***
Сяо Чжань открывает дверь и едва не спотыкается о пакет с мусором, который эту самую дверь подпирал. Он двигает пакет в сторону, скидывает с плеча рюкзак и разувается, прежде чем войти на кухню и вздохнуть. Кухня уставлена бутылками, все они пустые и издают громкий звон, когда Сяо Чжань, достав из шкафа новый пакет для мусора, начинает их туда складывать. Эта рутина теперь его даже успокаивает, хотя раньше его очень раздражало возвращаться в этот свинарник, который кто-то по ошибке назвал домом, и убираться вместо того, чтобы пойти поработать или сделать домашнее задание. В своей комнате парень выпрыгивает из школьной формы, надевает простые черные штаны и футболку, а также теплые плюшевые носки, ибо полы холодные. Затем стучится в комнату матери, не дожидаясь ответа с той стороны, и входит, тут же наморщив нос. Шторы он не открывает, а вот окна — да, чтобы выветрить запах спирта и перегара из комнаты, прежде чем его мать задохнется здесь. Женщина лежит на кровати, завернутая в теплое одеяло по самый нос, и сопит в подушку. Сяо Чжань садится на край кровати, поджимает губы от обиды на мать, но все равно не может не провести по ее лбу кончиками пальцев в мимолетной ласке. Он никогда не мог на нее злиться, даже после того, как та из ухоженной женщины и заботливой матери превратилась в серого призрака с постоянным похмельем и вечными перепадами настроения. Отец ушел от них, мать спилась почти в процессе развода, а Сяо Чжань почувствовал себя гребаным главным героем второсортного сериала про подростков из гетто. Дверь за собой он закрывает тихо, хотя это не является необходимостью, ведь его мать в таком состоянии не разбудит и бульдозер. Сяо Чжань спускается на кухню, заваривает себе кофе и до самой ночи сидит за стареньким ноутбуком, создавая сайты за небольшие деньги. В час ночи в дверь стучат, и он поднимает голову, чтобы встретиться с виноватым взглядом матери, которая несмело улыбается ему. — Привет, Чжань-Чжань. — Привет, мам, — улыбается он в ответ, снимая очки и откладывая их на прикроватную тумбочку. — Что-то случилось? — Нет, — качает головой женщина. — Просто пришла пожелать… спокойной ночи. Сяо Чжань смотрит прямо на мать. Она, должно быть, уже успела спуститься на кухню и понять, что там чисто, а это значило, что ее сын снова увидел то количество бутылок, которое она выпила перед его приходом. Ей стыдно, Сяо Чжань понимает. Стыдно, но недостаточно, чтобы прекратить, а значит, в этом чувстве совсем нет смысла. Сяо Чжань любит свою маму и всегда прощает, но он устал жалеть ее. Поэтому он просто кивает в ответ на ее пожелание спокойной ночи и возвращается к работе. Уже на подходе ко сну парень понимает, что опять не сделал домашку. Завтра он получит нагоняй от учителя и плохую оценку, которая станет очередным клеймом на его хорошем будущем, но это завтра, а сейчас Сяо Чжань медленно уплывает в сон.***
Юй Бинь, как вестник апокалипсиса и по совместительству президент студсовета, подходит к нему после третьего урока. Как только Сяо Чжань слышит свое имя и видит в толпе школьников знакомую макушку, то тут же сворачивает куда глаза глядят, лишь бы только не напороться на очередную проблему в виде воодушевленного Юй Биня, который все же ловит его за локоть на третьем повороте, отчего Сяо Чжань раздосадованно вздыхает. — Сяо Чжань, друг, беда! — орет Юй Бинь ему в ухо. Сяо Чжань морщится, глядя на парня, и вопросительно вскидывает бровь. — Помощь твоя нужна, говорю. Короче… — Нет. — Да я еще толком ничего не сказал, — возмущается Юй Бинь. — На все, что хочешь сказать, — нет. — Да блять… — вздыхает парень, зачесывая челку на лоб. — Меня уже затрахали с этой постановкой! Бюджета нихуя нет, я уже молчу про количество рук, которых никогда не хватает. Ты ж рисуешь, помоги с декорациями. Сяо Чжань, я загибаюсь, помоги. Сяо Чжань прекрасно все видит: и синяки под глазами, неумело замазанные тональником на тон светлее кожи, и то, что эта кожа и сама побледнела в цвет тональника, и худые ключицы, выглядывающие из-под расстегнутой сверху школьной рубашки. Юй Бинь — он как вечно заебанная мамочка с тремя детьми, которой никогда не хватит часов в сутках. Сяо Чжань видит и знает, что тот пашет как конь, чтобы уйти из этой школы хоть с какими-то рекомендациями, которые помогут ему наладить жизнь в будущем, поступить, в конце концов. И Сяо Чжань говорит: — Нет. Лицо Юй Биня смешно вытягивается, когда он слышит ответ. Так происходит, когда точно не ожидаешь услышать то, что услышал. — Нет? — Нет, — пожимает плечами Сяо Чжань. — У меня куча забот и без твоих хотелок, за выполнение которых мне, между прочим, не платят. — А мне, думаешь, платят? Блять, раз в жизни по старой дружбе помоги, я же прошу нормально. — По старой дружбе я помогал тебе в прошлом году с оформлением зала. И в позапрошлом — с кружком по фотографии. Три года назад… — Я понял, — криво ухмыляется парень в ответ и сплевывает себе под ноги. Сяо Чжань брезгливо морщится. — Ты же у нас крутой, мамку сам содержишь, все такое. Друзей забыл, тебе не до холопов вроде нас. — Ты несешь какую-то хуйню, — хмурится Сяо Чжань, краем глаза подмечая, что у их разговора появилось парочка ушей со стороны, и понижает голос. — Очень прошу тебя: не лезь ко мне. Он уходит, прежде чем Юй Бинь разразится новой тирадой, и считает до десяти. Зайдя в туалет, он достает из рюкзака пузырек таблеток и запивает водой все из того же рюкзака сразу три штуки. Обычное успокоительное, помогающее только благодаря эффекту самовнушения, но все же лучше, чем ничего. А потом из туалетной кабинки выходит уже знакомый Сяо Чжаню новенький, который, увидев его, фыркает себе под нос и ярко улыбается. — Место встречи изменить нельзя? — Мгм, — мычит Сяо Чжань, направляясь в сторону двери на выход из туалета. — Типа. — Опять убегаешь от меня, Сяо Чжань? Это сказано с усмешкой, и Сяо Чжань никак не может понять одну простую вещь: какого хуя. Но он не спрашивает, а просто, как и сказал Ван Ибо, убегает. От него или просто. От проблем или себя. Неважно почему, главное — он хочет убежать, и он бежит. Нечто внутри подсказывает ему, что Ван Ибо — это опасность, а к себе Сяо Чжань привык прислушиваться. Ибо же никак не может понять, почему этот милый кролик так спешит удрать от него вместо того, чтобы подружиться, как все остальные в школе. Он любит внимание к своей персоне, но никогда не сближается с кем попало, вроде идиота Хуан Тао и его свиты из полоумных никчемных выпендрежников. У Ван Ибо отличная внешность, любящие родители и харизма, а у Сяо Чжаня — интересная реакция на самого Ван Ибо, поэтому тот так хочет с ним пообщаться. Ибо считает Сяо Чжаня красивым, потому что это не заметил бы лишь слепой. Высокий, худощавый, что совсем Сяо Чжаня не портит, такой аккуратный и настороженный. Родинка под нижней губой словно приманивает к себе взгляд. Ее хочется коснуться, а Ибо привык получать то, что хочется.***
К окончанию занятий в школе Сяо Чжань чувствует слабость и желание обменять свою кровь на внушительную дозу кофеина, поэтому как только звенит звонок, который на самом деле вовсе не для учителя, он быстро складывает свои вещи в рюкзак и спешит на выход из класса. Кто-то особенно умный ставит ему подножку, но Сяо Чжань, вовремя это подметивший, перепрыгивает чужую кривую ногу и даже не оборачивается, чтобы узнать, кому она принадлежит. Вариантов немало и все они как один не важны. Они живут в небольшом городе, оттого выбор кофеен здесь невелик, поэтому Сяо Чжань бредет в свою любимую, что находится между магазином детских игрушек и секонд-хэндом. Однако по пути туда его внимание привлекает ярко-зеленая вывеска с надписью «кофе», которую он раньше не видел. Ради интереса он решает зайти в новое место, коих в их городе не открывали уже давненько, и на самом пороге едва сдерживается, чтобы не застыть прямо там с открытым ртом. Ремонт, дизайн, атмосфера — все это по-настоящему удивляет Сяо Чжаня. Очень уютное место. Быстро осмотревшись, Сяо Чжань идет на кассу и заказывает у бариста, милого парня, возможно студента, самый обычный капучино, а в ответ получает яркую улыбку и пожелание хорошего дня вместе с горячим стаканчиком, от которого просто веет вкуснейшим кофе на свете. Вместо того, чтобы уйти из кофейни, он решает задержаться, заняв какой-нибудь столик, и все же осмотреться. Если это место не прогорит, он точно будет появляться здесь время от времени. — Привет еще раз. Бариста, решивший по какой-то причине составить ему компанию, смотрит на Сяо Чжаня с диванчика напротив и мило улыбается. — Разве вам не нужно обслуживать посетителей? — не настроенный на общение, хмурится Сяо Чжань. Может, новые знакомства — это и здорово, но его личное пространство было так грубо нарушено, что он тут же напрягается. — Ты видишь здесь еще кого-то? — ухмыляется бариста. После такого Сяо Чжань вычеркивает из своего предыдущего описания этого парня слово «милый». И почему-то эта ухмылка выглядит несколько знакомой… Сяо Чжань оглядывается и тут же тушуется под заинтересованным взглядом напротив, понимая, какую глупость сказал. В кафе так же пусто, как и у Сяо Чжаня в кошельке после оплаты коммунальных услуг. — И все же я бы предпочел посидеть здесь один, — он переводит взгляд на бейдж парня, и тогда глаза Сяо Чжаня подозрительно сужаются, — господин Ван Цзяэр. — Можно просто Джексон. «Ван — это совпадение, или?..» — Привет, гэ, привет, Сяо Чжань, — слышит парень и тут же поворачивает голову в сторону голоса, натыкаясь взглядом на Ван Ибо. — И как я сразу не понял… — качает головой Сяо Чжань, уже намереваясь встать и покинуть заведение, чтобы от греха подальше и к дому поближе. Видимо нарушение личного пространства у братьев Ван прописано на генетическом уровне, потому что на плечи Сяо Чжаня опускаются большие ладони Ван Ибо и с нажимом давят вниз. — Вы знакомы? — спрашивает Джексон, с интересом глядя на брата. — Он из моей школы, — пожимает плечами Ван Ибо, садясь на диванчик рядом с Сяо Чжанем, тем самым зажимая его между собой и окном. Сяо Чжань чувствует себя пойманным в ловушку, и это чувство ему не нравится. Если бы взглядом можно было испепелять, Ван Ибо бы уже развеяли над каким-нибудь морем за упокой. Но Сяо Чжань не герой из Марвел, поэтому Ван Ибо жив и невредим. А Сяо Чжань снова хочет продемонстрировать ему свои навыки бегуна и сверкание подошв. — Гэ, сделай мне чай, — просит Ибо, глядя, тем не менее, только на Сяо Чжаня, словно тот сбежит, стоит ему отвернуться. — И принеси нашему гостю кусочек чизкейка. — Я не ем сладкое. — Тогда мясного пирога. — Я вегетарианец. — Я видел, как ты ел мясо в столовой, — ухмыляется Ибо, а его брат за стойкой отзеркаливает его жест. — Врать — это очень вредно для здоровья, Сяо Чжань. В отличие от наших чудесных десертов. Ну вот — он от одного Вана хотел держаться подальше, а в итоге получил целый комплект. И, словно ему было мало Ванов на сегодня, из комнаты для персонала выходит высокий мужчина, которому братья кричат: — Привет, пап! Блять, думает Сяо Чжань, перед которым ставят тарелочку с треугольным чизкейком, покрытым кокосовой стружкой. — За счет заведения, — подмигивает ему Ван Ибо. Сяо Чжань чувствует, что вся эта ситуация начинает его раздражать и немного злить. Он не хочет новых знакомств, не хочет быть зажатым в углу, не хочет чертов десерт и не хочет, чтобы звезда-новенький смотрел на него как ребенок на яркую игрушку. Он уже сто раз успел пожалеть о том, что повелся на яркую вывеску и ступил на порог этой кофейни, которая, несложно догадаться, принадлежит семье Ван Ибо. Поэтому он встает с уже нагретого дивана, благодаря длинным ногам перепрыгивает через спинку и молча уходит из кофейни. Никто не пытается его догнать. — Дорогой, твоему другу не понравился десерт? — удивленно восклицает вышедшая сразу за отцом мама Ибо. Ибо смотрит в окно, где виднеется удаляющаяся черная макушка, и хмурит брови. — Нет, мам, он просто очень занят. Твои десерты самые лучшие, — натянув на губы улыбку, отвечает Ибо. Цзяэр хмыкает себе под нос, вытирая барную стойку, но молчит. Ибо все никак не может понять, что именно он делает не так.***
