завтра точно будет лучше, чем вчера.

– Закрой рот, Йегер, и следи за чертовой дорогой. Зик стискивал пальцами обивку руля до беления костяшек и треска ткани под ними. Он готов был убивать. Был готов и прекрасно знал, что убьет. Кто-то из них не перенесет этой ночи. – Закрой ебало, Аккерман. Я в твоих советах не нуждаюсь. Он резко выкручивает руль на перекрестке и давит на педаль газа, отчего шины задних колес проезжаются по асфальту с жалобным писком, а сам автомобиль заворачивает в спальный район. В салоне тихо, никто не смеет нарушить поселившуюся тут тишину, которая буквально пахла порохом. Одно слово – и все взлетит к чертям. Черный ниссан сильвия рассекает ночной мрак пустой улицы с диким ревом. Таким бы ревом сейчас зашелся и сам Зик, только вот оторопелый Эрен, сидящий на задних сидениях явно не заслужил слышать то, что роем витает в голове старшего брата. Поэтому он благополучно высаживает его у дома родителей и обещает забрать через пару дней. Йегер младший молча кивает и, прощаясь, кидает обеспокоенный взгляд на Леви, который смотрит куда угодно, но не в салон. Его голова отвернута в противоположную сторону, а сам он не выглядит как человек, с которым предстоит серьезный разговор, как выразился Зик. Но Эрен уже был не таким маленьким и понимал, что этот скандал их и без того шаткие отношения точно не выдержат. Они оба понимали, что дома их ждет что-то очень плохое. То, что разделит их жизни на пресловутые «до» и «после». Но Зик все равно выжимал из автомобиля его максимум, вжимал педаль едва ли не пол, свободную руку высовывая из окна и вылавливая встречный ветер. Он не хотел заезжать во двор, не хотел смотреть на их дом, который они выбирали вместе, лежа на матрасе в тесной однушке, которая была единственным, что они могли тогда себе позволить. Но сейчас каждый из них успешен, Йегер – прекрасный преподаватель и декан, Леви – успешный IT-специалист. Они заработали достаточно и смогли выбрать достаточно комфортабельный дом в престижном спальном районе. После этого им не нужно было экономить на такси или автобусах – у каждого было по машине. У Зика – черный, как перо ворона, ниссан сильвия, у Аккермана – синий шевроле камаро. Теперь у каждого из них все было свое. Теперь они не катались в одном автобусе на учебу, не играли взглядами в окружении ненавистных скучных взрослых. Теперь они сами стали теми самыми ненавистными взрослыми. Леви зашел в дом первым, негромко хлопая дверью. Йегер, все еще сидя в машине, увидел загоревшийся в прихожей свет. Сейчас Аккерман обязательно помоет руки, два раза, вытрет их полотенцем, обновит стирку, зайдет на кухню и поставит кофеварку. Зик бы улыбнулся тому, как хорошо он знал брюнета, но сейчас улыбаться совсем не хотелось – от такой заученности хотелось блевать. Прежде чем зайти внутрь, блондин выкурил две сигареты, мысленно готовя себя к худшему и лучшему. Он не знал, во что выльется эта ночь. Пока не знал, но предельно хорошо понимал одно – ничего не будет так, как было. Он и сам не хотел оставлять. Они оба понимали, что, рано или поздно, наступит время для этого разговора. Но кто ж знал, что время пролетит так мучительно быстро. Им обоим хотелось побыть глупыми подростками чуть дольше, но жизнь заставила их быстро повзрослеть и решать взрослые проблемы. Выбросив оба бычка в урну на крыльце, Йегер зашел внутрь, плотно закрывая за собой дверь. *=*=* – Мы устали, Йегер. – выговорил, словно вынес вердикт, Аккерман. Прошло около двух часов, после того как Зик зашел в дом и они оба сели в полутемном зале, глядя куда угодно, но не друг на друга. Было страшно. Страшно посмотреть и не узнать в глазах напротив ничего родного, - Мы знали прекрасно, что рано или поздно такое произойдет. – Но не так же быстро, черт возьми, - глухо усмехнулся блондин, упирая руки в колени и пряча в них голову. Леви лишь отвернул взгляд на стену справа, рассматривая их совместные фотографии, покрытые слоем пыли. – Нам не нужно было так много думать об этом. Нам нужно было думать о счастье. А не об – тяжелый вздох – об этом. Аккерман поначалу ничего не ответил. Лишь поджал губы, всячески сдерживая свои эмоции. Не хотелось проявлять слабость, понимать, что Зик еще значит так много в его жизни. Громко сглотнув образовавшийся ком в горле, брюнет на секунду перевел взгляд на младшего. Йегер был в отчаянии. Леви не нужно было много труда, чтобы понять это. Он был