Сборник ужасов Лань Цзинъи

— …И тогда я понял, что учитель Вэй пошел бы вообще за кем угодно, как его осел за яблочком, — стуча зубами, рассказал Сычжую в ночи Цзинъи. Сычжуй, кутавший его в покрывала, моргнул дважды и уточнил: — А почему тебя это так пугает? Цзинъи подозрительно сощурился и спросил в ответ: — Тебе твой папа тоже не объяснял, что за дядьками, которые обещают конфетку, ходить не надо? Сычжуй со своим фирменным вежливым, пугающим Цзинъи до усрачки оскалом (остальные думали, что Сычжуй — милашка, но Цзинъи знал лучше) напомнил: — Ты вообще часто видишь, чтобы Ханьгуан-цзюнь разговаривал? — немного снизив градус жути, Сычжуй добавил: — Мне дядя Сичэнь объяснял. У главы Лань на фоне смерти Цзинь Гуанъяо случилась великая хандра, которую старейшины вежливо называли уединенной медитацией, и Сычжуй, самый разумный и ответственный, в какой-то момент понял, что Цзэу-цзюнь-то скоро себя уморит, и по своему почину таскал его на своем горбу мыться и кормил как мелочь пузатую три месяца, пока тому не полегчало. В процессе обычное, вежливое «Цзэу-цзюнь» куда-то потерялось. — Вот. А учитель Вэй этого не понимает! То, что его никто у Ханьгуан-цзюня из-под носа не увел, он-то до самого конца ждал у моря погоды, — это просто сказочное везение! А мне теперь кошмары всякие в голову лезут… Сычжуй, поправив на Цзинъи одеяла, тоже невольно призадумался. Жуть пятая — Вэнь Цин, а Вэнь Цин… — протянул Вэй Усянь, пытаясь жонглировать редиской. — А почему ты, такая красивая, талантливая женщина, все одна и одна? Вэнь Цин, пропалывая последнюю грядку, фыркнула. Раздраженно, или чтобы волосы со лба сдуть — Вэй Усянь так и не понял. — Я — глава семьи, так что мой муж должен был бы взять мою фамилию. А после войны — сам понимаешь. — Ну мне кажется, Цзян Чэн… — Какой Цзян Чэн, с ума сошел, что ли? Мы бы друг друга придушили в первую же неделю. Я бы лучше тебя взяла: ты меня слушаешься. Отдай редиску. — Да, госпожа, — машинально ответил Вэй Усянь, а потом до него дошло, и он так и замер с редиской в протянутых руках. — …что, правда? Вэнь Цин только усмехнулась иронично, забирая овощи, чтобы этот дурак не игрался с едой. — А что, ты хочешь стать моим консортом? Никогда бы не подумала. Вэй Усянь отмер и побежал за Вэнь Цин, что с учетом их разницы в росте смотрелось немного комично. — А что у вас с консортами делали? А детей бы тоже я рожал? А… Вэнь Цин недоуменно посмотрела на него, словно впервые видела. — Поверить не могу, тебе что, правда это интересно? Вэй Усянь скромно поводил носком сапога по земле, словно шкодливый ребенок, и начал задумчиво загибать пальцы: — Ну, я всегда мечтал жениться на прекрасной девушке, которая бы меня сама выбрала, к тому же, меня Цзяны воспитали, а у них госпожа Юй всегда все решала — и потом, мне просто интересно! Ты бы правда меня взяла и командовала, пока смерть не разлучит нас? Глаза у него блестели, словно у восторженного щеночка при виде фрикаделек, хотя самому Вэй Усяню это сравнение бы страшно не понравилось. — Ну ладно, Вэй Усянь, приходи сегодня ко мне, коли не шутишь, — строго, с отчетливым сомнением сказала Вэнь Цин. — Да, госпожа! *** Вэй Усянь никому не рассказывал, как Вэнь Цин вечерами садилась в плетеное кресло, говорила ему раздеться до гола, а потом долго говорила ему, как ублажать себя для нее — оставаясь одетой, бесстрастной, властной. Как доводила почти до самого пика одним только голосом, а потом запрещала изливаться. О тонких веревках, завязанных ее уверенными, твердыми