вылетел наружу. Скромное пристанище его было со знанием дела укрыто от любопытных глаз. Издалека, и даже при ближайшем рассмотрении никто не смог бы отличить его новый дом от покрытого мхом и лишайником кургана, обтесанного временем и большими камнями. Один из них, по удачной случайности, подходил на роль импровизированной двери, надежно укрывавшей жилище и его хозяина как от непогоды, так и от слишком длинных носов. Созданная колдовством сигнализация с гарантией обеспечивала чувство безопасности. А потому ничто не отвлекало Кенела от его путешествия на другую часть леса. Несмотря на то, что лето едва–едва началось, в этих краях от палящего зноя спасала только масса листьев над головой. Утренние птахи щебетали для своих невылупившихся детей, а молодые зверята по кустам пыхтели, борясь меж собой за право выбора самок. Знакомый муравейник, что кажется, заметно подрос с их первой встречи, заставил пришельца выдавить скупую улыбку, ведь его жители напоминали Кенелу своих сородичей. Выживающие благодаря разделению на роли, прямо как они, эльдары – рабочие особи хаотично перетаскивали опилки из одного места в другое под надзором их собратьев-воинов, а другие оставляли невидимую обычному взору запахи, ведущих собратьев к пище. Серая глыба, укрытая лишайником, которая казалась несокрушимой на первый взгляд, была испещрена трещинами и сколами. Через один такой тек чистый родник, дававший начало небольшому ручейку. Кенел смочил лицо и шею, немного отпил. Родник обладал некими слабыми, но целительными свойствами, так что этого хватало, чтобы смочить рот и не подцепить никакой заразы. Находить подобные места было его небольшой радостью, а когда он приводил в порядок мысли и мог особенно хорошо чувствовать, он мог видеть и понять, что он... в этот раз не один. – Здравствуй, уставший путник, – со спины прозвучал мелодичный голос, – Вижу, ты ценишь дары природы и стараешься вести себя прилично в лесу, да? Кенел не обернулся. И не только и не столько потому, что не хотел знать, как выглядело то, что подстерегло его. На этот вопрос он знал ответ – дриада. Это мелкое и безвредное для опытного псайкера порождение Океана Душ даже понравились бы эльдару, если бы не одно большое "но". Вместо справедливого убийства, как сделали бы это его собратья экзодиты, нарушителя либо просто отгоняли, либо заточали внутри древа, с которым дриада находилась в симбиозе, и занимались с таким человеком всяким непотребством, тем самым навсегда осквернив спокойствие леса. — Как твои дел–... – Кенел даже не стал дослушивать речи этой сирой и ушёл быстрым шагом. Всё что его сейчас волновало, так это поиск нового источника пресной воды, где его никто не побеспокоит.***
– Кенел, ты в порядке? Твоя рана... – Просто царапина, ясновидищая. Не надо, я сам... Побереги силы для более важных вещей. Например, скажи, сколько ещё надо убить, чтобы освободить наш дом? –... – Каэрис? – Надо спрашивать сколько у нас времени... – Подкрепление? –... Ха-ха... Ха... Радостно видеть, что ты не потерял оптимизм даже в такой ситуации... –... Нет... Мы ведь... Вся борьба... – Ты ведь тоже провидец, Кенел, ты сам должен всё понимать... – Значит вот так? Нет другой нити? –... Моя судьба, как и судьба Каллит, предрешена, но твою душу я не видела возле себя. Быть может они пропустят твой камень? Тогда, возможно, наши останки найдут собратья с других миров и... – Нет. Это самое страшное, что может со мной случится. – Что?! – Каэрис, я не хочу, чтобы-... Берегись! – Это конец.***
– НЕТ! – крик неописуемой ярости и боли разорвал размеренный скрип мира. Он был настолько мощный, что животные, от пугливых грызунов до могучих медведей, лишь спустя час смогли прийти к прежнему ритму. Источником грозного звука был эльдарский провидец, стоящий на коленях, опираясь руками, и прерывисто дышавший. Через некоторое время, его глаза перестали искрится белой энергией Варпа и вновь стали обычными. Теперь он мог разглядеть дыру в потолке, которую он создал с помощью случайно выпущенной молнии. Рядом с ней были ещё подобные покрытые гарью отверстия, что были уже заделаны. «Нужно начать лучше контролировать потоки, или придётся снова переезжать,» – Кенел помассировал виски и вдохнул свежий озон. Он живёт, конкретно в этом месте почти сто два года, и он уже немного стал к нему привыкать, а потому бросать его было бы самую малость жаль. Аэльдари посмотрел на то, что было перед ним. На столе лежал призрачный шлем