***
Это не было похожей ни на что. На самом деле Северус и не ожидал, что-то увидеть. Но она особенный человек и естественно, что сознание у нее тоже построено по-особенному. Обычно у людей сознание отражает самое укромное, любимое и уютное место, где они желают спрятаться. У тех же немногих, которые умеют защищать разум, будут препятствия — стены лабиринты, ловушки, замки и все в таком роде. В сознании, в которое он попал, не было ничего, кроме тумана. Бескрайним просторам не было конца. Он не знал куда идти, однако надеялся, что выбрал правильный путь. Спустя бесконечное время скитаний в собственные мысли пробрался червячок сомнения о том, что он мертв и данное пространство вовсе не сознание Друэллы, а между-мирье, где души ожидают приход смерти. И мысль эта оказалась в тот момент настолько реалистичной и правильной, что колени подкосились, и он рухнул, словно разом отняло все силы. Что же это на самом деле, смерть или жизнь? Сознание его любимой Евы или все же грань, которую он пересек, умирая? Жив он или мертв — ничего уже не имело значения. Он один и это факт. Возможно, что изначально это была его Судьба — быть одному. Ни при жизни, ни в посмертии, не быть ему счастливым. Никогда. С губ срывается смешок и чёрные, как сама ночь, глаза устремляют взгляд туда, где по идее должно быть небо. Он ничего не видит не потому, что там в действительности ничего нет. Его глаза слепы. Слепая его душа, что более не видит смысла своего существования. Он действительно устал. Тяжело держаться на плаву, когда в корабле брешь размером с окно большого зала. Теряя друзей, он обещал себе, что позаботиться о их ребенке. И вот она, Гарриэтт, в безопасности рядом со своим отцом, а Северус неожиданно для себя нашёл призрачный смысл для жалкого существования — просто сон, в котором он видел деву, завладевшую его душой. Ненадолго. Ведь и она покинула его. Да, он имеет полное право на смерть! Он хотел покоя, хотел встретить ее по ту сторону, за гранью, и что же? Это был крик. Громкий, отчаянный. От которого срывает голос. Он захлебывается, хватаясь за голову, горбится от боли и не может не кричать. Хриплый вдох скребёт грудную клетку и горло, но он вновь кричит до боли до спазмов во всём теле, задыхаясь, но дыша, умирая, но существуя. Сколько же это будет продолжаться? Сколько ещё он должен выстрадать? Сколько его ещё будут испытывать?! — Северус, — Сердце, словно маленькая птица в клетке. Оно бьется быстро и настолько громко, что перекрывает его крик, или это просто он замолчал, услышав жизнь. Она дышит так, словно долго и упорно бежала. Тело ее подрагивало, и он не мог понять почему. Медленно он начал осознавать, что ее ладони изо всех сил вцепились в его, и что он чувствует ее прикосновение. Разом его переполняет бурлящий океан, чувств и взгляд плывет. Он встретил её, наконец-то встретил. У нее прекрасный, хриплый от волнения, голос и мягкие ладони. — Почему я не вижу твоего лица? — Еле шевеля губами, делая паузу едва не перед каждым словом тихо спрашивает он. Его долгое молчание пугало, но невидимую струну страха отпустило, и девушка засмеялась — коротко и нервно. Но даже так это был самый прекрасный звук в его жизни. — Потому что ты плачешь глупый. — Одним движением она обнимает его плечи, прижимая к себе, и он слышит стук ее сердца более отчетливо. Как это получилось? С каких пор он так оголился перед ней? Как эта девушка смогла обнажить его душу настолько, что он мог позволить себе такую слабость, как слезы? Непростительная, беспечная слабость, которую он не смел себе позволить уже более двадцати лет. Он не отказал себе в удовольствии сжать ее хрупкое тело своих руках и Боги! Как же это было приятно. До колик в боках. Спустя пару мгновений, когда туман в собственном разуме прояснился, а запах ее шампуня достиг осознания рецепторов, мужчина медленно отстранился, но лишь для того, чтобы перетянуть не сопротивляющуюся девушку ближе к себе, дабы укрыть в своих объятиях от внезапных угроз. — Нашла меня. — Ты кричал, — в противовес высказала девушка, словно бы это могло объяснить всё творящееся вокруг, но он, почему-то мог понять. Устраиваясь удобнее, упираясь лбом в изгиб шеи и плеча Друэлла пояснила: — я не могла слышать твои страдания… Не знаю, сколько бежала. Я долго, прости, что пришлось ждать. Он не ответил, слова просто не находились. Да и что бы он сказал? Что счастлив видеть? Что рад ощущать тепло ее тела? Что никогда не отпустит? Всё это было и так очевидно. Проходили секунды, минуты, казалось часы. Он все еще обнимал ее, и они продолжали молчать, лишь легкое поглаживание его спины давало осознать, что все это таки происходит. — Северус, теперь ты знаешь, что я Друэлла. Но я действительно была Евой, поверь, я не вру. — Она замолчала на пару мгновений, чтобы собрать мысли в кучу и лишь сильнее обхватила ладонями его спину, спрашивая. — Послушаешь мою историю? И что он мог ответить? Он готов был слушать всё, чтобы она не рассказала, пусть даже это будет самая бредовая вещь в мире. — Конечно.***
