Манипуляции и не только

      Что тогда, что сейчас — Гильермо выглядел аппетитно. Тогда, когда Нандор впервые его встретил, предложил стать фамильяром и впервые привел в дом — ему стоило немереных усилий уговорить Надью и Лазло не есть человека. По крайней мере — не сразу, пока Нандор не проверит, насколько он полезен — и Гильермо оказался полезен. Еще как полезен.       Гильермо утверждал, что это было тринадцать лет назад. Нандору казалось что прошло в лучшем случае три года, но он не следил за временем так яростно, как следят люди.       Просто... в аппетитности была проблема. Нандор не мог назвать Гильермо особенно красивым, но, черт подери — он был горячим. Взгляд сам останавливался на его мягкой коже, а его телосложение — не такое уж и редкое сейчас, наверное, но определенно точно оставшееся в голове и восприятии Нандора абсолютно царским — привлекало внимание.       Нандор даже предложил как-то ему перепихнуться разок — так, между делом, пока фамильяр убирал очередной труп, но Гильермо тогда нервно захихикал и так же нервно отказал. Нандор мог бы принять отказ за оскорбление, но почему-то просто остался уязвлен и больше с этим вопросом к Гильермо не подходил — несмотря на его аппетитность. И несмотря на прибавившуюся к этой аппетитности из ниоткуда пряной опасности, когда они выяснили, что человек так просто и без проблем способен вынести зал, полный вампиров.       Нандор уверял себя, что Марва — его жена, прекрасная жена, которая любит его, и он должен любить ее, в конце концов они собираются пожениться! Марва такая, какой должна быть женщина — она в меру любопытная, но кроткая и уступчивая.       Она не сводит Нандора с ума одним своим взглядом, не берется контролировать и оберегать — ему не нужна ничья оберегающая забота! Он год выживал как-то один, не так ли? И до этого — тоже выживал. И дальше проблем не предвидится — особенно если рядом будет спокойная, послушная Марва.       А не откровенно опасный убийца вампиров, который служил ему тринадцать лет.       Нандор мог бы сказать себе, что убедил себя. Нандор мог бы выбросить из головы воспоминания о том, каким мягким на самом деле был Гильермо, когда он таскал его на руках — когда они летали, и совсем недавно, когда Гильермо позволил ему победить.       Нандор мог бы сказать себе, что Гильермо — пройденный этап, и, пожалуй, он даже мог бы обратить его, чтобы Гильермо ушел и перестал мозолить глаза, но — нет, нет, он не мог так просто взять и без причины предложить человеку свою кровь, и кроме того — вдруг Гильермо действительно уйдет? Лучше пусть пока "мозолит глаза". Нандор слишком привык к нему.       Что же.       Нандор мог бы сказать себе, что он готов потерпеть Гильермо рядом еще какое-то время. И вот это работало действительно неплохо — Нандор менял себя специально для Марвы, чтобы они были идеальны вместе — но Нандор, разумеется, лучше, — а Гильермо... в основном иногда следил за Колином, иногда пропадал в ночном клубе Надьи и изредка уделял внимание Нандору.       Так что, да. Нандор почти убедил себя, что Гильермо — часть его еще не до конца ушедшего прошлого, и хотеть Гильермо себе при Марве он не будет.       А потом Нандор встретился с Фредди.       Гильермо пригласил его в дом, в их общий дом, и это было оскорбительно. Нандор был бы готов это пережить, на самом деле, если бы гребанный Фредди был бы каким-то обычным человечком — ну, или мог бы под шумок его сожрать, но тогда Гильермо расстроился бы. Нандор думал, что этот Фредди — будет, ну, светловолосым и очень худым, например. Или темнокожим и низким. Или...       Это все было не важно. Фредди был высоким, у Фредди были длинные черные волосы, опущенные ниже лопаток, аккуратно стриженная бородка и почти черные глаза, и Нандор, даже не видевший собственного отражения сотни лет, легко заметил сходство с собой, но даже было не это самым омерзительным.       Гребанный бойфренд-Фредди-из-Англии — оказался вампиром.       — У-ля-ля, — протянул Лазло, выглянувший в прихожую. — Какая пикантная ситуация.       — Здравствуй, Нандор, — сразу за ним произнесла Надья, в эту же минуту решившая пересечь коридор, проходя откуда-то из левой части дома в библиотеку, хотя, очевидно, могла бы пройти напрямую а не через холл. — Здравствуй, Нандор два.       "Нандор два" обольстительно улыбнулся.       — Рад видеть тебя снова, Надья.       Гильермо смотрел на него омерзительно-нежно и улыбался так, как Нандору, кажется, не улыбался никогда.       — Добро пожаловать, Эдди, — сквозь зубы пробормотал Нандор, — в наш дом.       Он хотел бы добавить "пусть даже тебя никто и не звал", но это было одновременно и ложью (Гильермо позвал, и даже пригласил внутрь, иначе бы бойфренд-Фредди не переступил бы даже порога), и грубостью, и расстроило бы Гильермо.       Нандор не хотел расстраивать Гильермо — главным образом потому, что у чертового парня всегда при себе имелось пару колов и минимум один крест, и еще потому, что он умело всем этим арсеналом пользовался.       А еще потому что ему не хотелось видеть обиженное и грустное выражение на лице Гильермо — оно становилось непривычно вытянутым, и Нандору просто не нравился вид человеческих слез.       — Фредди, — тут же поправил его Гильермо, стрельнув недовольным взглядом исподлобья.       — Фредерик, — добавил вампир мягким бархатом, и улыбнулся. — Милосердный.       "Эдди Слабый" — закрепил для себя Нандор в голове, найдя отвратительными и его черные длинные волосы, и куцую бороду, и изящный вырез глаз.       — Неважно, — вслух ответил он. — Гильермо, проследи, чтобы твой... бойфренд... ничего здесь не сломал.       Фыркнув и развернувшись на пятках, Нандор быстро покинул холл — направляясь в свою комнату. До рассвета было недолго. Может, если он ляжет сейчас — назавтра надменного придурка здесь уже не будет.       За спиной поскрипывали отваливающиеся перила, а из дыры в полу было слышно, как в подвале плещется вода.       — Ну разве он не очаровашка? — с хорошо ощущаемым сарказмом бросил вдогонку Эдди.       — Он лучше, чем может показаться на первый взгляд, — тихо ответил Гильермо. — И на второй тоже...       Нандор скривился, зная, что его никто не видит.       И хлопнул дверью.