Всю следующую неделю Сяо Чжань избегает Ван Ибо и весьма успешно. Возможно, это связано с тем, что сам Ибо не слишком пытается его найти, но это даже к лучшему. Все же после его побега из кофейни этот парень должен был понять, что Сяо Чжань ему не друг и становиться им не собирается? Он старается думать об учебе, тем более: скоро экзамены, к которым надо готовиться. Работа и так отнимает у него слишком много времени, чтобы силы оставались на что-нибудь еще. Ван Ибо — не единственный человек, с которым Сяо Чжань не хочет пересекаться. Хуан Тао со своими дружками в последнее время все чаще достают Сяо Чжаня, и не только в школе, но и после занятий. Вчера, например, они забрали у него все деньги из кошелька, но это не страшно, потому что на такой случай Сяо Чжань специально берет с собой только мелочь, которой максимум хватит на покупку кофе или пару билетов на автобус. Юй Бинь пару раз пытался насесть на него с просьбой о помощи, но Сяо Чжань не прекращал отказываться, и бывший друг наконец оставил его в покое. Сказал пару ласковых и ушел, громко сматерившись напоследок. В целом, обычная неделя. Сяо Чжань старался избегать Ван Ибо и Хуан Тао. Так какого, спрашивается, черта судьба решила свести их троих сегодня вечером?***
У Сяо Чжаня болит скула и ноют ребра. Ван Ибо, со своей неизменной кривой ухмылочкой, опирается спиной о холодную стену и сбивчиво дышит. У него кровавая полоса, рассекающая бровь, синяки на шее и вывих запястья. На Хуан Тао же больно смотреть, поэтому никто этого и не делает, но если бы сделали, то увидели бы подбитый глаз, засохшую кровь под носом и на подбородке, а также обширный синяк в районе спины и шишку на лбу. Обычный вечер пятницы, только не дома в одеяле, а в обезьяннике на бетонном полу. Трио избитых подростков сидят в камере молча, тогда как инспектор Ли сканирует их взглядом по ту сторону решетки. — Кто-нибудь мне объяснит, почему вы трое в таком виде, пока ваши родители едут сюда? — Споткнулся о бордюр, — вяло отвечает Сяо Чжань. — Упал, — пожимает плечами Ибо. — А вы, молодой человек? — устало вздыхает полицейский, переводя взгляд на тяжело дышащего Хуан Тао. Тот прожигает взглядом Сяо Чжаня и стоически молчит. Инспектор Ли удрученно качает головой. Сяо Чжань, сидящий на полу в углу, хмуро смотрит на Ван Ибо и невольно вспоминает события, произошедшие не более двух часов назад. Сначала Хуан Тао с дружками подкараулили его после школы, они мило поболтали, обменявшись любезностями, а после случился первый удар. Тот, отчего так горит щека, наверное. Сяо Чжань хотел просто подождать, пока им надоест, но не тут-то было. Какого-то черта Ибо оказался в том же переулке, что и они, и полез заступаться за Сяо Чжаня. Сяо Чжань ведь просил его не лезть, даже лежа лицом в луже собственной крови! Вот зачем было ввязываться и строить из себя героя, спрашивается? Потом засигналила полицейская машина. Дружки Хуан Тао, пострадавшие в потасовке меньше всего, успели сделать ноги, а троица нет, не успела. Так они и оказались здесь. Сяо Чжань вдруг замечает, что на его плечах все это время висела объемная зеленая куртка, и понимает, что та — не его. Знакомый парфюм обжигает ноздри, и Сяо Чжань снова смотрит на Ибо, что подпирает собой стенку. — Почему на мне твоя куртка? — тихо спрашивает он, привлекая к себе внимание сразу обоих парней. Один из них вопросительно вскидывает бровь, а второй презрительно морщится. — Твоя рубашка порвана. Сяо Чжань смотрит вниз, под куртку, и действительно видит вместо когда-то приличной школьной рубашки нечто, больше напоминающее лохмотья. Больше он ничего не спрашивает, и Ван Ибо, слава богам, тоже. Спустя четверть часа в участок врываются родители Ибо и отец Хуан Тао. Когда инспектор Ли открывает камеру, второй тут же спешит к сыну и тянет к нему руки. Тот, в свою очередь, болезненно шипит и отталкивает родителя, рявкнув, что может справиться сам. На выходе из изолятора отец Хуан Тао бросает короткий извиняющийся взгляд на Сяо Чжаня, который тут же отворачивается, поджав губы. Когда камеру покидает Ибо, он тоже оборачивается у самого выхода и спрашивает: — Где твои родители? Сяо Чжань не успевает прикусить язык, прежде чем горько шепчет: — За мной никто не придет. Вечер пятницы. Мать наверняка лежит пьяная, и лучше бы в своей постели, а не на полу в кухне. Отец перестал с ним общаться еще до развода и вряд ли сейчас вообще в городе. Так что да, за ним никто не придет. Инспектор Ли, подслушав разговор, тут же обращается к Ибо и его семье, застывшей в удивлении. — Мы не смогли дозвониться до них, — поясняет мужчина. Мама Ибо тут же хмурится. — Но как же так? Вы же не можете оставить мальчика здесь на всю ночь! — Что вы предлагаете? Отпустить его одного я тоже не могу. — Тогда его заберем мы, — пожимает плечами господин Ван-старший, бросая короткий взгляд на сжавшегося у стенки Сяо Чжаня, который смотрит на всех так отрешенно, словно не его судьбу сейчас решают абсолютно чужие люди. — Это можно как-то устроить? Господин Ли тоже смотрит на Сяо Чжаня, кладет ладонь на седую макушку со страдальческим видом и чешет затылок. — В принципе, заявления нет, значит, и состава преступления тоже. Вы же просто споткнулись и упали все друг на друга, — хмыкает мужчина. — Забирайте. Ибо подходит к Сяо Чжаню и обхватывает его плечи, помогая встать. Тот тут же дергается в сторону, чем делает себе лишь хуже. Тело ноет, уши горят от стыда перед родителями Ибо, но он стоически делает шаг вперед, все же принимая помощь новенького. Лучше потерпеть чужую руку на своих плечах, чем обессиленно упасть на колени прямо на глазах у стольких людей. От него наконец убирают руки, когда он садится в машину на заднее сиденье. В ней тепло, пахнет чем-то приятным и очень тихо. Несложно догадаться, что тихо именно из-за него. Единственное, что прозвучало в этой тишине за все время поездки, это вопрос насчет адреса и тихое «Понял» в ответ от отца Ибо. Сам Ибо бросает на него странные взгляды всю дорогу с соседнего места. В этих взглядах так много всего, что Сяо Чжаню не понять, чего именно. Он может только устало привалиться к прохладному окну ноющей щекой и надеяться, что отек спадет к понедельнику. В следующий раз тишину прерывает именно Сяо Чжань, открывая дверь машины и бросая чете Ван тихое: — Спасибо за все. Мама Ибо — госпожа Ян — робко улыбается ему на прощание. А уже дома Сяо Чжань понимает, что так и не отдал Ибо его куртку. Мама действительно пьяна, но спит все же у себя. Сяо Чжань, держась за ребра, привычно открывает окно и гасит свет, а после идет к себе в комнату. Он избавляется от порванной рубашки, заталкивая ее в мусорное ведро, затем снимает штаны с разводами крови на них и несет в ванную. Смыв с лица кровь и грязь, он идет на кухню за льдом и прикладывает тот к лицу, устало прикрывая веки. Спустя час он тратит какое-то время на то, чтобы отстирать кровь со штанов и куртки Ибо, а затем делает домашнее задание, стараясь не вспоминать о том, что случилось сегодня. К понедельнику отек, к счастью, и правда спадает.***
Сяо Чжань носит с собой в школу чужую куртку, надеясь отдать ее законному владельцу, но тот не появляется ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду. В четверг, снова притащив куртку в пакете, после школы Сяо Чжань идет в уже знакомую кофейню, чтобы попытать удачу там, хотя и сам не понимает, зачем. В конце концов, можно было просто дождаться, когда Ибо вернется в школу, и принести куртку на следующий день, но Сяо Чжань устал ждать. К тому же, Ибо, судя по словам его новых друзей, Сонджу и Сынена, никогда не прогуливал, потому Сяо Чжань немного переживает. Он думает о том, что Ибо, вероятно, пострадал в той драке больше, чем казалось на первый взгляд, и хочет узнать наверняка. Поэтому и стоит сейчас напротив сверлящего его обжигающим взглядом Джексона и переминается с ноги на ногу от дискомфорта. — Чего тебе? — первым не выдерживает Джексон. На этот раз в кафе есть люди, и даже много, оттого за Сяо Чжанем уже успела собраться целая очередь из недовольных посетителей. — Знаешь, где Ибо? — О, так теперь тебе интересно? — хмыкает Джексон, складывая руки на груди. Его, кажется, совсем не волнует негодующая толпа позади Сяо Чжаня. — Всего-то нужно было влезть в драку, чтобы ты обратил на него внимание. — Я просил его не вмешиваться, — хмурится Сяо Чжань. Ему совсем не нравится, когда его обвиняют в том, в чем он не виноват. — Я просил… — А ты бы смог просто пройти мимо? Кусая губу, Сяо Чжань с ответом не находится. Лишь устало вздыхает, повторяя свой вопрос. — Так где он? — Дома, — пожимает плечами Джексон. — Передать ему что? Сяо Чжань задумывается. Он действительно может сейчас просто отдать куртку Цзяэру и раз и навсегда распрощаться с этой семьей, но что-то его останавливает. Он ведь хотел узнать о самочувствии Ибо… Впрочем, дилемму решает некто позади Сяо Чжаня, грубо оттолкнувший его от кассы плечом и делая, наконец, заказ. — Передай, что… Нет, ничего, — тихо говорит он, но Джексон, кажется, слышит и разочарованно качает головой. Дома Сяо Чжань заваривает себе крепкий чай и сидит на крыльце, вглядываясь в темноту улиц. Почему-то в куртке Ибо. Наверное, потому что она согревает получше чая.***
