****
Осиал был повержен, вновь. Совсем скоро над городом буквально пролетело спасение, в лице, разумеется, Итэра, его дорогого и любимого друга путешественника, вместе с которым они буквально ещё вчера приглашали Чжун Ли на званый ужин в очередном дорогущем ресторане, естественно за счёт Фатуи. А так же вместе с Итэром, на движущемся по воздуху в сторону Осиала Нефритовом Дворце, были собраны, ни много ни мало, Цисин и Адепты. Кто бы мог подумать (юный Предвестник точно нет), но ради общей победы над озлобленной на человечество морской тварью Адепты, на глазах Чайльда, объединились в битве с представителями Цисин. Парень точно видел, как невысокая девушка в фиолетовом одеянии из Цисин сражалась бок о бок с Охотником на демонов, в то время как сама Воля Небес Нин Гуан создала магическое поле с тремя баллистами, с коих тремя Адептами вёлся настоящий обстрел Осиала. А потом для Предвестника всё казалось каким-то нездоровым, психоделическим сном. Баллисты и поле были сломаны. После недолгое затишье, и вскоре Нефритовый Дворец, достаточно медленно, даже напрягающе медленно плывущий прямо на Осиала. Вспышка и падение величественного сооружения прямо в океан. Прямо на пробуждённое чудовище глубины. А сразу после падения последовал взрыв такой силы, что волна от него дошла даже до горы, с которой наблюдал за всем юный виновник, отбросив его застывшее тело на траву, после чего юноша наконец теряет сознание. Впоследствии, Тарталья обнаружит, что не может описать ничего больше из тех событий, зрителем которых, наблюдавший едва ли не в первых рядах, он поневоле стал. А потом тишина Все эти события оставили сильнейшие увечья как людям, так и их Гавани. На удивление юноши, несмотря на горе и повсеместную разруху, жители Ли Юэ быстро поднялись на ноги после всего пережитого. Восстанавливали разрушенные в щепки здания и битые улицы, помогали раненным, сметали мусор. К счастью, как выяснилось, никто и не был в курсе, по чьей вине чуть не была разрушена торговая столица всея Тейвата. Тарталье явно была ни к чему всеобщая ненависть и камни, летящие в голову. Было бы больно, но, наверное, всё же справедливо. Но ему и так хватало свалившейся на юные плечи ответственности. Перед городом, перед самим собой... Ему было плохо. Немного грело душу, что жертв, опять же на удивление, оказалось не так уж и много. Куда больше пострадавших и тяжело раненых, но ведь это в любом случае лучше, чем горы мокрых трупов по всему городу. Люди были напуганными, уставшими и печальными. Но отменять тот факт, что они оставались сильными точно нельзя.****
С момента катастрофы прошла примерно неделя. И всё это время Чайльд наблюдал. Наблюдал за медленным, но верным восстановлением и города, и людей. Он настолько проникся боевым духом жителей солнечной Гавани (а также уничтожающим чувством вины и некой ответственности перед Ли Юэ), что вызвался даже финансировать восстановление зданий и прочих убытков.****
Чайльд направляется в Банк. Его вызвала к себе сама Синьора, и как бы Тарталья не желал отклонить эту встречу (которая навряд ли несёт в себе что-то хорошее для Предвестника), ему приходится отвлечься от более важных дел и топать "на ковёр" к не самому приятному для него человеку по всё ещё не до конца восстановленным улицам. Небо серое уже какой по счёту день, но сегодня, вполне возможно, ещё и пойдёт дождь, сделав только оправившийся от воды и сырости город вновь мокрым. "Здешние люди ещё долго не будут радоваться дождю" -невесело хмыкает про себя Чайльд, смотря на угрюмые серые тучи. Он продолжает идти, попутно впервые за всё время не рассматривая город вокруг себя. Его взгляд направлен исключительно под ноги, а голова забита тяжёлыми мыслями. Стоит начать издалека: за всё то время, что Тарталья провёл здесь, в Ли Юэ, он не обзавёлся особо большим количеством знакомых, а тем более друзей. Было ли дело во внешнем виде, что для прохожих всегда и везде кричал о принадлежности юноши к рядам Фатуи? Вполне возможно. Тем не менее, за всё это время он успешно сдружился, если можно так выразиться, лишь с тремя людьми: Путешественником, его маленькой спутницей и Чжун Ли. Хотя, наверное, правильно было бы сказать с двумя с половиной..? Неважно. И с Итэром, спустя недолгое время после битвы с Осиалом, Чайльд уже успел встретиться. Путешественник пообещал никому не рассказывать об истинном виновнике катастрофы, в обмен на извинение и обещание больше