без защитного кристалла, элемент с наплечника рунических доспехов и последний сюрикен из потерянного пистолета. Это были единственные вещи, к которым он всецело привязался и был готов уничтожить любого, кто посмеет их тронуть. Они не только усиливали своей аурой связь с потусторонним миром, но и служили напоминанием об сгоревшем доме. Келен прикоснулся ко треснувшему лбу шлема и провел пальцами книзу, прикрыв яркие очи. «Тот ужас запомню навсегда. Моя душа навеки проклята этим бременем, но оно — это всё, что осталось от моих братьев с мира Каллит. Так пусть же оно горит ярко вместе со мной!» – кулаки провидца сжались до крови, но он это стерпит, чтобы не показать слабость перед фантомом своего народа. Дав ежедневную клятву, тот молча, не показав больше эмоций, вышел из «храма памяти». Ему предстояла ещё долгая дорога.***
У Кенела взаимоотношения с местной цивилизаций (по его мнению, лишь пародией на неё) были довольно сложные и имели длинную историю с промежутком в пятьсот лет, большую часть из которых они не пересекались. Этот срок имеет некоторый вес в сообществе долгоживущих аэльдари, а для жалких людей тем более. Нельзя сказать, что он ненавидел их всей душой, иначе бы он попытался бы очистить этот мир от примитивов. Они в его глазах были просто назойливыми комарами, которых нельзя просто прихлопнуть из-за их верткости и плодовитости; проще уйти от них подальше и сделать так, чтобы они тебя не нашли. Но иногда, всё же приходилось переступать через свои принципы, поскольку временами от мон-кей что-то да требовалось. Такое происходило достаточно редко: раз в пару десятилетий, например, надо было пополнить запасы продуктов, которых в лесу добыть нельзя, или взять вещи для быта. В этот раз нужна поваренная соль для заготовки мяса. Вдалеке от жилища Кенела как раз было поселения людей, Деревня Ангела Самилис. Эти дикари поклонялись «Верховной Богине» и «Младшим Богам», что облегчало задачу: пусть они также не доверяли чужакам вроде него, но они были намного терпимее фанатиков так называемого «Бога-Императора». Отшельник посещал это место не в первый раз, правда последний визит в Деревню был двадцать три года тому назад, с другой стороны, она не изменчива в такой степени, что могли прокрасться сомнения в том, что здесь не действует консервативный культ Нургла. Тем не менее, Варп был чист от скверны Хаоса, как, впрочем, и всегда на этой планете, (по крайней мере, Кенел за всё время пребывание здесь не замечал их миазм). Потому он ограничился невзрачным коричневым балахоном с капюшоном, чтобы скрыть свою нечеловеческую природу и лишний раз не нервировать охранников-людей. И вот уже Кенел, в самый разгар дня, подходил по дороге ко входу между зубьев частокола, миновав рассеянных из-за жары крестьян. –... – не сказав ни слова, крупный мужчина в кожаной броне и железном шлеме преградил страннику путь, мерно стуча дубиной по ладони. – Я просто хочу немного поторговать, человек, – Кенел поднял одной рукой край балахона, показав тугую связку высушенных шкур и меха, а другой рукой скрытно протянул золотую монетку. Человек удивился, но также быстро успокоился. Нервно посмотрев по сторонам, он быстро принял «негласный налог» и пропустил подозрительную личность. Провидцу даже позволил себе незаметно для других улыбнуться. Нет, ему понравилось не «обслуживание», а то, как хорошо все легло. Этот мон-кей, Немой Пит, был, как не сложно догадаться, немым, состоял в ополчение и должен был стоять как раз в то время, когда эльдар дошёл до поселения. С тех пор, как его отец отправился к матери в лучший мир, он, несмотря на возраст, жил со строгой мачехой, которая всё решала за него, а тот из-за слабохарактерности не мог ослушаться. Контролировала она в том числе и финансы, и Пит не мог даже посидеть вместе с друзьями в пабе «Безумная Жаба», в который они его постоянно звали, поскольку совесть мешала ему пить за их счёт. И тут как раз, подходит, судя голосу, росту и обращению на «человек», некий эльф, а не какой-то дрянной монстр, который просто хочет поторговаться трофеями с охоты. А чтобы меньше контактировать с «грязной обезьяной» и не возится с проверкой, тот решает дать небольшой «подарок». И кто Пит такой, чтобы отказываться от подарков? «Это между прочим невежливо», как говорили мамочка и даже мачеха. Что самое приятное для «эльфа» так это то, что он не услышал ни одного слова в свой адрес. Как было и спланировано. Всё же в той комнате он