В пятницу Ибо наконец появляется в школе с перевязанным запястьем. Кроме него ничего в парне не указывает на его причастность к драке, в отличие от того же Хуан Тао, что все еще немного хромает при ходьбе и кривит при этом вечно недовольное, к тому же разукрашенное синяками, лицо. Сяо Чжань, сидя в столовой, ловит взгляд Ибо на себе и зачем-то играет с ним в гляделки вместо того, чтобы отвести взгляд, как бы он сделал это при других обстоятельствах. Ибо заинтересованно смотрит сначала в глаза Сяо Чжаню, потом на пухлый пакет, занимающий соседний стул, и слегка улыбается. После обеда Сяо Чжань идет в сторону туалетов и даже почти не дрожит, слыша легкую поступь шагов за спиной. Потому что знает, кто за ним идет, и рад этому, не находя такой реакции никакой адекватной причины. Моя руки, Сяо Чжань бросает короткий взгляд в зеркало и тут же опускает его вниз, к раковине. Ибо молча наблюдает за ним, опираясь о белую стену, и, кажется, сканирует взглядом каждую молекулу его тела. Сяо Чжань снова чувствует дикое желание удрать куда подальше. — Твоя куртка, — говорит он деланно безразлично, пряча мокрые дрожащие руки в сушилке и стараясь не поддаться искушению обернуться к парню позади себя. Сушилка издает громкие звуки, которые перекрывают все остальные, оттого Сяо Чжань не слышит, что Ибо подходит прямо к нему, но будто… чувствует и тут же весь покрывается мурашками. Он почти уверен, что их видно на открытом участке шеи, не прикрытом рубашкой, оттого и хочется позорно вжать голову в плечи. Вместо этого он оборачивается, сталкиваясь с темными омутами глаз Ван Ибо, что стоит к нему вплотную, практически зажимая у стены. Сушилка больно впивается в нижнюю часть спины. Сяо Чжань невольно подмечает, что Ван Ибо немного, но все же ниже, так почему же он чувствует себя таким маленьким рядом с ним? — Брат говорил, ты приходил в кафе, — говорит Ибо, делая шаг назад. Чувствуя себя так, словно он отвоевал себе личное пространство, Сяо Чжань облегченно выдыхает. Этот звук выходит настолько громким, что Ибо моментально кривит губы, очевидно все понимая. — Приходил, — кивает Сяо Чжань. — Говорил, ты искал меня. — Искал, — неохотно, но все же признается Сяо Чжань. — Чтобы отдать куртку. Ибо переводит взгляд на пакет, что висит на крючке у зеркала, а затем на Сяо Чжаня. — Мог просто отдать Джексону. Сяо Чжань и сам это прекрасно знает, большое спасибо за напоминание. Он смотрит на Ибо, видит, как неряшливо тот выглядит в школьной форме, которая превращает его не в приличного школьника, как должно быть, а в порно-звезду, и снова вспоминает разговоры тех незнакомых девчонок. О том, какой новенький привлекательный. Еще что-то о мотоцикле, но конкретно Сяо Чжань ни разу его не видел, и об отшитой им девушке. Сейчас Сяо Чжань может наконец признать, что Ибо действительно красив. Каштановые непослушные вихры на голове, длинная сережка в левом ухе и гвоздик — в правом, крупный кадык, развязанный галстук, болтающийся на плечах, и глубокая ключичная ямка. Он, блять, гребаная мечта для гея в пубертате, а Сяо Чжань — вот так неожиданность! — каждое утро видит одного такого в зеркале. — Отдаю тебе сейчас, — сглатывая отчего-то вязкую слюну, тихо говорит Сяо Чжань, срывает с крючка пакет и буквально впихивает в чужие руки, случайно задевая поврежденное запястье, отчего Ибо ожидаемо болезненно шипит. — Прости… Он убегает. Снова. Убегает, почти физически чувствуя прожигающий спину взгляд. Интуиция не обманула его, еще в самую первую их встречу пытаясь уберечь Сяо Чжаня от новой возможной проблемы. И, как бывает по всем известному закону подлости, вышло в точности наоборот. Иронично, но совсем неудивительно, впрочем.***
Самое ужасное случается после: Сяо Чжань понял, что Ван Ибо его интересует в том самом смысле, а сам Ван Ибо, кажется, понял, что от Сяо Чжаня стоит отвалить. И в отличие от Сяо Чжаня, Ибо свою интуицию слушает беспрекословно всю следующую неделю. Иногда Сяо Чжань видит его рано утром перед школой, сонного и растрепанного, иногда после, бредущего домой и выглядящего при этом уже гораздо веселее, но чаще всего в столовой. Что странно: после той драки Хуан Тао бросает на Сяо Чжаня презрительные взгляды, но обходит по пятой дуге, как и вся его свита. В какой-то момент Сяо Чжань даже перестает искать подвох и ожидать, что откуда ни возьмись на него упадет ведро супа, и начинает все чаще терять бдительность. Теперь он чаще обедает в столовой в полном одиночестве, иногда скрашиваемом редкими одноклассниками, что, подметив отсутствие Хуан Тао поблизости, сидят рядом и рассказывают Сяо Чжаню последние новости и сплетни. Сяо Чжань, настолько отвыкший от общения в здании школы, до сих пор не может к этому привыкнуть, но, пока никто сильно его не беспокоит чрезмерным вниманием, он даже рад. Часто Сяо Чжань смотрит в сторону большого столика, за которым сидит Ибо с друзьями. Они о чем-то увлеченно болтают, задорно смеются и дурачатся, бросаясь друг в друга едой. Со стороны это выглядит мило. Сяо Чжань видит легкие улыбки Ибо, громкие смешки, тычки в бок от Сынена и ухмылку Сонджу. Видит, как Ибо плюется, распробовав газировку, купленную в школьном автомате, и отдает ту какой-то девчонке, что тоже сидит за одним с ним столом, чаще всего предпочитая веселым разговорам с парнями увлекательную ленту вейбо. Иногда Ибо ловит его взгляд, но Сяо Чжань никогда не знает, что следует за этим, потому что свой всегда отводит в ту же секунду, старательно делая вид, что он вообще никогда в сторону того самого стола даже не поворачивался. Если бы он этого не делал, то увидел бы, как Ибо растерянно моргает и кусает губы в такие моменты. А потом к Сяо Чжаню, погруженному в мысли о вечном, подсаживается уже менее заебанный жизнью и школьным руководством Юй Бинь, и первому приходится вынырнуть из своих фантазий в суровую реальность. — Чжань-Чжань, ебать тебя перекосило, — смеется Юй Бинь, а Сяо Чжань возмущенно дует губы. — Не ссы, я не за помощью твоей пришел. Сяо Чжань, брезгливо отталкивающий баклажан на тарелке подальше от основного блюда палочками, вскидывает брови. — Чего тебе надобно, болезный? — Ничего я не болезный, слышь! Набрал, вон, даже пару кило, — довольная рожа Юй Биня почему-то вызывает улыбку, и Сяо Чжань в кои-то веки решает ее не сдерживать, отчего сидящий напротив парень давится своим чаем. — У меня точно галлюцинации… Сяо Чжань фыркает. — И с чего ты вдруг решил массу поднабрать? — А мне дали помощника, — ухмыляется Юй Бинь, почти сразу переключаясь с неожиданного открытия того, что Сяо Чжань не разучился улыбаться. Таким Сяо Чжань его и помнит со времен их былой дружбы. — Теперь я как начальник могу загрузить мальца работой и вылечить наконец все свои болячки, что накопились за прошлый тяжелый год. — И кто этот несчастный? — с легкой улыбкой вздыхает Сяо Чжань, подпирая щеку рукой. — Да один из младшеньких. Фаньсин зовут. Хороший он, даже жалко парня. Но себя жалко больше. Я, кстати, чего подсел… — Нет, — по привычке отвечает Сяо Чжань, из-за чего Юй Бинь тут же хмурит брови и громко восклицает: — Да я еще ничего не сказал! Сяо Чжань смотрит настороженно. — Послушай, — начинает Юй Бинь серьезно, вытирая губы салфеткой. — Моя мать же бизнес себе намутила. Торты печет на заказ. Нужен сайт, в общем. — Ты же сказал, что пришел не за помощью… — Так я не за помощью, а с деловым предложением, — смеется Юй Бинь, и настороженность Сяо Чжаня уходит, а на смену ей приходит заинтересованность. — Ты не подумай, что я по старой дружбе буду скидку выбивать. Все по-честному. С тебя сайт — с меня баблишко. Ну как, договор? Посмотрев секунду-другую на протянутую над столом руку, Сяо Чжань ее пожимает. — Без проблем. Сяо Чжаню немного страшно, потому что в последние дни он чувствует себя вполне хорошо, как не чувствовал еще со времен развода родителей. Он не дает себе надеяться, что жизнь вдруг наладилась, и везде ищет подвох. Но позволяет себе насладиться хотя бы немного этим чувством. Оказывается, что когда Хуан Тао держится в стороне, а бывший лучший друг болтает с тобой в столовой, жизнь не так уж и плоха. Она бы стала намного лучше, если бы дома его не ждала пьяная мать, а парень с центрального столика снова его где-нибудь зажал. Но вечером Сяо Чжань привычно проветривает мамину комнату, а Ван Ибо все так же где-то далеко. Наверное, Сяо Чжань слишком много хочет.***
Утром пятого октября Сяо Чжань находит в своем шкафчике чизкейк в маленькой картонной коробке, открытку с подписью «С днем рождения, Чжань-гэ» и красный вязаный шарф ручной работы. Он удивленно оглядывается по сторонам, но снующим мимо сонным школьникам нет до него никакого дела. Внимательно оглядев открытку, Сяо Чжань удрученно осознает, что почерк ему незнаком, да и обращение «Чжань-гэ» по отношению к себе ни от кого уже давно не слышал. Даже Юй Бинь, пусть он и младше, всегда звал его Чжань-Чжанем или просто гэгэ. Еще по имени, но никогда так, как в записке. Шарф тоже ни о чем не говорит, а вот чизкейк выглядит подозрительно знакомым. Сяо Чжань оглядывает коробочку, в которой его нашел, и тут же удивленно округляет глаза, потому что на ней есть логотип кофейни семьи Ван Ибо. В каком-то странном порыве Сяо Чжань прижимает шарф к лицу и вдыхает запах, тут же улавливая нотки знакомого парфюма. Тогда он понимает, что не ошибся. От осознания, что Ибо так заморочился и оставил ему подарок, сердце в груди бешено стучит, отбивая неровный ритм. Кажется, Сяо Чжаню срочно нужно в медпункт померить давление. Пока никто не обращает на него внимание, он достает из рюкзака упаковку успокоительных и запивает пару таблеток чаем из термоса, а после складывает подарки в тот же рюкзак и идет на выход из здания. До урока есть еще время. В пустующей ранним утром беседке рядом со школой он наслаждается подаренным десертом, словно праздничным тортом. Словно высшая сила заставила его сегодня встать пораньше и заварить себе чай с собой, что так отлично подошел его неожиданному сладкому завтраку. В обед, сидя в столовой, почему-то снова напротив Юй Биня, что вместо приветствия чуть не оттаскал его за уши в честь праздника, Сяо Чжань ловит на себе ответный взгляд Ибо и шепчет одними губами «Спасибо». Ибо с улыбкой кивает ему, тут же поворачиваясь к Сынену, который с громким «Бро!» сует ему под нос свой телефон, но Сяо Чжань почему-то не расстроен. Ему девятнадцать.***
Сюрпризы в его день рождения на одном подарке от Ибо не заканчиваются. Когда Сяо Чжань переступает порог дома, то тут же улавливает запах мяса и специй и от удивления почти спотыкается. Повесив новый шарф в прихожей рядом с курткой, Сяо Чжань входит на кухню и застывает прямо на пороге — его мама в старом потрепанном фартуке стоит у плиты и мешает что-то в сковороде, напевая себе под нос легкий мотивчик, напоминающий детскую песенку. — Чжань-Чжань, с днем рождения, — ласково говорит она, оборачиваясь. Это странно. У мамы мешки под глазами, тоскливый взгляд и подрагивающие пальцы рук, но она улыбается искренне. Она готовит праздничный ужин сыну, про которого, как думал второй, давно забыла, и от нее даже не пахнет перегаром. — Спасибо, — кусая щеку изнутри, отвечает Сяо Чжань. Если бы это все происходило несколько лет назад, Сяо Чжань бы с широкой улыбкой обнял маму, сунул любопытный нос под крышку сковородки, предложил помощь и обязательно получил бы отказ, ведь «не пристало имениннику праздничный ужин готовить». Вместо этого он после робкого «Присядешь?» садится за стол и смотрит исключительно на свои сложенные в замок на столе руки. Ужин проходит в неуютной тишине, изредка разбавляемой неловкими вопросами о школе и тихим в конце: — Завтра у меня собеседование. Сяо Чжань не знал, как реагировать на перемены в своей жизни и кого стоило за это поблагодарить. И только какая-то высшая сила уберегла его от того, чтобы позорно не расплакаться в конце этого странного, тяжелого и полного потрясений дня. Ему девятнадцать, да.***