руками, которые натирали ему под одеждой в те дни, когда он «плохо» себя вел. О том, что теперь каждый раз, когда он звал ее «госпожой», или когда она походя касалась пальцами его макушки, у него подгибались коленки. Однако ему очень нравилось шутить по поводу того, как удачно он «вышел замуж». Или все-таки женился? Хм-м. — Что за ребенок? — спросил Лань Ванцзи, на которого Вэй Усянь случайно наткнулся на рынке в Илине, не зная, какие бездны ада он открывает. — Мы с госпожой усыновили, — заявил Вэй Усянь, подкидывая на руках А-Юаня. — Мы бы, конечно, хотели и парочку своих, — печально вздохнул он, — но я все никак не могу забеременеть! Жаль, что Вэй Усянь не мог пошутить при ребенке про свою «забавную походку»… … — …ладно, я тебя понял, — зажмурился Сычжуй. — Ага. — Цзинъи мрачно кивнул товарищу по несчастью. — Видимо, все, кто в юности сох по учителю, были еще более нерешительными, чем твой папа. Жуть шестая Не Хуайсан едва не грыз локти от восторга, краем глаза заметил Вэй Усянь, но не мог понять, из-за чего именно. Перед ним склонился тот уникально адекватный парень из клана Вэнь, который так и не смог попасть на состязание лучников, а теперь был едва ли не единственным, кто обращался с заложниками по-человечески. В вытянутых к Вэй Усяню руках он держал сложенный веер. Подавив желание спросить, не перепутал ли его милаха Вэнь Нин с Не Хуайсаном, Вэй Усянь неуверенно взял веер. Цзян Чэн, стоявший неподалеку, почему-то бил себя ладонью по лбу, словно хотел вышибить себе мозги. — Г-г-господин Вэй… — тихо, заикаясь, произнес Вэнь Нин, распрямляясь, но не поднимая глаз. — П-п-пожалуйста… — Он зажмурился и выкрикнул: — П-пожалуйста, примите мои чувства! — …А? Вэй Усянь так и остался стоять с глупым лицом и веером в руках посреди полигона, потому что Вэнь Нин куда-то очень быстро убежал, и переспросить его, что он имел в виду, не было никакой возможности. Не Хуайсан приобнял его за плечи, словно Вэй Усянь только что сделал что-то невероятное, и за это стоило выпить. — Вэй-сюн. Поздравляю. Это твои первые стихи из-под подушки? — Не понял… — Открой веер, балда, — ласково уточнил Хуайсан. По полигону шли шепотки, потому что сцену видели все; Цзян Чэн, к слову, все еще надеялся произошедшее развидеть. Выражение лица Лань Ванцзи, отдыхавшего в сторонке, потому что перелом не давал о себе забыть, по обыкновению бесстрастное, приобрело задумчиво-обиженный оттенок: «А что, так можно было?» Вэй Усянь раскрыл веер и вчитался в аккуратные строчки. О. О! Он посмотрел на Не Хуайсана, который, разумеется, тоже интересовался поэзией — а что чужой и личной — так даже лучше! Не Хуайсан смотрел на него, словно гордая мамочка, но Вэй Усянь смог только неуверенно указать на себя. — ?.. — Ты, ты, — кивнул ему Не Хуайсан. Вэй Усянь закрыл веер, заметался по площадке, а потом сам себе дал веером по голове за глупость и поспешил в сторону, где скрылся Вэнь Нин. — Эй, постой! Вэнь Нин! Я не умею писать стихи, но я попробую! Один из стражников, охранявших заложников, хотел его остановить, но его напарник постарше положил руку ему на плечо с намеком: дай посмотреть, чем дело кончится. *** — Глава Вэнь, у нас ситуация. — Говори. — Парень из Дафаньской ветви признался в любви заложнику из Юньмэн Цзян. Кажется, они поладили. — М-да, а я-то надеялся их сжечь при случае. С другой стороны, красители… — Глава Вэнь желает послать в Юньмэн Цзян предложение договора о помолвке? — Глава Вэнь желает. Сжечь их мы всегда успеем. — Вы так мудры!