не только скорбил, но и изучал возможное течение будущего. Пусть это место и названо деревней, оно скорее походило на небольшой городок. Так, лишь те кто был за ограждениями видели вокруг себя деревянные строения, в то время, как большая часть зданий внутри периметра были выложены из камня или даже редкого красного кирпича. Успешным лавочникам и ремесленникам вообще несвойственно жить в глухих загибающихся деревушках, что привело к тому что артели таки вложили свои средства, как налогами так и прямой помощью, для оживления жизни в поселении. Кенел старался не делать лишних вдохов, маневрируя от стене к стене, избегая вылитых через окна помоев, голодных попрошаек и сомнительных людей в подворотне (все эти вещи представляли для него одинаковую угрозу испачкаться, но не более). Причина этому, как и в любой разросшейся системе – коррупция и допущения со стороны власть имущих, что перевили часть денежного потока в свой карман. Таким образом, ему удавалось удачно обходить уже людской поток и большинство даже не обратили на него внимание, что делало ему похвалу, учитывая рост эльдара. Спустя десять минут движений по грязным улицам, он наконец дошёл до небольшого заведения с вывеской, представляющая из себя простую доску с надписью «Кожевенный мастер». Когда провидец зашёл внутрь, зазвеневший колокольчик вывел из дрёмы старого хозяина магазина. – Не может быть... – глаза человека округлились, стоило ему узнать фигуру Кенела, – Это же вы, милорд! После стольких лет! Анна, дети, сюда! Реакция могла показаться слишком оживленной, но Кенел знал причину. Хотя борода кожевника из рыжей превратилась в седую, аэльдари всё же вспомнил инцидент, благодаря которому мон-кей его запомнил, словно случившийся вчера.***
– Отстаньте от меня, монстры! – мужчина панически орал на своих преследователей: небольшую стайку гоблинок, за которым неуклюже волочилась хобгоблин. Погоня кончилась, когда человек споткнулся об камень и плюхнулся лицом прямо в весеннюю траву. Когда тот пришёл в себя, его уже окружила толпа из рогатых девчонок и даже их лидер наконец дошла до них. – Дядь, ну что ты так перепугался? Ты, что, хочешь сказать, что мы не красивые? – язвила гоблинка с тонкой, как она сама, веткой, вместо вменяемого оружия. – Ага, ты грубый дядя! – подхватила другая. – Э… – в начале он был несколько озадачен речами нелюдей, но потом схватился за голову, – Нет, погодите! Я не говорил, что вы не красивые! Вы очень красивые, да так, что не будь я женат, помолвился бы тут же со всеми вами! – О, как мило, – все девушки тут же покраснели от такого приятного комплимента, – «Со всеми нами» говоришь, «Если бы не женат»? Твоя жёнушка очень жадная и гадкая наверное, да? – Она хорошая и очень сильно меня любит! Будет сильно скучать, если я не вернусь домой, – несчастная жертва перешла на дрожащий писк, раззадорив тем стайного хищника. – Ну если так, то она станет искать своего мужа. Тогда мы и её к себе возьмём, ха-ха-ха. Но мы всё равно любим плоть людских мужчин больше, – маленькая гоблинка довольно потеряла свой животик, вызвав неподдельный ужас у человека. Он был примерным приверженцем доктрин Ордена и знал об обычаях монстров лишь из пугающих речей духовных лидеров, так что слова «любим людскую плоть» он трактовал однозначно. – Нет, милостью Верховной, не делайте этого! – он скрепил руки вместе и стал тараторить молитвы об спасении, зажмурив глаза, не желая видеть жуткого лица смерти. – Ба, орденцы такие пугливые мальчики и чуть что, сразу свою курицу вспоминают, – наконец отдышалась хобгоблинша уже готовилась прыжком оседлать человек, как тут она почувствовала в воздухе что-то странное. Словно рядом промелькнула мана другого человека, но как будто в сто крат сильнее и... заряженного грозой. Повертев головой по сторонам, она нашла возможный источник этой энергии и показала на него пальцем, – Эй за деревом! Выходи, я тебя вижу! Спустя несколько долгих секунд из-за того дерева вышел высокий «человек» в коричневой плаще и скрытым лицом. Пусть никто из монкей не мог прочесть мысли нового гостя, но они были такими: «Эти мамоно сильно досаждают, но должен отдать им должное. Даже используя все ухищрения, я не могу заставить их порой не замечать меня. Что же, пусть эта букашка заговорит со мной, так и быть. Но если она начнёт обсуждать свою «женитьбу»...». – Хей, а ты мне нравишься больше. Давай покуролесим? «… А ведь я даже в голову к ней не лез…» – вместо дальнейшей