Спустя короткие выходные, полные осмысления происходящего, в понедельник Сяо Чжань был настроен решительно. После школы он ждет у выхода парня с каштановыми волосами в зеленой куртке и, когда видит того, выходящего из здания в полном одиночестве, к счастью, уверенно загораживает ему дорогу. — Привет, — здоровается Сяо Чжань, а удивленный Ибо таращится на него как на восьмое чудо света минимум. — Ты в кафе? — дождавшись короткого угуканья, Сяо Чжань быстро, пока не успел передумать, спрашивает: — Пойдем вместе? Ибо медленно моргает, осматривается по сторонам, словно в поиске скрытой камеры, немного хмурится, а потом вдруг неожиданно довольно ухмыляется. Так красиво и одновременно отвратительно, что Сяо Чжань сдуру чуть не влюбился. — Чжань-гэ хочет составить мне компанию? Вот оно. «Чжань-гэ». Даже когда Сяо Чжань узнал, от кого была та поздравительная открытка, и исключительно в исследовательских целях попробовал представить, как это «Чжань-гэ» звучит, слетая с губ Ван Ибо, он все равно не был готов услышать это. Оттого и застывает как вкопанный, глядя на Ибо из-под отросшей челки, и старательно подавляет в себе желание удрать. Снова и опять. — Ага, — в итоге просто отвечает Сяо Чжань, когда Ван Ибо издевательски соблазнительно склоняет голову к плечу, и добавляет: — Типа. По дороге в кафе они совсем не молчат, как того ожидал наивный Сяо Чжань. Как только они покидают территорию школы, Ибо начинает говорить, и много. Рассказывает о своем новом увлечении, подразумевающем под собой собирание лего, о подружке Сонджу, что учится в школе на другом конце города, о Сынене, который умудрился утопить свой телефон в школьном унитазе, и о Мэн Цзыи, той самой девушке, которая сидит за их столиком в столовой и покупает им отвратительные напитки. Отвратительные они только для Ибо, Сонджу, например, от них тащится. Сяо Чжань окончательно расслабляется еще где-то на третьем предложении и не сразу замечает, что плечо Ибо касается его собственного почти на каждом шагу — так близко они идут. Он отвечает односложно и будто неохотно, но на самом деле просто не знает, что стоит говорить, а что — нет. Он разучился общаться с людьми и очень хочет научиться этому снова. Возможно, Ибо научит его когда-нибудь. В кафе их приветствует удивленный Джексон, сверлящий макушку сидящего за столиком к нему спиной Сяо Чжаня взглядом, из-за чего тот периодически ежится. Ибо смеется на это и тихо говорит: — Это потому что я должен был ему здесь помогать, а вместо этого сижу с тобой. Сяо Чжаню тут же становится неловко, потому что он, получается, отвлекает Ибо от дел, а второй, кажется, видит его насквозь, потому что не оставляет ему шанса мыслить в этом направлении почти сразу. — Все нормально, Чжань-гэ, — улыбается он. — Ничего страшного не случится, если этот бездельник поработает сегодня за двоих. Это даже пойдет ему на пользу, — и подмигивает Сяо Чжаню, который просто не может не улыбнуться в ответ. Так ярко, широко, как не улыбался уже очень давно. Ибо почему-то застывает, скользнув взглядом по его лицу и задержавшись на какое-то время на губах. Улыбка медленно тает на лице Сяо Чжаня, после чего он облизывает вмиг пересохшие губы и встречается с потемневшими карими глазами, пристально смотрящими словно не на, а внутрь. — Это я-то бездельник? — слышится со стороны кассы. Момент, какой бы он ни был, безвозвратно упущен, но ни одного из парней это не расстраивает. — Перестаньте уже ворковать, голубки, и лучше сходите на кухню и помогите маме! Ван Ибо вскидывает бровь, глядя на немного смущенного обращением Сяо Чжаня, одним лишь взглядом спрашивая: «Ты в деле?» И так Сяо Чжань идет учиться готовить десерты госпожи Ян, которые действительно безумно вкусные. В этом он убедился еще в свой день рождения. — Чжань-гэ, надень вот, — советует ему Ибо, протягивая ярко-розовый фартук с довольной ухмылкой почему-то только с одной стороны лица. Сяо Чжань фыркает, но фартук все равно берет. — Да ладно тебе! У меня такой же. И действительно: у него такой же, и почему-то он ему идет. Розовый фартук на взрослом парне. В какой момент мир Сяо Чжаня изменился настолько? Госпожа Ян колдует на кухне словно фея, а Сяо Чжань вместе с Ибо больше мешают, чем помогают, но это, кажется, нисколько не волнует женщину. В какой-то момент Сяо Чжань видит, как госпожа Ян вытирает с лица Ибо полоску от муки, и замечает их поразительную схожесть. Если Цзяэр был больше похож на отца, то Ибо достались черты его красивой матери. — Сяо Чжань, милый, сходи на склад и принеси упаковку сахара, пожалуйста, — просит мама Ибо, пока сам Ибо с мученическим видом моет гору скопившейся посуды. Оказавшись на складе, Сяо Чжань вдруг понимает, что у него слегка болят щеки от долгих улыбок, и улыбается снова, уже от этой мысли. Улыбаться, оказывается, так здорово. А потом дверь позади него хлопает, и Сяо Чжань слышит знакомый голос: — Чжань-гэ, ты нашел сахар? Обернувшись с пачкой, зажатой в пальцах, Сяо Чжань победно вскидывает над собой руку, и тут же случается это: из неожиданно раскрытой пачки все содержимое высыпается прямо ему на голову. Происходит так называемая немая сцена, когда парни пялятся друг на друга пару секунд, пытаясь осознать произошедшее, а после практически одновременно сгибаются пополам в диком приступе истерического хохота. — Бля, да ты просто сахарный король, — говорит Ибо сквозь смех, а Сяо Чжань внезапно облизывает губы, на которые попало несколько маленьких белых крошек. Затем ждет секунду и сгибается в новом приступе смеха, а когда Ибо, у которого на лице застыло удивленное выражение, одним взглядом спрашивает лаконичное: «Что?», Сяо Чжань отвечает: — Кажется, это… соль. — Тогда хорошо, что мы не успели добавить ее в тесто. — Твоя мама бы убила меня, — убежденно кивает Сяо Чжань. Ибо с улыбкой качает головой, делает шаг вперед и легким взмахом руки убирает соль с чужой челки. — Неа, ты ей нравишься. «А тебе?» — вертится у Сяо Чжаня на языке, но он молчит. Просто пожимает плечами и просит Ибо показать, где вообще этот сахар находится. Тот, конечно же, с радостью просвещает его в этом вопросе.***
Каким-то образом Ибо притягивает к себе людей. Кажется, будто он окружен невидимым облаком из положительной энергии, а люди вокруг по наитию к ней тянутся, чтобы отщипнуть для себя кусочек. Ибо из тех людей, кому не нужно много улыбаться, завлекать или флиртовать, чтобы окружающие захотели с ним подружиться. Хотя Сяо Чжань от улыбок и флирта бы точно не отказался. На следующий день после совместного времяпрепровождения с Ибо и его семьей в кафе, когда Сяо Чжань занимает свое привычное одинокое местечко у окна в столовой, к нему неожиданно подсаживаются. Ожидая увидеть Юй Биня или (мечтать никогда не вредно) Ибо, он поднимает голову от тарелки и сталкивается взглядами с Сыненом, который мило улыбается ему, подперев рукой щеку. Сяо Чжань невольно бросает взгляд на центральный столик и успевает увидеть, как стремительно розовеющий щеками Ибо опускает голову. От увиденного Сяо Чжань немного теряется и снова поворачивается к Сынену с немым вопросом во взгляде. — Сделай удивленное лицо, — говорит Сынен с таким серьезным видом, будто он сейчас на новостном канале вещает о серийном убийце и просит жителей города быть бдительными. Сяо Чжань делает удивленное лицо, но не потому что его попросили, а потому что ровным счетом ничего не понимает и удивляется искренне. Сынен подмигивает ему глазом, скрытым от центрального столика, продолжая сохранять серьезный вид, а Сяо Чжань хмурит брови и спрашивает: — Что происходит? На всякий случай удивленное лицо остается на месте. Периферическое зрение улавливает, как лицо Ибо ныряет в ладони и бьется о стол, а затем Сяо Чжань слышит приглушенный голос Сонджу: — Да не, он не мог!.. — … — голос Ибо настолько тихий, что Сяо Чжань слышит только неразличимый шепот и легкое отчаянье в нем. Сынен выдерживает многозначительную паузу, а потом просто прыскает в кулак, наклоняется над столом и шепчет: — Теперь Ибо-хен будет думать, что я выдал тебе его секрет. — Какой секрет? — взволнованный Сяо Чжань почему-то тоже шепчет и зеркалит чужую позу. Сынен сам себе на уме; он игриво дергает бровями, не отвечая, и встает, приглашающим жестом предлагая Сяо Чжаню пересесть к ним за стол. Тот, в свою очередь, заинтригован, немного напуган и чуть-чуть смущен, но поднос в руки берет и семенит за Сыненом без лишних вопросов. Сынен пихает Сонджу в бок, и тот оборачивается к парню, а затем происходит нечто, что можно назвать невербальным общением лучших друзей. Ни одного слова сказано не было, зато взаимопонимание стопроцентное судя по тому, с каким понимающим видом Сонджу освобождает свой стул, после чего не без помощи Сынена Сяо Чжань занимает его, когда ладони вышеупомянутого парня опускаются ему на плечи и давят вниз. Так Сяо Чжань оказывается сидящим плечом к плечу с Ибо, который смотрит на него долгим изучающим взглядом, как и, кажется, все остальные в столовой. Краем сознания Сяо Чжань понимает, что все звуки резко стали тише, оттого чувствует себя не в своей тарелке. Чтобы как можно быстрее исправить ситуацию, Сяо Чжань сдает Сынена с потрохами. — Он ничего мне не сказал, просто попросил притвориться удивленным, — говорит он и видит, как разглаживается на лбу Ибо одинокая тревожная морщинка. Потом слышит недовольный стон Сынена и, наоборот, довольный Сонджу. Цзыи отрывается от телефона, замечает в компании новое лицо и без вопросов ставит перед ним яркую жестяную банку с газировкой, а почти сразу после этого уже снова смотрит в экран. Сяо Чжань, тихо поблагодарив девушку, с громким пшиком открывает банку и неуверенно делает глоток. Ибо смотрит выжидательно, и тогда Сяо Чжань с невинной улыбкой говорит: — Очень вкусно. На самом деле это ужасная дрянь. И Ибо, кажется, все понимает, потому что ухмыляется и сидит с таким видом, что остается только баннер на шею повесить с надписью «я же говорил». И вот так статус местного лоха официально переходит от Сяо Чжаня к потомкам. Как говорил великий и неповторимый президент студсовета, Юй Бинь: «Жалко, но себя жалко больше».***