***

      Никуда этот Фредди на следующую ночь не делся. Он пропитался запахом Гильермо, будто они провели ночь в одной кровати, и оба были тошнотворно довольны. Нандор, войдя в библиотеку, заметил их, сидящих на одном диване слишком близко, и едва сдержал первый позыв нарычать на Фредди. Потом — едва сдержал позыв вызвать Фредди на поединок — за Гильермо.       Это было бы решением, если бы его чертов человек не был таким самостоятельным. С Гильермо станется обругать его за инициативу — и затем он уйдет. Он постоянно так делал: уходил, когда Нандор или Надья с Лазло делали что-то не так, а потом без него все шло наперекосяк. Они все слишком зависели от человека.       А Фредди его собирался увести.       — Все хорошо? — уточнил Гильермо, отрываясь от чужака.       Он улыбался, когда разворачивался, и толика яркой улыбки досталась и Нандору, и блеск в глазах, живой и довольный, погас в его глазах не сразу.       Это был именно тот момент, когда Нандор понял, что с Фредди он готов драться насмерть.       — Нормально, — отрезал Нандор и развернулся. — Не ждите меня сегодня.       Он успел заметить, как нахмурился Гильермо, как и успел услышать "да кто тебя вообще ждать будет" от чужака, когда уже покидал оккупированный дом, и решил, что лучше высокомерно не обращать внимания.       У Джинна оставались считанные желания, и Нандор был научен оставлять подобное на самый крайний случай — и к тому же, что он за военачальник, если не может разобраться с захватчиком сам? Он подчинял целые нации, один вампир — это ничто. Должно быть ничто. Он разорвет Фредди своими руками, а не с помощью Джинна.       У Надьи в ее клубе всегда было громко, но сегодня — как-то по-особенному, хотя мальчик, вылезший из трупа Колина Робинсона, даже не выступал — а Лазло, кажется, как раз сегодня хотел подстричь свой заброшенный давно топиарий, и, заодно, вероятно, провести некий урок сексуального просвещения.       — Мне, кхм, — говорить такое, конечно, было непросто. — Мне нужна помощь.       Надья ухмыльнулась, сверкнув клыками.       — А я все гадала, когда же ты придешь, — она закрыла какую-то из учетных, вероятно, книг, и выпрямилась. — Что мне будет, если я тебе помогу, Нандор?       Не то чтобы ему не следовало ожидать такого вопроса, но он все равно не ожидал. Он достаточно наивно надеялся, что Надья не будет против помочь бескорыстно.       Бескорыстно — это, конечно, не про Надью.       — Почет и уважение? — предположил Нандор, уповая, что этого будет достаточно.       Надья выразительно закатила глаза и скривилась, высовывая язык, будто ее тошнит.       — За "почет и уважение" я могу только крикнуть "вперед, Нандор, вперед!" если ты все-таки решишься набить Фреду лицо, как подобает, — она отвела плечо, фыркнув. — Болеть, правда, я буду не за тебя, но ты же не обидишься? А хотя, знаешь, мне плевать!       Нандор дернул верхней губой, уязвленный, но еще не сдавшийся.       — Этот Эдди увезет Гильермо, — пригрозил он.       — Это только твоя проблема, — отрезала Надья серьезно. — Если ты так боишься отказа человечка — может оно и к лучшему, Нандор Трусливый.       — Я не боюсь! — тут же воскликнул Нандор и прикусил язык. — И я не трусливый!       Отказа он не боялся — собственно, потому что ему уже отказали. Но ведь это было давно, так ведь, а Фредди — это не может быть совпадением, что чужак так похож на Нандора, правда? Все это время Гильермо отказывал Нандору (отказал всего один раз, но вообще-то этого было достаточно), а потом привел кого-то, так сильно на Нандора похожего?       Дьявол, все слишком сложно, Нандор ненавидит, когда так сложно.       — Он уедет в сраную Англию и перестанет вести учет в твоем клубе, — попробовал еще раз Нандор.       — Гизмо уносит минимум четверть всего достатка и думает, что я этого не замечаю, — снова парировала Надья и взмахнула рукой в неопределенном жесте. — Такой себе учет, поручу это Гиду, она явно справится лучше. Что-то еще?       Нандор рыкнул, но Надья даже не моргнула, только продолжила смотреть Нандору в глаза с раздражающей насмешкой.       — Ладно, ладно! — поняв, что игру в гляделки он проиграет, рявкнул Нандор. — Чего ты хочешь?       — После того, как твои желания у Джинна закончатся, ты отдашь лампу мне.       Нандор заколебался. Вообще-то, лампа была частью его сокровищ, но после того, как его желания закончатся, лампа будет бесполезна. Нандор не был уверен, насколько ее вообще будет возможно использовать вовсе — разве Джинн не исчезнет, когда Нандор загадает свое последнее, пятьдесят третье желание?       — Договорились, — быстро согласился он, пока Надья не решила, что хочет просто одно "ее" желание из того малого количества, что сейчас уже оставалось. — Но ты поможешь.       — Как минимум — я могу тебе рассказать что-нибудь, что тебе может помочь, — пожала плечами Надья, снова открывая книгу. — В конце концов, я проработала с Фредом весь тот год.       Нандор моргнул, пытаясь сообразить, что имела в виду Надья.       — Подожди, подожди, он что — из Совета?!       Надья с выразительной издевкой улыбнулась.

