***
Сегодня не первый раз, когда ты перевоплощаешься, ты даже чувствуешь себя немного лучше. Ты не уверен почему. Может в эту ночь особо яркая луна? Тревис провожает тебя до камеры. Дети должно быть сейчас в подвале. Ты не хотел бы видеть, как они превращаются в безумных тварей, и не хотел бы, чтобы они видели тебя. Па с Бобби позаботится о них, а твой старший брат присмотрит за тобой. После небольшой перебранки с матерью, Тревис настоял на том, чтобы забрать тебя. — Я позабочусь о ключах и остальном, — говорит он, когда наконец приводит тебя в полицейский участок. Даже спустя год после заражения, ты так и не привык к этому. Каждый раз это походило на то, что тебя арестовывает твой собственный брат. Тревис опускается на колени, чтобы заковать тебя, и ты понимаешь, что его запах становится сильнее. Острый. Солёный. Снова этот голос. Он становится всё громче с каждым месяцем. Ты знаешь, как его можно заглушить. Таблетки и транквилизаторы хорошо помогают. Но не сегодня. — Крис… Ты в порядке? — спрашивает брат. Ты чувствуешь себя ужасно. Ты голоден. — Да! Я в порядке! — огрызаешься ты в ответ, всем своим видом показывая, что нет. То, с какой силой Тревис заковывает твои кисти в наручники, не ускользает от твоего внимания. Его страх такой аппетитный. Так сладко припасть к его шее. Оближи, оближи её! Ты отчаянно трясёшь головой в надежде, что раздражающий голос заткнётся. — Принести таблетки? — Без разницы, — ты выдыхаешь. Потому что ты можешь взять то, что принадлежит тебе. — Нет! Тревис озадаченно глядит на тебя. Быстро. Сейчас. Съешь. — Я принесу… В этот момент ты теряешь свой голос и из твоего горла вырывается рык: — Я хочу попробовать тебя. И прежде, чем твой брат успел что-либо сделать, ты уже нависаешь над ним. Ты слышишь его напуганный голос и замечаешь, как твои ногти заостряются, а изо рта капает слюна. — Блять, — выругиваешься ты и пытаешься отползти, пока ничего не сделал, но монстр внутри тебя пробирается наружу. Боль невыносимая. Как будто бы твоя голова лопается.Сожри плоть, принадлежащую тебе.
Возьми!
Возьми!
Возьми!
Забери. Поглоти и пометь.
Возьми!
Возьми!
Возьми!
Это всё теперь твоё. Маленькие овечки должны быть осторожнее с теми, кто играет с ними.
Лучи раннего солнца пробираются в камеру через крошечное окно. Кожа, принадлежащая монстру, исчезла, и осталась только твоя собственная, покрытая вязкой холодной кровью. Твои глаза привыкают в свету. Как и ожидалось, все стены были в крови. Несмотря на старания семьи, некоторые вещи никогда не уйдут. Ты дрожишь, твои конечности еле двигаются. Ты замечаешь свою одежду в углу комнаты. Что ты точно не ожидал увидеть, так это то, что Тревис всё ещё будет с тобой в камере. Он не должен быть здесь. Во всяком случае не с тобой. Он должен быть по другую сторону решётки. Ты понимаешь, что произошло что-то ужасное. Ты не убил брата, но он сидел на полу, повернувшись к тебе спиной. Его штаны измяты. Рубашка разорвана и обнажает множество отметин, раскиданных по спине. Полосы, которые могли оставить только когти. Тебе не нужно представлять, что произошло ночью. Доказательства были здесь, на теле твоего брата. — Тревис? — ты находишь в себе мужество сломать эту мучительную тишину. Он разворачивается. Он выглядит бледнее, чем обычно. Его глаза безжизненные и грустные. Вы встречаетесь взглядами, и он робко улыбается. Как будто бы он не знает, как ему вести себя. Ты знаешь, что ему больно, но он старший брат. Он обязан быть самым здравомыслящим из вас. Тем, кто сможет со всем справится. Но также ты знаешь, что его, как и тебя, разрушает проклятие. И он пострадал от твоих рук. И теперь ты понимаешь, что это не только твоя кровь на руках. — Я в порядке, Крис. Всё хорошо, — проговаривает Тревис и слегка кивает. — Мне нужно немного отойти и всё, как обычно. Как обычно? Это… уже случалось? Ты смотришь, как твой брат тяжело поднимается. Не подумав, ты хватаешь его за запястье. — Что я сделал? — спрашиваешь ты. — Я… Такое уже было? Ты ждёшь ответа и ловишь себя на мысли, что хотел бы очнуться позже. Когда бы Тревис уже ушёл. Но он всё ещё здесь. Он смотрит на тебя. Его губы беззвучно двигаются. — Если тебя это утешит, нет, ты не трогал меня до этого. Но в этот раз… У меня не было выбора, да? — шепчет он. Конечно, ма и па были слишком слабыми. Они бы точно погибли. Твои дети были в таком же состоянии как и ты. Бобби… тогда уже ушёл присматривать за Калебом и Кейли. Кому-то надо было присмотреть за тобой. И этим кто-то оказался Тревис. Чёрт, если бы вы не прокопались тогда с матерью, ничего бы не случилось. Ты бы перевоплотился в одиночестве, и твой брат был бы в безопасности… Ты кусаешь себя за губы, понимая, что тебе нечего сказать и никакие слова не смогут исправить то, что ты сделал. Тебе придётся жить с этим. — Мы просто должны найти грёбаное лекарство. И покончить с этим, — говорит Тревис и продолжает что-то бормотать. Его речь становится всё более невнятной. Тебе нужно остановить его. Ты поднимаешься и хватаешь его за плечи, но он резко отстраняется. — Не трогай меня! Страх застывает у него в глазах. То, что ты никогда не хотел видеть. — Тревис, я… блять, я знаю, что ничего не поменяю. И все мои слова бесполезны, но мне страшно жаль. Я никогда не хотел делать тебе больно. О боже… Ты хочешь вцепиться себе в волосы, но тебе нужно собраться. Ты медленно поднимаешь на него глаза. — Тебе… Тебе нужно обработать раны? Я могу чем-то помочь? — Может спина. Я не дотянусь, — Тревис пытается засмеяться, но ты знаешь, что это только притворство. Ты возвращаешься домой, стараясь избежать встречи с родителями и Бобби. В ванной ты хорошенько рассматриваешь повреждения. Несколько отвратительных рваных порезов, и ты недоумеваешь, почему Тревис так тяжело ходит. Ты промываешь его раны и замечаешь, как он пытается усидеть на месте и не дёргаться от твоих прикосновений. Никакие лекарства не смогут залечить тот психологический ущерб, который ты причинил. Ты сжимаешь кулаки. Всё из-за тебя. Чёрт. — Ты не виноват, — бормочет Тревис. — Нет. Если бы я не собачился тогда с мамой, мы бы не потеряли время и с тобой всё было бы хорошо, — ты хмуришься и аккуратно перевязываешь спину брата. — Ты не контролировал это. — Не в этом дело. Я исправлю это, но не сейчас. Ты чувствуешь, что вот-вот заплачешь. — Мы это сделаем. Ты сомневаешься, говорил ли Тревис искренне или он пытался убедить себя, что всё будет хорошо. Или он снова играл свою роль старшего брата: того, кто должен оставаться всегда собранным. Несмотря на улыбку, брошенную им, когда он выходил из ванной, ты знаешь, что тебе придётся жить с этими воспоминаниями, как и ему. И даже, если проклятье не убьёт тебя, чувство вины продолжит пожирать тебя.