Одно целое

      Слышались томные шаги, которые приближались с каждой секундной, становились громче и тяжелее. Они эхом отдавались в голове. Эти шаги не спутать ни с чем. Их владелец навещал его три раза в сутки, и лишь для того, чтобы принести еду. Парень слышал их настолько часто, что прекрасно узнавал какое настроение имеет его брат.       В горле стояла сухость, несмотря на то, что недалеко от него находилась чаша с водой, он не стал наливать ее себе. Натаниэль прижался спиной к холодной бетонной стене, немного поджав к себе колени. Его дыхание было ровным и спокойным. Шаги Нила не вызывали у него никаких эмоций, ему было плевать на него, единственное, что он хотел — свалить с этого подвала, в котором его запирали уже 4 месяц. Ему надоело.       Нил лишь пытался защитить своего брата, чтобы того пожизненно не заперли за решетку. Он порвал все связи, специально сменил имя и фамилию, чтобы через него не нашли его брата близнеца — Натаниэля. Они были очень похожи, но из-за того, что Нилу приходится скрываться, ему пришлось сменить внешность: контактные линзы, которые скрывали настоящий цвет его глаз — небесно-голубой, настолько красив и очарователен, но в голубизне его глаз кроется то самое дно, которое затянет тебя навсегда, и не отпустит; его цвет волос — рыжий. Его локоны были яркими, и всегда привлекали внимание посторонних глаз. Но, с ними пришлось попрощаться, и, дабы выглядеть обычным человеком, который никак не отличается от других, ему пришлось покрасить их в тёмно-коричневый цвет.       Натаниэль отказывался менять внешность и имя. По его словам, он не предаст род Веснински, и не заменит фамилию отца на какую-то рандомную. Это злило Нила, он старался помочь брату, быть с ним всегда, ведь мать часто повторяла: «Близнецы — две половинки одного целого». Эта цитата въелась в мысли Джостена, и не покидала его с детства. Но Натаниэль так не считал, он всегда слушал отца, был его так званый «любимец», в то время как Нила больше любил мать, она была той самой искрой в его жизни, которую он любил. Она всегда ему говорила защищать брата, даже несмотря на то, что ты младше него. Мэри часто повторяла, что они должны быть вместе, бок о бок. Поэтому, когда Натаниэль отказался принимать помощь брата, Джостену ничего не осталось, как прийти к тем мерам, которые он не любил, но они все равно побеждали его, и он шел у них на поводке, как та собака.       Нил запер близнеца в подвале, накормил его какими-то таблетками, а после привязал кандалы к ноге Натаниэля, чтобы тот не сбежал. Тот уже не сидел на них, Нил освободил парня, но пока что не давал ему выйти с подвала. Он прятал его там, ведь страна активно занималась поисками Веснински, и чуть ли не каждая собака знала его. Однажды, парень уже пытался сбежать, но побочный эффект от вещества, что было добавлено в еду, давало о себе знать, и отбирало силы.       Джостен запирал его на замок, и вот, Натаниэль снова слышит этот звук, когда ключ поворачивается в замочной скважине, этот звук его бесил. Он поджал губы, немного сжимая кулаки. В этот момент сверкнула молния, которую можно было увидеть лишь благодаря тому, что дверь в помещение открыли. Прогремел сильный гром, но парень даже не вздрогнул от этого громкого шума, что иногда прокручивался у него в голове. Дверь закрылась сильным хлопком, и это все же заставило Натаниэля вздрогнуть, он медленно перевёл взгляд на лестницу, ступеньки которой неприятно скрипели от веса его брата.       Парень молча прошёлся по бетонному покрытию абсолютно босым, это зацепило Веснински, он до боли ненавидел ощущать на своих ступнях песок, но видимо Джостену было на него плевать. Натаниэль смотрел на его ноги и с отвращением в улыбке глядел на то, как приближался к нему брат. Взгляд нехотя перевелся на безразличного Нила, который посмотрел своими голубыми глазами в такие же, но полные безумства.       — Сегодня курица, — тихо проговорил Нила, ставя поднос на пол у ног брата. Тот взглянул на тарелку, возле которой лежал нож и вилка, Веснински мысленно улыбнулся. Он перевел свой взгляд на парня, который нависал над ним Дамокловым мечом, и улыбнулся той безумной ухмылкой, которую Нилу приходилось видеть каждый раз, при каждом новом убийстве, которое приносило сладкое превосходство над жертвой его брату. Натаниэль нагнулся к тарелке, чуть ли не втыкаясь в нее носом, с его лица пропала улыбка, а на ее место пришла наигранная заинтересованность.       — Я не буду это есть, — отрезал Натаниэль, откидываясь назад, снова упираясь спиной об стену. Гром снова ударил по ушам.       — Ты обязан, — с ноткой грубости но спокойно ответил ему парень, он уже хотел развернуться и уйти, но Веснински резко выдал:       — Ты туда снова что-то подсыпал, я хочу сбежать, а чтобы это сделать, мне нужно перестать употреблять эту дрянь, — он пальцем указал на блюдо, что стояло перед ним. Нил старался кормить его нормально, конечно, не забывая о том, что нужно подсыпать тому вещество. Джостен взглянул на лицо Натаниэля, цепляясь глазами за огромный шрам на всю щеку, который оставил ему его отец, Веснински считал его наградой, которую оставил ему отец, в знак своего восхищения над сыном — так думал Натаниэль. Нил смотря на испещренное шрамом лицо брата, и ему хочется вырывать себе волосы, зная какую боль согрешил их отец, и какую глубокую рану он оставил после себя. Натаниэль довольно улыбался, он словно испытывал удовольствие от хмурого лица Нила.       — Ты должен это есть, хотя бы спасибо сказал за эти 4 месяца. Если бы убежал, тебя бы давно поймали как какого-то брошенного щенка и увезли бы в тюрьму! — он процедил это сквозь зубы, приближая свое лицо с каждым словом ближе к лицу близнеца, нагибаясь, чтобы глаза были на одном уровне. Что-то застряло в горле Нила, ком раздражения не хотел покидать его. Парень спрятал руки в карман, и сильно сжал кулаки впиваясь ногтями в кожу от злости. Ему хотелось от брата услышать обычное «спасибо». Он уже больше двух месяцев жил в подвале, как обычный, нормальный человек у себя в комнате, имея постель, развлечения, одно из которых являлось кидание дротиков в фотографию Нила, что висела на стене, она была настолько испорчена, что человека на фото невозможно было узнать. Джостен пытался сделать для него лучшее, но тот лишь улыбался как какой-то псих, и отказывался чуть ли не от всего, либо молча смотрел и игнорировал заботу брата.       — Даже если бы поймали, я бы сбежал, — парень ухмыльнулся, в его глазах горел азарт, словно он сейчас сорвётся с невидимой цепи, и выберется отсюда на свободу, продолжая свое «призвание», которое ему внушил отец.       — Тогда почему ты ещё здесь? — Нил наигранно удивился, отстраняя взгляд от лица брата и смотря на него с превосходным довольствием в глазах, которые смотрели на Веснински сверху вниз.       — Потому что ты заставляешь меня есть это дерьмо, — буквально пропел он, шатаясь со стороны в сторону словно змея. Парень улыбался, словно был доволен тем, что легко смог взбесить брата. Нил сжимал кулаки в карманах, и это было очень видно. Джостен поджал губы и ничего не сказал в ответ.       