Дрессируя Поттеров

Зябкую хмарь осеннего вечера, оккупировавшего полупустую комнату сквозь неплотно задернутые гардины, упрямо пытался рассеять лишь рваный свет огня, заточенного в черный мрамор камина. Любовно облизывающее каждое полено пламя выхватывало из теней то помпезное, неудобное даже на вид кресло, тускло мерцающее потрескавшейся позолотой, то слегка кривобокий столик со следами от бокалов на пыльной столешнице мореного дуба, то стеллажи, скалящиеся неровными рядами книг с провалами-щербинами на незаполненных полках, то потрепанную докси шкуру странного зверя с шестью лапами, прикрывающую ледяной пол возле чеканной каминной решетки, то неподвижно замершую на этой самой шкуре сгорбленную человеческую фигуру. Ежась от сквозняков, кутаясь в темно-синюю мантию явно с чужого плеча, Гарри Поттер ждал. Холодно. Ему не нужно было ни взгляда на часы, ни беспалочкового Tempus'а: внутренний таймер безошибочно отсчитывал время. Семьдесят один час тридцать восемь минут назад камин последний раз вспыхнул зеленым, унося Драко Малфоя в родовое поместье. Безупречная осанка, ни крупицы дымолетного порошка мимо цели, размеренный тихий голос, называющий адрес — и только напряженная спина выдавала, чего стоило это спокойствие. А Гарри сжимал кулаки и зубы, душа просьбу: «Останься!» Он тогда считал себя оскорбленным, преданным. Да и просто не верил, что Драко может уйти. А тот ушел. Перечеркивая все, что у них сложилось на двоих, короткой фразой: «Ты меня достал, Поттер». И точкой, безнадежной: «Малфой-мэнор». Четыре года назад Драко покидал родной дом, не оглядываясь: родители не одобрили связи единственного наследника с «полукровкой неправильной политической ориентации». Да и банально хотели внуков. Поэтому камин мэнора был зачарован так, чтобы попасть в него Драко сумел лишь при условии настоящего желания покончить с Поттером в своей жизни. И вот достойному представителю Малфоев все удалось с первой попытки. Отблеск пламени осветил усталое лицо: болезненно-бледная кожа, горькая складка возле обветренных губ, запавшие от бессонницы и огневиски глаза. Холодно. Тянуться к золотисто-красному огню бесполезно: гриффиндорские цвета не прогонят стылую морозь, которая, кажется, захватила не только старый дом, но и самого Гарри, пробирая до костей, выстужая тепло воспоминаний и надежду согреться в кольце отчаянно нужных рук. Вот если бы камин плеснул зеленым, тогда... Слизеринский цвет для слизеринца — «Здравствуй» и «Прощаю» Драко. Всем остальным доступ на площадь Гриммо-12 перекрыт. Никто — ни назойливо-заботливая Молли, ни взволнованная Гермиона, ни приободрившийся Рон, ни сам Кингсли Бруствер, министр Магии Великобритании — не сумели снять простенькое, однако эффективное заклинание. Поттера не за красивые глаза называли самым могущественным магом современности. Первые сутки после ухода Драко прошли в яростном отрицании и погромах. Дом пострадал нешуточно, но не только не сдался — еще и отвоевал позиции. Когда на третьи сутки, выпав из алкогольного дурмана, Гарри попытался восстановить все то, что разрушил, Reparo срабатывало совершенно неправильно. Уют, кропотливо создаваемый не один год волшебством двух молодых, но далеко не самых последних по силе, волшебников, словно исчез из магического пространства. Память стен и фамильных сокровищ, трансфигурированных сплетенной воедино магией наследников старинных родов, оказалась верна древним заветам крови Блэков. В итоге шкура белого тигра, изящная легкая мебель, шелковые обои ручной работы, летящие занавеси сложной драпировки исчезли, замененные любезной дому пыльной затхлостью. Запустение и хаос. Жучки-древоточцы упоенно догрызали старинную рухлядь, тоска догрызала сердце Поттера. Только два помещения не пострадали: кухня и их «семейная» спальня. Даже полностью погруженный в ярость, Гарри не нашел в себе сил заглянуть туда. Среди кастрюль и поварешек не вышло бы приглушить звериную боль, раздирающую изнутри. Именно на кухне чета Поттеров-Малфоев экспериментировала с бытовыми чарами. Пусть Драко кривился и плевался ядом, он все равно пошел на это. Потому что после Добби и Кикимера его любовник даже слышать не мог о домовых эльфах. Без конца ссорясь и смеясь, они научились одним филигранным взмахом палочки отправлять грязную посуду точно в мойку, нацеливать нож на чистку картофельных клубней тонкой, почти прозрачной спиралью, регулировать плиту на весь цикл приготовления супа из омаров так, чтобы