вдох-выдох

      Выдох.       Волосы Барб рыжим пятном сверкают посреди холода изнанки, в память врезаются так же, как переломанные кости и раскрытый в немом крике рот. Глаза у Барб тусклые, смотрят на Стива, и голос Барб в голове шипит.       — Ты. Ты убил меня.       Стив не отшатывается потому, что рядом Дастин снова за дверью отказывается есть. Стив все еще у Хендерсонов пытается Дастина к жизни вернуть, Барб у Хендерсонов быть не может, Барб в изнанке мертва уже три года как, и Стив жмурится крепко, отгоняя морок.       Как же, черт возьми, не вовремя.       — Стив, — открывает Дастин дверь, щурится подозрительно. — Ты чего замолчал?       Стив цепляет ухмылку.       — Новая тактика. Смотри, работает.       Хендерсон на Стива закатывает глаза. Стив дыхание незаметно переводит, следом за Дастином идет поить его чаем робиновой коллекции и кормить кексами собственного производства.       Вдох.       — Ты, — кидается на него Лукас. — Должен был быть рядом. Должен был защитить ее. Должен был понять, что происходит, почему ты не понял, Стив, почему ты всегда такой тупой?       Стив назад делает шаг, головой трясет, зубы стискивает. Даже если Лукас думает так, он спит сейчас у Нэнс в машине по дороге домой, оставив на Стива слежку за Макс.       Это. Все. Не. Реально.       Стив взгляд поднимает на мирно спящую Макс. Макс налитыми кровью глазами глядит в ответ.       Стив знает, что сейчас будет.       Выдох.       Возможно, Стив устал бояться, бороться, подниматься, идти. Стив хотел бы, чтобы вдобавок и сердце прекратило безудержно ныть, но Стив, конечно же, много хочет.       Возможно, Векна прекратил быть настолько особенным, хватку теряет и разучился пугать. Возможно, бережет силы перед убийством — они втроем должны были знатно его покалечить. Стив надеется на это.       Как и всегда.       Просто надеется.       Поэтому, когда посреди готовки лазаньи перед ним объявляется истекающий кровью Билли с каррикатурной ухмылкой и новым обвинением, Стив говорит.       — Хоть бы помог, героическая задница, — и видение исчезает с хлопком.       Вдох.       Пауки, испарившиеся с вонзившимся в одного из них столовым ножом, кажутся издевательством. Робин глядит на него беспокойно.       — Ты в порядке?       — Полном.       Робин не верит, да Стив сам себе бы не поверил, но остальным хуже, гораздо хуже, и жаловаться прав он не имеет.       Так что Стив в порядке.       Уж куда лучше Макс и Дастина.       Выдох.       Когда мигает свет, он в доме один, чистит отцовскую винтовку, думает о тикающих часах посреди кладбища и не то чтобы радуется жизни. В проеме, заставляя подпрыгнуть, одинокая фигура в знакомой рваной футболке не решается войти.       Стив ждет. Это — худший из кошмаров, самый рваный, гниющий, болезненный. Поднимающий на ноги, не дающий бросить, наконец, все и сдастся, тот самый, которого Стив ждал с самого начала.       У его кошмара бездна вместо глаз, с клыков капает свежая кровь и из горла доносится рычание. Его кошмар расправляет перепончатые крылья, шагает к нему.       Молчит.       Тянет серую руку к лицу, ногтями по щеке проходится невесомо, нежно почти. Смотрит так, будто у Стива еще не все потеряно, будто не пришел он забирать его к остальным.       Стив обнимает крепко. Так, чтобы слиться, запомнить, почувствовать, для себя вернуть на пару минут. Эдди обнимает в ответ осторожно, задеть когтями будто боится, но жмется к Стиву, лицо прячет на плече. Стив в мгновении раствориться хочет, остаться на вечность и никуда не уходить.       Стив все еще слишком много хочет.       Векна в поле зрения показывается лично, Векна хромает и напоминает наизнанку вывернутое нутро, на Стива Векна поглядывает смурно, будто Стив, в самом деле, своей усталостью совершает зверское преступление.       Стив обнимает Эдди крепче, зарывается на мгновение в курчавые волосы. Говорит.       — Сначала верни Макс, — и добавляет, потому что от дерьма этого просто устал. — Или под ногами не путайся. Не до тебя сейчас.       И Эдди, к ужасу Стива, счастливо фыркает.       Стив делает       Вдох.