так не поступать, всего-то. Чайльд был готов ко всему, в том числе к "оплате за молчание". Но, видимо, он слишком плохо разбирается в людях типа Итэра. Извинение и обещание - это в глазах Тартальи слишком уж по-детски. Кто в здравом уме будет действительно воздерживаться от того, что якобы кому-то там "пообещал"? Но Тарталья извинился. И обещание дал. В ближайшее время он и сам бы воздержался от подобного рода "приключений", с кучей невинных смертей и разрушением целых городов... Но был ещё человек в Ли Юэ, куда важнее для Тартальи, чем тот же Итэр с его мини-подружкой. От Чжун Ли не было вестей всё это время. Вообще. И не то чтобы Чайльд его сам искал... Возможно, дело было в том, что на подсознательном уровне он отлично понимал: Чжун Ли, как никто другой прекрасно понимает, кто виноват в разрушении Гавани. Именно ему юный Предвестник прожужжал всю голову о "мечте сразиться с самим Гео Архонтом". Именно ему он выдал чуть ли не весь план Фатуи о захвате Сердца Бога. И конечно, именно им Чайльд был одержим настолько, что днями и ночами не мог думать, ни о чём, кроме Чжун Ли. Его глубокий голос, его старомодная, строгая одежда, его манеры, его бархатный смех... Ох, Тарталья много чего успел ему рассказать за то время, пока провёл в Ли Юэ. Никто в его жизни не вызывал у Предвестника столько доверия, столько привязанности. Никто до этого не смог призвать в юноше такой любви, сколько призывал Чжун Ли одним своим видом, вперемешку с этим его глубоким, тянущимся словно свежий пчелиный мёд голосом. И вот, от Чжун Ли, от его любимой ходячей энциклопедии ни звука, ни весточки. И на самом деле Чайльд уже был близок к тому, чтобы наконец преодолеть этот барьер из скованности. Страха от неизвестности, примет ли его Чжун Ли вновь, даже несмотря на знание правды, или же захлопнет перед его лицом дверь. Предвестник близок к тому, чтобы пойти искать мужчину самому, а иначе молиться только остаётся на то, чтобы с его Чжун Ли всё было хорошо. Чтобы он хотя бы был жив после всего... Парень в ужасе мотает головой, отгоняя удручающие мысли, и открывает тяжёлую дверь Банка Северного Королевства. Он здоровается с парой знакомых человек и идёт к лестницам, после чего поднимается на последний этаж. Толкает массивные двери зала, где и была назначена встреча, и... - А, наконец соизволил явиться - как всегда тяжёлый, высокомерный взгляд встречается со слегка потухшими с момента битвы глазами цвета океана, заставляя их слегка сощуриться, в знак ответной неприязни. - И тебе доброго здравия Синьора - юный Предвестник выдавливает нечто вроде любезной улыбки. Он переводит взгляд на собеседника женщины, которого краем глаза заметил ещё при входе. Переводит и застывает. Кривая улыбка тут же соскальзывает с ошарашенного лица, и Чайльду кажется, что он слышит треск собственного сердца. Рядом с Синьорой стоял не кто иной, как Чжун Ли. Тот самый, которого от безысходности и влечения Тарталья только что думал начинать самостоятельно искать. Мужчина стоял прямо, в привычной ему, отчасти расслабленной позе. Его лицо, как и всегда, прочитать было труднее всего: каменная маска неизменно скрывала от окружающих все его эмоции. В глубине двух его прекрасных янтарных глаз плескалось то, что Тарталье уже посчастливилось когда-то лицезреть. Его истинные эмоции, правда, которую мужчина привык показывать другим либо делом, либо же глазами. Юноше показалось, что когда они с мужчиной встретились взглядами, в глазах Чжун Ли искоркой мелькнула печаль. В его правой руке, протянутой Синьоре, парило нечто, формой и размером походящее на замысловатую шахматную фигуру. Грёбанное Сердце Гео Архонта, за которым всё это время так усердно охотился юный Предвестник. Рот Чайльда то закрывался, то вновь открывался, силясь выдать хоть что-то, похожее на речь. - Чж... Чжун... Ли? - Тарталья чувствовал, как с каждой секундой его сердце сжимается только сильнее. - Ох, я и забыла, что вы знакомы. - Синьора элегантно прикрыла рот рукой, подавляя смех. - Забавно, что ты так уверенно называешь Моракса по его человеческому имени. - она поочерёдно переводила взгляд с парня на мужчину. Данная ситуация, а особенно эмоции, отразившиеся на лице Чайльда, просто не могли не забавлять женщину. Парень даже не посмотрел на неё в ответ. Не то что бы он мог сейчас пересказать, что она только что говорила. Его взгляд был целиком прикован к мужчине, глаза бегали то к Сердцу в его руке, то