***

      Итак, Надья утверждала, что Фредди — являлся принцем-регентом Дании и Норвегии, и что ему уже больше трехсот лет — вот этого Нандор не ожидал, он был уверен, что "Эдди Слабый" — едва ли старше самого Гильермо. В современной человеческой полосатой рубашечке, в джинсах и кроссовках — какой вампир будет одеваться так? Он был похож на недавно обращенного фамильяра какого-то простодушного вампира, никак не на бывшего правителя.       А еще — Надья рассказывала, что с Фредди Гильермо "подружился" практически сразу же — он его, правда, чуть не убил, когда ему показалось, что вампир недружелюбно настроен по отношению к Надье, но они решили все... полюбовно. Надья вообще много рассказала.       Например — про то, что у Фредди — еще минимум три любовника в совете из вампиров и еще штук пять любовников-фамилиаров. И что фамильяры у него не особо задерживаются — но он их вампирами не делает, разумеется. Эта "загадка", возможно, и была покрыта тайной для простодушного Гильермо, но Нандор все прекрасно понимал. Не то чтобы поедание фамильяров было чем-то наказуемым. Просто — расточительным.       Гильермо давно уже не был "просто-фамильяром" для Нандора, но он сильно сомневался, что для "Фредди" он был кем-то сильно особенным.       — Надолго он тут не задержится, — предупредила Надья. — От тебя требуется убедить его не брать Гизмо с собой. Или просто пригрози человечку еще десятью днями в гробу на пути в Англию — и он твой с потрохами.       Это звучало успокаивающе. Недолго.       — О, не переживай об этом, Нандор, — незадолго до рассвета, когда Нандор вместе с Надьей вернулись в дом, отмахнулся от него Фредди, пока Гильермо занимался с Колином вместо Лазло. — Я летаю самолетами, ночными рейсами. Это быстрее и безопаснее, муторно, конечно, и приходится делать пересадки, чтобы всегда оставаться на территории, на которой ночное время. Но два дня — это не две недели в море. К тому же, если мы по прибытии в Лондон не успеем покинуть аэропорт до утра, я обращусь в мышь, и Гильермо донесет меня до квартиры в коробке под полотенцем.       Нандор рыкнул, сощурившись. Фредди выглядел неприлично довольным сложившейся ситуацией.       — Кто вообще так делает? — фыркнул Нандор.       Будто бы не он буквально меньше месяца назад исколесил полмира таким же методом — только у него не было Гильермо, который мог бы донести его до безопасности в коробке. Зато был тот смешной мальчик, который говорил, что он "гот". Нандор не особо знал, кто такие "готы", но ему понравилась аура вечного презрения ко всему живому, и он обратил его, перед тем, как они расстались с семьей из Висконсина. По крайней мере, с "готом" они разошлись достаточно тепло. Нандор немного оставил их всех на произвол судьбы, но он действительно надеялся, что они не успеют похоронить мальчика до того, как тот обратится до конца. И что мальчик потом не сожрет всю семью — вот это было бы действительно обидно.       — В любом случае — Нандор, я советую тебе перестать разрывать Гильермо на части. Ты уже поиграл с ним — тринадцать лет, чертова дюжина! И шанс ты свой явно упустил, — надавил Фрэдди, пока Нандор мрачно щурился. — Теперь позволь поиграть мне. Это так заводит — любовник, способный убить ради тебя всех вокруг, признаюсь, над этим ты здорово постарался!       — Я не старался, — шикнул Нандор. — Это то, кто он есть. И по крайней мере, я его хотя бы не обманываю.       — Да-да, — легкомысленно подтвердил Фредди, откидываясь на спинку дивана. — Ты весьма честно.... женишься. Через, сколько, две недели? А от Гильермо ты сейчас хочешь, чтобы... чтобы что? Чтобы он стоял рядом и проникновенно смотрел тебе в глаза? Как и все тринадцать лет до этого?       Нандор вскочил.       — Да что ты вообще можешь знать, Фредди-из-Англии!       Голос получился совсем хриплым и совсем жалким, это сам Нандор прекрасно услышал — и еще то, что что-то скрипнуло под его ногами — он напрягся. Дом продолжал разваливаться, Гильермо, похоже, делать с этим практически ничего не собирался.       Не то чтобы он должен был, но Нандор, вообще-то, на это рассчитывал.       — Я могу знать... первое, — Фредди выразительно поднял ладонь, загибая один палец. — Ты обещал его обратить, и он ждал этого. Ой-ой, какой терпеливый фамильяр у тебя — я бы не играл так долго с тем, кто может тебя убить и не поморщится... а, нет. Именно этим я и собираюсь заняться, с тем лишь отличием, что я не буду отказывать ему еще десять лет, думаю, я наиграюсь быстрее. Второе — бедный, маленький фамильяр, влюбленный в своего Мастера по уши, в наши первые два месяца знакомства вообще не затыкался. "Нандор то", "Нандор сё" — и для тебя все закаты и туманы, Нандор, это так чертовски раздражает, когда такой желанный горячий кексик никак не может перестать вспоминать своего бывшего. Третье — ты, большой тупой придурок, оказывается даже не был его бывшим! К чему страдать сейчас, Нандор? Ты женишься, обзаведешься "тихой семейной жизнью", потом, наверное, опять попытаешься улизнуть в Суперсон — потому что ты слабак, и на этот раз у тебя не будет Гильермо, готового разбудить тебя во что бы то не стало. У тебя будет жена, которая только счастлива будет, если ты, наконец, пропадешь из ее жизни.       Нандор приложил все усилия, чтобы дослушать чужака до конца, и даже моргнул пару раз после того, как гребанный Эдди закончил загибать пальцы, откровенно выжидая его реакции. Насмешка в его изогнутых губах была невыносима, а поблескивающие в свете свечей клыки хотелось выдрать с корнем.       Нандор даже не рыкнул предупредительно. Он просто сорвался с места, целясь чужаку в лицо. Фредди успел дернуться, но не успел увернуться, и кулак впечатался в его плечо с приличный ускорением. Фредди вскрикнул.       — Что за... — послышался голос запыхавшегося Лазло. — Оу, дорогая, да у нас тут поединок!       Нандор ударил снова, попав уже по обшивке дивана, и пробил его насквозь — не то чтобы диван до этого бы особенно целым. Фредди взлетел, шипя. Нандор взлетел тоже, ощущая, как с каждой секундой тает уверенность в правильности его действий — и возрастает в понимании, что Гильермо это не понравится.       — Правда? — у Надьи голос был такой же запыхавшийся, когда она заглянула в комнату. — Ну тогда, эм... вперед, Нандор, вперед!