беседы, Кенел развернулся на сто восемьдесят градусов и пошёл по своим делам. – Э–эй! Вернись, а то я... – лидер банды монстриц подняла над головой огромное бревно с вдолбаными в неё камнями, без всяких трудностей. И также неожиданно раздался оглушительный гром, буквально среди ясного неба. В следующее мгновение хобгоблин стояла с дымящим чурбаком и наэлектризованной прической. От того, чтобы её нервная система зажарилась в собственном сером веществ, мамоно спасла заземленность, осознанная небрежность псайкера и немного удачи, – Прощу прощения, зря быканула. С этими словами она упала, издав грохот шкафа, что посеял панику среди молодых хулиганок. Схватив за подмышки свою бессознательную подругу, они побежали прочь, сверкая босыми пятками, и позабыв даже про человека, за которым гнались пол леса. Впрочем, Кенела это не особо волновало, поскольку он просто вышел собрать грибов и немного ягод.***
На призыв отца семейства вышло трое мужчин (старший, средний, младший) и старая женщина, чьё лицо усеяно безжалостными морщинами, отбирающие последние лучи молодости. Близкие кожевника были менее впечатлены гостем, поскольку представляли нечто более внушительное по рассказам об «герое, сразившим одним ударом армию кровожадных гоблинов». Кенелу же не особо хотелось выслушивать благодарности спасителю и монстроборцу, что копились пару десятков лет, от какого-то мон-кея, который в скором времени может отдать душу Варпу, потому сразу перешёл к делу. – Ты принимаешь товар – ты отдаёшь деньги, – провидец положил на стол, за которым стоял бородач собранные шкуры и мех и протянул раскрытую ладонь с поясным мешочком, не только требуя оплаты, но и пресекая дальнейший диалог фразой, – Шестьдесят шесть, ровно. Радовало то, что человек был всё-таки деловитым: он на глаз быстро определил стоимость всей добычи и посчитал её справедливой, учитывая скидку за давнее спасение. Тот отсыпал нужное количество монет и Кенел вышел из помещения на улицу, прежде чем его могли осыпать горой из нелепой хвальбы и глупых вопросов. Дальнейший его путь лежал к рыночной площади, в самом сердце Деревни Ангела Самилис. Стоило только подойти к месту торгов, как его облепили со всех стороной карманники и бездомные, некоторым из которых повезло спать не в грязи, а в бочке с отсутствующим дном. Но отбиться от них для воина с далёких звёзд и владеющий высшим колдовством не составило труда. Гордый аэльдари скрежетал зубами от давки, созданной из–за неудобно расположенной городской инфраструктуры, но поделать ничего не мог. Ненависть к немытым дикарям только росла, и лишь когда он достиг продавца приправами, вокруг которого было немного свободного места, он позволил себе облегчённо вздохнуть. Пришелец высыпал все деньги на стол и кратко потребовал дать соли, потратив всё до последнего кусочка металла. Мон-кей усмехнулся, махнув головой на бочку со всем белым веществом, что у него было: – Браток, а ты хоть подымешь? Герой что-ли у нас? – он не был впечатлен долговязой фигурой покупателя, но весь смех развеялся, стоило тому одной левой поднять большую бочку, словно это перышко, – Ох, видимо и правда герой...Чего ж это я, болван, не серчайте на меня. – Три, – спокойно ответил Кенел. В смрадном воздухе повеяло ноткой сладости экзотических фруктов. – А? – Два, – вслед за приятным запахом над городом навис тревожный скрип, как если бы небо ломалось и было готово упасть, – Один. И небеса вправду упали, разорвав одно из облаков красно-искрящей полосой. Из дыры в пространстве начали пикировать «демоны» (Кенел считал подобное обращение к этим существам минимум абсурдным, даже если они сами себя так называли) с перепончатыми крыльями. Затем, на стенах и некоторых прилавках сами по себе нарисовались пентаграммы-порталы, из которых выходили суккубы, жаждущие найти себе своих «единственных и неповторимых» супругов. В единый момент размеренная жизнь была нарушена, а растущая как волна паника затопила городок. – О Богиня, герой, сделай что-нибудь! – продавец схватил свой товар, как родных детей, и умолял внезапного ближайшего «собрата-человека» спасти их. Но, к его удивлению, от незнакомца и след простыл, так что он остался один на один с подкравшийся к его спине бесовке. Тем временем сам «герой» шёл вдоль реки из бегущих людей, хотя корректнее сказать, что он танцевал, при чем очень грациозно. Из–за своей анатомии и знания будущего, Кенел легко избегал ошибок, которые в лучшем приведут