Жизнь стремительно меняет вектор с «какой-то лютой пизды» на «жить можно и даже хочется». Сяо Чжань чувствует себя здорово в компании Ибо, несмотря на то, что в этой самой компании нет ни одного человека из его класса. Ребята быстро притираются к Сяо Чжаню, который лишь одной улыбкой смог растопить настороженность по отношению к себе даже неразговорчивой Цзыи, которая теперь всех поит газировкой, а Сяо Чжаню отдельно покупает персиковый холодный чай с гибискусом. Ибо, с которым он так и сидит рядом, ворует у него баклажаны, причем с таким видом, словно тем самым совершает самую настоящую пакость, хотя прекрасно знает, что Сяо Чжань с этим овощем находится в лютых контрах еще с рождения. Поэтому, собственно, и ворует. Сяо Чжань старательно делает возмущенный вид, подыгрывая, пока внутри него рождаются бабочки, бессовестно вызывающие покалывание внизу живота. Они много разговаривают. Сяо Чжань вспоминает свою первую с Ибо встречу и радуется, что больше не чувствует опасности по отношению к этому парню, который своим появлением привнес в жизнь Сяо Чжаня нечто важное. Вместо нее он чувствует что-то другое — такое давно, казалось, забытое желание улыбаться. К концу октября прилично холодает, и Сяо Чжань кутается в подаренный шарф почти по самые уши, а Ибо напяливает шапку с помпоном, при виде которой Сяо Чжань каждый раз хохочет, а Ибо протяжно воет: «Чжань-гэ, не смейся!». Сяо Чжань все равно смеется. Школа и работа все так же отнимают большую часть времени, но иногда Ибо все же удается вырвать Сяо Чжаня из этой рутины, чтобы прогуляться и поболтать. Им всегда есть о чем, что удивляет и заставляет нечто внутри довольно трепетать. Сяо Чжань больше не помогает в кафе, но зато является там частым гостем, которому всегда рады. Джексон заслуженно возвращает себе статус «милого парня» в глазах Сяо Чжаня, а их с Ибо родители никогда не дают Сяо Чжаню уйти из кафе без еды. Ибо говорит, что таким образом они пытаются его откормить, и добавляет, что отвертеться все равно не получится, так что пусть не пытается. Сяо Чжань переживает по поводу своих щек, но Ибо, хмуря брови, кутает его в шарф посильнее и почти приказным тоном говорит не молоть чепуху. В один из дней, когда родители Ибо закрывают кафе, звучит неожиданное приглашение на ужин, и Сяо Чжань соглашается так быстро, что приготовившийся его уговаривать Ибо так и застывает с приоткрытым ртом в позе нападающего. Сяо Чжань и Джексон переглядываются, хихикая, а родители Ибо молча запихивают всех детей в машину и включают радио, после чего вся большая компания громко подпевает песне из старого американского мульфильма. — Вау, — говорит Ибо, когда песня заканчивается, а Сяо Чжань с озадаченным видом поворачивается к нему лицом. — У тебя классный голос. Все дружно согласно угукают, и Сяо Чжань вдруг чувствует себя максимально неловко, прижимаясь к окну машины спиной. Весь остаток пути, пока остальные члены семьи Ван негромко переговариваются, Ибо молчит и бросает на Сяо Чжаня взгляды, от которого у второго горят уши и щеки, цветом сливаясь с подаренным шарфом. Пока госпожа Ян на пару с мужем готовят ужин, Джексон уходит к себе в комнату под предлогом того, что ему нужно поработать, оставляя Сяо Чжаня вместе с Ибо вдвоем. Они поднимаются наверх в комнату Ибо, и Сяо Чжань, который здесь впервые, восторженно оглядывает комнату. — Так много… зеленого. Ибо посмеивается себе под нос, подталкивая Сяо Чжаня к кровати и заставляя того забраться на нее с ногами, поджав те под себя. — Хочешь посмотреть что-нибудь, пока ужин готовится? — Лучше покажи мне свою коллекцию лего. И то, как загораются глаза Ибо в этот момент, стоит больше, чем самый дорогой алмаз в мире. Фильм они все же включают, но посмотреть не успевают, потому что в дверь стучит отец Ибо и оповещает парней о том, что ужин готов и ждет их на столе в гостиной. Когда они спускаются и садятся за стол, тот переполнен различной едой, и Сяо Чжань сразу вспоминает, что семья Ван приезжая, потому что приготовленная еда в основном не местная. Но родители Ибо при готовке очевидно позаботились и о вкусах Сяо Чжаня, что не могло не льстить. — А помните, как Цзяэр и Ибо впервые встретились? — улыбается госпожа Ян, подкладывая еду в тарелку своему мужу. — Думала, они друг друга перегрызут. — Мне было семь, и я не хотел видеть этого спиногрыза, — оправдывается Джексон, подмигивая Ибо, который фыркает и двигает поближе к Сяо Чжаню тарелку с ароматными токпоками. — Думаешь, я хотел? Ты как-то украл у меня плюшевого енота и обещал его сжечь, если я когда-нибудь зайду в твою комнату. Я сразу почувствовал, что ты — чистое зло. — Не украл, а на время позаимствовал, — с умным видом говорит Джексон, получая от отца подзатыльник. — И я добрейшей души человек, ты просто еще не разглядел. — Вы не родные братья? — вырывается у Сяо Чжаня, и он тут же прикусывает язык. Госпожа Ян и господин Ван смотрят на Ибо удивленно, и тот пожимает плечами. — Я ему не говорил, — объясняет. — Мы с этим придурком не можем быть родными, — вставляет Джексон, настороженно следя за рукой отца и готовясь в любой момент начать уворачиваться от подзатыльника. — Он же писался до трех лет, — добавляет с гаденькой ухмылочкой. — Сын, — осаждает его господин Ван, старательно напуская на себя строгий вид, но Сяо Чжань видит, как дергается в улыбке уголок чужих губ, и переводит взгляд на стремительно краснеющего Ибо, сам едва сдерживая улыбку. — Родителям надо было отдать тебя в монастырь на перевоспитание, а не в Америку на учебу, — бурчит Ибо, не поднимая взгляда от тарелки, и Сяо Чжань зачем-то кладет на его бедро руку под столом. Чтобы успокоить, сам себе говорит Сяо Чжань, но от осознания того, что он только что сделал, сердце так быстро бьется, что успокаивать уже нужно его. Ибо медленно моргает, глядя на руку Сяо Чжаня, и неосознанно дергает ногой. Прежде чем Сяо Чжань, слегка запаниковав, успевает одернуть руку, Ибо накрывает ее своей под столом, мягко сжимая пальцы. Теперь за столом уже не один, а двое парней сидят с красными щеками, но никто этого не замечает, или делает вид. Сяо Чжань узнает, что господин Ван и госпожа Ян, являясь родителями Джексона и Ибо соответственно, познакомились на курорте в Европе, где отдыхали вместе со своими детьми. Те словно интуитивно понимали, что это все очень похоже на роман, поэтому заключили небольшое перемирие и пытались не дать своим родителям сойтись, постоянно срывая их встречи. Госпожа Ян и господин Ван план детей раскусили быстро и слегка расстроились, поэтому общаться перестали. Но судьба снова свела их уже в Китае в обычном супермаркете, и тогда маленькому Ибо и чуть более взрослому Цзяэру пришлось смириться с тем, что они, кажется, станут семьей. Сяо Чжань, наблюдая за взаимодействиями этих четверых, может точно сказать, что все сложилось чудесно. Как бы Джексон и Ибо ни пререкались друг с другом, было очевидно, что они друг друга любят как родных. В каком-то смысле Сяо Чжань даже завидовал, потому что у него самого семьи как таковой не было. Господин Ван предлагает подвезти Сяо Чжаня до дома, но тот благодарит и отказывается, потому что хочет прогуляться и подышать воздухом. Подумать. Ибо на это хмурит брови и уже у самого выхода, когда Сяо Чжань стоит на пороге в полном обмундировании против противных холодов, спрашивает, все ли в порядке. — Все хорошо, Ибо, — честно отвечает Сяо Чжань, потому что так и есть. Тот, кажется, не верит, но молчит, и тогда Сяо Чжань делает шаг вперед и оставляет на чужой щеке короткий поцелуй. — Спокойной ночи. Ибо, застывший в неверии, провожает убегающего Сяо Чжаня взглядом и даже не замечает, как сзади к нему подходит любящий иногда подглядывать Джексон. Замечает, только когда брат кладет свою руку ему на плечо и издает тихий смешок. — Сяо Чжань сломал мне брата. Ибо кладет руку на свою щеку и счастливо улыбается. Джексон неверяще качает головой.***
В начале ноября за их столиком происходит небольшое пополнение в лице Юй Биня, который скинул большую часть дел на своего преемника и наконец заметил, что Сяо Чжань каким-то образом влился в большую компанию активно гудящих школьников. Юй Бинь, как человек без капли стеснения в организме, быстро проходится взглядом по всем присутствующим и бесцеремонно пиздит свободный стул с соседнего столика, за которым сидели две подруги, ставит его рядом с Сяо Чжанем и усаживается на него своей президентской задницей. — Я подсяду, — это не вопрос, поэтому никто не отвечает. Сяо Чжань закатывает глаза, дожевывает еду и говорит: — Это Юй Бинь, и он не отстанет. Тот невинно улыбается, но в глазах так и читается, что нет, он не отстанет, даже если этот небольшой коллектив скооперируется и объявит ему войну. После этого дня Цзыи приходится тратиться на еще одну газировку. Ибо к Юй Биню относится немного холодно, и Сяо Чжань не понимает, почему, пока тот не говорит, что как-то случайно услышал тот самый разговор в коридоре, где бывшие когда-то лучшими друзьями парни чуть не разругались. Сяо Чжань понятливо кивает и, спустя несколько дней, когда они сидят на качелях в парке, вдруг объясняет: — Мы с Юй Бинем с детства дружили. На самом деле он хороший. — Почему перестали? — Родители развелись. У мамы начались проблемы с выпивкой, а отец уехал. Мы не общались с тех пор. Сяо Чжань чувствует, что Ибо можно рассказать. Доверяет, потому что подсознательно знает, что может. Ибо слушает внимательно, одним взглядом успокаивает и легкой улыбкой. Ибо добрый и заботливый, открытый и с большим сердцем. Не то чтобы это был какой-то большой секрет, но все же. Хотя секреты у Сяо Чжаня тоже есть, и эти секреты его душат, потому что это сложно, когда ты один и не с кем поделиться. Поэтому Сяо Чжань поджимает губы, решаясь, и тихо спрашивает: — Если я тебе кое-что расскажу, обещаешь, что это останется между нами? Он поворачивается к Ибо лицом, и тот со всей серьезностью кивает. — Я никому не скажу. Может, Сяо Чжань все еще наивный, может, чересчур полагается на свою интуицию, но ему действительно этого достаточно. — Не так давно я узнал, что у меня тоже есть брат. Мои родители развелись, потому что оказалось, что мой отец мне не отец. Ибо, пусть и удивлен, слушает внимательно и заинтересованно склоняет голову к плечу, не перебивая. — Моя мама изменяла отцу с отцом Хуан Тао. Он и есть мой брат. — Он? Ибо упирается пятками в песок, чтобы остановить качели, и сдвигает брови у переносицы. — А он знает? — Знает, — кивает Сяо Чжань. — Думаешь, к чему были все эти издевки? — он грустно ухмыляется. — Когда отец узнал правду, правду узнала и мать Хуан Тао. Его родители тоже развелись, и винит он в этом в первую очередь меня. Сяо Чжаню хочется посмотреть на Ибо, и он смотрит. Тот смотрит в ответ так жалостливо, что Сяо Чжань почти жалеет о своем откровении. Жалости ему не нужно, и чувствовать ее по отношению к себе неприятно. Ему просто хочется с кем-то поделиться, выговориться и наконец отпустить. А еще узнать кое-что… — Ты случайно не в курсе, почему он перестал меня доставать? — лукавая улыбка, и Ибо вмиг меняет выражение с сочувствующего на смущенное. — Не понимаю о чем ты. Сяо Чжань раньше не спрашивал, но сопоставить факты было не так трудно. Хуан Тао перестал его задирать сразу после того, как Ибо сломал ему парочку ребер, так что… Но все же догадываться и знать наверняка — разные вещи. И если тогда, в момент драки, которая произошла словно целую вечность назад, Сяо Чжань не хотел, чтобы Ибо вмешивался, то сейчас он чувствует лишь благодарность. Поэтому он тянется к макушке Ибо и дергает его за помпон с задорной улыбкой на губах. И так вся печаль от разговора уходит, а на ее место приходит нежность. Они снова шутят, дурачатся и еще какое-то время качаются, соревнуясь, кто выше подлетит. А Ибо, который, как как-то сказал он сам, никогда не проигрывает, дает Сяо Чжаню победить, в то время как второй делает вид, что купился. — Чжань-гэ, а я темноты боюсь, — говорит Ибо на выходе из парка. Сяо Чжань смеется. — Гонишь. — Неа, — пожимает плечами тот, и тогда Сяо Чжань даже приоткрывает рот в удивлении. — Что? — хмыкает Ибо. — Ты рассказал мне свой секрет, а я тебе — свой. — Не верю, — качает головой Сяо Чжань. — Ты — и чего-то боишься. Кто мне рассказывал, как в пятнадцать спер у брата мотоцикл и проехал двадцать километров без прав? — У меня есть ночник. — А тот случай, когда ты сказал Цзыи, что удалишь ее соцсети, если она не отложит телефон хотя бы на минуту. Ван Ибо, ты — бесстрашный человек. — Еще подсветка над кроватью. — Ван Ибо! — Сяо Чжань. — Ладно, верю, — кивает Сяо Чжань, хитро щурясь. — Твой секрет умрет со мной. — Надеюсь, для этого мне не придется убить тебя, — смеется Ибо, и Сяо Чжань смеется тоже.***