Дом вздрагивает, и магия замирает в предвкушении. Прошло уже пара часов, как Снейп вошел в комнату Друэллы. Белла тихо переговаривалась с мужем, который смог выбраться к ней на один день, отпросившись у милорда, сбрасывая свои обязанности на стойко державшегося до последнего Долохова. Нарциссы не было, так как она отправилась домой ещё утром, чтобы встретить Драко и на мгновение увидеться с лордом Малфоем, который в последнее время, как и остальные, был занят. Сириус же играл с Регулусом в шахматы, однако спокойствия это ему не добавляло. Какой отец сможет успокоиться, когда в комнате дочери находится какой-то мужлан? И пусть родовая магия и защищает её…ну, это же мужик! В комнате дочурки! Нет, Блэк всё понимал, особенно после длительного рассказа Гарри о том, как жила его малышка, какой поддержкой для неё был Северус. Регулус, чтоб его черти драли, поддакивал, потому как наблюдал всё это воочию. И что оставалось делать бедному отцу? У него нет выхода, кроме как смириться, как бы не хотел он этого сердцем и душой. Певерелл подскочила с места, прислушиваясь к дому, к магии рода и, спустя время, облегчённо выдохнула. На ковре осталась лежать книга, которую девушка читала ожидая, как и все остальные. — Волчонок? — Аккуратно позвал её отец, обращая на главу рода всё своё внимание, как и остальные присутствующие. По-хорошему, Рудольфуса здесь быть не должно, но Белла, как и её дитя чувствовали себя легче именно в Блэк-касле и он ничего не мог с этим поделать. Род Лестрейндж не были настолько тёмными и связанными со смертью, как Блэки. — Она очнулась. — Едва слышно оповестила присутствующих Певерелл, сразу направившись в комнату сестры. Для глубоко беременной Белатрисса добралась до комнаты довольно прытко. Её муж едва угнался за ней, вытягивая вперёд руки, чтобы вдруг что её поймать или придержать. Губы женщины сложились в причудливую форму буквы «О», прикрывая рот ладонью ради приличия. Сцена открывшаяся им была очень занятной, даже шокирующе интимной. Северус Снейп — как была уверенна едва ли не вся магическая Ангия — бесчувственный чурбан, которого не разжалобит даже умирающий котёнок-инвалид, стоял на коленях перед сидящей на кровати девушкой. Он трепетно держал её ладони в своих, губы едва касались кончиков её пальцев, словно он был не достоин этого. Щёки мужчины были подозрительно влажными, а плечи и спина дрожали от судорожных вдохов. Создавалось впечатление, что он сдерживал рыдания, будучи едва ли не на грани срыва. И вся эта картина привела в чувство Сириуса. Да, Блэк хмурился, выглядел недовольно, приваливаясь плечом к дверному косяку, всем своим видом показывая своё отношение к происходящему, но…он сдался. Не может он воспротивиться, не после услышанного, а теперь и увиденного. Его школьный враг, друг по оружию, приятель и коллега был сломлен. Так же сломлен, как и он сам. А его милая дочь, которую он не видел вот уже почти как пятнадцать лет из маленькой хрупкой девочки стала, прожившей многое, стойкой женщиной, с такой же сломанной жизнью как и все они. Как после всего он может высказаться против? Очертания комнаты размылись… — Север, всё хорошо. Перестань, я же очнулась. — Тихо просит нереида его сердца, слегка сжимая руки. — Ева. — Друэлла, Северус. Теперь я Друэлла. — Снейп поднял взгляд на свою погибель, сердце пропустило удар. А новоявленная Блэк ощущала, что ей срочно нужно сделать очень важное дело. — Мне нужно к камню рода. — Да, как пожелаешь. — Вопреки сказанным словам, он остался стоять на коленях, все еще смотря на оживший сон. Девушка была воплощением всего, о чём он мог только мечтать. И не во внешности было дело. Северус был однолюбом. Это он понял лишь когда в последний раз прижимал её к себе, стоя у дерева. Тогда он осознал, что никогда никого не любил…так. Камелия смотрела на него не отрываясь. Сердце делало кульбит за кульбитом. Он любит её, он в самом деле её любит. Это было видно. Девушка убирает пальцы из его рук, ловя едва слышный, судорожный, полный разочарования, вдох, и прижимает ладони к его бледным щекам, стирая мокрые дорожки. — Обещаю, что больше никуда не денусь. — Заверяет его наваждение, снова убирая от него ладони, заставляя сердце сжаться и поднимается. Мужчина вскакивает следом, чтобы придержать за предплечья, дабы Друэлла не упала. Нет, это невозможно! Боги, это же его дочь! Сириус не мог не скривиться. Тем временем новоявленная Блэк повернулась к обретённым родственникам. На губы легла более радостная, трепетная и воодушевлённая ухмылка. Певерелл тут же подступила к сестре, оттесняя профессора и крепко обняла её, к счастью ощущая ладони на собственной спине. — Наконец-то, — простонала Гарри, слегка раскачиваясь с сестрой из стороны в сторону. — как же долго я тебя ждала.