к глазам Чжун Ли. Или Моракса..? При повторе в голове нового имени Чжун Ли в груди что-то отдало ноющей болью. - Вы н-ничего не хотите мне объяснить..? - дрожь в голосе скрыть плохо получилось, как бы Чайльд не пытался придать ему и себе в частности жёсткость. - Прости, Чайльд - его имя, сказанное таким голосом, заставило парня чувствовать покалывание в глазах. - Если ты хочешь этого, мы могли бы встретиться и поговорить об этом позже. Сейчас, всё, что я могу сказать тебе: так было задумано изначально. Надеюсь, ты не сильно обидишься на меня за этот маленький спектакль. - губы Чжун Ли тронула нежная улыбка, которая, как он задумывал, должна была немного потушить пыл юного Предвестника. Он ошибся. - Не в обиде за маленький спектакль? Спектакль, Чжун Ли?! Так всё, что происходило с нами до этого, для Вас не более, чем СПЕКТАКЛЬ?? - состояние юноши сейчас было точь-в-точь таким же, как при атаке Осиала на Гавань. Напряжённая поза, сжатые кулаки, дрожащие от предательства. На миг показалось, будто его окатили ледяной водой. - Если всё это было спектаклем, то я, должно быть, актёр, предназначенный для того, чтобы развлекать Вас?! Не так ли, Моракс? - Тарталья тяжело сглотнул подступающий к горлу ком тошноты. - Так Вы поэтому меня повсюду за собой таскали? - юноша заставил себя приторно-гадко улыбнуться, несмотря на сжирающую боль. - Я-то думал Вам кошелёк нужен. А Вам всё это время нужен был шут? - Чайльд не мог позволить себе разрыдаться ни перед Чжун Ли, ни тем более перед Синьорой. Но жар в груди и горле постепенно становился невыносим. Чжун Ли тяжело вздохнул. От юного, пламенного и эмоционального Предвестника он другой реакции и не ожидал. На самом деле, он прекрасно понимал: в их с Синьорой плане Чайльд имел незаслуженно низкую роль. Можно сказать, совсем незначительную. И будь он на его месте, сам был бы крайне недоволен выделенному месту. Чжун Ли мог понять Предвестника, особенно если брать во внимание его характер. Поэтому он медленно, окончательно забыв о женщине, что почти с детским любопытством наблюдала за разворачивающейся перед ней сценой, подошёл к взъерошенному рыжему пареньку, что уже едва сдерживал слёзы, чисто из-за остатков достоинства, и аккуратно, всё ещё держа в правой руке Сердце, положил ладони тому на хрупкие плечи, не обращая внимание на то, как Предвестник сначала дёрнулся от мужчины, как ему показалось, из излишней вредности. - Прости меня, Чайльд. - уже убедительней и мягче повторил мужчина, незаметно поглаживая узкие, ужасно напряжённые плечи. - Не будь у меня контракта с Синьорой, клянусь, я бы рассказал всю правду тебе первому. И, наверное, единственному. Тебе единственному из всего Тейвата, Чайльд. - Чжун Ли нежно улыбнулся, чувствуя, как подрагивает под его руками хрупкое тело. Он был осведомлён как никто другой о том, как Тарталья любит, когда его выделяют из "толпы". Когда показывают, насколько он важен. Когда дают почувствовать себя особенным. И Чжун Ли не врал. - Я ни в коем случае не считаю тебя актёром, или тем более шутом. Всё это время я желал находиться в твоём обществе исключительно потому, что мне с тобой комфортно и ты мне симпатичен. - ладони мужчины медленно переходят на шею, пальцы гладят и нежно разминают мягкую кожу, твёрдые мышцы. Янтарь глаз теперь уже бывшего Архонта безнадёжно тонет в невероятной глубине двух блестящих океанов, что так ошеломлённо, недоверчиво смотрят на него в ответ. Левая рука поднимается к щеке юноши, осторожно поглаживает, словно спрашивает на что-то разрешения. Тарталья шокирован. Он не ожидал того, что Чжун Ли - Моракс, чёрт возьми! - будет перед ним так извиняться. От количества сладких слов кружилась голова, словно от вина. А может, и не от слов? А, например, от того, как мужчина сейчас был к нему близок. От его нежных жестов, мягких движений рук, что сейчас так приятно мнут его уставшее, окаменевшее тело, медленно возвращая к жизни. Возможно, в душе, Чайльд понимает, что это может быть лишь очередным обманом. Холодной водой, способной затушить пламя, но не для того, чтобы вновь сблизиться, дать друг другу второй шанс и начать всё заново, а лишь чтобы утихомирить его сейчас, заставив огонь потухнуть. Оставив потом, как бесполезное пепелище. От этих мыслей только-только успокоившееся сердце вновь заходится в болезненном ритме. Нет, он не хочет думать об этом. К чёрту всё. Паренёк мучительно всхлипывает, словно слепой