***
Через несколько дней после того, как Конохара чуть не убила Аикаву Минами, она случайно подслушала разговор Хару и отца в его кабинете. Поздней ночью, когда двое мужчин были уверены, что Макото уже спит, они не закрыли дверь, и та, сонная, совершенно случайно услышала отрывок разговора. ㅡ Эта девочка оказалась дочерью Аикавы, главы местной банды. Они опасны, и если узнают кто сотворил такое с дочерью главы, точно убьют, — доносился из-за двери голос отца. ㅡ Что теперь делать? — с плохо скрываемым волнением спросил Хару. Усталый вздох, глоток, стук стекла о дорогое дерево. ㅡ Пока девочка в коме, никто не догадается, что это могла быть Макото. Но если она придёт в себя и вспомнит, они могут убить всю нашу семью. ㅡ Может её спрятать, Мизуки? Отправить заграницу, или… Дальше Макото не услышала. Её снова поглотила тьма, которая заставила забыть о разговоре на следующее же утро, чтобы не дать ей сойти с ума от страха.***
Они её нашли. Отец Минами, бандиты из его группировки, те, кого он нанял. Сегодня Конохару должны похитить, чтобы убить в отместку за то, что та приковала Аикаву к инвалидному креслу. Страх в груди сжимался вокруг сердца. Макото не хотела умирать. Она поклялась, что будет жить ради своих родных и близких. Поклялась, что будет защищать друзей от того, что произошло с Нанаки, и больше не допустит, чтобы такие люди, как Аикава, оставались безнаказанными. В парке, до которого добежала Конохара, кругом лежал снег, покрывая землю, деревья, скамьи белой пеленой, но в душе Макото было так темно и холодно, что температура воздуха никак на неё не влияла. Боль в ноге отошла на второй план, однако всё равно доставляла дискомфорт, и девушка села на ближайшую скамью. Мысли метались, не зная за что зацепиться, в горле стоял тягучий ком, а тело тряслось от страха и холода, который, всё-таки проник под кожу. А потом стало тепло. Макото услышала где-то вдалеке голос. До того родной, что захотелось вернуться обратно в своё тело, вернуть контроль над разумом. Но у неё не получалось. Череда вопросов, неконтролируемых действий, боли, а потом девушка наконец пришла в себя. Она застыла, когда поняла, что сидит верхом на полуобнажённом Кене, который спрашивает у неё что она делает. А она не знает. Но знает точно, что, возможно, завтра она одна или вместе с Кеном умрёт, и тогда для них не будет никакого будущего, о котором она так мечтает. Не будет их дома, не будет семьи, и это звучит столь грустно, что хочется заплакать. Кен обещает, что всё будет хорошо, и он её никому не отдаст. Ей хочется верить. В этот вечер Кен не отходит от неё ни на шаг. Ни когда приходит Майки, чтобы отдать все вещи, которые они оставили в игровом клубе, ни когда Макото идёт умываться и переодеваться в домашнюю одежду. Парень перевязывает ушибленную ногу эластичным бинтом, помогает передвигаться по дому и, совсем забыв о толстовке, что осталась в зале, заваривает для Макото ромашковый чай. ㅡ Может ты всё-таки оденешься? — спрашивает она, полностью придя в себя, когда пара сидела на кухне. ㅡ Ты сама меня раздела, теперь страдай от этого, — шутит Кен, наливая чай по кружкам. Конохара краснеет от упоминания, что она делала полчаса назад. Если у кого-то в этом мире и было раздвоение личности, то точно не у Ханагаки, а у неё самой. ㅡ Я просто беспокоюсь, что ты замерзнешь, — девушка берет свою любимую кружку, наполненную горячей жидкостью. ㅡ После того, что ты вытворяла, мне слишком жарко, — ещё одна усмешка, заставляющая лицо запылать. ㅡ Прекрати, Кен! — она ставит кружку обратно и прячет лицо в ладонях. — Я просто думала, что у нас больше нет будущего, в котором мы можем… Она замолкает, потому что произнести вслух то, о чем она думала, слишком смущающе. И