***

      Остановить их смогли два остро заточенных кола. Один вонзился недалеко от головы Нандора, другой — в полуметре от Фредди.       — Какого... какого черта! Нандор! — обиженно рявкнул Гильермо, заталкивая за спину любопытствующего Колина.       — Гильермо! — тут же воскликнул Нандор в ответ. — Я сражался за твою честь! Этот недостойный чужак оскорблял тебя за твоей спиной!       Глаз Гильермо дернулся. Эдди тонко улыбался, смахивая кровь с разбитой губы, пока Нандор показательно не трогал распоротое предплечье. Гильермо ни разу не выглядел ни довольным, ни смущенным, ни робким — только возмущенным, и это возмущение было направленно не на Фредди, который посмел сыпать насмешками, а на Нандора, которому, похоже, Гильермо так и не поверил.       — Все в порядке, милый, — промурчал Фредди. — Безжалостный Нандор едва ли смог поцарапать меня.       Нандор рыкнул снова, но напоролся на откровенно предупреждающий взгляд Гильермо и, фыркнув, отвернулся.       — Я бы убил тебя, если бы это не расстроило Гильермо, — высокомерно надавил Нандор.       — С этим ты и так справился, спасибо, — буркнул Гильермо.       Надья что-то забурчала про "облом веселью", Лазло ее поддержал — и они ушли обратно в свою комнату — Нандор предполагал, они собирались вернуться к прошлому приятному времяпрепровождению, и Нандор на секунду задумался — черт подери, зачем он решает тут какие-то терки с каким-то Эдди за какого-то жалкого фамильяра — когда его в спальне ждала будущая жена?       Ах, да.       Они еще не нашли способа без последствий убрать "побочный эффект", так некстати подсунутый Джинном, и до сих пор он, оказываясь с Марвой — думал о всем том, что хорошего для него сделал Гильермо, а это сбивало... настрой. В основном потому, что ложе с ним делила тонкая и слегка угловатая Марва, и ее глаза лучились добротой и пониманием всякий раз, как Нандор тормозил и замирал, пытаясь прогнать мягкий покатый образ из головы, и образ уходить не хотел.       Не то чтобы Нандор не мог потратить желание на то, чтобы убрать этот прискорбный эффект... просто не хотел тратить желания.       Нандор вздернул подбородок, презрительно обведя взглядом локальный беспорядок, который он устроил и попытался выйти из комнаты, скрыв свое уязвление — раньше чертов человечек всегда был на его стороне, раньше Гильермо верил ему, а не какому-то чужаку, раньше Гильермо был бы рад, что Нандор готов проливать за него кровь — это действительно почетно, когда вампир настолько заботится о своем фамильяре. Телохранителе. Не важно.       Нандор постоянно забывал, что Гильермо, в целом, способен справиться со всеми проблемами сам — и не только со своими. Это было удобно с одной стороны — а с другой, что ж. Когда он подобрал мальчика в переулке, мальчик сверкал доверчивым открытым уязвимым взглядом, и его оленьи глаза под очками казались еще больше, чем были на самом деле. Он был... очаровательным?.. Тогда. Сейчас он был пикантно-опасным, и Нандор на секунду задумался — а может ли что-то вернуть тот доверчивый уязвимый взгляд?       А просящий?       Нандор щелкнул зубами и перешагнул порог.       — Прости за это, Фредди, — пробормотал за спиной Гильермо. — А ты, Нандор, стой! Нам определенно надо поговорить.       — Не бери в голову, милый, — тут же ответил Фредди. — Пойду прогуляюсь, пока ты разбираешься с большим злым волком, Охотник.       То, как легко принц-регент обратился в мышь кольнуло ноткой неприятия, но Нандор успел мстительно подумать о том, что рассвет — через полчаса самый максимум, и, возможно, Фредди солнце застанет где-нибудь посреди улицы, и Нандор посетует и неуверенно посочувствует, но будет наконец-то спокоен.       Колин все еще топтался за спиной Гильермо, с любопытством рассматривая поле прошедшей битвы.       — Одну секунду, — приподнял руку Гильермо и присел перед ребенком. — Колин, ты не мог бы, пожалуйста, пойти поиграть в своей комнате? Я знаю, что ты устал, но нам с Нандором необходимо переговорить.       — Лаззо говорит, что вам двоим давно пора по...       Договорить Колин не успел — все с той же улыбкой, Гильермо положил ему руку на рот, не давая закончить предложение, и кивнул.       — Лазло очень много болтает всякого, тебе не обязательно слушать все, — масляным голосом проговорил Гильермо.       Нандор прочистил горло, поправляя плащ на плечах, привлекая к себе внимание.       — Иди, — повторил Гильермо, разворачивая Колина на сто восемьдесят градусов. — Я скоро приду, чтобы почитать тебе перед сном.       — Я могу почитать сам.       Гильермо не ответил — снова кивнул и поднялся на ноги, когда мальчик действительно вышел из библиотеки. Нандор замер на пороге.       — Можешь не благодарить, — сказал Нандор только для того, чтобы сказать хоть что-то.       — Ах, "не благодарить"? — прошипел в ответ Гильермо, упирая руки в бока. — За что, Нандор, я не должен тебя благодарить конкретно — за то, что ты напал на моего парня, или за то, что ты ведешь себя как мудак?       Нандор дернул верхней губой и поправил плащ снова, стараясь стянуть складку на плечах. Плащ обычно надевал Гильермо, и, разумеется, он мог справится с этим и сам, но у Гильермо просто получалось лучше.       Очередное напоминание о том, что Гильермо сейчас имеет все шансы пропасть из его жизни навсегда — добавило к вздернутой губе еще и тихий рык, который потонул в шелесте штор, шуршащих на ветру из-за открытого окна.       Нандор сделал шаг вперед, под ногой хрустнуло что-то, упавшее в ходе битвы, то ли остатки от какой-то кружки, то ли еще какая-то определенно точно человеческая утварь, к нему никакого отношения не имеющая. Гильермо сделал зеркальный шаг вперед, опасно пригибаясь вперед.       — Мне казалось, что мы уже рассудили, кто кого, — медленно протянул Гильермо. — Или ты хочешь очередной реванш, Нандор?       