Думаю, это судьба

      Вообще-то у семилетнего Шэнь Цяо сейчас были занятия, но разве может хоть один ученик сидеть над книгами, когда его учитель с кем-то сражается?       Вот и они с А-Юем побросали кисточки и учебники, как только в класс ворвался один из старших учеников со словами:       — Глава демонической школы бросил вызов шицзуню! Они бьются на площади!       Сообщение было адресовано присматривающему за Шэнь Цяо и Юй Аем шисюну Ли, но стоило взрослым уйти, они тут же вскочили со своих мест.       — Шисюн не велел выходить, — Юй Ай схватил за руку Шэнь Цяо, но было видно, что и он не желал заниматься, когда снаружи происходило такое.       — Мы одним глазком, шиди. Посмотрим со стороны!       Им не однократно приходилось видеть своего учителя в бою, но то были тренировочные сражения с представителями своей школы. Еще ни разу на Сюаньду не врывался чужак с желанием помериться силой с самим Ци Фэнгэ. Все ведь знали, что Ци Фэнгэ самый сильный совершенствующийся в цзянху!       Они притаились за кустами жимолости, но на площади никому не было дела до двух младших, отлынивающих от занятий. Крылья и усики Шэнь Цяо затрепетали от священного восторга при виде их прекрасного сильного учителя, с легкостью парирующего все атаки противника. Он двигался плавно и быстро, подобный горной реке, несущей прозрачные и холодные воды от вершины к подножию. Аура молодого мужчины звенела на незнакомом Шэнь Цяо языке; его выпады были грубее, движения напористей — стиль совсем не походил на техники Сюаньду. Он бился достойно, но даже Шэнь Цяо и Юй Аю было очевидно, что тому не победить Ци Фэнгэ.       — Наш учитель его как букашку раздавит, — прошептал Юй Ай, так крепко держась за прутики жимолости, что они вот-вот грозились сломаться.       — Если учитель решил принять вызов этого господина, значит считает его достойным противником, — Шэнь Цяо не верил, что шицзунь стал бы вступать в бой с кем-то столь слабым, что его можно было назвать букашкой.       В этот момент молодой глава школы демонов едва не пропустил удар Шаньхэ. Острое лезвие отсекло от его фиолетового ханьфу кусок ткани, и тот приземлился прямо в кусты. Юй Ай радостно охнул и улыбнулся, продолжая следить за боем, а Шэнь Цяо отвлекся. Его чувствительные усики тут же наклонились в сторону шелкового треугольника с золоченой нашивкой.       Вообще-то приближалось время обеда, но было ясно, что обед не наступит до тех пор, пока битва не закончится. Желудок маленького моля грустно заурчал. Шелк привлекательно пах…       Пока Юй Ай не видел, Шэнь Цяо просунул руку между веток и притянул обрезок к себе. Хотел сразу сжевать, но решил, что это будет невежливо — есть, когда твой учитель сражается. Поэтому он спрятал закуску в рукав, все еще принюхиваясь.       Все ткани пахли по-разному. Полотна, которые продавались в швейных лавках, обычно отдавали пустотой вкуса и иногда пылью. Готовые ханьфу на рынке — с нашивками, поясками и украшениями — чаще всего пахли привлекательно, но иногда воняли искусственной краской или дешевыми нитками, которые Шэнь Цяо жевал в былые голодные годы. Самыми вкусными были те ханьфу, что уже обрели своего хозяина — они хранили индивидуальный запах своего владельца. Люди пользовались духами, пудрами и маслами — и их одежда часто пахла так же вкусно, как и они сами.       