котёнок тычется в ладонь, и, наконец, обмякает в тёплых руках, позволяя телу прочувствовать каждую секунду этого мимолётного блаженства. Чжун Ли тихо облегчённо вздыхает и прижимает Предвестника к себе, нежно проводя рукой по его спине. Чайльду кажется, что в этот момент он умирает, попадая, невесть за какие заслуги, в рай. Самый лучший рай из всех, где только он и такие тёплые, защищающие со всех сторон объятия. - Кхм-кхм. Вырванный, словно из самого лучшего сна, Тарталья крупно вздрагивает, всё ещё находясь в невероятных объятиях мужчины. Чёрт. Он совсем забыл про то, что они сейчас, к великому сожалению, не одни. - Я, конечно, извиняюсь, что вынуждена нарушить вашу идиллию, но уверена, вы ещё успеете "наобниматься" не при свидетелях. - вышло небрежно, весьма не в стиле Синьоры. - Моракс, сейчас время отдать наконец то, что по праву теперь принадлежит Царице. - женщина скрестила на груди руки и выжидающе уставилась на Чжун Ли, дабы тот наконец отлепился от Предвестника. - Разумеется. - всё спокойствие и настрой вмиг испарились, на что юноша еле заметно нахмурился. Возможность быть ближе к Чжун Ли хотя бы немного выдавалась Чайльду крайне редко, и он не был готов вот так отпускать долгожданное ощущение, коим хотел насладиться подольше. Но пришлось промолчать, в конце концов, судя по Чжун Ли, для него этот контракт действительно был важен. Знать бы ещё, что он в себе несёт для него... Мужчина нехотя разжал объятия, при этом всё ещё поддерживая разомлевшего парня левой рукой. Правую, где всё так же лежало золотое Сердце, он протянул Синьоре. - Я выполнил условие. - женщина торжествующе взяла в руки фигурку, внимательно рассматривая её и прокручивая вокруг оси. Чайльд яростно сжал зубы. Как бы Чжун Ли не умел успокаивать его пыл, юноше всё ещё было обидно за обман. Это он должен был держать Сердце Бога в руках, не Синьора! Это ему должна была достаться вся слава! Будто чувствуя изменившийся настрой парнишки, Чжун Ли успокаивающе провёл рукой по рыжим кудряшкам. Он ещё обязательно наслушается от него претензий (хотя и у мужчины есть пара ниточек, за которые при следующей, как Чжун надеялся, более уединённой встрече, он с удовольствием подёргает, дабы хоть немного сбить спесь с этого избалованного, зазнавшегося мальчишки), но это всё потом, в будущем. Сейчас Моракс действительно больше настроен наконец покончить со всем этим. За всё это время он уже порядком устал от бесконечных интриг Фатуи и их нетерпеливости. Хотелось уже получить заслуженный, долгожданный покой. Собственно, ради него Чжун Ли затеял весь сыр-бор. - Я выполнил условие и жду выполнения со стороны Царицы. - уже серьёзней повторил мужчина. - Конечно Моракс, можешь не сомневаться. - всё так же спокойно ответила Синьора и перевела взгляд на Тарталью, что тут же непонимающе уставился на неё в ответ. Чжун Ли понял. - Чайльд, - его голос вновь стал сладко-нежным, обволакивая тихим тембром юношу, заставляя вновь забыть о всём и всех вокруг них. - У нас с госпожой Синьорой осталось всего пара неоговорённых тем. Совсем скучных, поверь, нам самим не хочется обговаривать все эти мелочи. - женщина фыркнула. Неужели чтобы заставить Чайльда не лезть не в своё дело, Чжун Ли вынужден объяснять ему всё на пальцах, как какому-то недоростку? А хотя, что она ожидала, это ведь Чайльд. - Я буду рад, если ты дождёшься меня снаружи. Не буду скрывать, я был бы не прочь немного прогуляться с тобой. - янтарные глаза блеснули, полные интереса и веселья, когда синева глаз напротив исказилась в испуге. Надо сказать, Чжун Ли привык к предсказуемости и в общем детской натуре Тартальи ещё с начала их "дружбы". И всегда мужчину особенно поражала в парне его вторая сторона. В то время как других людей детская упёртость и бахвальство Чайльда, а также и другие его особенности, которые, по идее, должны были покинуть юную голову ещё в возрасте подростка, бесили, Моракса же они раз за разом не переставали веселить. Он был готов хоть вечность смотреть в горящие юные глаза и слушать очередной пламенный рассказ об очередном героическом подвиге Тартальи. Слушать, кивать, улыбаться. Восхищаться. И сейчас, вспоминая то, как сильно Чайльд любит доказывать всем свою важность, спорить, и в общем вести себя по-детски вызывающе, Чжун Ли действительно был готов к ответной тираде, спорам, и дальнейшим упрашиваниям молодого человека. Но, на удивление, Чайльд молчал. Более того, мужчине показалось, что в последние минуты Предвестник стал подозрительно тих. Лицо было поникшим и вместе с тем сложным, как будто он думает о чём-то. О чём-то тяжёлом для него. И вдруг Чайльд кивнул, резко развернулся, напоследок не посмотрев ни на Чжун Ли, ни на Синьору, и вышел из зала, тихо прикрыв за собой дверь. Чжун Ли с интересом смотрел тому вслед. Он догадывался о причине резкой смены настроения парня и очень хотел, чтобы Тарталья всё же дождался его у Банка. Им определённо было что обсудить.****