Моргнув, Нандор сбросил напряжение с рук, взмахнув ладонью. Реванш, надо же — смешной человечек так и не понял, что Нандор все это время поддавался? Ему достаточно набрать скорость, за которой Гильермо физически не сможет угнаться, а его многовековой опыт сделает все остальное.       — Я не хочу тратить на это свои силы, — высокомерно бросил Нандор.       — Я так и подумал, — насмешливо ответил Гильермо, но, тем не менее, выпрямился, перекатываясь в расслабленное состояние из боевой готовности.       Нандор оценил плавность движения, но запретил себе об этой думать. Сейчас он спасет Гильермо из лап эгоистичного похотливого чужака, потом он женится и все само как-нибудь сложится так, как нужно.       — В чем твоя проблема, Нандор?       Нандор, все еще стоя на пороге, сощурился, когда Гильермо подошел к расколотому дивану.       — Я бы не советовал, — пробормотал Нандор, видя намерение сесть. — На последнем ударе оно скрипело слишком подозрительно.       — Ну, спасибо, — снова язвительно поблагодарил Гильермо. — Ты можешь, пожалуйста, обратить свое внимание не на разваливающуюся мебель? Я серьезно, Нандор, потерпи Фредди еще всего пару дней, и больше он тебя никогда в жизни не побеспокоит. Если ты, конечно, не решишь устраивать беспорядки в Лондоне.       Нандор насупился, сильнее наступая на хрустящее нечто, будто звук разрушения мог как-то помочь ему выйти из этой ситуации.       — Ты обещал быть моим шафером, — снова бросил Нандор. — А теперь собираешься через "всего пару дней" свалить со своим бойфрендом на другой конец земли?       Фырканье у Гильермо получилось неприлично-насмешливым. С боков он руки убрал, зато теперь сложил их на груди, и так, и так — поза получалась слишком агрессивная, и Нандор чуть повел головой, пытаясь разобрать, как именно успокоить неожиданно взбунтовавшегося телохранителя — и при этом желательно остаться в живых.       И, если совсем идеально — с этим телохранителем в придачу.       — А ты столько всего наобещал мне, Нандор, но что-то я пока не вижу ни одного выполненного обещания, — припечатал Гильермо.       Он мог бы, конечно, сказать человечку "ну и катись", и это было бы куда менее унизительно, чем весь их разговор, но Нандор просто не собирался уступать Эдди. Конечно же, дело было не столько в Гильермо.       Правда, совершенно не в Гильермо. Ему надо было поставить на место чужака, вот и все.       От этой мысли стало чуть проще — Нандор на секунду задумался, насколько он честен с собой, но не стал допытываться до собственных мотивов. Он был воином и завоевателем, а полемику и психологические выверты разума лучше оставить Лазло.       С Гильермо надо было что-то делать. Нандор собрался, вспоминая все информационное оружие, которое ему сообщила Надья.       — И что ты думаешь, — почти по слогам проговорил Нандор. — Ты укатишь с Эдди в закат, будешь служить ему, а потом он сделает тебя вампиром?       — По крайней мере это не займет еще тринадцать лет!       Нандор возмущенно щелкнул зубами, захлопывая рот — да, из фамильяров вампиров делают редко. Чаще они умирают своим чередом, от старости или из-за несчастного случая, но так ли велика разница, если Гильермо не просто фамильяр? Его это не коснется, просто... все сложится как-то само, как-то позже. Нандор не хочет думать об этом, и поэтому не думает.       — Не займет, потому что он убьет тебя раньше! — все-таки воскликнул Нандор, чувствуя почти физическую нужду взмахнуть руками так же, как в моменты крайнего возмущения делал Гильермо.       Гильермо, вместо того, чтобы удивиться — как ожидал Нандор, — только зло и коротко рассмеялся, поднимая ладонь и тыча указательным пальцем в сторону Нандора — еще не взмахи, конечно, но уже очень близко к возмущению.       — Я победил тебя дважды, и ты все еще думаешь, что я беззащитен?       Красные пятна на его лице будто передвигались, Нандор нахмурился, не особо понимая, что ответить на это — что это вообще было, комплимент или наоборот? Ему не стоило уточнять, конечно.       — Ты жульничал, — на всякий случай понизив голос, заметил Нандор, и, заметив, как сдвинулись к переносице брови, отступил на полшага. — Хорошо, хорошо, ты победил меня, поздравляю! Мы оба были готовы к битве тогда! У тебя не может быть оружия при себе в любой момент!       Гильермо вместо ответа только многозначительно указал взглядом на кол на небольшой тумбочке буквально в шаге от него, и Нандор поморщился.       — Я считаю, что, если у тебя есть клыки и скорость, я имею право использовать свое оружие, — почти высокомерно заметил Гильермо. — И я очень надеюсь, что больше против тебя я его использовать не буду. Если ты не будешь меня провоцировать.       — Да кто тебя вообще провоцирует!       Нандор чуть не прикусил язык — необходимость отрицать все, что так или иначе говорит Гильермо — старая привычка, от которой стоило бы избавится еще два года назад, но... поддержание диалога хотя бы таким незамысловатым образом как-то работало. Нандор не знал, о чем говорить с Гильермо — потому что ему действительно было, что сказать, только он не был уверен, как это можно вообще выразить... словами. А не рычанием. И не шипением. И не закатыванием глаз. И не трясущимися руками, когда он только задумывался о том, что Гильермо сейчас укатит с чужаком навсегда — и Нандор заставлял себя думать, что руки трясутся от ярости.       А не от желания держать человека ближе, чем того требуют человеческие нормы. Да и вампирские, в целом, тоже.       — Нандор, — тяжело уронил Гильермо. — Давай договоримся. Ты не трогаешь Фредди. И мы живем мирно. Недолго. И ни у кого не возникает никаких проблем.       Прошипев под нос что-то, отрывистое, Нандор заставил себя промолчать, только чуть отвернул голову, чтобы не видеть, как надменно качается Гильермо на месте, и поучительный тон почти выбешивал, но Нандор стерпел и его. Он вообще был готов стерпеть — не стерпеть, конечно же, а высокомерно не обращать внимания, — многое. Он мог стерпеть какого-нибудь Фредди-повара. Или Фредди-журналиста. Он мог стерпеть даже Фредди-полицейского, главное, что должно было быть во Фредди — это чтобы он был человеком.       