Внутри него все горело, он был вспыльчивым человеком и это нравилось Натаниэлю. Он не любил смотреть на своего “скучного” брата, ему нравилось наблюдать за ним, когда тот находился в гневе, ведь в таком состоянии он был неконтролируемым, и мог задействовать насилие. А Веснински это любил, он любил смотреть как страдает его жертва, он убивал и получал от этого наслаждение, в то время как Нил получал сильный страх, и понимание того, насколько он был ужасен. Они были близнецами, но были совершенно разными, как Инь и Янь. Натаниэль не был вспыльчивым, в стане раздражения или агрессии и гнева он смеялся; больно — он смеялся; страшно — он смеялся. Смех безумный и такой болезненный для ушей Нила. Сложно понять, что Натаниэль чувствует на самом деле.       — Как хочешь, ешь, или умри здесь из-за голода, — он пожал плечами, разворачиваясь неспешно, а после уходя тихими и тяжёлым шагами по лестнице. Его ноги начали исчезать, а звуки становится все тише. Дверь громко захлопнулась, но звука ключа не последовало. Натаниэль улыбнулся. Он вывел своего брата из себя настолько, что тот забыл закрыть дверь на ключ, все же зря он снял кандалы с Натаниэля.       Парень взглянул на стену, где висела фотография его брата, которая была пробита дротиками. Натаниэль медленно начал подниматься с пола, беря с тарелки нож. Его голова кружилась, а ноги были настолько слабыми, что удержаться было сложно, поэтому он немного придерживался за стену, делая медленные, но большие шаги. Он сильно похудел за это время, сколько бы Нил не старался его хорошо кормить, тот иногда отказывался от еды совсем.       Он приблизился к лестнице, нога ступила на первую ступеньку, а рука сильнее сжала столовый нож. И чем Нил думал, когда дал ему прибор? Вот, что Натаниэль ненавидел в брате — забывчивость о мелких деталях, но когда она играла ему на руку, это было превосходно. Нога ступила на вторую ступеньку, Веснински ступал настолько аккуратно, что та не издала никаких звуков. Он продолжал делать это аккуратно до самой двери.       И вот перед ним выход, который раз за четыре месяца, наконец, открылся для него, выпуская из теней холодного подвала. Парень не видел ничего кроме этого ненавистного помещения, которое вызывало у него тошноту. Нил не разрешал ему даже в дом войти, заперал в подвале, не давая взглянуть на солнце. Натаниэль стоял возле двери, держась за ручку, он сжимал ее, выжидал, когда прогремит гром, дабы выйти так, чтобы Нил ничего не услышал. Он стоял так минуту, вслушиваясь в тишину погоды. Ветер было слышно, он ревел яростные песни, в то время как дождь ему подпевал. Раздался громкий звук — гром. Натаниэль открыл дверь, не боясь попасться на глаза Нилу, ведь перед этим он прекрасно понял, что тот находился в комнате, что была справа от него.       Он не закрыл дверь, а лишь взглянул на ключ в замке. Веснински прислушался к шуму, что издавал Нил, тот копошился в холодильнике, это было ясно по знакомым звукам, от которых Натаниэль уже успел отвыкнуть. Его сердце пропустило удар, а то и два, когда наступила гробовая тишина. Он замер, словно статуя, пытаясь не делать никаких движений. Нил начал копошиться в пакетах, и это стало для Натаниэля стартом. Он тихо шел, вслушиваясь во все звуки вокруг него. Его ладони вспотели, он ещё никогда так не боялся(?). Так и было, на его лице играла серьезная мина, брови были нахмурены. Он и правда боялся, он не хотел причинять вреда брату, но что-то контролировало его, настолько сильно взяло над ним власть, что он не мог никак бороться.       Он выглянул из-за угла, парень стоял к нему спиной, и нарезал фрукты.       Нил замер, чувствуя острие металла прямо в территории артерии. Он нервно взглотнул, а его руки замерли. Он так же как и Натаниэль был вооружен, но не стал ничего делать, он просто замер, пытаясь не делать ничего лишнего ибо знал — Натаниэль делает всё быстро, не давая жертве и взглотнуть, но сейчас он был очень медленным. Нил словно чувствовал, как губы Веснински поджимаются, а рука сильнее сжимает прибор. Джостен выпускает нож, и тот со звяком ударяется об доску. Это действие заставило Натаниэля вздрогнуть, и испугаться настолько, что он машинально вставил лезвие в шею брата, настолько глубоко, до такой степени, что рукоятка была загнана до упора.       