Вопрос доверия

1.       — Доверяешь мне? — спрашивают его внезапно, казалось бы, совершенно непоследовательно.       Пацан только что укатил в очередной тёмный — есть же у этого идиота-вампира куча приставок, почему освещение такое хуё… практически отсутствует?! — коридор бесконечного, на первый взгляд, замка, и охотник, откровенно так заебавшийся иметь дело со всем этим дерьмом, желающий сейчас лишь как можно быстрее завершить работу и отправиться в офис — спать, — отвечает сразу, не заботясь особо о вежливости (да кто вообще в здравом уме будет с вампирами церемониться?!).       — Конечно нет, дебил! Да ни в жизнь!       Вампир как-то неуловимо меняется в лице, охотник на секунду злорадно думает, что он умрёт от обиды — ведь буквально умрёт, боги, какой же бесполезный, — но тот просто смотрит как-то разочарованно и тут же возвращает на лицо ухмылку. Злобную такую, коварную.       Охотник подбирается. Чёрт, он слишком расслабился, а ведь перед ним всё-таки вампир! Высший вампир, каким-то образом проживший не одно столетие в огромном замке, вампир, слывущий в этих краях непобеди… Ах, ну да, точно.       — И правильно! Никогда люди не должны мне доверять! — он щёлкает пальцами, и охотник едва успевает увернуться. Лазер — или, господи, что это такое вообще? — стреляет в стену, оставляя нехилую такую дырень.       — Пиздец! — громко и довольно экспрессивно выражает некоторую степень недовольства и разочарования сложившейся ситуацией Рональд. — Это ещё что за хуета?!       — Это… — и, вау, ублюдку хватает совести (или ума, что, однако, вряд ли) выглядеть смущённым. — О, пацан!       Действительно, из недавно появившегося отверстия в стене — от него ж до сих пор дымок идёт, этот пиздюк совсем, что ли, бесстрашный?! — трижды сверкает фотовспышка (вампир честно умирает от неожиданности. Дважды.) и раздается шорох колёс самоката.       Охотник сплёвывает на пол, начисто игнорируя чужие преисполненные горя и страданий о порче казённого имущества стенания, и направляется в сторону, где предположительно затих звук.       Ночь только началось, а его уже всё это так заебало. 2.       — Доверяешь мне?       Рональд ну очень подозрительно смотрит на опустившуюся перед ним с характерным стуком тарелку. Её содержимое выглядит… красиво. Аппетитно. Да и запах источает весьма вкусный. Подозрений от этого становится только больше.       — Ты совсем дурной?! — правда, Рональд с этого вампира положительно хуеет. — Абсолютно - никогда. Нет. Мы классовые враги, вообще-то! Наверняка ты так пытаешься меня отрави… А ну стоять, падла!       Он несильно ударяет совсем уже, видимо, охреневшего от вседозволенности в чужом доме вампира по руке — тот весьма ожидаемо умирает, — вновь придвигает к себе тарелку, во время его отчаянной тирады с невпечатлённым «Не хочешь — не надо» оказавшуюся перед Джоном (отчего броненосец, уже заканчивающий со своей порцией и успевший обрадоваться добавке, издаёт разочарованное «Ню-ю»), и, изобразив отчаянно отважный вид — с таким он обычно звонит Фукуме-сану, — подносит палочки ко рту.       — Если задумал убить меня — Рональд, честно говоря, даже наполовину не верит в собственные слова, но надо же перед бесполезным вампиром лицо держать, — Не втягивай в это других. Джон, может быть, невосприимчив, приучен коварным тобой к этому яду, или…       Он прерывается, чтобы, зажмурив глаза, попробовать, и…       — Ох ебать. Ох. Ебать. Я отказываюсь признавать то, насколько хорошо ты готовишь.       Вампир давит гордую лыбу — Рональд бы снова его уебал, да руки заняты, а оторваться от столь прекрасного блюда он пока морально не готов — и с очевидным удовольствием затягивает лекцию о том, сколь полезным навыком для его собратьев, желающих заманить жертву к себе в угодья, является умение хорошо готовить.       