Человек не мог быть соперником Нандору. Люди смертны. Люди внезапно смертны. Может, Гильермо стоило бы развлечься с каким-нибудь человечком, убедится, что это скучно и слишком обыденно для такого, как Гильермо, и дальше он вернулся бы к Нандору, чтобы Нандор мог... держать его рядом?       Фредди-вампир мог... слишком многое. Например, он действительно мог обратить Гильермо. Тогда Гильермо не вернется в дом на Статен-Айленде. Нандор не думал о будущем, это причиняло какой-то зудящий дискомфорт, и когда он задумывался над женитьбой — это было что-то из разряда очень туманного, и в целом — Нандор не знал, что грядет. Он только знал, что Гильермо будет там.       — Почему... он? — через полминуты неловкого молчания спросил Нандор.       Гильермо, который, похоже, собирался уже довольно кивнуть и удалиться, нахмурился в непонимании.       — В каком смысле?       — Как будто ты меня не понял! — шикнул Нандор. — Или ты хочешь, чтобы я произнес это вслух, Гильермо? Тебе просто нравится ставить меня в неловкие ситуации, да? Отыгрываешься так?       Уголки губ Гильермо дернулись чуть вниз, Нандор облизнулся — и отвернулся снова, всем своим видом выражая абсолютную невинность, оскорбленную грубым отношением. Гильермо, вместо того, чтобы смутиться, подошел ближе, оказываясь в метре от Нандора, и Нандор чуть не качнулся вперед. Обычно это Гильермо пытался подойти ближе, чем нужно. Не Нандор.       — Нандор.       Нандор сморщился.       — Почему ты выбрал этого Фредди? — выплюнул все-таки Нандор. — Он же...       Он так и не смог закончить под внимательным взглядом. Гильермо сканировал его, буквально пригвоздив к полу, и Нандор чувствовал себя слишком неуютно.       А еще — чувствовал, будто упускает что-то. Что-то довольно важное — как минимум, он точно упускал то, почему ему так важно оставить человека рядом. Упускал ли?       "Давай, Нандор, будь честным хотя бы с самим собой, это полезно для пищеварения и либидо" — буквально прозвучал голос Лазло в его голове, настолько четко, что Нандор на секунду испугался, что он связался с Лазло через Эфир. Но было тихо — только Гильермо сопел. Его сознание играло с ним дурные шутки.       — Что "он", Нандор?       — У меня такие же волосы, — беспомощно пробормотал Нандор. — Даже лучше!       — Я знаю, Нандор, — так же тихо ответил Гильермо. — Я расчесывал их двенадцать лет подряд.       Нандор моргнул, застигнутый врасплох этой неожиданной уязвимой честностью, и нахмурился — Гильермо звучал слишком... печально. Слишком серьезно и грустно.       — Тогда почему он?! — снова воскликнул Нандор, запутавшись окончательно. — Почему ты отказал мне — и теперь выбрал его?!       Гильермо сделал шаг вперед, открыв рот, собираясь сказать что-то, вероятно, злое и меткое, его черты лица обострились, и сам он весь даже немного сгорбился. Нандор почувствовал, что двигается вперед — но не понял этого сразу.       Он вообще ничего не понимал, пока под ладонями не оказалась мягкая и очень теплая кожа шеи, а под его губами — приоткрытые изогнутые губы Гильермо.       Стало физически правильно. Нандор ухватился за тепло крепче: не пережимая, но чуть стискивая, и прижался еще сильнее, чувствуя, как клык царапает кожу изнутри, но не выпуская его наружу, чтобы не причинить вреда неловким движением.       Именно то, чего он хотел. Жар под пальцами, и под губами тоже жар, и тяжелое, сбившееся дыхание, все, что ему так требовалось в данный момент — чтобы все это было его. Его дыхание, его тепло, его мягкие губы. Его Гильермо.       Секундное движение было неловким — Нандор не использовал язык, только скользил губами по поверхности губ, и это было хорошо.       И еще лучше стало, когда Гильермо поднял руки, и эти руки не оттолкнули его, а зацепились за плечи, пока Нандор пальцами пробирался под воротник рубашки и пытался незаметно разобраться с верхними пуговицами, постоянно легко царапая тупыми ногтями кожу шеи.       Что ему стоило сейчас взять Гильермо и перенести его по воздуху в какую-нибудь из верхних спален, пока они поглощены поцелуем? В какую-нибудь — из тех, что еще не развалились, и из тех, в которых их не поджидали остальные жители дома? Довести его до блаженного бессознательного состояния, в котором он забыл бы про своего Фредди, и думать мог только о Нандоре, потому что Нандор — щедрый и очень внимательный любовник, и с Гильермо он собирался быть нежнее, чем с прочими.       Нандор навалился вперед, наконец прижимаясь к Гильермо целиком, и одна из ладоней, покинув шею, переместилась на мягкий бок, приминая. Гильермо резко выдохнул, по его горлу прокатился мягкий заглушенный звук, похожий то ли на стон, то ли на всхлип. Нандор открыл глаза как раз в тот момент, когда его человек, уперев одну из рук Нандору в грудь, тем самым заставляя его остаться на одном месте, отошел на целый шаг назад.       Все произошедшее обвалилось на Нандора целым ушатом ледяной воды — Гильермо покраснел, его губы припухли и теперь блестели, он тяжело дышал, с видимым усилием стараясь прийти в норму, но смотрел Нандору в глаза, и в этом взгляде Нандор одобрения не видел.       "Что ты делаешь, Нандор, а?" — приготовился услышать Нандор. — "Я теперь с Фредди. Я теперь буду трахаться только с ним, целоваться только с ним, и волосы расчесывать — только ему. А ты свой шанс упустил".       В конце голос превратился в бархатное шипение Фредерика — Нандор моргнул, но так и не смог заставить видение исчезнуть. Он не хотел слышать, как Гильермо прогоняет его. Не хотел слышать, как Гильермо извиняется, как прощается, как говорит что-то типа "было здорово, но нет". Нандор не хотел услышать этот отказ снова — не после того, как ему на минуту начисто снесло голову от одного только поцелуя.       Поэтому Нандор сделал единственное, что действительно мог сделать в этой ситуации.       Он обратился в летучую мышь и под пораженное молчание Гильермо вылетел в окно.

