Can I Call You?

Чун Юнь не скучает по Син Цю. Может, совсем малость. Ладно, кого он обманывает, они не виделись всего день, но тоска по родному городу и лучшему другу сидит уже клапаном в горле, дискомфортом в мышцах и легкой болью в голове. Его поезд из столицы в небольшой провинциальный городок — родину его предков — прибыл поздно вечером. Чун Юня встретила тетушка Шэнь Хэ, она же довезла его до своей квартиры и даже любезно выделила комнату на те две недели, что Чун Юнь пробудет у нее. Завтра они пойдут по торговым центрам, может, сходят в кино, но после всего этого обязательно поедут к бабушке, которая просила привезти ей внука на летние каникулы еще с октября. И там его будут расспрашивать обо всем. Как дела у родителей. Как ему живется в большом городе и не желает ли мама переехать с ним обратно, хотя в столицу она уехала со своим мужем еще будучи беременной Чун Юнем, вот уже как семнадцать лет назад. Но это все завтра. Сейчас Чун Юнь стоит под душем, массируя намыленные волосы, и надеется, чтобы телефон, который он не брал в руки с самого начала поездки, не разрядился. Потому что до этого он всю ночь писал Син Цю, и Чун Юнь не уверен, заряжен ли аккумулятор хотя бы на двадцать процентов. Чун Юнь ценит Шэнь Хэ. Ему нравится гостить у нее. В квартире тетушки всегда можно найти вкусную еду и припасенные в морозилке специально для племянника пачки ванильного мороженого. В доме тетушки всегда спокойно, возможно, это просто квартира переняла качества своей хозяйки. Но сейчас все не совсем так. Чун Юнь немного волнуется, быстро закидывая салат в рот. — Куда ты так торопишься? Подавишься же, — голос тетушки спокоен, и Чун Юнь ценит то, как Шэнь Хэ заботится о нем. Будто он ее родной сын. — Прости, один человек просто ждет, когда я напишу ему, — да, Син Цю просил его написать, как доедет, но за эти пару часов, что он уже в гостях, случая так и не представилось. Поблагодарив Шэнь Хэ за вкусный ужин и сполоснув за собой посуду, Чун Юнь двумя шагами добежал до своей временной комнаты и сразу же разочаровался. Его телефон разряжен. Полностью. Теплый летний ночной ветер, проникающий в комнату из открытого окна, приятно ласкает лицо и вздымает кончики еще влажных волос. Звезды и луна уже показались, освещая балконы многоэтажных зданий и будто удерживая темные небеса, чтобы те ненароком не упали. Город спит, опускается в тишину на несколько часов. Но Чун Юню не до ночного пейзажа улиц. Он пытается включить свой стоящий на зарядке телефон, наверное, каждые пять секунд зажимая кнопку питания. Он хочет написать Син Цю. От чего-то Чун Юню очень хочется увидеть много непрочитанных сообщений от него. Хочется услышать голос лучшего друга. Хочется посмеяться над его глупыми шутками, даже если Син Цю снова будет потешаться над чужой наивностью. И что-то внутри радостно лопается, когда дисплей все же начинает светиться. Конечно, ожидаемого множества сообщений нет, всего три, но зато они все от Син Цю.

Личный чат с Син-ночной-кошмар-Цю:

Я никогда больше не сяду читать перед сном про аварии поездов Там такие ужасти И ты еще не пишешь

С моим поездом все было нормально

Прости, телефон разрядился

ЧУН ЮНЬ, ты здесь Я уже хотел Ху Тао писать, заказывать тебе самый красивый гроб

***

Чун Юнь тихо смеется, прикрывая рот рукой. Ответного сообщения Син Цю никогда не приходится долго ждать, и почему все остальные жалуются, что он не отвечает им по несколько часов? Незамысловатое сообщение: “Оставил бы себе” вызывает от Син Цю недовольный стикер с каким-то литературным героем. Чун Юню очень хочется поддержать шутки друга. Только выходит это у него не очень хорошо, шутить он не умеет. Но какая разница, если Син Цю даже при этом продолжает дружить с ним, верно? Чун Юнь еще раз перечитал все сообщения друга. Его голосом, с его интонациями и, кажется, он даже почувствовал взгляд и улыбку Син Цю на себе. Но это все не то. Когда они общаются вживую, Чун Юнь чувствует, как внутри что-то жмется, как чуть краснеют уши и отходить от лучшего друга дальше, чем на пару метров, совсем не хочется. Будто дальше этой пары метров ничего нет. Он долго мнется и нервно сжимает пальцы на краю футболки, ему безумно хочется сейчас услышать Син Цю. И с чего бы так? Чун Юнь сам не заметил, когда начал перед сном представлять, как друг ерошит его волосы или гладит щеки. Чисто по-дружески, разумеется. Но это всегда помогает быстрей уснуть. Они с пеленок вместе, наверное, это нормально.