Шэнь Цяо вспомнил, как пару лет назад ему приходилось таскать заношенную одежду из домов крестьян, чтоб не умереть с голоду, и позеленел от тошноты. Пришлось срочно достать кусочек шелка и понюхать…       На Сюаньду люди жили хорошо. Их одежда всегда была чистой, как их тела и разумы. Здесь никто не использовал ярких ароматов, в отличие от зажиточных горожан, но и ходить в грязном тряпье не позволил бы себе ни один даос. Поэтому по вкусу местные ханьфу были пресные, но качественные.       Вообще-то Шэнь Цяо было запрещено есть чужие ханьфу…       После того, как Юй Ай стал жаловаться дашисюну на дырки, прогрызенные в своих нижних одеждах, и пропадающие из гардероба ханьфу, вскрылась дурная привычка Шэнь Цяо к нервным перекусам и ночным (конечно же, тайным) приемам пищи. С ним провели серьезный разговор на тему порчи имущества, из-за чего Шэнь Цяо от переживаний съел целый сундук постельного белья. И к концу недели дашисюн обнаружил, что в спальнях учеников нечем застилать кровати.       Ци Фэнгэ, который в тот момент был в отъезде, по возвращению застал на Сюаньду хватающегося за голову старшего ученика и возмущенных старейшин, обсуждающих нужен ли школе такой ученик. Шэнь Цяо думал, что на этот раз его точно сбросят со скалы, чем однажды в порыве гнева пригрозил ему Юй Ай. Но вместо этого учитель угостил его привезенным из поездки чьим-то вкусным ханьфу и позволил горько порыдать у себя на плече.       — Кто никогда не голодал — не поймет. Я прослежу, чтобы тебя кормили лучше, А-Цяо. А вместо того, чтобы пытаться съесть свои переживания, лучше приходи ко мне поговорить. Ты ведь знаешь, что нет такой проблемы, с которой ты не мог бы подойти к своему учителю.       С тех пор Шэнь Цяо старался держать себя в руках, и количество съеденных чужих ханьфу стремилось к нулю. Всего-то одну накидку съел, и та какому-то гостю принадлежала. Ну так он ее забыл! А Шэнь Цяо подобрал, разрезал на кусочки и жевал иногда, если совсем было невмоготу.       И этот кусочек чужого ханьфу (интересно, какие на вкус демонические ханьфу?) он собирался съесть как-нибудь позже.       Конечно, Ци Фэнгэ победил. Молодой мужчина оказался ранен, но устоял на ногах. Кровь из его рта испачкала красивый фиолетовый шелк, на руке остался глубокий порез. Он проиграл, но совсем не выглядел расстроенным или злым, даже казался довольным и благодарил учителя за хороший бой.       Им с Юй Аем пора было уходить, пока шисюн Ли не вернулся в класс и не обнаружил, что ученики сбежали.       Вся Сюаньду гудела до позднего вечера, обсуждая битву с Янь Уши — главой новой демонической школы. Даже Юй Ай, который обычно не стремился общаться с Шэнь Цяо, пришел к нему, чтобы поболтать, — ведь больше поговорить ему было не с кем: для остальных они во время битвы сидели в учебной комнате. В конце концов, заглянул шисюн и разогнал их по кроватям, назначив на утро раннюю тренировку за нарушение комендантского часа.       Но Шэнь Цяо еще долго не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок. Он потихоньку встал и прошел к тумбочке, достал из нижнего ящика завернутый в платок кусочек фиолетового шелка. Хотел откусить, но вместо этого принюхался, потом чуть склонил голову и ощупал ткань усиками.       Это ханьфу не было похоже ни на что из того, что Шэнь Цяо пробовал раньше. Ни постные одеяния даосов, ни благоухающие платья богачей не шли ни в какое сравнение с восхитительным запахом одежды главы демонической школы. Может быть, ткань пропиталась чужой темной ци? Не опасно ли есть такое? Шэнь Цяо никогда не сталкивался с демоническим совершенствованием и не знал ответа на вопрос. Просто… Чувствительные мольи усики утверждали: это именно то, что Шэнь Цяо нужно. Самое лучшее, самое вкусное!       