***

      До бара он успел долететь впритык, когда он заходил в здание, солнце гналось за ним по пятам, и Нандору показалось, что злые лучи успели опалить пятку, когда дверь внутрь захлопнулась за ним. Надья как-то обмолвилась, что они в любое время могут использовать бар как временное убежище — впрочем, кажется, она не предполагала, что кто-то действительно будет готов этим предложением воспользоваться, земли тут все равно не было — Нандор был теперь обречен провести весь день без сна в помещении бывшей библиотеки — в подсобках спали жуткие помощники Гида, а помещения бара на день закрывались.       И правда — Нандор Трусливый, с глубоким отвращением к себе подумал Нандор, располагаясь на вытянутой скамье. Семьсот пятьдесят лет, он размяк, превратившись в жалкое подобие себя-военачальника. Не зря его так плохо приняли в Аль-Кольнодаре, там, где многие помнили, каким Нандор был раньше — и видели, какой он сопляк теперь.       Он почти смирился с мыслью, что ближайшие двенадцать часов будут наполнены скукой, когда дверь открылась — распахнулась даже скорее.       — ¡Dios mío! Ты все-таки здесь!       Нандор вздрогнул, обожженный упоминанием и резко обернулся в сторону прохода.       Голос Гильермо он и так узнал, поэтому сгорбился и отвернулся, только встретившись с чужим взглядом.       — Ты не мог бы хотя бы предупреждать куда именно ты собираешься сбегать перед самым чертовым рассветом?!       — Это не важно, — ответил Нандор, тут же находя возможность сменить тему разговора. — Надеюсь, ты принес землю, чтобы я мог заночевать здесь.       — То есть ты предполагаешь, что мы не будем говорить... об этом?       Нандор вздернул подбородок, чувствуя короткую радость — за Фредди Гильермо так не волновался, Фредди сбежал на улицу — и Гильермо не пошел его разыскивать, хотя Фредди даже не знает города. В отличие от Нандора.       В конце концов, он же нашел, где спрятаться.       А Гильермо нашел его. Потому что знает его лучше, чем Фредди.       — Не будем, — подтвердил Нандор. — Что там с зем...       — Мы будем! — перебил его Гильермо. — Мы, черт подери, будем говорить об этом!       Нандор отвернулся. Свирепость Гильермо была... все такой же заводящей, как и до этого. С тем лишь отличием, что теперь Нандору ее вкусить уже не суждено — ни в каком из смыслов.       — И что ты хочешь услышать от меня? Я поддался искушению! — выплюнул Нандор, будто это все объясняло. — Чертов парень.       Гильермо сделал шаг вперед. Нандор вжался в стену, съеживаясь на лавке.       — Искушению? — переспросил Гильермо. — То есть ты просто хотел попробовать? Зная, что я не свободен?       — Ты ответил! — возмущенно шикнул на него Нандор и тихо добавил: — Ничего не изменится, если я скажу, что хотел это сделать уже... некоторое время.       Кроме того, конечно, что стыдом обожгло глотку, когда он произнес эти слова вслух. Нандор чуть не подавился — стыда он не испытывал уже очень давно. Особенно — стыда за то, что он желает кого-то. Обычно его желали в ответ. Если не желали — это било по самолюбию, но критично не было. Можно было загипнотизировать человека, чтобы он забыл вопрос и больше к нему не подходить.       Во-первых — на Гильермо не работал гипноз. Во-вторых — Нандор не стал бы гипнотизировать Гильермо, даже если бы мог.       — С чего ты взял, что не изменится? — уточнил Гильермо, подходя еще ближе.       Нандор украдкой осмотрелся — от первой неловкой ситуации он смог улететь, но теперь — бегать от Гильермо по всему зданию — очевидно очень глупо и совершенно не подобает многолетнему вампиру. А еще — чертов охотник его вычислит в момент.       — А изменится? — вопросом на вопрос фыркнул Нандор. — Я предлагаю закрыть эту тему, пока нам обоим не стало слишком неловко. Мне, например, уже неловко. Это значит, что нам пора перестать об этом говорить. Ты обещал, что будешь моим шафером, а потом можешь катиться куда тебе захочется.       Гильермо молча положил руку на лоб, массируя глаза, что-то обдумывая.       — Ты ревнуешь.       — Нет, не ревную! — тут же вскинулся Нандор.       Гильермо тут же скрестил руки на груди и изогнул бровь, Нандор ненавидел, когда он так делал — потому что как смеет человек с такой насмешкой и полным отсутствием почтения относится к нему?       Нандор молча пытался выдержать его взгляд и не дернуться. Это было куда сложнее, чем раньше.       — Неужели? — переспросил Гильермо. — Что ж, тогда ты совершенно точно не будешь против, если я уйду отсюда и пойду искать Фредди.       Нандор оскалился, уколотый этим предложением даже сильнее, чем упоминанием бога. Он потратил целых две секунды, размышляя, что сказать лучше — либо "ну и вали к своему драгоценному Фредди!", либо "не смей меня тут бросать одного!", и он почти склонился к первому варианту, готовый страдать в одиночестве весь день, чтобы потом снова хандрить еще полгода. Он открыл рот, готовый говорить.       Гильермо успел первым.       — Или, — с нажимом проговорил он. — Ты можешь поцеловать меня сейчас, если действитель...       Нандора сдернуло со скамьи словно тросом, Гильермо успел только дернуться и выставить руки перед собой, когда Нандор врезался в него, используя преимущества вампирской скорости. Он затормозил перед стеной, протащив Гильермо пару шагов назад, так, чтобы было удобнее прижать его.       Так, чтобы он не смог оттолкнуть так резко, как в первый раз.       Тепло чужих губ опьяняло, как кровь гуляк, подобранных субботней ночью у баров, Нандор сжал ладони на мягких боках и вжался, как мог, а потом — Гильермо приоткрыл рот в очевидном, катастрофически соблазнительном приглашении.       Нандор не мог им не воспользоваться.       Пальцы Гильермо дрогнули, Нандор не сразу понял, что тот его обнимает, пока Нандор снова воевал с пуговицами, которые Гильермо успел застегнуть после их прошлого поцелуя.       Нандор был уверен, что никто до этого не был так внимателен к Гильермо — особенно чертов Фредди, — и Нандор вылизывал жаркий рот с уверенностью, которой не чувствовал уже очень давно. Потом — Нандор задел очки. Влажный звук, когда Нандор разорвал поцелуй, заводил еще сильнее.       Он протянул руки, перехватив тонкую дужку, снимая преграду — и уставился в черные глаза, чувствуя, что его затягивает.       Ни самоуверенности, ни надменности — только излом бровей и лихорадочный блеск. Именно то, что Нандор так хотел увидеть.       