Рюгуджи, кажется, понимает, даже издеваться перестаёт. ㅡ Макото, посмотри на меня, — неожиданно серьезно говорит парень. Девушка раздвигает пальцы, открывая свои глаза. — Я повторю ещё раз. Я не позволю будущему быть таким, каким его увидел Такемичи. Убью любого, кто посмеет тебе навредить. Ты будешь жить. И я буду рядом с тобой всегда. Конохара убирает руки от лица и улыбается. Такие слова приводили мысли и душу в порядок, дарили надежду, что всё действительно будет хорошо. ㅡ И ты сможешь делать со мной все грязные вещи, которые не сделала сегодня, — уже с веселой улыбкой добавляет Кен, и в него летит коробка печенья вперемешку с мольбами заткнуться. В эту ночь Дракен впервые не уезжает спать домой, потому что боится оставить девушку одну. Конохара буквально силой затаскивает его спать с ней на одной кровати, а не на футоне, который остался после Мисаки. ㅡ Ты ко мне опять приставать будешь, — шутит Кен. ㅡ Обещаю, что не буду, — шипит Макото, уперев руки в грудь парня, но тот стоит неподвижно, и тогда она поступает иначе. Делает испуганное лицо, смотрит в пол, потирая ладони. — Мне правда страшно. Эта фраза и её выражение лица делает своё дело. Дракен шумно выдыхает, всё-таки лезет под одеяло вслед за девушкой. Устраивается боком на подушке, которую приготовила Конохара и смотрит на неё с абсолютно спокойным взглядом. Макото засыпает под тихий разговор, когда Кен осторожно поправляет волосы, заправляет за ухо и мягко проводит по скуле. Они находятся на поляне, окруженной высокими зелеными елями, что покрыты снегом, как и земля вокруг них. Конохара одета в одно лишь платье в цвет всего, что их окружает, но ей почему-то совершенно не холодно. Когда она успела так привыкнуть к морозу? Рюгуджи в форме банды выглядит великолепно, его волосы, которые теперь снова стали светлые, спадали на лицо, прикрывали любимую татуировку, и Макото не оставалось ничего, как подойти и убрать мешающие пряди. Улыбка Кена греет сильнее, чем солнце, которое безжизненной звездой повисло в небе изумрудного цвета. И это тепло разливается в груди тысячами водопадов. Рука инстинктивно тянется туда, где не просто теплом, а жаром отдает любовь к этому парню, и чувствует что-то мокрое, липкое, неприятное. Взгляд падает вниз, на белоснежное платье, где прямо на месте сердца зияет кровоточащая дыра. На ткани расцветает, стекая ниже, алое пятно. Ей не больно, но до безумия страшно. Макото беспомощно смотрит в глаза Кена, а тот лишь улыбается и одними губами произносит: «Я же сказал, что ты будешь жить.» В ту же секунду с его губ срывается первая капля крови, падает на черную ткань формы. За ней неостанавливаемым потоком проливается алая жидкость, разрастается под Кеном кровавой лужей, и парень обессиленно подается вперёд. Конохара еле успевает подхватить его, но тут же падает коленями на неощутимо холодный снег, и срывается на крик, потому что Рюгуджи в её руках рассыпается, превращаясь в прах. Резкий глоток холодного воздуха, вокруг — знакомая темнота. Она в безопасности. Она в своей комнате. Рука на автомате ощупывает место рядом с ней. Никого. Так, вообще-то, было всегда, но сейчас эта естественная пустота пугала. Потому что рядом должен быть Кен, а его нет. Рука беспорядочно шарит по тумбе, пытаясь найти включатель от ночника и сметая на своём пути всё, что можно. Когда находит — глаза обжигает жёлтоватым низким светом, и кажется, что становится легче дышать. Макото свешивает ноги с кровати и пугается, увидев на полу спящего парня, который сам расстелил себе футон и снова надел свою толстовку. Наверное, замёрз. Паника в груди затихает. Конохара, наконец, может спокойно заснуть, только теперь с ночником. На этот раз без кошмаров. Теперь сон выдался крепким и очень