Чжун Ли не соврал юному Предвестнику об уровне скучности дальнейшего разговора. Выйдя из дверей Банка примерно через двадцать минут, мужчина огляделся, высматривая среди людей поблизости знакомую рыжую макушку. Чайльда нигде не было.****
Все знают, что скорее гром разорвёт землю, чем Тарталья скажет, что он трус. И это отчасти правда. Для него не могла стать преградой никакая битва, и не важно, забавы ради или насмерть. В своей недолгой, но яркой, и относительно тяжёлой жизни, юный Предвестник, как ему казалось, повидал (и победил!) такое количество разнообразных врагов, какое не снилось даже самым заядлым и старым инадзумским самураям. Он умел бросить вызов сам, и так же с достоинством принять его. Итак, в битве Чайльд Тарталья был словно рыба в воде. Ему не было равных. Но преимущество в одном всегда обязательно должно быть компенсировано недостатком в другом. И Чайльд Тарталья, великий боец родом из суровой Снежной, абсолютно не умел ладить хоть что-то разговорами. Более того, юный Предвестник, как только понимал, что диалог обещает быть серьёзней обычного, старался убежать от него и всей ответственности, пускай и за слова, как можно дальше. Он не любил решать всё словами. К чему нужна вся эта пустая болтовня, если правоту можно определить даже самым простым и коротким поединком? И поверьте, данный лозунг совершенно не мешал юноше жить. Даже наоборот. Вплоть до этого момента. Но сейчас... Пожалуй, дело было не только в устоявшихся принципах парня. Нет, всё было куда сложнее. И сложностей ситуации поистине добавляла новизна. Тарталья боялся. Боялся разговора с Чжун Ли. Боялся, как тот, с обманчиво-доброжелательной улыбкой на лице, в своей привычной манере, заведёт речь сначала в общем о Ли Юэ, потом перейдёт океану, к чудовищам, что были повержены и навечно захоронены там давным-давно, во времена Войны Архонтов. Возможно, он даже затронет тему возможности вызова некоторых из этих существ. И всё это время янтарные глаза, в лёгком прищуре, будут внимательно наблюдать за тем, как медленно, но верно бледнеет лицо их собеседника. Как учащается дыхание, как в смятении начинают бегать глаза. Чжун Ли всё знает. Тарталья понял это ещё в Банке. По глазам. О, Боги, как же легко прочитать его всего по глазам. Возможно, присмотрись юноша к ним раньше, даже смог бы догадаться об истинном имени Чжун Ли. И ведь он понимал, что не сможет спокойно отреагировать на такую провокацию. Отшутиться в привычной манере, нет. И этого он боялся больше всего. Тарталья не любил поражения, всей душой не любил. Он понимал: эта "битва" будет для него проигрышной заведомо. И ведь парень хотел вернуть назад к Чжун Ли, очень. Их отношения, постоянно балансирующие между дружбой и, возможно, чем-то большим, их прогулки, их походы в рестораны... Их, можно сказать, совместную жизнь, жизнь двух заядлых друзей, что уже знают друг друга от "А" до "Я", совершенно игнорируя факт их месячного знакомства. Но разве после того, как Чжун Ли увидел, на что способен Чайльд... Захочет ли он сам вернуть всё это? Юноша горько усмехнулся своим же мыслям. Да нет конечно. Тем более, что он ведь, как оказалось, Гео Архонт. Он собственноручно взрастил и вырастил Ли Юэ, пускай и тысячи лет назад. Разве станет он теперь водиться с тем, кто чуть не погубил его город, вместе с его людьми? Нет. Под вопросом было даже то, оставит ли вообще после всего произошедшего бывший Архонт юного Предвестника живым. Хотя возможная смерть Чайльда волновала не так сильно, как то, хочет ли Архонт оставить его в живых. Разумеется, Чайльд не может ничего точно утверждать. Но как он может быть уверен в том, что разминая плечи юноши мягкими поглаживаниями, мужчина едва удерживал себя от того, чтобы резко, со всей силы сжать в руках узкие плечи? До хруста костей, до чужого крика. Именно к таким выводам по окончанию размышлений пришёл Тарталья. Именно этим он так сам себя запугал. И именно поэтому в итоге юношей был выбран путь полной капитуляции. Бегства, если угодно. И какое-то время, после неприятной встречи в Банке Северного Королевства, ему даже казался правильным этот путь, лучшим из всех существующих. В конце концов, крайне неприятного разговора удалось избежать. Чжун Ли, как и ожидалось, не стал разыскивать Чайльда по всему Ли Юэ, даже после того, как тот с позором сбежал. Но увы, его уверенность совсем скоро была вынуждена уступить место опасениям и настоящему страху.****
