Нож по имени Джефф

                    Это случилось очень не вовремя. Это всё были Майл с Апо и их аномальные гормональные флюиды. И как сочилось из смуглого Наттавина всё это любовное дерьмо, и как этот сироп с него слизывал счастливый Майл - всё это было куда заразнее дурацкой короны. Джефф был занят, ясно? Съёмками, записями, рекламой. И серьёзной театральной постановкой. Он просто не мог позволить себе этой временной придури, потому что не только театр, но и тот, кто этот театр ему устроил, у Джеффа был. Мужчина. Солидный, богатый, в прекрасной физической форме, пусть и где-то уже к сорока. Почему же это случилось с ним именно тогда, когда времени было катастрофически мало; когда сердце нужно было держать в холоде, а тело - в анабиозе? И почему это стало настолько невыносимым, что даже хотелось спросить у Апо прямо в лоб - а жить вот так, в вечном пожаре, это нормально, да? Пожарище было невысокое и накачанное. Пожарище звали Байбл. Он повернулся к Джеффу на какой-то съемке и сощурил лисьи глаза, потом сказал на тайском со своим изящным английским акцентом какую-то ерунду. Биу сидел рядом и даже ухом не вёл. А Джефф смутился. Он не смущался так очень давно. С тех самых пор, когда ему представили... как же его звали. Того, за сорок. Когда впервые он махнул рукой на что-то сияющее в своём сердце и согласился на отель. Когда вдруг появились первые светлые, звонкие летучие ласточки предвестья большой славы и стали поступать предложения. Звонки. Подарки. Его мужчина дарил ему жемчуг. Тонкие изящные бусы. И секс в этих бусах - и больше ничего - был странно неправильным и преступным. Тем самым, который хотелось как можно дольше скрывать. И Джефф не вспоминал уже после него о многочисленных запонках, браслетах, сережках и кольцах, некоторые из которых нужно было надевать совсем не на пальцы... - Зайдёшь ко мне на днях? - спросил его вдруг приятный голос на английском, и Джефф всплыл с самой глубины. Воспоминания были жирными и липкими. Они не были такими еще совсем недавно, пока Байбл не начал улыбаться ему так. Он твой фанат, слышал? - сверкал на Джеффа глазами Апо. Впрочем, на кого только Апо не сверкал - так и выглядят безмерно влюблённые люди, даря всем вокруг солнце. А что Байблу во мне, думал Джефф. В чём для него моё сияние. Он яростно дёрнул нитку жемчуга на своей шее. Кто-то ляпнул в комментах под одной его фотографией, что бусы - это слишком женственно. Джефф психанул, пошёл и накачал руки и плечи. Хочу такие же, как у него, подумал вдруг. И накачал ещё сильнее. Талия стала тонкой; раздавшиеся плечи, словно крылья, подчеркнули это, а заодно сделали его старше. А бусы жемчужные порвались. Вот только от театральной постановки Джефф отказаться уже не мог. Такие шансы выпадают нечасто, строго уговаривал его шустрый менеджер. Мужчина за сорок дарил очередную брендовую кружевную рубашку. Известный ювелирный дом присылал новые ожерелья. Да вы издеваетесь, брезгливо отталкивал от себя коробочку Джефф - там снова был белый, чистый, естественной формы жемчужный набор. - Мне пришлось немного на них надавить, детка, - шептал мужчина, которому было, кажется, уже к пятидесяти. И сладко бархатно спрашивал: - Наденешь для меня сегодня то кружевное белье, м? Жемчуг был Джеффу очень к лицу. Белое шитьё - тоже. Джефф в тихой истерике доставал всю свою ювелирку, прикрывая ею то, что не могло прикрыть кружево. Почему Апо сияет. Почему не сияю я. У меня цацок больше. А Байбл жил по соседству. Но только теперь Джеффу было неудобно забегать просто так. После всех его лисьих взглядов, фирменных улыбок одним краешком рта и немного неправильного тайского с чужестранным акцентом. Зачем он вообще лайкает мои фото и слушает мои каверы. У него там Биу в бархатном пиджаке и с подведёнными глазами. Джефф выходил из спортзала, чувствуя, что с железом сегодня был перебор и после ледяного душа садился к зеркалу. Смотрел на себя. На свои отросшие волосы и чудесные глаза. Брал в руки кисточку и рисовал стрелки - пускай станут ещё чудесней. Зайду сегодня к нему по-соседски. С гитарой. И стрелками. И волосы распущу. Потом приходил к Байблу в простой белой футболке и черных свободных штанах. С пуританским пучком. Под левым глазом была размазана подводка, которая никак не смывалась. На шее краснела царапина, когда Джефф зло рвал с себя очередную нитку бесценного жемчуга, швыряя его зачем-то в тайное отделение комода, где ровными рядами лежали белые, черные