Личный чат с Син-ночной-кошмар-Цю:

Можно позвонить тебе?

Уже соскучился, Юнь-Юнь?

Да

***

Когда Син Цю так называет его, когда читает между строк, когда бьет точно в цель одним метким ударом, Чун Юнь не может сдержать краснеющих щек. И он уверен, что его друг по ту сторону сейчас приглушенно смеется. Он буквально слышит его смех. “Конечно можно”, — это то сообщение, которое спихнуло камень с юношеской ноющей души. Чун Юнь подсознательно ждал его, очень сильно. Он звонит ему. Один долгий гудок и из динамика слышится мягкий голос, ставший таким родным, что, кажется, уже неотделим от него. — Ты плохо перенес дорогу? — Син Цю беспокоится за него. И почему-то фантазия Чун Юня сама дорисовала, как друг мягко касается его волос, проводит вниз и прижимает его светлую голову к своей груди. Чун Юнь не заметил, как его рука сымитировала представленные действия. Как будто это могло быть реальностью. — Нет, все хорошо, — он врет. И между ними повисает долгая пауза, что совсем не кажется неловкой. Она мирная, убаюкивающая. Син Цю как будто рядом. Как будто касается его пальцев. — Хочешь подышать друг другу в трубку? — короткий, но такой резвый и живой смех. — Хах, может быть, — с Син Цю абсолютно все отступает, словно преклоняясь перед ним. — Тогда давай я почитаю тебе? Чун Юнь соглашается. Одно из его самых любимых занятий — слушать, как друг читает ему. Точнее, это и есть его самое любимое занятие. Ему не приходится беспокоиться о чем-либо в это время. Син Цю отгоняет своим голосом все ужасные мысли. Честно, и не только ужасные, а вообще все. Чун Юню очень хочется сейчас лечь на кровать и под размеренное чтение друга уснуть. Но провод зарядки не позволяет ему сделать это. Ну и ладно. Ему и так хорошо. Чужой голос чувствуется приятнее ванильного мороженого. Он никогда не запинается, не дрожит, он всегда спокоен и выразителен. На земле нет ничего такого, что бы доставляло больше удовольствия, чем родной голос друга, блаженно растекающийся по телу. Син Цю лишь иногда останавливается, чтобы прочистить или смочить горло и спрашивает у друга, как ему сюжет книги. Чун Юнь усмехается. Они читали ее вместе очень много раз. Каждый может пересказать ее едва ли не дословно. Но Чун Юнь все равно слушает, и очень внимательно, наслаждаясь ночным городом. — Подожди немного, Юнь-Юнь, меня зовут. Такое часто бывает. Родители или брат выдергивают от него Син Цю в самый неподходящий момент. И Чун Юнь ничего не может с этим поделать, когда друг ставит звонок на удержание. Снова. Снова тоска. Ночь кажется уже слишком темной и мрачной, а ветер холодным. Была бы его воля, Чун Юнь, наверное, в такие моменты бы прижимался к спине друга и не отпускал. И как на зло, перед носом тяжелым комом повис запах Син Цю. Чун Юнь не может сказать, чем конкретно пахнет его друг, но точно не как кто-то другой. Так вообще больше никто не пахнет. Но все отступает, стоит голосу Син Цю снова зазвучать из динамика. — Мои извинения, — он прокашливается, — хочешь продолжить слушать? — Хочу… — Чун Юнь чувствует как легкая дрожь подбирается к сердцу. Странно. И с чего бы это? — Хочу встретиться с тобой, — что он вообще несет? — Встретиться? — легкий вздох. Чун Юнь знает его, Син Цю так усмехается. Нежно, а глаза его в этот момент наполняются лаской. – Чун Юнь, видишь луну? Он тут же поднимает голову к небу, находя на нем яркий, чуть желтоватый, полумесяц. — Вижу. — Вот, считай, мы встретились взглядами, — несколько слов, но от них внутри Чун Юня мягкими волнами разрастается тепло. Кажется, они оба это чувствуют. И пусть Чун Юнь никогда не узнает, что эта ночь в столице была пасмурной.