Рональд отказывается признавать так же и то, что глядя на улыбку Дралука, ему хочется улыбаться в ответ.       И уж тем более — болезненное любопытство: скольким ещё людям тот вот так же, по-домашнему готовил? 3.       — …доверяешь мне, — с деланным безразличием бросает Дралук.       — Пошёл на хер, — в тон ему лаконично отвечает Рональд.       Не «нет», что было бы очевидной ложью, и не «да», потому что, во-первых, это была явная провокация: вампир говорил тоном, подразумевающим что-то вроде «Если ты, конечно, не боишься меня», а во-вторых… Блядь, да просто потому что. У Дралука и без того эго в их квартиру — их квартиру, чёрт, Рональд, прекрати — едва помещается, а тут… Если вампир узнает, что охотник о нём беспокоится…       Хотя, говоря совсем уж откровенно, Рональд просто отказывается — не боится, абсолютно точно нет — признавать это вслух. Он сам недавно только с подобного рода открытием примирился и свыкся, а тут ещё причине дивных новых откровений эти самые откровения озвучивать? Нет уж, увольте.       — Но, согласись, мой план неплох, и… — снова пытается Дралук.       Рональд повторяет то же, что ответил ранее, даже не дав ему договорить.       На этот раз охотники столкнулись не с привычным ёбнутым высшим вампиром, а с кем-то из их менее развитых и — какая ирония, правда? — действующих намного логичнее собратьев. Он — она? оно? — не раздевал людей, не заставлял жертв его гипноза, бегая по улицам, выкрикивать пошлости, не пытался вытворить любую другую совершенно ебанутую херню.       Вампир просто похищал детей: по одному в неделю, не больше — кое-кто очень старался не привлечь к своей жалкой персоне внимания. А потом они будто исчезали. Совсем. Ни одного трупа за долгие дни поисков. Сначала похищениями никто даже не озаботился: сбежал, мол, ребенок из дома, перебесится — вернётся… Когда пропал уже третий — забили тревогу. И вот, неделю и, соответственно, ещё одну жертву спустя — какая прозорливость! — свалили всё на отдел по борьбе с вампирами.       Так что план Дралука был бы, может, и правда, неплох, если бы не одно «но».       Одно дело — многочисленные смерти, их бы он, конечно, пережил — реальность Рональда всё больше напоминала ему тупой оксюморон, — однако… Даже если Дралук, по обыкновению, регенерирует, Рональд же изведётся сам, пока ищет его, и изведёт всех вокруг, потому что обеспокоенный Рональд — это очень и очень активный Рональд это произойдёт неизвестно где и когда, что не сильно поможет им найти похитителя.       Ну, или может статься, что Дралук по каким-то причинам не регенерирует совсем.       Рональд мотает головой, отгоняя эту мысль, всеми силами пытаясь подавить её в зародыше.       — Мы профессионалы, справимся и без тебя, — наконец выносит вердикт охотник.       (С вампиром они, конечно, справляются, но стоит ли говорить, что всю следующую неделю на завтрак Рональда ожидают исключительно блюда из сельдерея?) 4. (+1)       Похоже, Хинаити и Дралук поладили, — думает Рональд, и от этой мысли становится вдруг как-то горько. И хотел бы он врать себе, утверждая, что не понимает причину подобных безрадостных эмоций, однако… Он не такой идиот, каким видится, судя по всему, некоему вампиру.       И ведь каких-то пару мгновений назад он, оборачиваясь, видел негромко беседующую о чём-то парочку (и если после этого он пошёл вперёд чуть быстрее, расталкивая толпу, что ж…).       Рональд вновь заозирался. Потерять этих двоих на столь многолюдной — многовампирной? — ярмарке ему совсем не улыбалось. Однако, похоже, произошло именно это.       Рональд раздражённо пинает выдающийся над поверхностью дорожки камень. А в следующее мгновение на плечо ему опускается прохладная ладонь.       — Что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает такой знакомый голос — и Рональд едва успевает подавить в себе желание развернуться и резко обнять своего вампира.       