Стив
День 1 ~Вот опять пишу…исписываю листы быть может в никуда, в стол, опять… Дрожат пальцы, а в теле слабость. Я все никак не могу забыть тот вечер у тебя в квартире, когда мы вновь объелись конфет, а ты все сетовал насчет того, что к моим многочисленным болячкам добавится еще и диатез. А я все ел и ел потому, что эти конфеты твои любимые, а еще потому, что мне вдруг жутко захотелось почувствовать их вкус на твоих губах, сцеловать всю их притягательную и так для меня губительную сладость. Серьезно, я просто не выдерживаю, когда ты так завлекательно проводишь по своим чувственным, розовым губам языком в попытке избавиться от сладких следов, я просто… Да знаешь, в общем неважно уже. О чем бы я ни мечтал, этого все равно никогда не случится.~ День 2 ~Ну вот опять, вытащил меня на эти клятые американские горки. Знаешь же, что я боюсь высоты и все равно настоял на своем. Упрямец. Хотя, в глубине души я был очень тебе благодарен, пусть и стоило это мне смачного такого опорожнения желудка и непроходящего втечении пятнадцати минут головокружения, но знаешь… Когда ты крепко схватил меня за руку, на особо крутом вираже, а с шумом ветра до меня донеслось: — не бойся Стиви, я тебя держу, если что упадем вместе. Вот именно тогда я и понял — это действительно того стоило. Прикоснуться к тебе чуть дольше положенного и не боясь быть раскрытым. А кстати, ты бы правда упал со мной или ты просто поднимал мой моральный дух? ~ День 3 ~Вот вновь упорхнул от меня на очередное свидание. И что мне делать теперь, скажи? Я знаю, что мне грех даже думать об этом, да и кто в такого как я влюбиться? Но я не знаю как долго я смогу скрывать свои чувства, насколько еще меня хватит? Знаешь, честно говоря я уже на пределе и не вынесу очередного рассказа о том, как ты целовал очередную свою подружку под фонарным столбом украдкой. Мне больно…мне очень больно, Бак. А ты словно и не видишь моих мук за своими попытками свести меня с очередной мадам. Ты настаиваешь, а я все никак не нахожу в себе сил признаться в том, что именно ты и есть тот, кого я хочу целовать и обнимать. Хочу говорить обо всем и ни о чем, гулять по ночному Бруклину держась за руки - разделить с тобой жизнь, в конце концов. Ты мне очень нужен, Бак. И ни как просто друг.~ День 4 ~Знаешь, это все бессмысленно, наверное. Я больше не могу терзать себе душу, мечтая о несбыточном. Ты рядом, но в то же время так далеко, что у меня больше не хватает сил тянуться к тебе. Это слишком мучительно… Я люблю тебя всем своим бьющимся через раз сердцем. Знай это… Но ни в коем случае не думай, что я тут словно Хюррем Султан какая - нибудь начну распускаться и умолять тебя закончить мои страдания… И снова вспоминаю день, когда однажды затащил тебя в библиотеку и мы там полдня читали про Султана Сулеймана и Роксолану. Ты тогда чуть не уснул и все доказывал, что такой любви, какая была у них просто не бывает. Как знать…~ День 5 ~Последняя страница осталась… И вот на ней я хочу написать тебе, что решил призваться на фронт. Да-да, знаю, что ты категорически будешь против и костьми буквально ляжешь, чтобы этого не допустить, но я решил. Это будет самое верное, Бак. Я так чувствую…мое сердце чувствует…вот же ж черт… Как влюбился в тебя, стал с ним не в ладах. Но пойми, так нужно. Ты сможешь зажить нормальной жизнью, и я не буду больше тебе мешать, отпугивая твоих потенциальных спутниц. Будь счастлив, мой ханум джан. / Да-да, я все-таки запомнил некоторые фразы из той книги / И знаешь, всё-таки настоящая любовь существует…она у меня в душе, каждый раз находит свое отражение в твоих небесно-голубых с серой поволокой глазах…~ ~Баки