Как-то учитель рассказывал им с Юй Аем историю о волшебных небесных плодах, которые имели «божественный запах и вкус, несравнимый ни с каким другим в мире». Шэнь Цяо пытался представить себе, как же могли пахнуть небесные плоды, если их вкус ни на что не похож. Тогда у него ничего не получилось, а теперь…       Что если глава демонической школы, чтобы добиться успехов в самосовершенствовании, нашел небесные плоды? Ведь по легенде, чтобы добыть такой плод, человек должен преодолеть множество трудностей и лишь сильнейший способен на такое. Янь Уши был похож на сильного и целеустремленного человека, раз не побоялся прийти на Сюаньду и бросить вызов самому Ци Фэнгэ. Быть может, отведав небесных плодов, Янь Уши сам стал пахнуть этими плодами, поэтому его ханьфу похоже на лакомый кусочек?       Шэнь Цяо помял ткань в руках, потерся об нее щекой, немного поурчал.       Нет, нельзя есть такую драгоценность. Лучше закусить припасенным на черный день веером, который как-то забыл старик Чжоу в их классе.       Он завернул кусочек шелка в платок и убрал в бамбуковую шкатулку, чтобы иногда доставать и обнюхивать. К тому же, надо было как-то невзначай поинтересоваться у шицзуня насчет небесных плодов…       С этими мыслями, довольно урча, Шэнь Цяо наконец-то уснул.

***

      Обычно они с Янь Уши оба вставали рано, когда солнце только-только начинало подниматься над горизонтом. Накануне глава Хуаньюэ вернулся из долгой поездки, и вчера они до поздней ночи не спали, занятые друг другом, поэтому в такую рань Шэнь Цяо проснулся один.       Осень была в самом разгаре. Ночью морозило, а жаровня давно прогорела — никто из них не вспомнил о том, что нужно подбросить углей: вдвоем им редко бывало холодно. Вот и сейчас выбираться из теплого кольца рук на мороз не очень-то хотелось, но и будить спящего мужа Шэнь Цяо не собирался. Даже королю всех зол иногда надо выспаться.       Шэнь Цяо поерзал, уткнулся макушкой в твердый подбородок. По привычке ощупал одним усиком гладковыбритую щеку и вдохнул теплый родной запах — было хорошо и спокойно. Он как раз доел все ханьфу, что Янь Уши оставил ему, отправляясь в поездку, и надеялся сегодня получить новый вкусный наряд.       Вообще-то по первости Шэнь Цяо не был уверен, что его пристрастия будут восприняты главой демонической школы адекватно. Не в каждом браке любимое блюдо супруга — твои поношенные одежды; а в детстве Шэнь Цяо претерпел достаточно недовольных взглядов от даосов даже после того, как поборол свои дурные привычки к «порче имущества». Поэтому вначале он подъедал вещи Янь Уши тайно: верхние одежды тут, накидку там, белье нательное, наволочку… Особенно сложно было удержаться во время постельных утех и не откусить шматок от этого умопомрачительно привлекательного халата! Один раз Шэнь Цяо не сдержался и впился в него зубами, прикусив вместе с рукавом и плечо Янь Уши, — тот долго припоминал потом, какой Шэнь Цяо страстный и где все это пряталось под постной миной на лице и даосскими тряпками.       Но все тайное становится явным. И в конце концов Шэнь Цяо застукали с поличным. Прямо в шкафу. С куском ханьфу в зубах.       — Ага! Жрешь?! — со зловещей улыбкой тихо подкравшийся Янь Уши распахнул дверцы шкафа и захохотал.       Шэнь Цяо, жующий темно-бордовый домашний наряд, сменил бледный цвет лица на цвет своего перекуса и прижал усики к голове. Такого стыда ему давно не приходилось переживать.       — Думал, я не узнаю о твоих страстишках, Цяо-Цяо? — Янь Уши не дал ему возможности сбежать: проще было выбраться из-под куска скалы, чем из хватки главы Хуаньюэ. — Давай, расскажи о своих пагубных пристрастиях Янь-лану. Кто еще поймет тебя лучше, чем супруг? Что еще ты съел, признавайся? Ту стопку дурацких писем от унылых чиновником тоже ты сжевал? Скажем, что ты, я все равно не хотел их читать.       — Это ты их в костер бросил! Отпусти, я хочу уйти, — Шэнь Цяо попытался выкрутиться, но без толку.       — Уйти? Куда это? — Янь Уши выглядел искренне удивленным желанием Шэнь Цяо удрать. — Ты еще не доел.       — Аппетит что-то пропал, — главное было держать себя в руках: чем больше эмоций — тем дольше продлится эта мука.       Нос Янь Уши уткнулся ему в ухо, губы прижались к коже, пока ладонь заскользила между лопатками, там, где начинали свой рост чешуйчатые серые крылья.       — Мой дорогой А-Цяо, ты хочешь, чтобы люди сказали, что я плохо забочусь о своем муже? Кто я такой, чтобы запрещать тебе есть то, что ты хочешь? Можешь хоть все поместье сожрать, только учеников не трогай — у меня на них еще есть планы.       — Как будто тебе есть дело до мнения других людей… — Шэнь Цяо оставил попытки к сопротивлению, Янь Уши прекрасно знал, где его приласкать, чтобы успокоить.       Он все еще водил носом у него за ухом, не то обнюхивая, не то примериваясь к укусу.       — Плевал я на их мнение. Этот почтенный хочет, чтобы его А-Цяо везде чувствовал себя как дома, — он отстранился и оттянул ворот своего ханьфу: — Хочешь?       — Думаешь, я дома ем одежду с людей? — будь Шэнь Цяо сейчас лет семь, он бы точно нервно заламывал пальцы, но спустя годы научился демонстрировать внешнее спокойствие в большинстве дурных ситуаций: Янь Уши был как никогда близок к раскрытию всех позорных секретов прошлого А-Цяо.       Брови Янь Уши чуть нахмурились, а губы наоборот — расползлись в опасной улыбке.       — Надеюсь, что нет. Иначе мне придется убить этих людей за попытку соблазнить и увести моего мужа.       Шэнь Цяо отвернулся, сдерживая улыбку, и снова краснея. Ему еще никогда не приходилось говорить кому-то в лицо таких вещей, тем более такому человеку как Янь Уши — острому на язык.       — Не о чем волноваться. Твои ханьфу самые вкусные.       От смеха Янь Уши Шэнь Цяо решил провалиться под землю и уже дернулся, чтобы убраться прочь из этого поместья и навсегда запереться в пещере для медитаций на Сюаньду, но его остановили и крепко прижали обратно к груди. Прежде, чем получил затылком в зубы, глава демонической школы успел оправдаться.       — Это самое милое признание в любви, которое я слышал, пусть оно и адресовано не мне, а моей одежде.       Без шуток в сторону «прогрызенной дыры в семейном бюджете» не обошлось, но хорошо, что Шэнь Цяо не обидчивый и долго ни на кого не держит зла. Зачем, если можно просто накусать дырки на всей парадной одежде и повесить обратно в шкаф?              Лежа в теплых объятьях Янь Уши морозным утром Шэнь Цяо полусонно раздумывал: были ли ханьфу супруга самыми вкусными, потому что он любил их обладателя, или тут могла быть и обратная связь?       Шэнь Цяо не мог представить, как воспринимали запахи тела другие люди. Даже когда Янь Уши был вымыт с мыльным корнем и золой до скрипа и еще не успел нанести на кожу крем или лечебную мазь или еще какое-нибудь сильно пахнущее вещество, он все равно имел свой индивидуальный привлекательный запах. Шэнь Цяо очень любил ощупать его лицо, шею и грудь усиками, приластиться, потереться щекой, чтобы оставить на себе частичку чужого чистого аромата. Поурчать.       