входящее сообщение
от: Эма
Мако-чан, ты правда возвращаешься? Я так соскучилась! Ты приезжаешь в тот же дом? Я приду встретить тебя и помочь распаковать вещи.（＾ω＾）
20:34
исходящее сообщение
кому: Эма
Спасибо (〃ω〃)
Прихвати своего сильного братца, вещей очень много. Я приеду завтра в обед.
20:38
входящее сообщение
от: Эма
Мне столько надо тебе рассказать! Жду.
（＾ν＾）
20:41
Девушка шумно выдыхает, захлопывая телефон-раскладушку и убирает его в карман. В комнате ещё столько неупакованных вещей, а выезжать завтра рано утром. ㅡ Макото, ты собрала вещи? ㅡ с первого этажа слышится грозный голос отца. Кажется, он все ещё злится на дочь за её проступок. Хотя, если бы не злился, она бы сейчас не собирала вещи для того, чтобы отправиться в «ссылку». ㅡ Ещё нет, отец, ㅡ отвечает та и одним движением смахивает с полок вещи. Нужны или нет — разбираться будет на месте. Всё, чего сейчас хочет Макото — уехать из этого пронизанного холодом и недоверием «дома» и вернуться хотя бы на день в детство, когда всё было хорошо, а отец пока не стал такой важной шишкой. Мать чаще проводила время с дочерьми и не была «светской львицей». Все были счастливы. А сейчас отец — самый известный адвокат в Канто, слишком занят и слишком безразличен к семейным делам. Мать дорвалась до своей мечты, и несмотря на маленьких дочерей, стала более-менее успешной актрисой. Вместе с младшей сестрой, Мисаки, Макото видится не часто — та учится в престижной школе-пансионе, приезжает домой только на праздники и каникулы, а учеба отнимает слишком много времени, чтобы звонить сестре. Во всяком случае, так говорит сама Мисаки. Когда к полуночи Макото наконец укладывает последние книги, в комнате образуется пугающая, но такая естественная пустота. Как будто никогда никто тут не жил. Приняв душ, она наконец ложится спать, и в голове проскакивает мысль, что давно надо было устроить что-нибудь такое, из-за чего отец отправил бы её обратно, в тот дом, где она чувствовала себя комфортно и защищённо. По соседству жила её лучшая подруга Эма с двумя братьями, которые к самой Макото относились ровно так же, как и к своей сестре. В голове один за другим проплывали воспоминания из детства. Все её друзья, которых ей пришлось оставить за плечами, и без которых все эти восемь лет было одиноко. Сейчас из всех них связь она поддерживает только с Эмой. Этой ночью, последней в ненавистном «доме», где не пахнет ни семьей, ни любовью, ни домашним очагом, ей снится прошлое. Настолько явное и ощутимое, будто Макото действительно совершила прыжок во времени и стала собой прежней.***
Макото всего лишь 8 лет, но папа уже давно отдал её к соседскому дедушке на занятия борьбой. «Чтобы была сильной и могла дать сдачи» — говорил тогда еще часто улыбающийся папа. Но сама Мако уже знала, что он всегда мечтал о первенце-сыне. Макото (ее даже назвали мужским именем) в его планы не входила, вот и отдувается теперь, пока мама бегает по прослушиваниям. В то время девчонка была очень сильно похожа на мальчика. Видимо, хотела соответствовать ожиданиям отца. От природы она была очень худа. А в 8 лет телосложение у всех детей еще одинаковое. Но голос и повадки — всё равно, что мальчик в теле девочки. Постоянно лезла драться. Ведь уже умела, и была сильнее многих своих одногодок, а потому её все сторонились. Все, кроме таких же сильных Манджиро и Кейске, которые ходили с ней на борьбу к дедушке Сано. Эма — младшая сестра Манджиро. С ней Макото гуляла почти каждый день. Ходила в школу — посещали одну, но учились в разных классах. Обсуждали мальчишек, комиксы и аниме. Бегали летом по площадке, или двору в большом доме Сано. Вместе с Майки и его друзьями. Макото снился день, когда Эма вдруг сказала, что ее подругу от мальчика отличает только то, что у нее волосы чуть длиннее, чем у них. Тогда Мако-чан обиделась и долго (10 минут) с Эмой не разговаривала. Потому что «и так все дразнятся, а теперь ещё и ты», а потом выслушивала море извинений. Через 2 года комплекс прошел, и свою мальчишескую внешность Макото использовала по максимуму. Однажды она увидела аниме про байкеров и гопников, и вдруг