Ainsi bas la vida

-Но я видел его улыбку, я видел, как его глаза говорили мне,Что он любит меня до смерти,-сверкает глазами Бриллинг. Дуло моего пистолета упирается аккурат меж его изящных сморщенных бровей. У нас не больше нескольких минут. А после? А после, он умрет у меня на руках. Истекая кровью и невинно хлопая своими оленьими глазками. Но пока он непонимающе таращится на меня, пытаясь отыскать хотя бы штрихи той картинки, в которую он верил. У меня есть время. Время выстрелить себе в правый висок. Чтобы избавить себя от мучений. Господи. Я падаю коленями на мраморной пол. Есть время закурить. И наклониться ближе к библии. Я исповедуюсь. -Я чувствовал, как его сердце билось с бешеной скоростью. И внезапно мне стало страшно. Когда я услышал, как мне сказали… Слепое обожание в его глазах заставляет меня уступить. Его тупой влюбленный взгляд связывает мне руки. И я снова клянусь в том, о чем никогда никому не скажу. Я люблю его. Господи. Я… Он закусывает губу. И опускает изящную почти девичью ступню на мое плечо, надавливая. И столбенею, не смея коснуться его. Мой рот открывается беззвучно, как у рыбы. И дурман разливается по моему телу, заставляя обмякнуть. Веер его ресниц, обдает меня леденящим холодом надменности и власти. И я ползу к нему на коленях. Прижимаясь трясущимися губами к его острым коленям. Он выгибает спину идеальной дугой. И я теряю сознание, чувствуя лишь жгучую боль его прикосновений. Он щурит глаза. И ненавидит меня. И я готов валяться у его ног. Готов глотать грязь и пыль. Готов быть. Жить. Ничтожной букашкой. Только там, где он есть. Он сжимает тонкими пальцами мое плечо, пока я целую внутреннюю сторону его бедра. Его всхлипы мешаются со сбивчивым дыханием возле моего уха. И я не знаю, смогу ли когда-нибудь прекратить эту экзекуцию. Ленты его корсета. И осиная девичья талия под моими ладонями. Я бегу по порочному кругу за шлейфом его улыбки, и не могу остановиться. Господи. Слезы в уголках его глаз. И тихие стоны. Мои загорелые грубые ладони на его алебастровой коже. Я недостоин его. И он прекрасно об этом знает. -Ну что же ты всё усложняешь, Ты выдумываешь всё сам. С этим парнем не всё так чисто,-чеканит Фандорин, сжимая зубы. Ему 19. И с рассветом он растворяется в дыме сигар. И бокалах красного вина. Оставляя мне лишь одиночество. Липкое и гниющее. Зловонное. Совершенно пустое. Он порхает мотыльком. И никогда не оборачивается. Правило, не требующее доказательств. Прошлое всегда остается прошлым. Этим прошлым остаюсь я. И он сжигает мосты, стуча каблуками по набережной. Меня в его жизни нет. И никогда не было. -Давай, не будь таким глупым.Прошу тебя, остановись. Я уверен, что он кажется не таким, какой он есть на самом деле,-отворачивается от темноволосого "шеф". Господи. Я хватаю его за подбородок. И в его стеклянных глазах вижу только ненависть. Пустота в нем пожирает меня. Растворяет меня. И выбрасывает в ближайшую мусорку вместе с пеплом его сигар. Никаких поцелуев в губы. Никаких слов любви. Никаких обещаний и клятв. Он выучил все уроки, что преподнесла ему судьба. А я был плохим учеником. Но прекрасным учителем. Господи. Прости меня. Ибо я согрешил. Я был его учителем. Я создал монстра. -Ainsi bas la vida,-цедит Фандорин. Жизнь бывает сложной. И я смотрю на его мальчишеское лицо, захлебываясь в своей крови. Господи. Сигарета уже истлела. Исповедь кончена. Он убил меня тогда, когда умер у меня на руках. Умер девятнадцатилетним влюбленным юнцом. Которого я не любил. А потом встал. И убил меня. Тем, что не любил меня.