к отдавленой ноге (не дай Кхейн, это будет его нога), а самое худшее – поцелуй от одной из вторженок. Хотя некоторые даже ему помогали, хватая с неба людей, которые падали и могли быть раздавлены в отчаянном беге. Провидца мало волновало то, что в городе действовал культ «неравнодушных граждан», уставший от коррупции и не лучшей жизни. И те, что характерно всем людям, призвали на помощь силы Варпа, но поскольку Хаос здесь отсутствует, на зов откликнулись мамоно. Так даже лучше, поскольку большинство мамоно (за исключением особо «одаренных») старались не лезть к Кенелу, в отличии от тех же приспешников, например, Архитектора Судеб или Той-что-жаждет. Раздумывая об этом, он уже вышел в узкий переулок, которые люди пропустили из–за своего примитивного стадного инстинкта. Но даже так, иногда происходят погрешности и вслед за аэльдари побежал мелкорослый, выбритый парнишка. В своих руках он нёс свежекупленный набор свечей, а из одежды была церковная ряса. Не нужно быть псайкером, чтобы понять кем он являлся и что делал. Юноша обогнал Кенела, но тот схватил его за шкирку у самого конца, отчего послушник церкви коротко пискнул не до конца сломанным голосом. Но тем самым провидец спас его от пролетавшей прямо перед его носом демоницы, не заметившая их. – Сп–спасибо, – неловко он выбил из себя в благодарность. «Не стоит. Я ничего не поменял,» – вместо слов в голову человека впились чужие мысли, и он знал кому они принадлежат. Что самое забавное, именно мальчишка своим латентным псайкерством тронул верхушку дум провидец, за что тот резко, чуть не сломав ему шею, швырнул послушника назад и пошёл дальше, когда путь стал свободен. Тем временем, к отброшенному парнишке, распластавшемся по всей сырой подворотне, подошла девушка в похожей рясе. Он узнал в ней свою подругу, такую же послушницу Верховной, вместе с которой он получил задание купить свечи. Только на смену изначальной радости быстро пришло жуткое осознание того, что у неё появились рога. – Дими, не хочешь ли поговорить со мной про Богиню нашу Падшую? Таким хитрым образом, бросая на растерзание простых людей, Кенел устранял всяческое возможное преследование для себя самого. То тут подножку даст, то там укажет «нужный путь», в принципе, по-собственному мнению он не делал ничего особенного: подумаешь какие-то монкеи? Провидец ценил собственную безопасность выше. Кто-то мог усомниться в чувстве справедливости народа эльдар, который жертвовал миллионами людей ради тысячи себе подобных, но эти «кто-то» не задавались вопросом «пожертвуют ли люди миллионами себе подобных, чтобы убить тысячу эльдар?». Апогеем хладнокровной тактики провидца стал случай у церкви имени ангела Самилис. Священники первыми заподозрили неладное и звоном колокола собрали ближайший народ внутри, а затем плотно закрылись, наложив магию нерушимости. Они читали молитвы Верховной Богине и её дочерям, ангелам и валькириям, надеясь, что они как можно скорее спустятся к ним и защитят. Также чтения священных текстов помогало им заглушить мольбы впустить тех, кто был снаружи, но для общего блага, прихожане этого не сделали, особенно, когда вскоре отчаянные голоса стали более глубокими и страстными, а мольбы пустить внутри сменили приглашения выйти наружу. – Моя леди, люди закрылись от нас и не хотят впускать, – с неподдельной обидой надула щёчки имп, жалуясь своему командиру, словно та её мама. – Почему нельзя просто выломать хотя бы окно? Почему вы, как дети малые? – требовательно спросила синекожая демонеса, отчего её подчиненная заплакала. – Но мы стараемся, честно! Глупые святоши нам мешают, вуа–а–а! – она окончательно впала в истерику и осела на колени. – Ох, Старые Повелители, мне надо набирать более стрессоустойчивых на важные места, – высокоранговая мамоно приложила руку ко лбу, и тут заметила мимо проходящего в нищенской плаще и с бочкой под рукой человека, которому, казалось, на всё было начхать с высокой колокольни. Он как будто почуял внимание демоницы, и тот бросил взгляд, спрятаны под капюшоном. Другие суккубы тоже заметили незнакомца и готовились сделать к нему бросок. Путник, знающий, что у него отсутствует численное преимущество, просто протянул свободную руку вперёд и...*КРРРррр...*