В который уже раз убеждаюсь, что Стиви тот еще «Потеряшка». Вот как останется у меня с ночевкой, так вечно что-нибудь да забудет из своих вещей. «Потеряшкин-Забывашкин» — улыбаюсь от милого прозвища, придуманному этому светлому, невинному ангелочку, а на сердце мигом теплеет так, как никогда прежде. И вообще, весь он такой милый и хрупкий, что у меня просто дух захватывает временами. Ах да, о чем это я? Точно, нужно найти его тетрадку. И вообще, что в ней интересно такого, от чего Стиви так очаровательно краснел и запинался, прося меня найти ее, но не открывать? Хм, у моего малыша от меня секреты? Никак влюбился, а я и не ведаю? Ай-яй-яй, Стиви, скрывать такое от лучшего друга просто никак нельзя. Провожу ладонью по волосам и целенаправленно иду в свою комнату потому что знаю, что именно там Стив предположительно и мог оставить свою вещь. И попадаю в самую цель — она лежит в аккурат на рабочем столе. И вот бы просто взять ее и отнести моему Потеряшкину, но любопытство во мне разгорается, словно огонь и я не в силах ничего с собой поделать — ну, подумаешь одним глазком загляну и всё. Стиви даже не узнает ни о чем. В конце концов, я его друг и должен знать, что творится у него в душе. С этими мыслями подхожу к столу и аккуратно беру тетрадь в руки — в уголке его инициалы «S.G.Rodgers» и улыбка вновь трогает мои губы, когда я провожу по витиеватой надписи кончиками пальцев. Собираюсь открывать, а в груди так призывно дергает, будто то, что я собираюсь там прочесть это что-то очень личное и этого делать по хорошему бы не следовало, но повторюсь – я до жути любопытный и очень дотошный. Поэтому собираюсь с силами и открываю… Господи… Оседаю на кровать, а сердце грохочет так, будто сейчас пробьет мне грудь. К щекам прилила кровь, а в горле пересохло так, что даже сглотнуть не получается. Это ведь личный дневник и абсолютно каждая его страница посвящена мне. Листаю, как завороженный страницу за страницей и это уже не любопытство, это константа всей моей жизни и решается она сейчас в эту самую секунду. Почерк у Стива неразборчивый, некоторые слова не единожды зачеркнуты, будто он писал, не решался, зачеркивал и наоборот. Но вот недавние записи, датированные последними пятью днями, я мог разобрать очень хорошо. — …я не могу забыть тот вечер, когда мы с тобой объелись конфет…я жутко хотел сцеловать их сладость с твои губ — мои губы задрожали, а в районе солнечного сплетения томно потянуло. Конечно, я помню тот день. Стиви тогда с таким удовольствием ел те шоколадные конфеты, на которые я потратил все накопленные деньги, что я только и мог сидеть и переживать о том, что на утро у него пойдут на лице красные пятна. Боже, какой же я дурак, я должен был сразу почувствовать, увидеть, что ест он их совсем по другой причине. Он мечтал о моих губах, а я мечтал о том, чтобы ими коснуться его белой кожи на тоненькой шее, сжать его, миниатюрного в своих объятиях и просто до иступления целовать. Как же поздно до меня доходит… Меня самого затрясло, но я продолжаю читать жадно и взахлеб: -…вот затащил меня на американские горки, знал же, что высоты боюсь и все равно настоял. — но это стоило того, чтобы коснуться его и не бояться быть раскрытым. — а кстати, ты и вправду бы упал вместе со мной или ты просто поднимал мой моральный дух? — улыбаюсь, а из груди вырвался всхлип. Конечно, мой глупыш, я упаду вместе с тобой, держа тебя крепко за руку, и не отпущу ни за что. Ты разве этого еще не понял? Читаю дальше и чувствую, что мне отказывает по немногу сердце: — ты нужен мне Бак и не как друг… — я люблю тебя всем своим бьющимся через раз сердцем, но понимаю, что шансов у меня нет…– все расплывается и я почти ничего не могу разглядеть. Провожу по глазам рукой…слезы душат через край. Боже, Стиви, почему ты не пришел ко мне? Почему ничего не сказал? А вот от этого предложения, у меня внутри всё холодеет и обрывается: — я решил призваться на фронт, знаю, что ты будешь отговаривать, но я решил. — так будет верно… — а вот об этом уже не тебе судить. — я больше не буду тебе мешать и отпугивать твоих потенциальных спутниц, — мне не хватает воздуха, легкие жжет от частых всхлипов и слез. Ослабляю на шее галстук и зарываюсь пальцами в волосы. Кляню себя последними словами за недальновидность и с