Вместо этого он спрашивает — почти из интереса, почти из вежливости:       — А где Хинаити?       Дралук отвечает с позабавленной улыбочкой:       — Пару минут назад — буквально — чуть не стала жертвой моего собрата. Теперь — выбирает сладости во-он там. Любопытство сгубило кошку.       И то, как он усмехается, когда говорит это — почти с намёком, почти с какой-то неуловимо знакомой печальной иронией, — наталкивает Рональда на мысль: кажется, в последней фразе речь шла вот совсем не о Хинаити.       Он уже открывает было рот, чтобы спросить, но вампир возвращает на лицо это тупое, ммм, лицо, и желание что-либо говорить отпадает само собой. Чуть прищурив глаза, — и Рональд никому, чёрт возьми, живому не расскажет, как он на это залип, — Дралук меняет тему:       — Я знаю неплохое место, чтобы посмотреть фейерверки. Идём со мной, если ты, конечно… — и он вдруг останавливается, не закончив фразу, а потом смотрит на охотника так, словно ожидает, когда его опять ударят.       Рональд понятия не имеет, что случилось, и потому предпочитает игнорировать эту внезапную заминку, отвечая как ни в чём не бывало, и, если бодрость в его тоне несколько преувеличена — что ж… Это Дралук тут, вообще-то, комедию ломает, не он.       — Ну, в таком случае я доверяю тебе организацию нашего досуга!       — Ты… — Дралук смотрит ему прямо в лицо, выглядя при этом совершенно потерянным, и затихает.       Просто стоит и молча смотрит Рональду в глаза — или, может быть, куда-то сквозь него, вдаль — несколько секунд, за которые Рональд успевает уже предположить, что сказал не так, и раза три в мыслях обозвать себя идиотом (мысли звучат подозрительно похоже на Дралука).       — Ох, — приходит наконец в себя Дралук. — Конечно. Можешь пойти со мной.       И улыбается. Да тепло так, с затаённой — о боги! — нежностью, так, как охотник никогда ещё не видел…       И Рональд чувствует, что хотел бы видеть это прекрасное выражение каждый день, а ещё — абсурдную гордость, потому что всё-таки он на этот раз, кажется, сказал что-то правильное. 5. (Бонус)       — Фейерверк должны запустить через… — Рональд сверяется с экраном смартфона: — Через семнадцать минут.       На самом деле — и Рональд готов признать это, — то, что они пришли так рано, — его вина. Мысль о том, что Дралук будет постоянно умирать по дороге, из-за этого они потеряют уйму времени и, соответственно, пропустят всё зрелище, не давала ему покоя (мысль о том, что он будет смотреть фейерверки без вездесущего вампира, не рассматривалась вовсе).       Потому он и потащил сопротивляющегося (не так уж и активно, к слову) Дралука на шоу аж за тридцать минут до положенного. Тот ради приличия умер по дороге, но всего раза четыре — не то чтобы Рональд считал, настолько это уже стало рутиной, — и им даже почти удалось дойти за обещанные десять минут.       Местом, в которое его привел Дралук, было небольшое плато на вершине горы — аккурат над тем храмом, где, по словам последнего, Хинаити чуть было не распрощалась с жизнью. От старого, но почему-то до сих пор не развалившегося здания и правда ощутимо веяло угрозой. А ещё гневом, очень сильным, как от разворошённого улья, — видимо, из-за упущенной добычи.       Однако фестивальная площадка отсюда лежала как на ладони: приглядевшись, можно было рассмотреть все стенды и даже их вкрай неадекватных владельцев.       А ещё — Дралук оказался прав, безусловно — с этого плато фейерверк будет видно лучше всего.       На секунду Рональд, заметивший знакомое кимоно между лавками, ощущает укол совести: оставили девушку, при том работающую в отделе по борьбе с вампирами, одну среди этих самых вампиров… Но чувство это исчезает так же быстро, как и появилось: на её голове гордо восседает Джон (да и сама Хинаити потерянной среди этого многообразия товаров — и сладостей! — совсем не выглядит).       — Вот видишь, я был прав, ещё куча времени, — меланхолично заявляет Дралук, разрывая наконец опустившуюся между ними тишину.       А потом опускает голову на его плечо.       Рональд замирает.       Он даже, кажется, дышать перестаёт на мгновение или дольше, слишком напряжённый, стараясь не сдвинуться ни на сантиметр, чтобы не дай боги не скинуть нечаянно чужую макушку.       Тишина между ними на этот раз имеет заметный невооружённым взглядом оттенок неловкости. И, когда, очевидно, ощутив это, Дралук возвращает голову в вертикальное положение, Рональду едва удается проглотить разочарованный стон.       Вот только Дралук, похоже, за время их — срань господня — совместной жизни научившийся его читать и понимать без слов, замечает — конечно, он это делает — и бросает вскользь, будто бы оправдываясь:       — Тебе было неудобно.       — Нет, — во рту почему-то сухо, голос тихий и совсем немного хриплый. Рональд гулко сглатывает и повторяет ненамного увереннее: — Нет. Не было.       — Тогда почему… О-о-о.       Голова моментально опускается на прежнее место.       — Эй, лорд Драк.       Дралук мычит в ответ что-то неопределённое, показывая, что слушает. У Рональда ледяные от волнения кончики пальцев, и сердце колотится, как бешеное (и вампир, несомненно, это чувствует, у него вообще на кровь чутье какое-то особенное), когда он, повинуясь какому-то совершенно внезапному порыву, спрашивает:       — Ты доверяешь мне?       Дралук поднимает голову и смотрит на него долгим взглядом с этим странным выражением, которое Рональд видел у него совсем недавно. И молчит. Рональд хочет спросить ещё раз, у него руки слегка подрагивают от нетерпения — не от страха, нет — услышать ответ, а Дралук всё смотрит ему в глаза, уже, кажется, целую вечность, старается что-то на их глубине отыскать.       — Да, — негромко отзывается он наконец. — Конечно. Как же иначе?       И Рональд с этим тихим и таким до боли искренним ответом позволяет себе наконец дышать.       Дралук смотрит на него и улыбается тихой ласковой улыбкой. Рональду от этого так тепло, так хорошо, что он почти плачет.       — Я люблю тебя.       Это вырывается неосознанно, но так правильно, что он даже укорить себя не успевает: может — завтра. Может — потом.       Выражение глаз Дралука не изменяется ни на мгновение, такое же тёплое, такое же нежное.       — Я знаю, — отвечает он.       Однако…       — Нет, не то. Не так, — бормочет Рональд. Слова любви, тем более если для обоих сторон эта самая любовь тайной не является, значат не так уж много. К тому же, то, что он чувствует, — это не любовь, не только она, — это целый коктейль эмоций, и ярче всего в нём выделяется…       Он смотрит в лицо Дралуку, поднявшему недоумённо голову, и разгадывает наконец этот взгляд, хоть и не может назвать наполняющие его чувства.       — Не так, — повторяет он. — Я тоже. Я доверяю… Нет, снова не то… Ты знаешь… Я верю тебе.       Дралук распахивает глаза. Он наверняка и это знал, по крайней мере уж точно догадывался. Однако услышать эти слова прямо не ожидал совсем. И теперь наступает очередь Рональда одаривать визави полной тепла улыбкой.       — Если ты так говоришь… — Дралук неуверенно моргает.       И Рональд подаётся вперёд, с трепетом прижимаясь к чужим губам своими. Поцелуй по-детски непринужденный, это и поцелуем-то назвать сложно — долгое касание губ, не больше (он, если уж быть до конца откровенным, уверен, что от большего Дралук попросту помрёт, начисто испортив момент), но ведёт от этого почему-то даже сильнее.       Над лесом с громким праздничным хлопком распускается, озаряя бархат ночного неба яркой вспышкой радости, первый цветок фейерверка.