... к дверям храма устремилась молния, попавшая в самый центр. Магический снаряд не просто испарил преграду, оставив только золу, но и разрушил хрупкий барьер из веры людей, сделав их беззащитными. Мамоно переглянулись меж собой и решили забыть про странного незнакомца, предпочтя более аппетитных людишек. Только лидер этой группы до конца сопровождала чужака глазами и лишь когда он свернул за угол, она отправилась лично совращать душу высшего священнослужителя.***
Кенел, довольный своими весьма тонкими манипуляциями подходил к выходу из поселения, который уже никто не охраняли, поскольку незадачливого Пита утащила дьяволица, решившая разделить с ним кружку пенного для закрепления положительного опыта. Эльдар сделал шаг вперёд для выхода из этого сумбура, не имевшего право называться по его мнению «хаосом» из-за однообразия инцидентов... И тут же сделал два коротких назад. В том месте, где он только что стоял, было воткнуто копье из чистого света, вскоре растаявшее в небытии. С неба наконец плавно спустилась та, в честь кого был назван городок – невесомая и золотокрылая ангел Самилис в шелковом платье и на грани греховного гнева. – Богиня знает всё, что ты делал, – её голос через чур, неестественно спокойный, и мог даже напрячь неподготовленного смертного. Но на провидца, что много раз выскальзывал из когтей демонов, это не произвело особого эффекта. «Можешь обманывать себя сколько хочешь, нерожденный, но твоя «богиня» слепа. Честно, только ты заметила эти небольшие случаи и то, под самый конец? Разумеется, лучшего защитника мон-кеи и представить не могли. Но теперь они наверняка примут тебя в роли сосуда для размножения, так что без пищи не останешься» – Кенел знал, что ангел мог видеть его мысли, потому он намерено использовал такие примитивные оскорбления, чтобы проверить насколько небожители отличаются от их почитателей. И видя, как маска беспристрастности лопнула, словно стекло облитое горящим прометием, разница была небольшой. – Какую грязную думу ты хочешь сказать, прежде чем представить пред нашей Создательницей? – к её чести, секунда слабости действительно была секундой, и она материализовала ещё одно копье, грозно махнув крыльями. – У тебя на правом плече, – уставившись своими зелёными глазами на ту часть тела, аэльдари кратко выдал свой «некролог». –... – хранителница позволила своему статичному лику моргнуть, – Ты серьёзно? За кого ты меня держишь? –... – он просто продолжал сверлить её безэмоциональным взглядом, не моргая. –... – гляделки продолжались целых пять минут вплоть до того, что нервы одной из младших дочерей Верховной начали сдавать и та, на пару миллиметров перевела небесно–голубые очи на плечо и тут же собралась продолжить игру. Именно за это Самилис жёстко поплатилась, когда в её левый бок врезалась тёмное пятно. Будь она чуть более собранной, она бы не пропустила бы серию колюще-режущих ударов по крыльям и рукам, выпустившие растворяющееся копье. Что самое страшное, ранили они не тело, а её сущность, заражая её девственный разум пошлыми образами, которые она кое-как сдерживала. Это продолжалось до тех пор, пока она вместе с нападавшим не проломили крышу соседнего дома, где молодая суккуб своеобразно молилась со своим мужем, бывшим ещё при человеческом бытие. Самилис с титаническим трудом встала на ноги и окончательно сбросила апатичную маску, когда узнала кто пред ней. – Ну приветик, сестреночка, – её точная копия, только в другой «цветовой гаме», мазутно-фиолетовой, по-ребячески высунала розовенький язычок. – Силимас! Не может быть! – небесная дева не могла поверить в то, что с ней говорит её потерянная близнец ещё сильнее, чем в то, что она могла пасть до такого подлого удара родной сестры, – Почему ты здесь?! Почему предала нас всех?! Почему меня?! – Предала? Ну что за глупости, я же тебя спасают, Сами, – падшая агнел вертела короткий клинок, сделанный из «блика красной луны подземелья» (так поэтично называли энергию самой Падшей), и аккуратно тыкала им в свой пальчик, – От тебя же самой и спасаю, и от этой никчёмной лжи, которую мы наивно считали правдой. Ответь, как мы могли так легко позволить нас обмануть Лже-верховной? – Лже-верховная? Нет, это же постулат ложной веры! Ты пала в еретическое поклонение темному идолу, сестра!? – Как можно пасть, если ты возвысилась над невежеством? Ты не видела мир таким, каким вижу его я, а я вижу мир настоящим. Я вижу настоящие желание всех праведников, которых мы всё время пытали, не давая им раскрыться, не давая им любить и быть любимым по-настоящему, а не по той блеклой заменой, которые мы лицемерно называли «правильными чувствами». – Это бред! Безумный бред! – заступница