захотела стать такой же крутой, как главные герои. Теперь она умела драться лучше почти любого мальчишки. Так, однажды, она надела свои спортивные чёрные штаны, белую футболку и невесть откуда взявшуюся кожаную куртку, которая была ей явно велика, поскольку висела чуть ли не до колена. На спине красовалась символика какой-то банды, а по рукавам пробегала надпись «Сие наследие силы», которую маленькая Мако в упор не понимала. Но посмотревшись в зеркало, оставалось лишь восхищаться. Самый настоящий гопник из аниме. Нужно было только сделать что-то с волосами, и Макото завязала их в низкий хвост. В тот вечер никого не было дома, поэтому Макото могла гулять сколько угодно, ведь папа вернется только завтра, а мама… Никогда не известно.***
Сон с воспоминаниями прервал будильник, оповещающий о новом майском дне. На сегодня Макото очень сильно надеялась, волновалась о долгожданной поездке — все её там уже ждут. Девушка спустилась на первый этаж, пошла в ванную и уставилась в свое отражение. После сна о десятилетней себе, было странно теперь видеть в зеркале не мальчика-или-девочку-но-похожую-на-мальчика-который-похож-на-девочку, а уже самую настоящую девушку. Лицо чуть сузилось, ушли детские щёки, глаза стали больше, а губы — пухлее. Грудь пусть и не выросла (от слова почти совсем), зато талия прорисовалась что надо. И волосы теперь не «чуть длиннее, чем у мальчишек», а ниже лопаток — чёрные, густые и прямые. Осанку, поведение, движения и даже речь исправили с легкой руки матери. Она, начав становиться светской женщиной, часто таскала Мисаки и Макото с собой на званые ужины и мероприятия. И для этого заставила обеих дочерей пойти на балет, уроки музыки и изучить этикет. Закончив с умыванием и разглядыванием себя в зеркало, Макото отправилась на кухню, чтобы как всегда, быстренько что-то перекусить и бежать делать дела. С лестницы спустился уже собранный и бодрый отец. Никакого приветствия и даже сухого «доброе утро» в ответ, как обычно, когда он злился. Видимо, в этот раз он действительно не собирался так быстро прощать свою дочь. ㅡ Отец, я сегодня уеду далеко и надолго, неужели ты даже попрощаться со мной не хочешь? ㅡ Пока ты будешь в пределах этой страны, это не далеко и не надолго, ㅡ сухо ответил Мизуки, глава семейства. ㅡ Тебя повезет Хару. ㅡ Как? ㅡ Мако чуть не подавилась кофе, ㅡ Не ты? ㅡ она разочарованно выдохнула. Хару — помощник адвоката. Ассистент, который делает кучу личных, рабочих и иногда домашних поручений отца. Для семьи Конохара он уже вроде как её часть, потому что работает с Мизуки Конохара почти десять лет. ㅡ У меня сл… ㅡ начал Конохара старший, но дочь его перебила. ㅡ Слишком много работы. У тебя всегда слишком много работы. Такими темпами у нас скоро будет не семья, а просто 4 отдельных человека, которые друг с другом никак не связаны. Хотя о чем это я? Сейчас я уеду, и так оно и станет. На одном дыхании Мако выдала уже привычную триаду о том, что семья у них давно уже не семья, а сборище чужих друг другу людей. Отец внимательно выслушал с твёрдым, как камень лицом, но ничего не ответил. Как всегда. Зазвонил телефон — приехал Хару, чтобы забрать Макото Конохару из отцовского «дома», и отвезти в другой отцовский дом, в другой части региона Канто. Несмотря на злость и недовольство своей дочерью, старший Конохара всё-таки обнял на прощание Макото, погладил по голове, поцеловал в лоб и выдал миллион наказаний. Самое главное было: «Хотя бы там не попадай в неприятности. Теперь я не смогу быть рядом, чтобы быстро помочь.» Ну и, конечно, думать о своем поведении и активно исправляться. Хару помог загрузить вещи в минивен, за руку попрощался с боссом, сел за руль и тронулся. ㅡ Пристегнитесь, юная леди, ㅡ сказал он своим низким голосом и начал заваливать информацией о том, что Макото будет делать в Шибуя, какую школу посещать, с кем жить. В доме, в котором они раньше жили, на втором этаже поселилась семья, однако огромный первый этаж Макото займет одна. Ходить будет в старшую Хорикоши, потому что отец посчитал это самым близким, доступным и безопасным вариантом. Посещение секций с хобби оставил на