После совместной ночи их запахи перемешались и казались еще ярче. Вместо того, чтобы начать тереться о грудь Янь Уши, Шэнь Цяо тихо заурчал, зная, что это по крайней мере не разбудит супруга.       Почему-то именно в этот момент в памяти всплыли смутные воспоминания из детства. Когда-то давно у Шэнь Цяо был вкусный кусочек ткани, который он бережно хранил в шкатулке — сначала в бамбуковой, потом в нефритовой. Ци Фэнгэ специально подарил ее Шэнь Цяо, потому что в ней вещи хранили свой запах дольше… Увы, даже так со временем кусочек шелка потерял свое очарование. Запах, который так нравился маленькому А-Цяо, почти исчез. Годы спустя он совсем забыл о шкатулке, убранной в дальний ящик комода.       Откуда у него взялась эта ткань? Может быть, Ци Фэнгэ привез из поездки?..       Шэнь Цяо нахмурился и перестал урчать. В память лезла только история про небесные плоды.       Осторожно, чтобы не разбудить Янь Уши, он выбрался из-под одеяла. Накинул на плечи чужое ханьфу, кутаясь в любимый аромат, и вышел из комнаты. Это была их семейная спальня; комната, в которой Шэнь Цяо жил раньше, осталась в другой части дома.       Разгоняя ци по телу, чтобы не мерзнуть, он добрался до старых покоев. Здесь в комоде все еще лежала та нефритовая шкатулка. Маленькому А-Цяо она казалась большой — сейчас же занимала лишь половину его ладони. Внутри лежал кусочек фиолетового шелка, завернутый в платок. Шэнь Цяо вытащил его и поднес к лицу: обнюхал, ощупал усиками…       Охнул.       Запах Янь Уши! Едва уловимый, но узнаваемый. Шкатулка хранила его все эти годы.       Откуда?.. Как?..       Позади послышался скрип половиц, а через пару мгновений Шэнь Цяо оказался в теплых объятьях. Ему сонно выдохнули в ухо.       — Опять ешь ночью втихомолку? — Янь Уши приоткрыл один глаз, рассматривая кусок ткани в руках супруга.       — Янь-лан, встречались ли мы с тобой много лет назад, когда я был еще ребенком?       Шэнь Цяо развернул кусочек отрезанного шелка, демонстрируя часть узора Янь Уши.       — Думаю, я бы запомнил маленькую очаровательную моль, если бы встретил. Это от моей одежды? — он взял обрезок ткани, покрутил туда-сюда.       Но Янь Уши не обладал столь чутким обонянием, а вспомнить узоры всех своих одеяний за последние тридцать лет, конечно же, не мог.       — А ты точно не ел небесных плодов, чтобы продвинуться в совершенствовании?       С его плеча исчезла тяжесть чужого подбородка, и Шэнь Цяо обернулся. Их взгляды встретились — бровь Янь Уши была вопросительно поднята вверх.       — Уверен, что в мое отсутствие не перекусил каким-нибудь заношенным даосским ханьфу, от которого у тебя случилось расстройство желудка?       Шэнь Цяо недовольно дернул крылом и развернулся, чтобы обняться с Янь Уши лицом к лицу, вернув кусочек шелка в шкатулку.       — Твоя пищевая ревность не имеет под собой оснований. Все подряд я ел только в далеком детстве, а потом…       Усики Шэнь Цяо нежно погладили Янь Уши по щекам.       — Потом?..       — Потом я много лет ждал обладателя самых вкусных ханьфу в цзянху.       Янь Уши рассмеялся.       — Пошли, я привез тебе целый сундук мольих вкусностей, мой дорогой. И за завтраком этот почтенный ждет историю о том, как связаны небесные плоды и кусок предположительно моего ханьфу в твоих детских вещах.       — Думаю, это судьба…       Они покинули спальню, оставив нефритовую шкатулку на комоде. У Шэнь Цяо вот-вот должна была наступить очередная линька, а значит, нужно было хорошо питаться. Загадки прошлого могут и подождать.