Остановись

А вы смиряли строгую гордыню, Пытаясь одолеть свои пути? А вы любили так, что даже имя Вам больно было вслух произнести? © Э. Асадов

      Я редко возвращалась в Сеул, даже слишком редко, и каждый раз это больно, до невозможности больно, будто наживую режут ножом, не давая выбора сбежать. Но меня не просто препарировал кто-то неизвестный, меня вскрывал человек, которому я доверяла, которого я любила когда-то давно. И пускай наша любовь давно закончилась, наша сказка была без счастливого конца, но я так до конца и не смогла отпустить Ли Тэёна.       Его имя до сих пор отдаётся болью в грудной клетке и взрывами где-то в желудке, его образ до сих пор будоражит воображение и старается быть рядом со мной даже в те моменты, когда я того не хочу. Да, поначалу я действительно рыдала после нашего разрыва и всеми силами хотела вернуть его обратно, но потом странным образом успокоилась и сейчас ощущаю только ужас перед нашей встречей. А я знала, что мы с ним точно встретимся.       Мы оба были художниками, и сейчас устраивалась галерея, где мы были самыми важными гостями, самыми желанными и долгожданными — я вылезала из своей полуторогодовалой спячки в Пусане, он же наконец-то приехал из Японии. Я одновременно и ждала, и боялась этой встречи, знала, что его взгляд снова всё взбередит во мне, а потом зашьёт. А его картины… все до единой до сих пор мне снятся, и на всех них изображена я: улыбающаяся, страдающая, рисующая, и одно время меня окружали лишь собственные портреты, и я умудрилась в них потонуть. Так потонуть, что не всплыть обратно. И пускай я знала, что я больше не его муза и он рисует лишь свою любовницу-японку, в глубине души теплилась надежда, что мы когда-нибудь воссоединимся.       Я ехала в Сеул в тревожном ожидании, потому что мне и хотелось ехать, и одновременно я боялась, что что-то опять пойдёт не так. Это происходит каждый раз, и каждый раз я возвращалась в своё временное пристанище разбитой, убитой. Ли Тэён, его взгляд и облик выжигали всё во мне свечами, топили воск и капали им прямо на обнажённую гладкую кожу, не привыкшую к грубости. Разве не он когда-то говорил, что сбережёт меня от всех невзгод? Разве не он говорил, что из-за него плохо не будет? Он как наркотик — сначала вроде с ним только прикольно, а потом возникает привыкание, а следом, без его общества, — страшная ломка. У меня от последствий весь язык искусан, все глаза выплаканы и дрожь в пальцах. Доволен ли ты, Ли Тэён, что сделал меня такой? Доволен ли ты, что каждый раз ловишь мои брошенные взгляды и в ответ можешь только сказать «Привет, Чон Соён»?       Остановись, Ли Тэён. Прекрати тиранить меня каждый раз своими словами и взглядами, потому что я каждый раз уверена, что отвыкла от тебя, окончательно разлюбила, но как только вижу, так все баррикады падают, всё внутри болит и хочется покончить с этой болью. Хочется покончить с собой.       Я приехала в Сеул вечерним поездом и сразу же в отеле завалилась спать, осознавая, что завтра будет судьбоносный день. Новая выставка впервые за два года, где я представлю все важные для себя картины, написанные за время моей депрессии. Может, это станет своего рода избавлением, а может, новым проклятием, мне снова дадут клеймо художника настроения и скажут, что посмотрят на мои результаты в будущем. Господи, я взрослая женщина, мне двадцать пять лет, почему меня экзаменуют, словно я в художественной школе в глубоком детстве?       Мой отель находился недалеко от художественной галереи, где и проходила выставка, и ранним утром, чтобы уладить пустые ненужные формальности и показать, насколько мне не всё равно на собственные картины, я оделась и направилась туда. Светофоры в Сеуле были очень долгими, задерживали пешеходов, спешащих по своим делам, а я лишь равнодушно смотрела вперёд, на толпу, что собиралась на противоположной стороне улицы. Как только сигнал сменился на зелёный, я пошла вперёд, затерявшись в людях, в их мыслях и историях, и мне оставалось только повернуть за угол, как меня окликнули. И сердце начало биться так, будто уже давно поняла, что за мной спешил тот, в ком я нуждаюсь, тот, кого я ждала всем сердцем, тот, кого я до сих пор любила и отсылки к которому впихивала в свои картины.       Я обернулась, пойдя против толпы, и встретилась глазами с ним. С Ли Тэёном.       Он в тот день был красив, как всегда, и по нему даже не скажешь, что он уже отслужил, что ему тридцать лет и долгое время он жил в Японии, где совершенно другой язык и культура. Мы смотрели друг на друга — два человека, что повстречались однажды и не смогли друг друга забыть, и я задержала дыхание до того момента, как для него не включился зелёный сигнал светофора.       Шаг, ещё шаг, но лучше остановись, Ли Тэён, не убивай вновь изнутри своей улыбкой, своими действиями, не воскрешай в памяти то время, когда я была беспечной студенткой, а ты знал, что всякое сердце может принадлежать тебе по мановению руки, в которой зажата кисть. Он не останавливался, всё шёл, смотря прямо на меня, и я почувствовала желание убежать в галерею, прятаться там от него и ни за что и никогда больше не пересекаться даже взглядами, даже улыбками. Я для него не создана, он для меня не создан, так почему же наши пути, которые мы с таким трудом преодолеваем, вновь пересекаются, почему мы снова смотрим друг на друга и пытаемся выжечь на своих телах слова «Пожалуйста, остановись»?       Остановись, Ли Тэён, впереди искалеченная тобою душа, у которой вместо крови слёзы текут по венам и вся боль выливается в картины, в которых преобладают тёмные цвета. Остановись, Чон Соён, впереди тебя моряк, разбивший твой корабль о рифы и до сих пор напоминающий о себе фантомными прикосновениями к губам и рукам, что давно не знали ласки.       Но он всё же подошёл ко мне, улыбнулся, будто знал, что это вновь создаст бурю во мне, поклонился и произнёс:       — Привет, Чон Соён. Рад тебя видеть.       Я улыбнулась в ответ, немного неловко, немного грустно, и гамма чувств смешалась в стеснённой груди, чуть не заставила слёзы выпасть из глаз, а в душе корабли подняли флаги поражения.       — Привет, Ли Тэён. Я тоже рада тебя видеть, — и тогда в моём море вновь потонули все корабли.