деревни могла бы ответить своей демагогией демагогией, но, будучи раненой, она просто выпустила заряд святой энергии в прислужницу Падшей. Но от шарообразной молнии предательница легко отмахнулась мечом, будто от мошкары, после чего демонстративно зевнула, прикрывшись рукой, и помахала оскверненным энергетическим оружием. Отрикошетившей же снаряд попал в стену и создал дыру размером с недозревший качан капусты; будь Самилис доступна вся энергия, она бы сожгла дом вместе с половиной квартала. – Бред – это называть благо пороком и осуждать его. Бред – это называть силу слабостью и стыдится её. Бред – это называть монстров врагами и уничтожать их. Благо – это искренность, сила – это чувства, а монстры – это любовь. Силимас заглянула за плечо близняшки, и та, почти лишенная возможности сражаться, тоже это сделала. Она увидела, как пара из мамоно и инкуба, наконец отвлеченные от соития и решившие узнать, что происходит на их кухне, тут же укрылись внутри, когда увидели недобрый взгляд светлого ангела. Та, кто поклялась защищать людей этого города видела сквозь стены, как и все небожители, и увидела, как суккуб выбила окно и с мужем на руках вылетела наружу. Дальше она не смотрела, поскольку ощутила неприятное, резкое и парализующие чувство прямо в своей груди: её сестра вероломно воспользовалась её рассеянностью и вонзила в сердце клинок из демонической энергии. – Я знаю, тебе больно. Не физически, но духовно ты страдаешь, Сами. Ты напугана своей беспомощностью и вечной участью жертвы, — несмотря на акт жестокости, падшая ангел всем своим существом любила сестрёнку, появившиеся на одну тысячную наносекунды позже, потому ласково придержала ей голову и зашептала на ушко, — Мне тоже было страшно. Но посмотри, что со мной стало, какая я сильная и красивая; посмотри скольким людям в этом городе мне удалось помочь в такой форме. Надо просто подтолкнуть и они сами найдут счастье, лишь иногда просто указывая особо непонятливым точнее, но такова наша природа, наша норма. И чем раньше ты поймёшь, поймёшь и примешь факт того, что так будет лучше всем, в том числе и тебе, чем раньше ты перестанешь отрицать очевидное, чем раньше ты раскроешь своё сердце Настоящей Верховной, тем раньше уйдёт вся твоя глупая боль и все твои надуманные страхи. Ты проиграла, но в этом нет ничего предосудительного, ведь ты проиграла правде, а она сильнее всего. Смирись с этим, и позволь родиться себе заново. Будь со мной вместе, как любимая сестра, в бесконечности праведного удовольствия. – Нет... Я... Не могу... Пасть... Я... – но губы небожителницы сами сложили нужное слово, глаза засияли фиолетовым, волосы побледнели, а тёмная сила свободно разлилась по всему телу, окрашивая её в мрачные тона, –... Слаба... Помоги... Сестра... – Ну-ну, не надо переживать. Позволь старшей сестрёнке показать тебе дары вечного сумрака, что согреют тебя~❤️, — порочная дева прильнула губами к своей близкой душе и ловко заиграла с её неопытным язычком, а пальцы уже прощуповали её чувственные места, окончательно расплавляя все трезвые мысли в океане внеземного экстаза… Меж тем, обречённый город покинул чужак, косвенно приложивший руку к его грехопадению. Теперь люди лишились последнего луча надежды, в лице своей личной покровительницы, погасшей во мраке и на порядок усилив его, и их участь предрешена: оставшиеся вскоре станут кормом для более сильных существ. Впрочем, Кенел удовлетворился и тем, что этот недо-демон точно не запомнит его лица, а об остальном можно не переживать. Хотя, стоит подыскать теперь другой город для торговли. Какая морока со всеми этими мон-кей. И всё же, одна душа не просто запомнила эльдарского провидца, но и пошла по его следу.***
Пока аэльдари шёл по непротоптанным путям, он от нечего делать копался в своём разуме, воспоминания свои исследования местного Варпа. Если кратко, то он представляет из себя всё такой же «бурлящий бульон», который Кенелу хорошо был знаком, но были и значительные отличия. Для начало, он чище. Не только от Хаоса и его порождение, Имматериум просто чище. Местная энергетика, казалось, стремилась к упорядочению, а не к энтропии, и мысли с чувствами местных обитателей почти никак на него не влияли, что шло в разрез самой природе не-материи. Как следствие, Океан Душ намного спокойнее в плане того, что опасных для разумных хищников здесь не водится, а также было легче черпать силы, благодаря чему Кенел, ранее способный видеть не дальше