Спустя примерно ещё неделю после их встречи Чайльд начал плохо спать. Это происходило постепенно - началось как незначительные рывки, один раз за ночь ненадолго вытягивающие парня из объятий сна. А вот закончилось это всё бессонницей, отравляющей юное тело. То, что мог видеть во снах Тарталья никак нельзя было назвать сновидениями. То был бред воспалённого разума, кошмары, суть которых, к тому же, Предвестник забывал сразу же после пробуждения среди ночи. И как бы дальше не мучил себя Тарталья, лёжа в кровати, с закрытыми глазами считая хиличурлов, сколько бы он не пил тёплого молока, что кстати раньше всегда помогало ему при бессоннице, вновь уснуть у него не получалось. Его вырывало из сна примерно в первом-втором часу ночи. Остальное время до будильника он уже не спал. Тарталье ничего не оставалось, кроме как идти искать более продвинутое лечение. И ещё примерно неделю он стойко пил горькие сонные травы, прописанные ему в хижине Бубу. Пил, но эффекта так и не почувствовал. Им впервые не игнорировались такие советы травника, как спортивная активность, ограничение в кофеине (как будто до этого Чайльд особо любил кофе), больше прогулок на свежем воздухе, меньше письменной работы в Банке и так далее, далее... Он не пил и не ел перед сном. И всё равно не спал. В конце концов сам Бай Чжу стоял перед ним, и с лицом, полным растерянности, разводил руками, искренне не понимая, что творится с его пациентом, настаивая на дальнейшей консультации, если какие-то изменения всё же произойдут. Изменения произошли, вот только далеко не в лучшую сторону. У Чайльда, как он считал, из-за почти полного отсутствия сна пропал аппетит, можно сказать окончательно. Какое-то время кусочки даже самой любимой еды ему приходилось буквально запихивать в себя силой. Однако после того, как итогом каждого такого "обряда" становилась неконтролируемая тошнота и рвота, юноша был вынужден отказаться от выбранной методики. И так на протяжении нескольких недель. Тарталья почти не ел и не спал, он только поглощал в огромных количествах воду, которую организм требовал от него, казалось, ежеминутно. Под конец ослабевшие ноги едва держали измученное тело. От своей беспомощности Чайльд казался себе жалким. Смотря на себя в зеркало, он еле сдерживал себя от порыва разбить его, расцарапав себе всю руку о летящие зеркальные осколки. Быть может, боль помогла бы ему вернуться в подобающий вид. В какой-то момент в юную рыжую голову пришла потрясающая, как ему казалось, мысль: возможно, ему просто стало не хватать сражений? Сколько Фатуи себя помнил после Бездны: адреналин, острые ощущения, ужас на лицах врагов - вот настоящее сокровище для него. Битвы делали его тело и разум живым, жажда сражений пробуждала в Тарталье забытые в ходе эволюции хищнические инстинкты, а чужая кровь оголяла перед всеми его истинное "Я". Чудесная идея, особенно если учесть то, как долго для самого себя Чайльд не участвовал даже в самых простых и быстротечных драках. В погоне за острыми ощущениями, Чайльд был вынужден отправиться в место, странно именуемое некоторыми, как "курорт для монстров", а именно в каменный лес Гуюнь. По словам путешественников и просто мимо проходящих несчастливцев, на кучке островов, расположенных близко друг к другу, обитали хиличурлы всевозможных видов и окрасов, митачурлы с щитами и без, и даже Маги Бездны, что особенно подогрело интерес Тартальи. Итак, вытянув для себя внеплановый выходной, оправдавшись плохим самочувствием, на ватных, негнущихся ногах Чайльд с затруднениями, но всё же добрался до желанного места. Он брёл вдоль берега, уставшими глазами высматривая обещанных монстров. Ему казалось, что у него жар, по крайней мере, рядом с океаном не могло солнце печь настолько, что на лбу и спине у юноши непрерывно бы проступал холодный пот. Внезапно, прямо рядом с парнем пролетела стрела, чудом насквозь не проткнув ему руку, задев её лишь