самим не только спокойно добраться до спальни, но и не волноваться об испорченных деликатесах, в очередной раз проверяя на прочность огромную кровать. По обоюдной договоренности спальня стала для них пространством «без войн». Выяснять отношения можно было везде - только не там. Место смеха, разговоров, особенного молчания, несдержанного секса, теплых объятий, тихих снов и кошмаров, погашенных точным поцелуем в висок. Семьдесят два часа сорок четыре минуты назад Гарри первым нарушил правило. Помогая расстегнуть парадную мантию любовника, уставшего после очередного благотворительного раута, он уткнулся носом в шею Драко. Глубокий вдох — и родной запах перекрыл чужой одеколон. Специи и лайм. Блейз Забини. Позже, просматривая в думоотводе воспоминания, Гарри морщился от своих визгливых истеричных интонаций, от каждого резкого слова, сказанного в порыве неуправляемой ревности. Он страдальчески заламывал бровь, замечая, как ожесточается взгляд и бледнеет лицо Драко, как тот скрещивает руки на груди, не пытаясь оправдаться или опровергнуть обвинения, как явно принимает окончательное решение. Если бы Поттеру хватило тогда хоть чуточку наблюдательности... он бы остановился. Он бы сумел засунуть свою долбаную ревность в задницу. Потому что лучше делить Малфоя с другим, чем потерять совсем. Глава Департамента по внешним связям магического сообщества Великобритании вел активную светскую жизнь и получал внимания не меньше, чем Мальчик-который-выжил. Только вот Гарри тяготился письмами поклонников и жаркими взглядами из-под ресниц разной степени пушистости и длины. А Драко откровенно упивался своей долей общественного поклонения. Когда Поттеру хватало чувства юмора, чтобы посмеяться, он говорил, что Упивающийся — это навсегда. И получал в ответ дразняще свернутый в трубочку розовый язык, старательно и вовсе не аристократически демонстрируемый во всей красе довольным Хоречищем. Иногда выдержка ему изменяла. Темное, собственническое закрывало разум непроницаемой пеленой. На Малфоя выливался поток обвинений в неверности. Дважды его предупреждали о возможных последствиях. Дважды прощали. Но не на этот раз. И теперь так холодно... Тонкий синий шелк мантии еще бережет память о запахе Драко. Но заменить самого важного человека на свете не может. Не хватает двух пуговиц из бразильского аметиста, ворот чуть надорван — следы страсти, перешедшей в жгучую ревность. Забини, бывший любовник и неизменный друг младшего Малфоя. Темнокожий красавец. Чистокровный. Светский лев. Самая большая заноза в заднице Героя магического мира. Какие изощренные проклятия сыпались на голову бывшего слизеринца, когда особняк Блэков наполовину опустел. Если бы Забини попался в тот момент под горячую руку — последовал бы за Волдемортом, прямой дорогой. Однако сейчас, когда Гарри уже почти потерял надежду что-то исправить, он даже не вспоминал о поводе для ссоры. Просто хотел, чтобы опять стало тепло. Совы возвращались без ответа, принося назад нераспечатанные пергаментные свитки. Камин Малфой-мэнора был закрыт для Поттера. «Абонент находится вне зоны действия сети». Угу, каминной. И пламя все такое же победно-гриффиндорское. Только вот на самом деле это означает полный разгром, наглухо, без вариантов. Семьдесят один час пятьдесят восемь минут. Ледяные руки и ноги, тело занемело так, что даже пошевелиться больно. А надо. Третьи сутки вот-вот закончатся. И придется как-то жить дальше. Без Малфоя. Небрежным Accio призвать свою палочку — с каминной сетью без артефакта работать еще не научился. Отсчитывая последние секунды, Гарри готовился к тому, чтобы открыть камин для сочувствующих и переживающих. Поговорить по душам с Гермионой, напиться с Роном, полечиться домашними пирогами Молли, выгулять крестника в парке, покормить уток, вернуться к работе в заброшенный Аврорат, может быть даже встретиться с Джинни. И попытаться принять: это конец. Не будет больше ни секса на рассвете, ни общего Парижа, ни поцелуев в обеденный перерыв, ни глупых поющих валентинок, ни ссор с бурным примирением, ни экспериментов с меню, ни... ничего не будет. Кроме этого страшного холода. «Восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, о...» - Аааапхчи! Камин загорелся зеленью, выбрасывая на потертую шкуру матерящегося и неправильно-неловкого Малфоя. Запнувшись за неудачно подвернувшийся под ноги ботинок Поттера, Драко упал на четвереньки. Совсем близко. Настоящий. Злой как черт. Медленно подняв