Сяо Чжань не знает, что послужило тем самым двигателем прогресса для его мамы, но та действительно взялась за ум. Она устроилась на работу, начала приносить домой деньги, и Сяо Чжань наконец смог облегченно выдохнуть и перестал нагружать себя работой в интернете. В один по-настоящему сложный период он даже выносил из дома некоторые вещи, чтобы продать, потому что не на что было жить. Именно поэтому у них в доме нет телевизора, например. Сяо Чжань на маму не злится и никогда не злился, скорее он был в ней разочарован. Ее картина мира разрушилась, идеальная жизнь закончилась с уходом отца, и ей было тяжело все это принять. Сяо Чжань не злится, но не винить ее в том, что она облажалась как мать, не может. Поэтому он не может и принять то, что она пытается наладить с ним отношения, потому что ему больше это не нужно. Как раньше уже не будет, потому что Сяо Чжань слишком долго справлялся со всем сам, слишком быстро повзрослел, и это уже не изменить. Он видит, что мама старается починить то, что уже давно сломано, как смотрит виноватыми глазами и улыбается несмело. И он, конечно, улыбается в ответ, но эта иллюзия отношений матери и сына остается лишь иллюзией. Сяо Чжань больше не одинок, у него есть Ибо, друзья и работа, но он все еще мечтает покинуть этот дом и не знает, будет ли общаться с матерью после своего поступления. Все заслуживают второй шанс, но иногда его очень тяжело дать.***
В одну из пятниц Сонджу решает позвать всех к себе под предлогом того, что его родители уехали навестить бабушку и дали добро на небольшую вечеринку. — Главное ничего не ломать и не открывать, если приедет полиция, — говорит Сонджу, а Сынен вопит ему в ухо: — Туса! Клево, бро! — Во сколько собираемся? — заинтересованно спрашивает Юй Бинь. — В девять. Ваши предки как, отпустят? Лица всех присутствующих дружно принимают задумчивые выражения. Пытаются придумать, что бы такого наврать родителям, которые будут делать вид, что охотно им верят и про дополнительные занятия, и про совместные проекты, которые нужно делать обязательно в пятницу вечером, и про невинные ночевки у телевизора. Сяо Чжань долго стоит у шкафа, неожиданно понимая, что надеть ему нечего по одной простой причине: все заработанные деньги он тратил исключительно на вещи первой необходимости, и в этот список новая одежда, подходящая для таких мероприятий, не входила точно. Его шкаф был наполнен одними рубашками да брюками, и лишь одни старенькие черные джинсы разбавляли эту скудную компашку. В итоге джинсы, к счастью, налезают на его многострадальную задницу, но обтягивают как вторая кожа, и Сяо Чжань уже чувствует дискомфорт, просто глядя на себя в зеркало. Черная рубашка, дополняющая образ, заправляется за пояс, а волосы укладываются феном. После долгих сборов, которые заканчиваются тем, что глядя на себя в зеркало Сяо Чжаню хочется его разбить, он встречается взглядом со стоящей на пороге матерью, которая мягко улыбается. — Хорошо выглядишь. Сонджу живет не очень далеко, но достаточно, чтобы Сяо Чжань осознал, что зря потратил время на волосы, потому что старательно сделанную укладку уничтожила шапка, но без нее в такой холод из дома выйдет только суицидник, и то самый отчаянный. К тому времени, как Сяо Чжань приходит, собрались почти все, включая Ибо, который смотрит на него долгим изучающим взглядом с большого дивана и хлопает ладонью по месту рядом с собой, которое Сяо Чжань тут же занимает. К дискомфорту из-за узких джинсов прибавляется еще один, когда все начинают пить, а Сяо Чжань тем временем ловит триггер. Ему протягивают открытую банку пива, а он смотрит на нее и не может отделаться от картинок перед глазами, как похожие банки по дому собирал. Ибо хватает одного взгляда на него, чтобы все понять и выхватить пиво из чужих рук, забрав то себе. Сяо Чжань улыбается ему, чувствуя в груди растущую благодарность и трепет. Постепенно он расслабляется. В фильмах вечеринки выглядят иначе: там много алкоголя, музыка орет на всю громкость, незнакомцы танцуют, знакомятся и флиртуют друг с другом и часто творят дичь разной степени долбоебизма. Дома у Сонджу все друг друга знают, музыка звучит только для фона, а из флиртующих парочек только Сонджу со своей девушкой, которая учится в другой школе, и Юй Бинь с бутылкой пива. В какой-то момент Ибо закидывает руку на спинку дивана позади Сяо Чжаня, и тот приваливается к ней затылком, расслабив плечи и шею. Сяо Чжань практически чувствует дыхание Ибо на своей щеке, и его собственное тут же сбивается, но никто этого не замечает, будучи увлеченными наблюдением за Сонджу и Сыненом, которые решили продемонстрировать всем свои танцевальные навыки под общее улюлюканье. Рука Ибо опускается на плечо Сяо Чжаня и несильно сжимает то. Сяо Чжань вопросительно смотрит на Ибо, но он продолжает наблюдать за танцем ребят, и лишь совсем не ритмичное подергивание ногой выдает его нервозность. Сяо Чжань чувствует себя немного пьяным в этой комнате с приглушенным светом и кучей прекрасных людей, с которыми познакомился благодаря Ибо, хотя ни капли алкоголя так и не выпил. Именно поэтому он двигается ближе к Ибо, касаясь своим бедром чужого, смотрит вперед и только периферическим зрением улавливает, как Ибо поворачивает голову в его сторону, шумно дыша в щеку. — Чжань-гэ, — тихо и хрипло зовет Ибо. Сяо Чжань чувствует мурашки, бегающие по его спине от чужого голоса, чувствует, как тянет внизу живота от предвкушения, ощущает, как тяжелая рука на плече сжимается сильнее, и кусает губу. — Что? — так же тихо и хрипло. — Ты мне нравишься. Вот. Так. Просто. Сяо Чжань замирает, но ему кажется, будто это мир замер вокруг него. Музыка и голоса вмиг становятся чем-то тихим и далеким, а дыхание Ибо на щеке — обжигающим. Он поворачивает голову, почти сталкиваясь с Ибо носами, и смотрит прямо в темные, влюбленные глаза. Видит в них свое отражение и поражается тому, насколько счастливым он выглядит в них. Вместо ответа Сяо Чжань встает с нагретого места и выходит из комнаты прямо на кухню, слыша звук шагов позади себя. И как только хлопает дверь, он оборачивается, тут же падая в объятия Ибо, который тычется носом ему в шею и шумно выдыхает. Сяо Чжань обвивает его спину ладонями, сжимая ткань белой футболки, жмется ближе, жмурится, не веря, что это происходит. — Скажи что-нибудь, — просит Ибо, вызывая на шее табун мурашек, когда дыхание касается чувствительной кожи. — Что-нибудь, — улыбается Сяо Чжань, слыша как Ибо тихо смеется. — Ты мне тоже, — говорит на этот раз серьезно, немного отстраняясь, чтобы глаза в глаза. Чувствуя, как медленно ладони Ибо скользят по его лопаткам прямиком на поясницу, Сяо Чжань плавится, будто масло на раскаленном камне. Ему тепло, уютно, волнительно и хорошо настолько, что почти плохо. — Можно тебя поцеловать? — спрашивает Ибо так, словно Сяо Чжань мог ему отказать. Конечно, не смог бы. — Пожалуйста, — шепчет Сяо Чжань, прикрывая глаза и не слыша больше ничего, кроме оглушительного стука собственного сердца. Ибо целует осторожно, словно никогда этого прежде не делал, но Сяо Чжань знает, что это не так, ведь они обсуждали это примерно месяц назад. Его губы влажные, и Сяо Чжань чувствует на них странный привкус, возможно, это пиво. Сяо Чжань обхватывает шею Ибо руками, одной скользя прямо на затылок и сжимая короткие каштановые волосы, вызывая тем самым рваный вздох, стремительно покидающий чужой рот. Во рту у Ибо влажно, тепло; губы скользят по губам, чужой язык касается нижней, лижет родинку, и это ощущается так, словно в животе у Сяо Чжаня взорвали петарду. Он не может сдержать стона, когда оказывается прижатым спиной к холодильнику, а руки Ибо вытаскивают из-под пояса края рубашки и скользят под нее, крепко опоясывая талию, сжимая так крепко, что Сяо Чжань плывет. Он чувствует бедром чужое возбуждение и отрывается от губ Ибо, слепым котенком тычась ему в шею. Слепо тянется рукой к телу, скользя по нему от груди вниз, нащупывает пах и сжимает очертания чужого члена сквозь плотные джинсы, получая в ответ негромкий вздох сквозь поцелуй за ухом. — Чжань-гэ, — шепчет Ибо, с силой сдавливая запястье, не позволяя трогать, и Сяо Чжань хнычет, хотя раньше и подумать не мог, что способен на подобные звуки. — Чжань-гэ, Сяо Чжань, подожди… — Я хочу… — протестует Сяо Чжань, а под полуприкрытыми веками чертята водят хоровод. — Ибо… — Не здесь. Ибо тоже тяжело. Это видно: его грудная клетка ходит ходуном, глаза темные, покрытые пеленой, а губы, боги, губы такие красные, зацелованные, что стоит лишь выйти к ребятам, как те сразу поймут, чем они тут занимались. А может, даже слегка приукрасят, ведь губы могут распухнуть не только от поцелуев. Сяо Чжань приходит в себя — ему приходится, ведь Ибо отходит на шаг назад, отчего Сяо Чжаню вдруг становится холодно и одиноко. Он тянет руки вперед, смотрит так обвиняюще, что Ибо улыбается тут же и возвращается, вновь обнимая, прижимая к своему телу нуждающееся чужое. — Останешься у Сонджу на ночь? — спрашивает Ибо спустя минуту тишины почему-то шепотом. — Не хочу, чтобы ты уходил сегодня. Сяо Чжань хрипло смеется, кусая Ибо за мочку. — Хорошо, — отвечает, не видя, как Ибо улыбается, но зная это наверняка. К ребятам они возвращаются с улыбками на лицах, даже не пытаясь их скрыть. Идут плечом к плечу, садятся на свои места, прижимаясь друг к другу максимально прилично, и делают вид, что ничего между ними не изменилось. Возможно, будь все остальные чуть менее пьяными и увлеченными разговором, они бы и заметили изменения в друзьях, но они действительно ничего не заметили. Никто, кроме Мэн Цзыи, сверлящей их любопытным взглядом. К концу посиделок все понимают, что они уставшие, пьяные и не настроенные на долгий путь домой, так что единогласно решают остаться ночевать у Сонджу. Хозяин дома выделяет им матрасы, подушки и одеяла, а сам уходит в свою комнату вместе со своей девушкой, с которой Сяо Чжань так и не успел нормально