поверхностно. Тем не менее, это причинило телу боль, что вмиг выдернула юного Предвестника из раздумий. Отвлёкшись из-за жара, он не заметил, как прошёл мимо кучки хиличурлов, во главе с громадным митучурлом, что сейчас, выставив вперёд не менее массивный каменный щит, нёсся тараном прямо на парня. Удар, и не успевший сориентироваться Тарталья отлетает к ближайшему столбу. В глазах больного юноши всё плывёт, распадаясь на нечёткие цветные пятна, но он заставляет себя усилием воли материализовать в руках водные клинки, кое-как отбивая ими атаку налетевшего хиличурла с дубиной. Обычно для Тартальи битва - замысловатый танец, ритму которого он отдаётся целиком и полностью, забываясь, чёткими, выверенными движениями кромсая врагов и их последнюю защиту. Он не любит, когда его личный заданный ритм нарушается, не любит, когда в битве люди не видят ничего, кроме бездумного махания оружием. Битва - это его страсть, его личная романтика, куда Чайльд вкладывает себя всего, отдаваясь течению без остатка. Он не терпит пренебрежения к истинному искусству. Но сейчас, как бы Тарталья того не хотел, искусством этот бой он бы назвать не смог. С трудом отвергая чужие выпады, одновременно стараясь каким-то образом увернуться от летящих в голову стрел, юноша уже не чувствовал себя тем самым хищником. Он был добычей, самой настоящей, которую прямо сейчас пытаются извести до истощения, до полусмерти, чтобы потом с лёгкостью добить сдавшееся тело. Его еле держали ноги, клинки, зажатые в руках, дрожали - последствия почти полного отсутствия полноценного питания. Голова была невероятно тяжёлой, по ней то и дело прилетали удары деревянных дубинок. Его окружили плотным кольцом. Чайльд на секунду жмурится. Нет. Он не может позволить себе умереть так! Не из-за кучки жалких хиличурлов, которых он раньше убивал чуть ли не с одного удара! Предвестник в ярости сжимает зубы. Он со всей силы рассекает ближайшему хиличурлу горло, и тот падает замертво. Второй, тот, что с арбалетом, от мощного удара летит в каменную стену, после обмякая безвольной тушей на земле. Головы третьего и четвёртого пробивают два клинка, теперь уже не водно-голубого, а ярко-алого цвета. Остался митучурл. Чайльд быстро понимает - его он так просто не убьёт. Парень слишком слаб, он едва держится в сознании. Поэтому, отпрыгнув от атакующего, Предвестник в панике осматривается. Битва происходит около высокой, вертикально уходящей в небо горы, весьма странной формы. При желании, он мог бы забраться по выступам на вершину и остаться ждать там. Но вокруг океан, на планере далеко не улетишь, да и к тому же сдаваться Чайльд всё ещё не намерен. Он опускает глаза. Внизу гора как бы разделялась: со временем, посередине образовалась небольшая сквозная пещера. Проход, через который можно было пробежать на другую сторону острова. Избегая очередной выпад, Тарталья движется к пещере. Он замечает на её потолке крупные трещины, некоторые из них, возможно, появились там совсем недавно. Если у него получится всё правильно сделать... Замечая, что разъярённый зверь готовится вновь налететь на него "тараном", Чайльд немедля проскакивает вглубь пещеры, становясь напротив самой, как ему казалось, повреждённой стены. Митачурл несётся на него, задевая и другие стены прохода. В последний момент перед ударом, Тарталья отскакивает от монстра, отбегая в другой конец пещеры. Митачурл, не успев отреагировать, со всей силы бьёт потресканный камень щитом. Секунда, и тяжёлый грохот эхом отскакивает от стен пещеры. Тарталья что есть мочи несётся на выход, очень не желая оказаться погребённым вместе с монстром под грудой камней. Он прикрывает руками голову и буквально выпрыгивает из-под летящих с потолка обломков и валунов обваливающейся пещеры. Импульс протаскивает дрожащего парня по траве ещё дальше от прохода. Где-то в глуби он слышит резкий, постепенно сходящий на нет рёв митачурла.****