голову, он недобро взглянул на ошеломленного и все еще не верящего в чудо хозяина дома. - Поттер! Какого гоблина ты тут расселся? Наплевав на противное покалывание в затекших конечностях, Гарри потянулся всем телом вперед. К нему. Без слов обхватил родное лицо ладонями, близоруко ища в глазах право на поцелуй. - Идиот... где очки посеял? Да хрен с ними, с очками. Кажется, раздавил еще в первые двадцать четыре часа этой бесконечной зимы. - Поттер, ты разговаривать разучился? Вставай, придурок, совсем заледенел же. Сам будешь у Слагхорна Перечное выпра... - Ты вернулся? - Что?.. Вот, хрипишь уже. Поднимайся, кретин! - Ты правда вернулся? - Разуй глаза! Я здесь? Здесь. Значит, верну... Хищным рывком опрокидывая Драко на шкуру, Гарри неловко упал сверху, не слушая возмущенных криков, не слыша. У него мутилось в глазах от какого-то совсем безбашенного счастья. Кровь пульсировала в голове так, что заглушала все звуки. Дрожащими пальцами — сорвать к черту мантию, сухими потрескавшимися губами, чуть царапая, — беспорядочно, повсюду, куда можно дотянуться. Вжимаясь в извивающееся тело в поисках почти потерянного тепла, он ничего не хотел так сильно, как стать ближе. Стать неразделяемыми. - Ну нет, Поттер! Не в этот раз, уверяю тебя, ты мне должен, - голос Драко зол, прерывист и горяч. От знакомых властных интонаций жаркие мурашки вдоль позвоночника. Шелк, прикрывающий ягодицы, сминается под нетерпеливыми жесткими пальцами, яйца поджимаются так, что почти больно. Это не просто возбуждение. Это сама жизнь, на которой чуть не поставил крест своими руками. - Как... мило с твоей стороны соблюсти древние магические традиции, - Драко обнаружил, что нет не только брюк, но и нижнего белья. Покорно подставляясь под грубоватую ласку, Поттер запрокидывает голову и смотрит-смотрит-смотрит в лицо, неизвестно когда оказавшееся сверху. - Ты, Поттер, конченный придурок, - проходясь шершавой ладонью по напряженному стволу. - Аccio, смазка! Еще раз посмеешь закатить истерику - выпорю, розгами, мне papa обещал подарить специально для тебя. Проворные пальцы, прохладные от скользкой эмульсии, уверенно пробрались в ложбинку между ягодиц. Ноги сами раскинулись шире, желая больше, глубже, немедленно. - Выпорю, а потом трахну, без смазки. И заживляющий бальзам спрячу. Не сможешь ходить пару дней — может, что-нибудь дойдет до твоего крошечного мозга. Гарри не слушает, он может только хрипло стонать, насаживаясь на уверенно-неумолимые пальцы. Холод, прочно поселившийся внутри, позорно капитулирует перед разделенной на двоих реальностью. - Если бы ты умел думать. Хоть немного! Сообразил бы, что, трахая тебя на завтрак, обед и ужин, я просто не в состоянии завести любовника! - Драко, пожалуйста... Потемневшие от похоти серые глаза цепко оглядели изгибающееся голодное нечто, в котором мало кто из чужих смог бы опознать великого Гарри Поттера. Но чужих здесь и сейчас не было. Драко тягуче-медленно толкнулся вперед. Раз, другой, еще. Ноги Поттера оплели талию любовника, жадно притягивая его ближе. Но Малфой пресек попытки навязать ему свою волю. - Поттер... Гарри... посмотри на меня. Затуманенный взгляд безнадежного гриффиндорца сфокусировался на сжавшихся губах. - Слушай и запоминай. Я люблю тебя, псих. Я лю-блю те-бя! Не смей во мне сомневаться, понял? Резкий толчок бедер, совершенно крышесносный ритм, скользкие от пота тела, рваные поцелуи, громкие вскрики, в которых смысла нет, не было и не будет. Будет только оно - правильное и необходимое. Обоим. Когда оргазм подступил совсем близко, не давая ни малейшего шанса продержаться еще хоть секундочку, магия выплеснулась вместе с ним, заполняя старый дом, меняя пространство и подчиняя себе волю особняка. *** Камин весело потрескивал прогорающими поленьями. Двое лениво растянулись на все той же потертой шестилапой шкуре — единственном наследии Блэков, не поддавшемся стихийному выбросу. В бокалах плескался огневиски. В редких репликах было куда больше чувства, чем разумных мыслей. Внезапно Драко вырвался из кольца смуглых рук и резко сел. Хрустальными брызгами рассыпался по полу бокал. - Что слу?.. - Мерлин... мы с отцом вчера разговаривали. О тебе. О нас. Перед тем, как я отключился, он сказал... не может быть! - Да что? - обеспокоенный Гарри потянулся обнять любовника. - Он сказал: "Болван ты, сын мой. Поттеров нужно дрессировать и беречь, иначе они женятся на рыжих ведьмах!" В этот вечер бокалам решительно не везло.