сладким, скорее всего, благодаря ромашковому чаю. Под теплым одеялом в комнате с идеально низкой температурой, она бы проспала еще несколько часов, если бы чьи-то настойчивые руки не начали её будить. Сначала эти обнаглевшие конечности мягко расталкивали Макото через одеяло. Потом пытались его сдернуть, но крепкая хватка девушки не дала этого сделать, и в итоге она накрылась с головой, прячась от яркого света, неприятного холода и низкого мужского голоса, который пытался что-то до неё донести. ㅡ Нельзя так долго спать, Макото, — раздражённый Кен всё-таки смог стянуть одеяло до пояса, отчего девушка стала закрывать лицо рукавами домашней кофты. ㅡ Ещё десять минут, пап… — сонно мычит она, уткнувшись в ладони. Край кровати прогибается под тяжестью чужого тела, раздаётся тихий смех, и девушка, наконец просыпается. Сверху на неё смотрит Рюгуджи, который выглядит свежо и бодро. Не то, что сама Макото. ㅡ Сколько времени? — спрашивает она, не ответив на улыбку парня, потому что подозревает, что ещё слишком рано. ㅡ Девять утра. ㅡ Это ты называешь «долго спать»? — Конохара снова хочет накрыться теплым и родным одеялом, но Дракен перехватывает его, и снова заводит речь о том, что долгий сон вреден для каких-то там ритмов. Не разлепляя глаз, Макото поднимается из нагретой кровати и под указку Рюгуджи делает лёгкую, по его словам, разминку. Через пять минут появляется отдышка, и девушке кажется, что Кен просто над ней издевается. ㅡ Ты же раньше занималась спортом, что с тобой случилось? — мягко спрашивает парень, скрестив руки на груди. Сам он уже успел отжаться раз сто и покачать пресс, пока Макото спала. ㅡ Последнее моё занятие спортом было шесть лет назад, когда я со скандалом ушла с балета, — отвечает она и делает немного кривой пируэт. ㅡ Эффектно, — Кен присвистывает. — Но ещё эффектнее будет, когда я возьмусь за твоё здоровье. А теперь умываться и завтракать. На эту команду Макото кидает ленивое «да, пап» и плетётся в ванную. Там, стоя под теплым душем, она окончательно просыпается, и с головой окунается во вчерашний вечер. Вспоминает всё до мельчайших деталей, и снова чувствует страх от того, что её хотят убить, а Баджи и Кен могут пострадать из-за неё. Сейчас Рюгуджи, должно быть, хозяйствовал на кухне, прямо как два месяца назад, когда Макото заболела, а парень пришёл, чтобы за ней ухаживать. После того как заболел он сам, почти месяц её избегал, а потом они поругались. Стало грустно и обидно, что так много времени они потратили впустую, когда могли просто быть рядом и упиваться каждым мгновением, проведенным вместе. А теперь, когда жизни Конохары и Рюгуджи что-то угрожает, девушка боится, что у них больше нет времени, чтобы наверстать упущенное. Найдя Кена за готовкой откуда-то взявшейся овсянной каши, Макото не может сдержать порыв и не обнять его со спины, обвивая талию. Его рука ложится поверх ладоней девушки, а вторая продолжает помешивать кашу. ㅡ Мне надо тебе кое-что рассказать, — не совсем внятно говорит она, уткнувшись в широкую спину. ㅡ Сначала поешь, а потом расскажешь, — говорит он, большим пальцем поглаживая тыльную сторону руки. После завтрака, который Макото с трудом осилила, потому что, во-первых, не любила каши, а во-вторых, Рюгуджи положил много и заставил съесть всё, она рассказала парню о том, что произошло вчера в игровом клубе и как сбежала через окно. Она напомнила также и о взглядах, которые чувствовала на себе всю осень по дороге в школу и обратно. Кен слушал с серьёзным видом, не перебивал и кивал с озадаченным лицом, как будто своим мыслям. ㅡ Мы должны доложить твоему отцу, — внезапно говорит он, сделав какие-то выводы в своей голове. ㅡ И что ты ему скажешь? «Наш друг пришёл из будущего, потому что оно