познакомиться. Она машет всем на прощание, сонно зевая, и улыбается. Сяо Чжань считает ее милой. Ибо выигрывает у Юй Биня матрас в камень-ножницы-бумага и довольно ухмыляется, когда тот признает очевидное поражение и с умоляющими глазами бежит к Цзыи, которая выставляет вперед руку, одним своим видом говоря «ни за что». Тогда его, обиженного на нее и на мир в целом, себе под бок берет Сынен, который в пьяном состоянии превратился в заботливую мамочку. Ибо тянет выигранный матрас к стене и хлопает по нему ладонью, глядя на Сяо Чжаня, и тот, оглядываясь по сторонам, бредет к нему медленной походкой, а когда доходит, то оказывается окольцован чужими нежными руками. Он снова смотрит по сторонам и понимает, что никому нет до них дела. Сынен и Юй Бинь уже посапывают друг другу в плечи, Цзыи лежит на диване с закрытыми глазами и в наушниках, кто-то ушел на кухню за водой и, возможно, до гостиной не дойдет, оставшись ночевать у раковины. Поэтому он ложится лицом к Ибо, тут же чувствуя, как его бережно укрывают теплым одеялом со всех сторон и притягивают поближе к телу. — Чжань-гэ, — зовет Ибо, переплетая с ним пальцы и кладя их соединенные руки на подушку. Сяо Чжань вопросительно мычит, улыбаясь и заглядывая в чужие почти черные глаза. — Куда ты собираешься поступать после школы? Сяо Чжань ожидал любого вопроса, кроме этого, поэтому тут же удивленно распахивает глаза, что до этого едва держал открытыми из-за резко накатившей сонливости. — Точно пока не знаю, — шепчет он спустя несколько мгновений, невольно сжимая чужую руку крепче. — Пекин, Шанхай, Гуанчжоу… Большой город. А что? — Ничего, — улыбается Ибо, чуть сдвигаясь на подушке, чтобы уткнуться лбом в чужой и прикрыть веки. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи. Чувствуя чужое дыхание на своих губах, будучи окутанным приятным, уже ставшим родным запахом Ибо, Сяо Чжань понимает, что счастлив. Он засыпает быстро, лишь немного хмурится, когда пальцы Ибо выскальзывают из его руки, но тут же расслабляется, оказываясь тесно прижатым к теплому телу. В обед Сонджу будит всех громкой музыкой, когда включает колонку, потому что все до единого наглые гости не хотят просыпаться по-хорошему. Гостиная наполняется сонными возмущенными вскриками и стонами, Сонджу хохочет, Юй Бинь хрипит: «Воды…», а Ибо накрывает голову подушкой и вежливо просит проснувшегося Сяо Чжаня убить его. Сяо Чжань чувствует, что отлежал себе все кости, и кряхтит ими в сторону ванной, пока кто-нибудь не занял ее раньше, затем быстро умывается и ужасается своему отражению, уговаривая то привести себя в порядок ради всего святого, но отражение может только уговаривать в ответ, при этом ничего не делая. По домам все отправляются где-то через час. Ибо напяливает шапку на себя и еле живого Сяо Чжаня, хватает того за руку и провожает прямо до двери, где они останавливаются и смотрят друг на друга с легкими улыбками на лицах. — Я бы очень хотел поцеловать тебя, но я не чистил зубы, — обреченно тянет Ибо и в итоге просто обнимает Сяо Чжаня, который негромко смеется ему в шею, соглашаясь. — Напиши как будешь дома. — Ладно. Они прощаются, и Сяо Чжань идет досыпать в свою комнату только после того, как обещанное сообщение приходит на его телефон вместе с красным сердечком-эмодзи в конце.***
Сяо Чжань никогда ни с кем не встречался. Он понял, что его привлекают парни, еще до развода родителей, и это стало ударом для его неокрепшей психики. Он не говорил о своем открытии ни родителям, ни друзьям, предпочитая справляться с этим в одиночку, а уже после сознательно решил, что знать об этом никому и не нужно. После развода родителей у него было так много других переживаний и забот, что это и вовсе отошло на дальний план, а потом Сяо Чжань остался совсем один, оттолкнув от себя всех друзей, и жил лишь мыслью о том, что переедет в другой город, начнет новую жизнь, и тогда уже будет думать об отношениях. Ибо конкретно поменял его планы, появившись в его жизни и перевернув ее с ног на голову. После той вечеринки они все так же сидят рядом в школьной столовой, Ибо продолжает забирать баклажаны с его тарелки и носить ему десерты, после школы они все так же ходят гулять в парк или торговый центр, заходят в кафе и кино. Но все-таки кое-что меняется. Например, губы Сяо Чжаня меняют цвет с естественного бледно-розового на зацелованный. Есть ли такой цвет вообще? Нужно обязательно ввести его в цветовую палитру. Они целуются в школьном туалете. — Фу, Ибо, прямо здесь? — Это школьная романтика, гэ, не тупи и иди сюда. В кинотеатре на задних рядах, хотя можно было бы сесть и спереди, или где угодно еще, потому что на французские фильмы с субтитрами в черно-белых тонах, где главный герой — стул, никто больше не ходит. — Это называется артхаус, Ибо. — Да ну, пиздец какой-то. Пойдем в следующий раз лучше на Марвел? — Как же хорошо, что ты это сказал. В комнате Ибо, когда все его родственники тусуются на первом этаже. — Давай займемся сексом, — говорит Сяо Чжань неожиданно между поцелуями. Ибо, до этого вовсю шарящий под рубашкой Сяо Чжаня, заглядывает ему в глаза. — Мои родители и брат дома. — Я не имею в виду сейчас, — он отводит взгляд и кусает щеку изнутри, немного нервничая. — Можем у меня, пока мама на работе. Давай прогуляем завтра. — Завтра? — Ибо сглатывает и чуть сжимает талию Сяо Чжаня под одеждой, неспециально, но Сяо Чжаня накрывает новой волной возбуждения, которому уже вторую неделю не дают выхода, а хочется. Он тянется к лицу Ибо за поцелуем и обнимает его за шею. Ибо нависает над ним, обхватывая запястья и прижимая их к подушке над головой Сяо Чжаня, затем переключается поцелуями на чувствительную шею и кусает за подбородок. — Хорошо, давай прогуляем.***
Сяо Чжань ждет, пока мама уйдет на работу, и пишет Ибо, что дом свободен, а затем идет в душ и долго стоит перед зеркалом, с красными щеками и абсолютно голый. Интернет — штука полезная, особенно когда дело касается вопросов, в которых ты полный профан. В душе Сяо Чжань тщательно моется снаружи и, о боги, даже внутри. Потом вспоминает о том, как в детстве мама говорила ему, что почившая бабушка будет всегда смотреть на него с неба и поддерживать. Он очень надеется, что бабушка отвернулась в этот момент, а лучше вообще ушла по своим небесным делам от греха подальше. В своей комнате он задергивает шторы и, придерживая полотенце на бедрах, долго изучает смазку в руках, которую, краснея с пят до кончиков волос, купил в аптеке неделю назад у пожилой неодобрительно косящейся на него женщины-аптекаря и уже пару раз успел ей воспользоваться. Не то чтобы он всегда мечтал быть трахнутым членом в задницу. Когда он осознал себя как гея, то даже не задумывался о позициях в сексе, а когда почитал об этом в интернете в период полового созревания и глянул пару видео для взрослых, то и вовсе зарекся быть пассивом. Но с Ибо почему-то хотелось попробовать именно в этой позиции. Он даже зашел на какой-то первый попавшийся сайт, создал анонимный аккаунт и познакомился там с парнем, который объяснил ему, что в этой позиции нет ничего унизительного или неправильного. Уверил, что это очень даже приятно, если партнер не, цитата, «обоссанный козел с карликовым членом». Тогда Сяо Чжань понял, что у парня с сайта был неприятный опыт с одним из бывших парней, и вместо того чтобы испугаться еще больше, почувствовал облегчение. Он знает, что член у Ибо очень даже, еще с тех пор, как полапал его дома у Сонджу, а обоссанным козлом Ибо назвать у Сяо Чжаня язык не повернется. Все должно пройти гладко, думает Сяо Чжань, сбрасывая полотенце на пол и забираясь с ногами на постель. Растягивая себя двумя пальцами, он ищет эту ебучую простату, что никак не находится, так долго, что меж бровями залегает усталая складка, но все-таки находит и выгибает спину от неожиданного и одновременно такого долгожданного удовольствия. Он чувствует себя чертовым Колумбом, открывшим Америку, и победно улыбается. Член, уже какое-то время назад опавший, наливается кровью от предвкушения и стимуляции простаты. Сяо Чжань тянет к нему руку как раз в тот момент, когда слышит звонок в дверь, и округляет глаза. Как можно было готовить себя для секса настолько усердно, чтобы совсем забыть, что для секса нужно два человека, один из которых сейчас стоит под дверью в дом Сяо Чжаня в томительном ожидании и легкой панике? Сяо Чжань чертыхается, кладет смазку под подушку и надевает домашние шорты, пренебрегая бельем, а потом быстро натягивает толстовку. В зеркале в прихожей он видит свои красные щеки и растрепанные волосы, прежде чем отворить дверь и втащить Ибо за руку в дом. — Я уже было решил, что ты передумал. Верхнюю одежду Ибо они стягивают в четыре руки, а сам Ибо только и может что удивляться такому напору. Лицо у Сяо Чжаня сосредоточенное, губы влажные от частых облизываний, а на голове гнездо, но для Ибо он все равно самый красивый. — Даже дом мне не покажешь? — ухмыляется Ибо, пряча нервозность за напускной уверенностью. — Спальню покажу, — невинно улыбается Сяо Чжань, беря чужое запястье в захват и таща Ибо на второй этаж. Все начинается так же, как и всегда, с поцелуев за закрытой дверью спальни. Но чем больше они целуются, лапая друг друга за все что можно и нельзя, тем больше становится очевидно, что им срочно нужно поговорить, потому что помимо возбуждения в воздухе отчетливо витают нервозность и неуверенность. — Так, стоп, — первым говорит Ибо, садясь на кровати и утаскивая Сяо Чжаня за собой. — Давай сначала обсудим. — Мгм, хорошо, — болванчиком кивает Сяо Чжань, а внутренний девственник орет на всю громкость: «Какое обсудим??? Просто вали его и тра…» — Ты точно готов? Ты нервничаешь. — Ты тоже, — парирует Сяо Чжань. — Мы два девственника, Ибо. Нервничать в нашем случае нормально. Ибо согласно кивает, беря руку Сяо Чжаня в свою и переплетая их пальцы. — А что насчет… — он многозначительно дергает плечом. Сяо Чжань понимает сразу. — Ты меня трахнешь. — Я тебя? — Ну хочешь, я тебя, — закатывает глаза Сяо Чжань, и Ибо тут же краснеет. Сяо Чжань хлопает ресницами. — Постой. Ты правда хочешь? — Мне неважно, если честно, — пожимает плечами тот, сжимая руку Сяо Чжаня в своей. — Лишь бы оба в итоге остались довольны. Сяо Чжань нежно улыбается, слыша эти слова. Ибо действительно замечательный, а Сяо Чжань влюблен и очарован. Он наклоняется и целует Ибо, что тут же отвечает на поцелуй, скользя ладонью между бедер Сяо Чжаня. Сяо Чжань под его руками дрожит, потому что успел за это утро возбудиться несколько раз, а кончить — ни одного. Его ноги разъезжаются сами по себе, и нет ни страха, ни неуверенности, ничего нет, кроме всепоглощающей нежности и желания наконец ощутить в себе член. Ибо опрокидывает его на кровать, устраиваясь между разведенных ног, скользит обеими ладонями по голой коже бедер и шумно дышит в губы. Затем дергает за края толстовки и ждет, пока Сяо Чжань поднимет руки, чтобы ее снять и тут же отбросить на пол. Сяо Чжань приоткрывает веки и видит чужой влюбленный взгляд на