открыт перед брюнетом, он был сейчас беспомощным, будто подсознательно молил о том, чтобы старший сейчас, как и в прошлые два раза, с тяжелым вздохом и щемящим чувством в груди, сказал, что они договорят об этом потом. Но потом наступало на пятки, срывало с поставленного пути, не давало свободно вздохнуть. – Мы уже не маленькие, бородач. Ты должен был понимать то, что люди остывают друг к другу. – Леви резко перевел взгляд на свои руки, когда Йегер поднял голову и посмотрел на него. Не хотелось. – Тем более, причину такого нашего состояния ты и сам…более чем прекрасно понимаешь. Нет. Зик не хотел понимать. Его тошнило от этого упоминания. Он был сейчас перед Аккерманом мишенью и тот, даже не целясь, попал в яблочко, срывая джек-пот. А Йегера тошнило от самого себя. Хотелось встать и выблевать собственное сердце, растоптать его и понять, что чувствовал тогда старший. – Леви.. – Все в прошлом, Йегер, но сейчас имеет место быть. Мне уже ни к чему сейчас твои извинения. – Но – Зик бегает глазами по полу, словно пытается на светлом паркете найти для себя подсказку. - Ты же говорил, что завтра будет лучше? – Я тоже могу ошибаться, Йегер. На самом деле Леви уже давно отпустил младшего. Он ждал, пока это сделает Зик, но он, словно упрямый ребенок, хватался на его спину каждый раз, когда разговор заходил о расставании. Они понимали, что Йегер сам своими действиями приблизил этот момент на неумолимо близкое расстояние. Послышался тихий судорожный вздох и совсем тихий, едва слышный всхлип. Аккерман стиснул челюсти и зажмурился. Он не мог дать себе права смотреть на Йегера, а уж тем более жалеть его. – Прости, Леви. – Единственное, что смог выдавить из себя блондин, более не произнося ни звука. Он всегда плакал бесшумно, словно боялся, что его поймают за слезами и отчитают, как в детстве. – Это моя вина. Леви тяжело вздохнул, поднимаясь с кресла. Собранный чемодан с вещами лежал в багажнике шевроле уже три дня. – В конфликте всегда виноваты двое, Йегер. Я… – Аккерман умолк, убирая руку в карман брюк вместо того, чтобы докоснуться до широкого плеча и сжать. Он пошел к двери – Прощай, Йегер. – Мне жаль, что все сложилось так. – Ты сам выбрал эту дорогу, Зик. Тебя в кровать никто не толкал. Входная дверь щелкает и открывается. Леви кидает последний взгляд на место, которое не приносило ему счастья последние полгода, и выходит. *=*=* *Полгода назад* – А где Йегер? - Леви крутит головой, видит хуеву тучу гостей и знакомых, но не может найти Зика, поэтому и опускает вопросительный взгляд на пьяного Эрвина. Он, кажется, здорово держит себя в руках, но это только кажется. Аккерман прекрасно знает, что сейчас этот здоровяк, после девятого шота текилы не осознает ничего вокруг и шатающейся рукой он указывает куда-то в сторону лестницы. – Он ушел наверх? – Смит молча кивает и играет желваками на лице. То ли от опьянения, то ли от ярости. А может, и от того и от того одновременно. Брюнет благодарно кивает и идет сквозь пьяную толпу к лестнице. Все-таки, объявлять о своей помолвке такому количеству людей было явно лишним, и сделано было на эмоциях. Аккерман это понял окончательно, когда увидел разбитую фигурку Манеки-Нэко*, которую кто-то снес с консоли. Тяжело вздохнув и поджав губы, Аккерман оглянулся. На втором этаже было тихо. Видимо, преступник решил быстро слиться с толпой и остаться незамеченным. Тихо хмыкнув и потянув уголки губ в улыбке, брюнет посмотрел на приоткрытую дверь спальни, слегка хмуря брови. Улыбка быстро слетела с его лица. Ведь он помнил, что они с Зиком закрыли спальню перед тем, как спустились к гостям. В груди неприятно екнуло и сердце потребовало спуститься вниз. Но ноги сами понесли его вперед и по уху прошлись тихие копошение вкупе и с томными вздохами и звуками поцелуев. Сердце разорвалось. Гадать, кто был в спальне, не пришлось. Открыв дверь и впустив в комнату лучи холодного света от лампы, Леви увидел спину высокой светловолосой девушки, которая лежала на их кровати, целовала Зика и что-то сладко шептала ему на ухо. Аккерман едва сдержался и подавил рвотный рефлекс. В голове что-то загудело и тяжелым мешком ударило по голове. Он стоял. Стоял, смотрел и ждал, пока его заметят. Алкоголь, который итак не смог подчинить его сознание, мигом улетучился, а мысли о том, что в этой кровати, в этой спальне и в этом доме он спать больше не сможет, резко заполонили всю голову.