ужасное из-за вашей дочери»? ㅡ Даже не учитывая Такемичи, кто-то вчера следил за тобой. Это нельзя просто так оставлять, — хмуро заявил Рюгуджи. — Мизуки-сан не оставит тебя без защиты, и всем будет спокойнее. Конохара молчала. Понимала, что парень прав, и нужно рассказать отцу, который был ответственен за безопасной своей несовершеннолетней дочери. Но почему после всего, что между ними произошло, из-за той тайны, которую они делили на двоих, было так страшно рассказывать? Наверное, Макото больше не хотела быть обузой для него. Ближе к обеду раздался стук в дверь. Кен сказал, что пришёл Майки. ㅡ Почему ты вчера не рассказала? — спросил Манджиро у Макото после пересказа вчерашних событий. — Мы с Баджи почти час там ходили, искали подозрительных типов, но никого не обнаружили. Если бы мы могли сразу их схватить, поняли кто за тобой охотится. ㅡ Прости, братик Майки, — Конохара отвела взгляд. — Вчера мне было страшно, и я… Ничего не помнила. Сано хотел что-то возразить, но под взгляд Кена, который так и говорил «не дави на неё», просто устало растянулся на стуле. Он смотрел на Макото, которая отвела взгляд, рассматривая что-то за окном. ㅡ Вечером мы поедем на задание, — сказал командир, непонятно к кому именно обращаясь. — Мако-чан останется с первым отрядом. А твоему отцу я сам доложу. Сейчас Майки был похож на самого настоящего командира. Взрослый, серьёзный и уверенный. Под глазами появились тёмные круги, будто парень не спал всю ночь, размышляя над чем-то. А ещё он выглядел как старший брат, которому надоело разгребать проблемы за младшими. ㅡ Прости, Манджиро. Полным именем Макото называла его только тогда, когда чувствовала, что виновата перед ним. И каждый раз это срабатывало как дораяки. Он всё прощал. ㅡ Ты же ни в чём не виновата, — Сано мягко улыбается, встаёт из-за стола, чтобы потрепать Макото по волосам, и прощается до вечера. «Вечер», который обещал командир Тосвы наступает через два фильма, которые пара не смотрела, а погрузилась в глубокие и важные разговоры. Манджиро вместе с Баджи и Чифую заявился на пороге дома. У Конохары было чувство, что Рюгуджи забирают не на задание, а на войну. Она крепко обнимала парня, а тот лишь смеялся и говорил, что он вернется через пару часов, и всё будет хорошо. ㅡ Дуреха, что с тобой? — спросил Кейске, который уже жевал что-то из холодильника. — Он всего лишь на одно дело едет, что там может быть опасного? Тем более, с ним Майки. ㅡ А что за задание-то? — спросил Чифую, который в пример своему капитану уплетал печенье. ㅡ Предателя ищут, — Баджи махнул рукой. — Погнали, кинчик какой-нибудь включим. Капитан почти скрылся в зале, когда Рюгуджи командирским тоном его окликнул. Чифую тут же вернулся, вставая ровно, заложив руки за спину, как будто оказался на собрании, а Кейске просто высунул голову из комнаты. ㅡ Защищай Макото. Два слова. Один приказ. Капитан первого отряда стал серьёзным. ㅡ Само собой, Дракен. Когда Майки и Ханагаки, который всё время ждал на улице, ушли за байком Сано, а Баджи и Чифую очистили холодильник и стали искать фильм, Макото стало спокойнее. Задание Кена никак не было связано со вчерашними событиями, да и не опасно, поэтому девушке оставалось облегчённо выдохнуть. Ругджи, перед тем как уйти, повернулся к Конохаре, мягко коснулся губами лба и сказал: ㅡ Я скоро вернусь. ㅡ Обещаешь? Парень молчал, нечитаемым лицом смотря в глаза Макото. Потом аккуратным движением потянулся к цепочке, что с Рождества висела на его шее, и снял, чтобы надеть её на шею девушки. ㅡ Она мне очень дорога, — сказал он. — Я обязательно её заберу. Когда замок был застёгнут, Рюгуджи осторожно отпустил тонкую цепочку, и две половинки кулона с тихим стуком встретились, образуя полноценное сердце.