Глаза расширились, а рот раскрылся. Нил пытался что-то сказать, но слова просто застряли в горле, и он издал лишь шокированой стон, который повис в воздухе. Натаниэль так же не понимал, что произошло. Его охватил ужас, такой, который не приходил к нему никогда. Джостен начал падать, но близнец резко его подхватил, испуганными глазами смотря на брата. Тот расслабился, а на его лице появилась улыбка, которая тут же исчезла. Она зудом отдавалась в глазах Натаниэля. Он сжал уже бездыханное тело брата настолько сильно, что костяшки побелели и начали немного ныть. Нил бы накричал на него, потому что тот впивался ногтями в его кожу. Натаниэль рассматривал его лицо, бегая глазами по ране, которую сам же и оставил. Он недолго думая обнял Нила, прижимая к себе, как никогда. Это убийство было самым медленным и самым болезненным в его жизни.       Он нахмурился резко отстраняясь. На его глазах не было слез, лишь сожаление, которое сразу же испарилось, когда голос в голове стал снова его контролировать. Он подчинялся ему, как какой-то раб, давая делать ему все шалости, на которые он только был способен. Он схватил тело брата, и начал тянуть его к двери подвала, которая была чуть ли не настежь открыта. Гром снова прогремел, а парень просто положил тело на первую ступень, отталкивая Нила ногой, дабы тот сам скатился. Он закрыл дверь, несмотря на Джостена, а после провернул ключ, морщась от звуков грома.       Его виски пульсировали, а ноги отнимало настолько сильно, что хотелось завалиться на пол, и лежать там до смерти. Но он хотел выйти на улицу, он очень сильно хотел увидеть свет. Было ощущение, что он совсем забыл о том, что совершил со своим братом, ему было плевать. Лишь кровь на руках давала вспомнить о Ниле. Натаниэль не смотрел на свои руки, он улыбался до безумия, понимая, что ничего не помешает выйти ему на улицу. И ему плевать на то, что там ливень, ему плевать на всех и на все. Он смотрел на двери, как на свет в конце туннеля. Это был выход, его спасение, он, наконец, смог выйти из жуткого помещения. Кто же мог подумать, что Нил Джостен может так хорошо держать в плену. Но это было уже не важно.       Парень с безумным смехом на устах, начал бежать к выходу, открывая дверь и выбегая на улицу вдыхая тот свежий и влажный воздух, он выбежал прямо на середину дороги, вскидывая голову вверх. Он не знал, день ли сейчас или ночь, было темно, но ему нравилось стоять в темноте, и необращать внимания на сильные гудки, которые у него застряли в ушах. На него начал светить яркий свет, он улыбнулся ещё шире, думая, что он попал в какую-то иную реальность. Но все было не так.       Машина ехала с бешеной скоростью пытаясь затормозить, но было слишком поздно. Парень слышал только гул у себя в ушах, и больше ничего.

***

      — Что пишут в газетах? — в голосе никакой заинтересованности, всегда скучные новости и прогноз погоды, который никого не интересует, кроме каких-то пожилых людей.       — Натаниэля Веснински, которого искали очень тщательно все четыре месяца, нашелся сбитым на дороге, — парень перевел взгляд своих карих глаз на брата, — он умер глупой смертью, его сбила машина, как же тупо…— он ухмыльнулся, но взгляд сразу прошёлся по следующему тексту, он начал немного удивлённо: — А его брата близнеца нашли с проткнутой шеей, запертым в подвале в его же доме. Интересно, не правда ли? — Эндрю расправил газету, вчитываясь в последующие тексты, что там написаны, запивая все прочитаное горячим кофе.