Точка

— Барабанные палочки, — объявила Оля. — Одиннадцать, — тихо пояснил Олежа Антону на ухо. Из всех присутствующих только Антон ни разу не играл в лото. Дима играл с мамой и сёстрами в далёком детстве, Оля тоже помнила из дней-до-развода игры с отцом, а Олежа… Олеже приходилось быть ведущим каждый раз, когда отец собирался на дачу с коллегами. Михаилу не нужны были картошка с огурцами, не нужны были цветы под окном — разводясь с женой, он забрал себе дачу только ради совсем недавно отстроенной бани, близлежащей реки и, конечно, вечерних игр в лото. Видимо, к отцу давно не приезжали друзья, подумалось Олеже. А может, он просто хотел провести зятьям обряд посвящения, эдакую инициацию, чтобы показать: вы теперь — часть семьи. Баню решено было отложить на завтра, рыбалка была намечена на раннее утро, а в вечер приезда, разобрав все вещи и открыв по бутылке пива, можно было и сыграть. Лото никогда не было олежиной любимой игрой, даже в топ-пятьдесят вряд ли входило, — но отказывать отцу он никогда не умел. Вообще. Дима с Антоном, видно, пока не научились говорить новоиспечённому тестю «нет» — может, боялись, может, просто проявляли вежливость, а может — судя по лицу Димы, частично это предположение было верным — действительно хотели сыграть. — Девяносто, — сказала Оля, доставая следующий бочонок из мешка. — Квартира! — радостно объявил Дима. Михаил довольно усмехнулся в усы. — Сейчас Дмитрий Сергеич нас всех и обыграет, уйдем с голой жопой. Антон вопросительно повернулся к Олеже. — Квартира — когда до победы осталось одно число. В центре стола, рядом с миской чипсов, в стеклянной салатнице были аккуратно сложены ставки. За два круга сумма скопилась приличная — пока что никто не успел ничего выиграть. Олежа старался не смотреть в эту сторону — концепция азартных игр на деньги всегда ему претила. Отец — только сегодня — сжалился над ним и согласился играть на небольшие суммы. И, в отличие от сына, он жадно поглядывал на накопившуюся «кассу» — маленькие суммы складывались в крупные, что только сильнее будило азарт. Дима тоже хотел выиграть — но ему, скорее, просто нравилось играть. Олежа подозревал, что Дима хотел показать себя — удачливый, внимательный игрок, наверное, ждал, что Олин отец похвалит его за выигрыш в игре, целиком и полностью построенной на удаче. Антон, с другой стороны, выигрывать не рвался. Сидел тихо, сосредоточенно рассматривая карточки с цифрами. В его сторону Михаил пока что даже не смотрел — это ведь хороший знак? Или наоборот — пора начать волноваться, что отец не воспринимает всерьёз твоего партнёра? Рядом с карточкой Михаила подходила к концу бутылка пива. Оля долго мешала остатки бочонков в мешке. Кривила губы. — Двадцать два, — у Оли в голосе начинала пробиваться скука. Ей эта игра тоже была не по душе, но, по крайней мере, они с Олежей были вместе в этом. — Гуси-лебеди, — тихо пробормотал себе под нос Олежа. Михаил усмехнулся в усы. — Всё ты помнишь, а ворчал, Лексей. Олежа ворчал, потому что не хотел играть. Не хотел играть до начала, и не хотел играть сейчас. Но спорить с отцом было сложно, он сказал — играем, значит — играем. Поэтому Олежа закатил глаза и подвинулся ближе к Антону, столкнувшись плечами. Антон осторожно покосился на него, а затем аккуратно взял его руку, чуть сжав. Они здесь вместе. Всё хорошо. — Шесть, — сказала Оля. — Шесть было, — отозвался Олежа. — Посмотри, где точка? Оля присмотрелась к бочонку. Повертела его в руках, затем поставила на стол. Поискала взглядом — нашла. — Я вас обманула. В тот раз было девять, а шесть сейчас. — Внимательнее надо быть, — пробурчал Михаил, и Олежа ощутил, как между ним с Олей стало холоднее. Оля, в отличие от Олежи, не была наученная, поэтому не сдержалась: — Если бы у тебя нормальное лото было, с точками везде, где нужно, такого бы не случилось. Михаил было открыл рот, чтобы что-то ответить, но Олежа перебил его: — У Антона низ. Он выиграл. Все повернулись на Антона. Дима тут же с любопытством заглянул ему в карточку. Приподнял каждую монетку, затем посмотрел на бочонки — видимо, не доверял. Михаил рассмеялся. А затем — у Олежи перехватило дыхание — довольно похлопал Антона по плечу. — Ну мужик! Поздравляю! Это твоё, — купюры мятой стопкой тут же оказались у Антона в руках, следом — ни секунды не колеблясь — Михаил налил ему в стакан из-под сока пива из собственной бутылки. — Заслужил! — Я не пью, — попытался возразить Антон, но закрыть стакан не получилось: руки были заняты деньгами. Оля устало закидывала бочонки обратно в мешок. Дима грустно очистил свои карточки, а затем с надеждой посмотрел на собравшихся за столом: — Ну что, ещё разочек? — Нет, спать уже пора. Завтра утром нам с тобой и Антоном на рыбалку, — отозвался Михаил. И, немного подумав, добавил довольно: — Наконец в семье достаточно мужиков, чтобы не рыбачить в одиночку. Повисло молчание — Михаил потратил его на то, чтобы зажечь сигарету. Если дома кухня объявлялась безтабачной зоной, то на даче у Олежи не получалось устанавливать правила. Окно было открыто, за москитной сеткой зияла темнота, тихонько жужжали сверчки. Веяло прохладой. Когда Олежа был маленький, они с отцом однажды ездили на рыбалку. Успехом это не увенчалось. — Олежа, получается, тоже с нами едет? — неловко спросил Дима. Олежа мысленно присудил ему звёздочку за попытку. Михаил фыркнул в табачные клубы. — Не, он у нас такое не любит. Да, сынок? — Не люблю, — сухо подтвердил Олежа. Больше решил ничего не говорить. Отца не переспоришь, да и накликать на себя его злость не хотелось. Раньше получалось как-то спорить, когда отец намекал, что Олежа «какой-то неправильный». Но со временем Олежа понял, что переубедить его не получится. Он уже признал своё поражение, приведя в дом мужчину. «Папа, я встречаюсь с мальчиком» на языке отца — прямой способ сказать, что «я больше не мужчина». Спасибо, хотя бы, что отец смирился, что невесты у сына не будет. Притёрся к Антону даже, вон, на рыбалку зовёт — это же хорошо. Это отлично. Это прекрасно. Ещё бы глаза сейчас были бы не на мокром месте — вообще было бы замечательно. Олежа сам сказал Антону — не вступай в конфликты. И сейчас хотел предупредительно сжать его руку — «не надо меня защищать». Но Антон его сейчас за руку не держал — зажав в руках картонки с числами, он внимательно смотрел на тестя. Но, видимо, он тоже не знал, как на такое отвечать. Поэтому просто плотно сжал губы, сведя брови. — Какие-то вы все кислые, — отметил Михаил, переводя взгляд с Антона на Диму, а с Димы — на Олю. — Просто спать очень хотим, пора идти… — Дима привстал из-за стола, но никто не последовал его примеру. Садиться он, однако, не стал — обошёл стол, положил руки Оле на плечи. — Пойдём? — Мне просто интересно, что папа имел в виду, — подала голос Оля, накрывая Димины ладони своими. — Что завтра мы едем на рыбалку, — просто ответил Михаил, разгоняя дым карточкой. — Давно я не рыбачил. Я уже и червей приготовил, видели? Олежа тоже поднялся из-за стола. — Да, нам правда стоит пойти спать, а то этот разговор и так зашёл в тупик. Олежа не заметил, что побежал по лестнице. Антон пошёл следом, не забыв пожелать всем спокойной ночи — и нагнал Олежу только у кровати. — Нам нужно ложиться, — Олежа не заметил, как шмыгнул носом, — ты завтра рано встанешь, меня разбудишь, так что… — Олежа… — Ты же приготовил вещи? Я сапоги не брал, подумал, тебе мои старые подойдут… — Олежа. — Я могу вам утром с собой что-нибудь сделать, хотя вы можете просто взять из холодильника, что осталось… — Олегсей! — Антон, не надо! — Олежа, наконец, повернулся к нему. Посмотрел внимательно в лицо, стараясь не плакать — было бы глупо плакать сейчас и тем более из-за такой ерунды. — Я привык, понятно? У нас такие разговоры каждый день. Просто наплюй и ложись спать. Ты ничего с этим не сделаешь. — Но он же… — Что, не прав? Груб? Что? Не надо с ним ссориться, Антон. Пожалуйста. Я хочу дружить с отцом. Я хочу, чтобы мой парень дружил с моим отцом. У нас пока получается. Давай сейчас ты ляжешь спать, а завтра, свежий и выспавшийся, наловишь с ним карасей. Я потушу их на ужин. Всё будет замечательно. — Не будет. — Если ты себя так настроишь — не будет, — Олежа отвернулся, переодеваясь в пижаму. Какое-то время они молчали — пока Олежа залезал под одеяло и выключал свет. — Я всё ещё думаю… — Замечательно, Антон. Я полностью на твоей стороне, но пожалуйста, — Олежа аккуратно заполз ему в объятия, — пожалуйста, не испытывай судьбу. Антон ничего не ответил — крепче зажал его в объятиях. Видно, снова не нашёлся, что ответить. Олежа выдохнул. — Сладких снов, дорогой. — Спокойной ночи.