Нандор хотел выбросить очки за спину, чтобы не мешались, но Гильермо перехватил их, откладывая куда-то вбок, судя по звуку — на какую-то деревянную поверхность, и Нандору надоело ждать. Следующий поцелуй пришелся на линию челюсти, еще один — чуть ниже, и еще ниже, пока Нандор не прижал языком заполошно бьющуюся жилку. Гильермо замер под его руками, и Нандор, оставив влажный след, опустился еще ниже — туда, где только что была рубашка — она продолжала мешаться, и он перехватил лацканы.       — Не смей ее разрывать, — низко и хрипло предупредил Гильермо.       Нандор фыркнул, готовый проигнорировать его слова.       — Там крест, — добавил Гильермо. — Серебряный.       Нандор отпрянул, но не отошел — только обиженно нахмурился.       — Дай мне секунду, хорошо? — переводя дыхание, попросил Гильермо.       — Быстрее, — прошипел в ответ Нандор.       Он ждал долго — но подождать еще в силах не был. Гильермо, предусмотрительно обернув крест ладонью, достал его из-под ткани рубашки и стянул с шеи через голову.       Крест упал к очкам, Нандор подался вперед, целуя снова, вырывая восхитительный стон удивления и удовольствия, и руки беспрепятственно поползли по пухлому телу, комкая гладкую ткань рубашки.       Интересно, куда делись джемперы? Раньше Гильермо носил только их, а теперь, последние недели, стал одеваться по-другому. Нандор засматривался на его задницу — и самого себя одергивал. Сейчас он мог не только засматриваться.       Сейчас он мог опустить руки ниже, обхватывая и беззастенчиво лапая.       Гильермо возмущенно замычал, но не отстранился.       — Ты... — почти в рот Нандору пробормотал Гильермо, и Нандор сместил губы ниже, позволяя ему говорить, пока он царапал кожу над кадыком клыком. — Нандор, ты... мурчишь?       Дрожь и правда зарождалась в груди, но Нандор думал, что это просто дрожь возбуждения.       — Прости, — пробурчал он, силясь успокоить вибрацию.       — Это мило, — со смешком фыркнул Гильермо.       "Я не милый" — хотел сказать Нандор, но проглотил эту фразу, предпочтя ей новый поцелуй. Итак, у него был Гильермо — и не было земли, чтобы он мог заночевать. Зато он точно знал, где у Надьи запрятаны ключи от ВИП-помещений с кроватями, и что ради такого дела — Надья даже не будет особенно ругаться. В конце концов, они с Лазло явно опробовали вообще все кровати. И все стулья, и все мало-мальски горизонтальные поверхности.       Рубашку он все-таки разодрал — из вредности, не иначе, — и, под наигранно-возмущенные вздохи и бурчание потащил Гильермо прочь из комнаты, как и хотел изначально — прямо по воздуху, еле-еле вписываясь в проемы.       — Там остались мои очки, — беспомощно пробормотал Гильермо, тем не менее крепко цепляясь за Нандора.       — Это тебя сейчас волнует? — не останавливаясь, уточнил Нандор. — Мне отпустить тебя за очками?       — Не особо волнует, — тут же ответил Гильермо.       Нандор остановился перед одной из стен с фальшивой картиной, за которой висели связки ключей.       — Надеюсь, ты понимаешь, что сейчас произойдет, — довольно предупредил Нандор, хватая ключ даже не выбирая.       Сейчас он думал только о том, как разложит своего бывшего фамильяра на простынях, и как заставит его забыть обо всем. Нандор надеется, что его отточенное веками мастерство поможет ему. Что он сможет заставить Гильермо умолять о большем. О, и претворять в жизнь все это "большее". Нандор мазнул взглядом по темному соску, предвкушая.       — Иначе бы меня здесь не было, — отфыркнулся от него Гильермо, запахивая остатки рубашки, закрывая свою восхитительную кожу от взгляда Нандора.       С этим Нандор собирался тоже поработать.

***

      Когда они вернулись в дом — ранним вечером, когда только солнце зашло, Надья как раз прощалась с Фредди.       Гильермо, кутаясь в плащ Нандора так плотно, как только мог — остатки рубашки так и остались в баре, — прошмыгнул по коридору вперед, и ни Надья, ни Фредди на него не обратили внимания.       — Как договаривались, — кивал Надье Фредерик. — Я сообщу Совету, что здесь все держится на соплях, и что бар еле-еле выходит в самоокупаемость. Они вряд ли сильно заинтресуются.       — Спасибо, Фред, — ворковала Надья.       Нандор, видя такую дружелюбность, напрягся, но просто прошел мимо к своей комнате — почти не красуясь. Гильермо его попросил не задирать Фредди, хотя, черт подери, как ему хотелось отпустить пару насмешливых и язвительных фраз! Он сомневался, что Фредди будет просто так готов уступить, но Гильермо уверил, что он сможет поговорить с Фредди и избежать конфликта.       Он не собирался подслушивать. Конечно не собирался.       Он просто случайно оказался недалеко от выхода, как раз в тот момент, как Фредерик подхватывал свой рюкзак.       В конце концов, Нандору надо было проследить, чтобы ушлый чужак не попытался увести Гильермо силой — или не попытался навредить ему.       — А он предсказуемый, — пробормотал Фредди, достаточно тихо для того, чтобы Нандор едва его услышал.       — Еще бы, — так же тихо ответил Гильермо.       Фредерик не звучал недовольным. И ревнивым не звучал. Это было хорошо — это значило, что Фредди трезво оценил свои силы и не был готов сражаться с Нандором за Гильермо, а значит — его Гильермо не будет так расстроен, потому что Нандору теперь нет нужды сражаться с его... бывшим.       — Рад, что все сработало, Охотник, — добавил Фредерик. — Я думал, он мне лицо оторвет, а я люблю свое лицо, им я жертвовать во имя чужой любви не готов.       — Да, прости за это, — отфыркнулся Гильермо. — Тебя там встретят?       — Если она про меня не забудет, конечно, — кивнул со смешком Фредерик. — Бывай, Охотник. Надеюсь, когда мы встретимся в следующий раз, мне уже не придется называть тебя Охотником.       Гильермо только поджал на эти слова губы, и Нандор поспешил удалиться. Он не стал вдумываться, что имел в виду Фредди — куда важнее Нандору было то, что Гильермо был здесь и в безопасности.       Входная дверь хлопнула. Нандор облизнулся, стараясь тихо добраться до библиотеки — с бардаком в библиотеке еще предстояло разобраться. И с Марвой. Они еще не говорили об этом с Гильермо, но...       Прочувствовав весь яркий спектр эмоций, которые Гильермо назвал "ревностью" — черта с два он признается Гильермо, что это была ревность, — Нандор уже успел увериться в своем намерении загадать Джинну "вольную" для Марвы. Он не хотел ее распылять, как прочих, но, может, если Джинн наколдует ей документы или что-то типа того — она сможет прожить свою жизнь?       Свадьбу он, конечно, отменять не планировал. У него просто теперь на место невесты был другой кандидат.       А вот нового шафера придется поискать.