ужасом понимаю, что едва не упустил свой шанс. Еще можно сделать шаг навстречу, еще не поздно протянуть руку к так давно любимому вечному ребенку, о котором я никогда не перестану заботиться. Которого буду любить до последнего удара собственного сердца. Клятвенно и нежно, грешно и неправильно. Но по-другому я уже не сумею…без него пропаду. — и знаешь, теперь я понял, что настоящая любовь существует. — она у меня в душе, но находит отражение в твоих небесно-голубых с серой поволокой глазах…— у меня не хватает больше сил и я закрываю тетрадь и кладу рядом на кровать. Как же я был слеп, как глуп, что не замечал того, что причиняю своему мальчику такую боль, заставляя встречаться с девушками. Не понимаю до сих пор, как сам еще не сдвинулся умом от мысли, что это златовласое сокровище никогда мне не достанется. Я в своих мыслях и не слышу звука открывающейся входной двери и до боли родной голос: — Бак, ну ты где? Я ведь жду тебя, ты нашел… Стив не успевает договорить, да так и застывает в дверях, увидев меня заплаканным со встрепанными волосами. — Бак…– тянет едва слышно Стив, а я просто протягиваю руку и без обиняков зову его: — Стив, подойди ко мне, пожалуйста — даже голос почти не дрожит и сердце не частит, словно в прединфарктном состоянии. — Б-бак, то, что ты прочел, — запинаясь, начал Стив, но все же шагал навстречу. Он подошел ко мне, а я просто беру его за руку и, не встретив сопротивления мягко тяну вперед и сажаю себе на колени, крепко держа руку на его спине. Затем еще с секунду смотрю ему в глаза и накрываю его губы своими. Нежно, но страстно, мягко, но в то же время с небольшим напором и только в тот миг у меня перестало сжимать грудь. Потому что это правильно. Наша близость сейчас– это правильно и по- настоящему. Так, как и должно было быть. — И я тоже люблю тебя, Стиви — хриплю я абсолютно севшим голосом и прижимаю его крепче к себе. С намерением больше никогда его от себя не отпускать. — Бак… — шепчет мне в губы Стив, сомкнув глаза и шумно дыша, обхватив меня за шею, словно боясь, что я испарюсь. — Какой же ты у меня глупый, Стиви — мой голос никак не придет в норму и я хриплю, почти задыхаясь от счастья. Лишь целую его губы, держа пальцами за подбородок. — Как же ты мог думать так? Как вообще допускал мысль, что можешь мешать мне? — пораженно шепчу я ему. Он и хотел было ответить, но я не дам ему этого сделать — теперь моя очередь говорить. Поймав его губы своими вновь, я чувствую как он дрожит всем телом в моих руках и от этого у меня самого начисто снесло последние остатки разума. — Стиви…– выдыхаю, а он тут же вперил в меня свои голубые глаза, и я пропал… Навсегда. Он протянул свою хрупкую ладошку и нежно коснулся моих волос, приглаживая, а у меня вдох в груди застрял — до того это было желанно, так успокаивающе и любовно, что я инстинктивно, словно кот, сам подаюсь навстречу его руке, что так и осталась в моих волосах. — Ты сокровище мое, смысл жизни… — нежно шепчу ему в губы я, проводя по ним большим пальцем. — Господи, Стив, ты мой покой и мое исцеление. Так хочу прильнуть к тебе душой… — Любовь моя, я знаю, что дурак не проходимый, но как же ты мог не заметить того, что я влюблен в тебя? — Н-но ты ведь встречался с девушками и…– пытается высказаться Стив, а я только теперь понимаю, как это мелочно и неважно. Все, что было до него. Мягко прикладываю палец к его губам и иступленно шепчу: — Ты — Стамбул мой, Караман мой Земли Анатолии и Румелии, Бадахшан мой. Мой Капчаг. — Твои волосы змеятся, брови изогнуты дугой, глаза мятежные искрятся. О да, я болен тобой… — Если умру, моя кровь не избежит твоей руки, где ты? О, мой не мусульманин, помоги… — Стив пораженно выдыхает и улыбается: — Значит не верил, да? — озорно прищурился он и придвинулся ко мне плотнее. — Поверил, как только понял, что люблю — с этими словами я вновь прижимаюсь к его губам с поцелуем, отчетливо понимая, что уже не смогу остановиться. Ведь теперь, он мой. Навсегда. ~