себе, потому не может не улыбнуться. — Сяо Чжань, — оставляет поцелуй за ухом, зная, что у Сяо Чжаня там одно из чувствительных мест. — Кажется, я больше двух минут не выдержу. Ты такой… Сяо Чжань чувствует, как поцелуи на шее становятся более ощутимыми, и выдыхает: — Какой? Ибо отстраняется, заглядывая в глаза, и любовно шепчет: — Красивый. И вот именно сейчас Сяо Чжаня угораздило залиться краской. Не когда они говорили о позициях или когда его раздевали, а именно сейчас. Он фыркает, переводя взгляд с лица Ибо на его торс. — Разденься. Ибо послушно выпрыгивает из футболки и штанов, и в это время Сяо Чжань успевает избавиться от своих шорт, под которыми ничего нет, о чем он благополучно забыл до этого самого момента. Ибо гладит его везде, куда может дотянуться, пока глубоко и мокро целует в губы. Каждое касание словно электрический разряд щекочет кожу, сопровождаемый волнительными мурашками. Сяо Чжань выгибается, опоясывает чужую талию ногами и хнычет, когда Ибо кусает его за нижнюю губу, оттягивая. — Блять, давай уже, — запрокидывая голову, шепчет Сяо Чжань и слепо шарится рукой под подушкой в поисках смазки. — На вот, держи, — сует ее Ибо в руки и приподнимается на локтях. Ибо какое-то время тупо пялится на смазку в руках, будто ему дали подержать какой-то неопознанной объект. Затем сглатывает, отчего его крупный кадык мечется по горлу вниз-вверх, и открывает крышку. Он щедро льет себе на пальцы, подносит один ко входу и толкается буквально на одну фалангу, тут же поднимая голову, чтобы увидеть реакцию. Сяо Чжань виляет задницей, пытаясь насадиться полностью, и, когда у него получается, перехватывает свой член у основания, чтобы не кончить только от вида чужого пальца в своей заднице. Ибо двигает пальцем, очевидно понимая, что там не должно быть так свободно, глядит на Сяо Чжаня подозрительно, но тот завороженно смотрит только себе между ног. — Давай сразу второй. — Чжань-гэ играл с собой без меня? Ибо выглядит оскорбленным, вынимает палец и, прежде чем Сяо Чжань успевает протестующе замычать, толкает сразу два. Сяо Чжань откидывает голову на подушку и громко стонет, и в этот момент Ибо чувствует, что его член уже почти готов порвать трусы, которые почему-то все еще на нем. Вид Сяо Чжаня, потного, возбужденного и такого раскрытого, вызывает в нем странное желание сожрать его целиком. Он делает на пробу пару поступательных движений пальцами и отталкивает руку Сяо Чжаня с его члена, обхватывая тот ладонью и начиная дрочить, но его быстро останавливают. — Не надо, я так долго не продержусь, — шепчет Сяо Чжань. С третьим пальцем он чувствует небольшое жжение, когда стенки ануса медленно растягиваются, а потом Ибо находит простату и — бум, Сяо Чжань вскидывает бедра, закусив ладонь. Возбуждение туманит разум, и Сяо Чжань больше не понимает, что еще, возможно, рано, но он так сильно хочет слиться с Ибо в одно целое и почувствовать его вес на себе, что протягивает руки, требуя объятий, и почти скулит. Ему нужно, просто необходимо, чтобы Ибо прямо сейчас его трахнул, или он просто умрет. Так он Ибо и говорит, тут же получая влажный поцелуй в губы. Пальцы выскальзывают из него, оставляя внутри уже непривычную пустоту. Сяо Чжань проводит рукой от шеи Ибо до торса, лапает твердый живот и опускает руку ниже, нащупывая крупный влажный член. Ибо шипит в поцелуй, отстраняется, заглядывая в глаза, надевает бог знает откуда взявшийся презерватив и наклоняется, чтобы прижаться лбом к чужому. Хватает Сяо Чжаня за бедра, притягивая ближе, и толкается в тугую дырочку одной только головкой, так и не закрывая глаз. — Бля-а-а-а… — стонет Сяо Чжань, ловя ртом воздух и хватая Ибо за шею, прижимая ближе к себе. — Вот это ты отрастил агрегат. — Заткнись, пожалуйста, — задушенно шепчет Ибо ему в ухо, опаляя то горячим дыханием и пытаясь держать себя в руках, продолжая двигаться вперед невыносимо медленно. — Так узко, Чжань-гэ, ты меня расплющишь сейчас. — Тогда тебе точно придется быть снизу, — смеется Сяо Чжань, проталкивая руку между их зажатыми телами, чтобы нащупать место, где они соединяются. — Вау. Ты вошел. — Не дергайся, — говорит Ибо, с силой сжимая чужие бедра. — Давай так полежим, или наш первый секс закончится секунды через три. Сяо Чжань тычется губами в шею Ибо и понимает, что более счастливым себя не чувствовал никогда в жизни. И никогда бы не подумал, что почувствует это именно с членом в заднице. От этой мысли становится смешно, и он хихикает в поцелуй, а потом становится уже не смешно, когда Ибо сдвигает бедра назад и делает первый осознанный толчок. Они одновременно стонут. Сяо Чжань зарывается пальцами в каштановые вихры, чувствует поцелуй между ключиц, а затем новый толчок выбивает весь воздух у него из легких. Так близко, горячо, мокро. Правильно. Ибо сгибается, наверное, в три погибели, чтобы лизнуть его левый сосок, все это сопровождается мелкими толчками и влажными звуками, потому что смазки Ибо не пожалел. Сяо Чжань окончательно привыкает к растяжению, уже начинает подмахивать сам, и когда Ибо впервые толкается точно в простату, не сдерживается и скулит. — Черт, блять, вот здесь, да… — Какой же у тебя грязный рот, Чжань-гэ. Оперевшись локтями по обе стороны от Сяо Чжаня, Ибо перестает сдерживаться тоже. Член Сяо Чжаня трется о его пресс, и красная чувствительная головка пачкает его смазкой. Сяо Чжань хватает Ибо за плечи, ища опору, подставляет шею и подбородок под поцелуи, чувствует чужие зубы, царапающие кожу, и шумно дышит, прикрывая глаза. Возбуждение разливается по телу, в паху тянет, умоляя о разрядке, и приход оргазма Сяо Чжань чувствует довольно быстро. Он снова просовывает руку между их телами, на этот раз чтобы обхватить свой член, но Ибо успевает быстрее, и тогда Сяо Чжань просто меняет траекторию, хватает Ибо за задницу и сжимает, притягивая ближе. Он кончает, кусая Ибо за плечо и громко выкрикнув очередное «блять». Горячая сперма заливает руку Ибо и пачкает их животы. Ибо громко стонет Сяо Чжаню в ухо, толкается в него несколько раз и, с силой сдавив бока, спускает в презерватив. Сяо Чжань чувствует, как внутри становится тепло, шумно и часто дышит и обнимает устало навалившегося на него парня за шею. — Две минуты мы точно продержались, — отдышавшись, смеется Сяо Чжань и тут же несильно бьет Ибо по плечу. — Слезь с меня, ты тяжелый. — Ну Чжань-гэ… — недовольно бурчит Ибо и вместо того, чтобы послушно слезть, просто переворачивается так, что Сяо Чжань оказывается лежащим на нем, а сам он — на спине. — Кажется, мы склеились. Действительно. Сяо Чжань чувствует, что его собственная сперма уже начала высыхать между их животами, а еще с ужасом понимает, что одна из рук Ибо зарылась ему в волосы. — Скажи мне, что я кончил тебе в другую руку и не буду ходить лысым до выпускного, — медленно и угрожающе говорит Сяо Чжань, а Ибо под ним замирает. Когда Сяо Чжань уже готовится к тому, что лысым походить ему все же придется, Ибо отнимает руку от его волос и показывает Сяо Чжаню. Чистая. — Ладно, живи. — Нам нужно в душ. — Для этого мы должны перестать обниматься. — Тогда не нужно.***
Когда Сяо Чжань вместе с Ибо выходят из душа, одетые в домашние вещи Сяо Чжаня, и спускаются на кухню, то застывают прямо на пороге. За столом сидит мама Сяо Чжаня, которая смотрит на сына с волнением во взгляде и красными щеками. Щеки Сяо Чжаня и Ибо тут же краснеют тоже, потому что женщина сидит здесь уже давно, что очевидно по ее домашним вещам, в которых она точно на работу не уходила. А звукоизоляция в доме как и везде — дерьмовая. — Мама… Что ты тут делаешь? — Мне из школы позвонили, сказали, ты не пришел, и я подумала, что ты с утра плохо себя чувствовал, но мне не сказал. Отпросилась с работы и пришла, а тут… кхм… А тут ее сына трахает чей-то еще сын. Сяо Чжань невольно накрывает рукой шею, на которой красуется множество следов от укусов, затем осмысливает услышанное и поворачивается к Ибо со страшными глазами. — Прости, гэ, я забыл предупредить Сынена и попросить нас прикрыть, — тихо говорит Ибо, и по одному взгляду на него видно, что он действительно чувствует себя виноватым. Сяо Чжань смотрит на молчаливую маму, что с интересом разглядывает Ибо, который мечтает сейчас провалиться под землю, и решается: — Мам, я гей. Женщина, что бездумно рисовала на скатерти невидимые узоры, улыбается: — Да, я заметила. — Больше ничего не скажешь? — удивляется Сяо Чжань, рефлекторно ища руку Ибо в качестве поддержки. Мама Сяо Чжаня ловит этот жест, пожимает плечами и спрашивает: — Хотите чаю? Знакомство с родителями прошло успешно.***
После этого у Сяо Чжаня отношения с мамой немного налаживаются. Она, словно зацепившись за этот случай как за спасательный круг, начинает больше интересоваться делами сына в школе, спрашивает: «А как там у Ибо дела?» и выглядит намного счастливее, чем раньше. Сяо Чжань, изначально отвечающий неловко и односложно, постепенно начинает привыкать к тому, что мама ему не просто вынужденный сожитель, а некто ближе. Ибо же после этого случая словно с цепи срывается, зажимая Сяо Чжаня по всем возможным углам, и засосы на шее и ключицах никогда не успевают заживать до конца. Хорошо, что хоть школьная рубашка и купленный консилер в состоянии их скрыть. Родители Ибо, которым тоже позвонили из школы в тот день, так и не смогли узнать, что произошло, но Джексон догадался сразу и каждый раз, видя Сяо Чжаня и Ибо вместе, не скупился на пошлые намеки. В какой-то момент Сяо Чжань даже было решил согласиться на план Ибо придушить этого придурка и закопать где-нибудь в лесочке, но Джексон неожиданно успокоился, когда их с Ибо родители наняли на работу в кафе нового бариста Чжан Исина. Что бы это значило… В середине зимы, когда мама уходит на работу в ночную смену, Сяо Чжань все-таки трахает Ибо, после чего они еще долго лежат в обнимку на кровати и целуются, смотря друг на друга с такой нежностью, что Сяо Чжань вдруг допускает мысль: «А что, если так будет всегда?» И Ибо, словно читая его мысли, переплетает их пальцы, признаваясь: — Хочу поступить с тобой в один город. Сяо Чжань трется щекой о подушку и задумывается. — Думаешь, у нас получится? — Кажется, я люблю тебя, — Ибо гладит его щеку, заглядывая в глаза, а Сяо Чжань дыхание задерживает. — Не хочу, чтобы это заканчивалось. И Сяо Чжань, всхлипнув, целует его в губы. — Я тоже. «Тоже не хочу заканчивать». «Тоже тебя люблю». На выпускном никто не макает его головой в унитаз, но речь директора он все равно не дослушивает, потому что в этот момент зарывается в волосы Ибо, который стоит на коленях в школьном туалете с его членом во рту и похабно горящими глазами. А дома в ящике у него лежат два билета в Шанхай и распечатанная фотография его самого и Ибо, спящих в обнимку на вечеринке дома у Сонджу, которую втихаря сделала Мэн Цзыи. Новая жизнь, о которой так долго грезил Сяо Чжань, начинается, и начинается она с ласкового «Доброе утро, Чжань-гэ», сказанного на ухо в их совместной квартире в Шанхае одним осенним утром. И поцелуя, конечно же.