часа, теперь мог планировать до недели вперёд. Но в тоже время, «обезличеность» могла и помешать, ведь нельзя было понять чьи это нити судеб, поскольку они не имели имён. Так например, Кенел знал, что у входа будет стоять тот, кого можно подкупить, но не знал, что это будет конкретно мон-кей по имени Пит. Единственный ориентир во все серой паутине для эльдара была его собственная нить. Однако тут снова возникали проблемы: она оборвана. Так что будущее для самого провидца оставалось туманным… Ещё планета по всем характеристикам можно было бы назвать демоническом, поскольку существа с той-стороны без проблем существовали в материальном плане, способные на безграничное существование. Конечно, они в таком случае становились слабее, поскольку им приходилось "нырять и вдыхать" ограниченный объем энергии, вместо бесконечного океана, но сам факт того, что они могут обладать физическим телом (начиная от абстрактных стихий, заканчивая сложными механизмами автоматонов) до сих пор вызывает серьёзную тревогу у аэльдари. Ему не хотелось думать об том, что будет если Боги Хаоса разгадают секрет этого мира, так что он сам старался узнать его первым, блуждая между явью и сном, большую часть дня. К сожалению, это пока не принесло значительных порывов за последние двести лет. Из размышлений его вывело чувство тревоги. Кенел остановился и услышал позади себя топот двух коротких лап, прекратившийся после его остановки. Ему известно, что звери таких размеров и ходящих на двух конечностях обладают подобием, а точнее пародией на разум. Он, не разворачиваясь, попытался проникнуть в разум и отпугнуть его. Ничего не вышло… Вот это было уже по-настоящему тревожно, так что Кенел развернулся и был готов ударить пси-молнией в любую потенциальную угрозу. И был удивлен (насколько это употребимо при его то опыте), когда узрел облик «непробиваемого чудовища». За короткий миг до встречи с ним глазами псайкер представил жуткую тварь с клыками, рогами и прочими атрибутами опасности. Но на деле это была очередная мамоно, правда неизвестного ему вида. Она была ниже даже среднего человека, ноги покрыты шерстью и оканчивались лапами. В целом, занятное существо производило впечатление помеси человека и недоразвитой собаки, прирученное животное людишек. – Кобольд! – маленький монстр пискнул, стукнув себя по груди, и, словно почуяв небольшое непонимание, уточнила, выделяя каждое слово, – Я! Кобольд! Хочу! Служить! Вам! Хозяин! – Почему? – Кенел у было интересно узнать, какие были мотивы в непроницаемых мозгах это мелкой живности. Руки опустились сами по себе: опасности она для него явно не представляла, поскольку это было скорее один из затупленных в плане Варпа низших существ, и точно не сильнее проклятого асассина кулексус (по крайне мере, интуиция эльдара подсказывала, что это не пария под маскировкой). – Я почуяла вас, когда вы выходили из той деревни, и пошла за вами. Было трудно угнаться и не споткнуться, но я, кобольд, справилась! Делайте со мной все что хотите, хозяин, всё сделаю! –... При всей несуразности, эта конкретная особь вызывала не раздражение, а… Умиление? Однажды Кенел посещал старого знакомого ещё на Каллит, у которого были котята джиринксы и при их виде, он испытал нечто схожее. Хотя отвращение к низшим существам претендующие, даже косвенно, на законное место детей Древних взяло своё и тот отказался от возникшей идеи почесать за ушком этого… существа. Мамоно отпустила свой хвост и села на коленки, прижав животные руки по-собачьи к себе и стала соответствующие дышать, отчего битва двух противоположностей внутри Кенела усилилась. — Я докажу вам верность! Прикажите мне что-то сделать! Эльдар посмотрел под ноги и нашёл обломленную ветку. Подняв её, он немного помахал палкой в руке, чтобы проверить её аэродинамичность, что также вызвало дополнительное возбуждение у мамоно. Удовлетворившись ей, он бросил в меру увесистый кусок древесины со всей силой и тот исчез за горизонтом. «Принеси,» — и прежде чем мысль смогла преобразоваться в слова, «Кобольд» сорвалась с места, погнавшись за палкой. — Я не бесполезна, я помогаю хозяину! — кричала она с воодушевлением гретчина, которому выдали связку красных палок, издающая тикающие звуки. В свою очередь, эльдар побежал в противоположную сторону, вскоре отдалившись от места встречи на достаточно приличное расстояние. Тем не менее в подсознании родилась мысль, что с этой необычной зверодевой он ещё встретится.