усмотрение девушки. Он знал, что ходить на танцы или в спортивные кружки заставлять её смысла нет, ведь засунь насильно — Макото все равно будет делать так, как сама захочет. Пока ехали, позвонила мать. И разговаривала так, будто не пропадала неделями на работе. Рассказала в каких проектах принимает участие, с кем успела познакомиться на площадке и предложила взять автограф для старшей дочери, ведь «Мако-чан, ты же так любила этого актера в детстве и хотела выйти за него замуж». Макото смеется, и на автограф соглашается. Пусть актера она уже и не любит — слишком стар стал для неё, а иметь в кармане подписанную фотокарточку было бы приятно. Поговорили про «ссылку и домашний арест». Отец заплатил деньги семье, что теперь будет соседствовать с Мако, чтобы те докладывали ему, если дочь вдруг начнет буянить, устраивать вечеринки, или возвращаться поздно домой. ㅡ Если отец будет тебя обделять деньгами, звони мне. Я буду присылать тебе. Или давай откроем на тебя кредитку? Скоро я приеду в Токио и поживу с тобой какое-то время, ㅡ мама говорила и говорила, даже не подозревая, за что на самом деле старшую дочь отправили так далеко от семьи (хоть формально полноценной семьи и не было). Об этом секрете знали только она, Хару и отец. И, конечно, те представители правовых органов, которые помогли её отцу избавить Макото от страшного будущего и судебных разбирательств. Пусть Конохара старший и адвокат, и не позволил бы дочери загреметь в колонию для несовершеннолетних, но даже обычная условка в их случае стала бы клеймом на будущем Макото и работе ее отца. Мысли о происшествии 14 числа прошлого месяца Макото выбросить никак не могла. Её поступок принёс столько проблем семье, и хорошо, что только им с отцом двоим. Ввязывать в это сестру и маму, ставя клеймо ещё и на их будущем, совсем не хотелось. «Дочь актрисы Харуки Конохары и адвоката Мизуки Конохары — малолетняя преступница» ㅡ Макото представляла эти заголовки в газетах и нервно мотала головой, стараясь запихнуть воображаемые картины куда подальше. Когда мать попрощалась, сказав, что пора бежать на съёмки, Макото напечатала сообщение подруге о том, что она прибудет уже через час, и с громким щелчком захлопнула крышку своего потрёпанного от такого отношения телефона с розовым брелком-котиком. ㅡ Тебе следует бережнее относиться к своим вещам, ㅡ заметил Хару. ㅡ Скажи, Хару-сан, ㅡ проигнорировала она водителя, ㅡ ты не считаешь меня монстром после того, что я наделала? Мужчина тридцати двух лет, идеально выбритый и уложенный, свободной рукой приподнял очки на лоб и потер переносицу, когда они остановились на светофоре. За десять лет Макото выучила, что так он делает, когда не знает что ответить. ㅡ Значит считаешь? ㅡ грустно хмыкнула девушка. ㅡ Это немного сложный вопрос, ㅡ проговорил он, спуская очки обратно и нажимая на педаль газа. ㅡ Я знаю все обстоятельства, предшествующие этому событию, и не могу тебя осуждать. ㅡ Ты отвечаешь слишком обобщённо. ㅡ Если хочешь знать, я бы скорее всего тоже так поступил. Я хоть и черствый хлеб, как ты выражаешься, но друзья для меня никогда не были пустым местом. Такой ответ Мако успокоил и обнадёжил. Пытаясь отвлечься от навалившейся усталости и затёкшести после сидения в одной позе, она достала наушники и плеер, поставила новый альбом ее любимой рок-группы и погрузилась в музыку. Токио встретил их неожиданно большой пробкой, и за час, как поняла Макото, они не доедут. Причиной была авария, чьей инициатором стала какая-то байкерская банда, устроившая разборки прямо посреди автомагистрали. ㅡ Чёртовы гопники. Слишком много их в Канто развелось в последние годы, ㅡ Хару ругался, нервно поглядывая на часы. И дело не в том, что он сам куда-то торопился. А всего лишь хотел довезти девушку как можно быстрее, ведь она пообещала быть ровно в полдень. Чувство долга перед этой семьёй не покидало его никогда. Если они попросят — Хару готов свернуть для них горы. Потому что своей семьи у него никогда не было, но Конохара приняли и заботились о нем как о своём родном сыне. ㅡ Помни, ㅡ говорил Хару, когда они уже были в десяти минутах езды от