А родители? Они что-то передали? — М-м. Надавать отцу по шее, учинить расправу над орденом и поторопить милорда с помолвкой. — Высказывание старшей из девочек настолько рассмешило, что Беластрисса не сдержала хохота. Только появилась, а уже ведёт себя так, словно знает своё место в иерархии, позволяя себе так выражаться. Словно всю жизнь провела в этой семье и имела полное право совать нос в жизнь Гарриэтт. — А, — тут она обратила внимание на остальных, вошедших в довольно просторную спальню. — тётя Белла, дядя Рудольфус, ой, Регулус, так вот как ты выглядишь. Очень даже ничего. — Покивала девушка, состроив достойную мимику, от чего тот закатил глаза, имея в виду, что горбатого только могила исправит. Уж он то точно знает о чём и как мыслит его крестница. А потом взгляд юной девы перекочевал на последнего человека, которому уступили дорогу, загораживая перед этим. У человека перед ней было взволнованное выражение лица. Почему-то она была уверена, что его сердце бьется сейчас так же быстро и волнительно, как и ее собственное. Было ужасно неловко. Друэлла раньше и не задумывалась — отличается ли ощущение объятий от родителей в том и в этом мире? А сейчас ей стало жутко интересно. Волнистые волосы мужчины были такими же пушистыми, как ее собственные. Но больше всего выделялись синие яркие глаза. Если бы она тоже имела такие, как бы выглядели они стоя рядом? Благодаря Джеймсу и Лили, девушка смогла свыкнуться и называть их отец и матушка. Но сейчас, смотря на Сириуса, внутри зарождалось какое-то нежное и трепетное тепло. Магия потянулась к мужчине, признавая давно забытое и потерянное чувство. — Пап. — Робко протянула Камелия, как сразу была укутана в магию, породившую ее. Внутри все сжималось и пульсировало от нахлынувших на неё нежных чувств. Большие ладони прижимали ее к отеческому телу, дышащему с жаром. Стало действительно тепло и очень комфортно, словно её закатали в только что испёкшийся хлеб. Она с наслаждением прикрыла веки, зарывшись носом в одежды отца с наслаждением, вдыхая его запах. Он казался чем-то давно забытым и родным, чем то, что напоминало о самых счастливых и беззаботных временах, по которым она так тосковала. Казалось, она всегда знала, что папа пахнет именно так. Это было сродни инстинкту, как мать помнит запах своего ребенка, так и она помнит запах родителей. Жаль только, что она не смогла почувствовать этот запах за гранью от Джеймса и Лили. Звон, раздавшийся довольно внезапно, отвлек всех, кто наблюдал за воссоединением. Гарри с удивлением уставилась на ладонь, с которой соскользнул перстень главы рода, что с тем самым звоном упал на пол, отскочив пару раз и прокатился к ногам старшей из дочерей рода Блэк. В этот момент присутствующие явно ощутили нетерпение, ожидание и безумную радость, идущие из глубин Блэк-касла. Дом вёл себя словно щенок, что встретил хозяина спустя несколько лет ожидания. Магия качалась из стороны в сторону, словно прыгала поскуливая, поторапливая от нетерпения. — Хах, это получается, что я могу расслабиться? — С интересом Гарри наблюдала за тем, как ее сестра поднимает с пола кольцо. — Думаешь? На тебе всё ещё род Певверелл, а он тяжелее, чем Блэки. — Усмехнулась напрасной надежде младшей старшая. — Ну, это по крайней мере не два рода поднимать. — Пожала плечами бывшая Поттер. — Так ладно, хватит болтать, идем принимать тебя в род и тебе сам род принять надо. Вперед и под песню. — Похоронного марша? — Издёвкой спросила Друэлла толкающую её в спину Гарри. — Я тебе пошучу. — Замахнувшись та не сильно ударила сестру по спине заставляя ту ойкнуть. — Ты что дерёшься? Вот заявлю на тебя в полицию за домашнее насилие. — Да кто тебе поверит? — У меня Свидетели есть! — Убежденно воскликнула старшая, намекая на довольно улыбающихся Блэков и иже с ними. — И вообще, я тут воскресла и ещё не восстановилась, а ты заставляешь меня перетруждаться. — Иди уже. — Не сдерживая улыбку и гнала её Гарри.