кружевные вещи. Мужское особенное бельё, которое тоже хотелось порвать. У Байбла всегда был в доме порядок. Джефф огляделся, вдруг понимая, насколько давно сюда не заглядывал, и что это за новая комната? - Моя мастерская, - понятливо разъяснил Байбл, заметив любопытный взгляд Джеффа. - Делаю здесь ножи. О. Джефф припомнил - у Байбла золотые руки. У Байбла очки. Билингвальный мозг. И престижный диплом какого-то иностранного университета. Зачем такому вообще весь этот кинематографический балаган. - Не стесняйся, осмотрись, если нравится, - сказал Байбл тем временем и ещё пообещал холодный чай. Cold tea. - Thanks, - ответил Джефф машинально: ему очень нравилось. Под пальцами, которыми он вцепился позади себя в какой-то совершенно особенный стол - у Байбла было много особенной мебели - оказалось тоже что-то особенное. Джефф обернулся, взял в руки красивый изящный клинок, спокойно лежащий на специальной подставке. Он не особо разбирался в ножах, но произносить "клинок" оказалось по-пацански прикольно. У рукоятки был приятный удобный хват. Стальная, она содержала по бокам вставки из кожи и дерева, сделанные так изысканно и ювелирно, что вычурность не бросалась в глаза, а только лишь мастерство резчика. И материалы были роскошными: кожа - натуральной, дерево - лаково-черным, и почему-то всплыло в памяти - эбеновое. И тонкая вязь латинского шрифта, утопленная в рукоять, тоже смотрелась гармонично и к месту. "JEFF" было выложено чешуйками перламутра сквозь переплетения кожи и дерева. Ну, мало ли на свете Джеффов, подумал Джефф. И чуть смущенно перевёл взгляд на лезвие. Изогнутое, словно бедро женщины. Или, пускай, мужчины. Джефф повернул кисть, и от зеркала клинка брызнуло лучом солнца. Лезвие, оно сияло. И сквозь сияние это проглядывала, идущая через весь клинок, красиво выгравированная темным большая латинская Эс. "JEFF S". Ну, мало ли на свете всяких Джеффов Эс. Джефф обернулся, инстинктивно почуяв присутствие ещё одного человека в комнате. Байбл стоял, прислонившись к косяку двери. Руки сложены на груди. Глаза серьёзные в этих его очках. И почему без чая-то. - Ты... - начал Джефф и захлебнулся словом. - Ты сделал этот нож специально для... меня? Байбл молча кивнул. Снял очки, потёр глаза, провел пятернёй по волосам. Джефф ощутил, как сильно затянул пучок на собственной голове; так туго, до боли. Джефф ощутил, как всё, что было раньше - всё несвобода. - Подумал, что именно такой... будет тебе к лицу, - сказал Байбл на тайском и получилось коряво - ну кому к лицу ножи, скажите. Что за странный подарок. Пускай вроде бы и самое правильное, что можно мальчишке подарить. Байбл был младше. Кто здесь мальчишка вообще. - Спасибо, - поблагодарил Джефф и засунул палец себе в пучок. Пошевелил там, поковырял, пытаясь ослабить, ощущая, как обруч тяжелых волос сдавливает голову, и палец не помогает. Байбл смотрел. Тоже, наверно, хотел подёргать Джеффа за его роскошные волосы. Потому что - Джефф, конечно, не хвастался - абсолютно все хотели. Зря я стёр свои ебучие стрелки, подумал досадливо. И футболку без рукавов зря не надел. И сережку ещё нарядную в ухо. Потому что разве так делается - он мне нож с моим именем, а я ему - ничего? Только лишь белый кроп, кусочек голого живота и пуританский пучок на дурной голове. - Ну так что, - сказал Байбл и стиснул руки на груди сильнее, закрываясь. - Принимаешь мой подарок? Джефф стиснул в ответ рукоять ножа. Ну, всё, теперь друзьями остаться не получится, верно? - Подожди, - наклонился куда-то Байбл, делая вид, что совершенно не ждёт ответа, - у меня к нему есть ножны. Подожди, подожди... Я не могу ждать, я вообще не согласен, хотел заорать Джефф. Всё это не вовремя. Мне это не нужно. Какие ножи. Какие ножны. Что вообще за говорящие ассоциации, сексуально окрашенные метафоры и почему я краснею, додумывая. Что за. - Эй, - позвал Байбла и тихо-тихо назвал его тайским детским именем. Байбл замер. На скулах расцвели два розовых пятна. Красивый. Умный. Дерзкий. Очки, ножи, божественный рельеф тела и превосходный английский. - Мы можем, если хочешь, остаться друзьями, - так же тихо-тихо и понятливо произнес умный Байбл, посмотрев на Джеффа очень внимательно. - Если вдруг. Джефф посмотрел чудесными глазами в ответ. Какое вдруг. Дурак, что ли. И облегчённо вздохнул, решившись. Медленно поднял руку и уверенно стянул тугую резинку, распуская строгий пучок так, что волосы чёрной волной наконец свободно рассыпались по плечам.