старого-нового дома, ㅡ твоя задача на эти два года — закончить школу, желательно с отличием, и поступить в университет. Не попадать в неприятности. Не иметь дела с полицией. Не потерять честь и гордость. Под последним ассистент, видимо, имел в виду честь и гордость семьи Конохара, но Макото вдруг подумала, что речь шла про честь и гордость девичьи. В переезде девушку радовало почти всё: жить одной в доме, наполненном хорошими воспоминаниями, старые друзья, много развлечений, ведь это, черт возьми, Токио. И никаких тебе занятых отцов и пустующий, огромный и холодный дом. Что побудило отца жить в префектуре — абсолютно не понятно, ведь работа его, как и матери, была всё равно выездная. А где учиться дочерям — вообще не важно. Главное, что обе собирались поступать в Токио. Но до того времени родители строго решили, что вырастут они подальше от этого города, который «может развратить их молодые умы и подстрекнуть на плохие поступки» (Дословная цитата Харуки Конохары.) Вот на горизонте виднеется знакомые дворы и улицы. Они подъезжают к тому самому дому, где с пелёнок росла Макото. Забор и сам дом как будто снесли и отсроили заново несколько лет назад. Сердце в груди странно бухает. Это не то, чего ожидала девушка, возвращаясь сюда. Кажется, что внутри дома тоже все не то. Припарковав машину, водитель и пассажир выходят, и Хару начинает сам вытаскивать коробки, которых, кажется сто штук, и каждая весит не меньше десяти килограмм. Макото поднимать даже самые легкие он строго-настрого запретил. ㅡ Мако-чан! ㅡ сзади слышится девичий оклик, и Макото, у которой в животе образовался тугой узел от волнения, поворачивается на зов. Из соседнего дома уже полностью высунулась Эма и бежала с распростертыми руками к ней на встречу. Девушки обнимаются долго и крепко. Не виделись восемь лет. Макото ни разу не возвращалась сюда. Запах Эмы был точно таким, каким она запомнила в последнюю их встречу. Слишком родной и так подходящий к нежной внешности блондинки. ㅡ Чёрт, а у тебя грудь нормально выросла, ㅡ наиграно надуто произнесла Конохара, разглядывая бюст подруги. ㅡ А ты все так же на мальчика смахиваешь? ㅡ Эма смеется и без особого стеснения кладет ладони на почти плоскую грудь Макото. ㅡ Честь и гордость, Макото Конохара, ㅡ из дома выходит Хару, отнесший уже треть вещей. Не ожидав встретить незнакомого мужчину, Эма резко одёргивает руки и краснеет. Макото смеется и представляет подругу своему «опекуну». Сзади, абсолютно неожиданно, появляется чужая рука и в секунду закрывает глаза Конохаре. Игра в «угадай кто» даже не успевает начаться, потому что не надо быть Шерлоком, чтобы понять, что в след за сестрой пришел и Манджиро Сано. ㅡ Братик Майки-и, ㅡ Макото тянет, и крепко обнимает друга. Манджиро вымахал к своим семнадцати годам ровно на столько же, на сколько и сама Мако. Рост у них всегда был одинаковый. Черты лица и странно-ленивый характер никуда не делись, это девушка поняла с первого взгляда. К слову, Эма выросла, но так и не дотянулась до них двоих буквально на 5-7 сантиметров. За разговорами о том, как они друг по другу скучали, кто как вырос и изменился, у кого сколько парней-девушек было, ребята занесли все вещи в дом. Пришла пора прощаться с Хару. Макото уверенно пожала руку своему взрослому другу и попросила навещать её с отцом, потому что за два года она может либо набедокурить, либо заскучать. ㅡ Обещаю, юная леди, ㅡ Хару сначала обнимает девушку, а потом аккуратно, по-аристократски, целует тыльную сторону ладони и трогается обратно, к Мизуки Конохара. Старший Сано ушел почти сразу, как только помог с особо тяжелыми вещами, сославшись на какие-то дела, но обещал увидеться с сестрами вечером. Эма сказала, что останется на весь день, поскольку в этот выходной ей никуда не надо, а у подруг скопилось слишком много тем для обсуждения. Даже спустя восемь лет разлуки, между ними не было никакого барьера из недоверия и дискомфорта. Это была та же Эма Сано. Это был все тот же Майки. Тот же дом, хоть внутренний ремонт тоже изменился, и та же хулиганская Шибуя, из которой на этот раз Макото не собиралась никуда убегать.