Тарталья не помнил подробностей того, как вернулся. Кажется, после обвала он потерял сознание..? Предвестник не помнит. Единственное, что сохранилось в голове - как его, по прибытию обратно в Гавань, всего в своей и чужой крови, в синяках, несколько человек подхватили на руки и потащили в Банк. Дальше постель, бинты, смоченная холодная тряпка на лбу. Всё же, его подозрения о температуре подтвердились, что не могло не огорчить юношу ещё больше, хотя куда уж. Он снова был себе противен. Он снова был жалок. Какие уж тут остатки гордости - он едва жив после драки с хиличурлами! Ему стыдно было смотреть на других Фатуи, что изредка приходили к нему. Ему стыдно было принимать их помощь, слушать советы вызванного доктора, что тихим, монотонным голосом говорил что-то о сне, покое, спокойствии и правильном питании. Говорить о том, что после его неразумной вылазки, с питанием и сном у Тартальи стало всё только хуже, он говорить не стал, лишь молча кивал, убитый. Температура у парня держалась долго, впервые в жизни. Однажды, в одну из подобных ночей к бредящему от невыносимого жара Тарталье, обеспокоенные сотрудники вновь вызвали доктора. Он сидел над ним всю ночь, подметив, что хоть у парня и была до страшного высокая температура, сейчас ему ненадолго, но всё же несколько раз за ночь удавалось урывать крупицы сна, в перерывах тошноты и бреда. На утро более-менее пришедшего в сознание Чайльда слегка удивил заинтересованный взгляд доктора на себе. Некоторое время спустя, после завтрака (если то, что смог съесть Тарталья, можно было назвать полноценным завтраком), доктор, извиняясь за нетактичность, мешкаясь спросил, кто же такой этот таинственный "Жун Ли", которого так упорно и, едва не плача, Чайльд звал всю ночь. Уходя, доктор попрощался с почему-то смущённым, крайне задумчивым юношей. Задумчивым Чайльд был от того, что старался как можно более тщательно вспомнить все возможные детали бредового сна. Смущённым он был от того, что вспомнить смог лишь нежные, но такие далёкие руки без перчаток, что мягко, с любовью гладили его голову, горячий лоб, даря невероятное, такое нужное парню ощущение прохлады. А ещё был голос. Такой знакомый и глубокий, он тихо, словно сквозь стену вещал Тарталье историю создания Ли Юэ. Историю, которую юноша уже точно когда-то от кого-то слышал.****
Жар спадал. Но это едва ли делало положение Тартальи лучше - болезнь медленно отнимала у него последние силы. Однажды, лёжа в кровати, Чайльд задумался. Что дальше? Из-за критичного истощения его почти не держат ноги. Весь его вид буквально сигнализирует о крайне плачевном состоянии парня. Под его глазами давно образовались тёмные круги. Кожа, и до этого весьма бледная, закалённая бесконечными метелями, да холодным солнцем его Родины, окончательно потеряла румянец, уступив место предсмертной бледноте. Он сильно истощал, особенно это было видно по болезненно впалым скулам. Он мог передвигаться, но о сражениях, как раньше, не могло быть и речи. Его ослабевшее тело одолел бы простой хиличурл, максимум два. Непохоже было, что Чайльд умрёт, хотя ел он достаточно лишь для того, чтобы опасно балансировать между жизнью и смертью, не больше. На более частое, регулярное поглощение пищи он был не способен: организм, что ему не предложи, упрямо отвергал всё обратно. Но Чайльда не особо волновала смерть. Как бы то ни было, он был к ней готов ещё давно. Правда, его мечтам о достойной смерти во время поединка с достойным соперником, по-видимому, не было суждено сбыться. Но тем не менее, поистине Чайльд боялся совсем другого. Фатуи не терпят слабости. Даже в самых младших, низких по рангу рядах любое проявление слабосилия и уязвимости мгновенно пресекается. Тех, кто не способен подавить в себе эти непозволительные качества тут же ликвидируют из Фатуи, как говорят люди свыше, заменяя неспособный крепко взяться за клинок мусор, на более одарённых, дельных будущих воинов и дипломатов. А, возможно, и Предвестников. Такие "отстранения" происходят не только в нижних кастах. Когда-то и на месте Тартальи мог стоять совершенно другой человек. Юный талант - так именовали в тот день новоиспечённого одиннадцатого Предвестника - занял его место несколько лет назад. Чайльд всегда знал себе цену. Он не гордился собой открыто, но и никогда не отмахивался от похвалы. И тогда, вытянувшись струной перед другими Предвестниками и её Величеством, самой Царицей, юноша едва сдерживался от накрывающих его с головой эмоций. Он не думал о том человеке, чьё место, возможно, занял. В конце концов, тот сам был виноват, раз не смог урвать для себя место под солнцем. Фатуи не терпят слабости. И Чайльд был готов доказать всему миру вокруг - он не из тех, кто подводит. Но тогда в молодую голову никак не могла прокрасться мысль, что когда-то он и сам может оказаться на месте того "неудачника". Тарталья вздрогнул. Неудачник... Какой же он неудачник. Он понимал: если дальше его состояние не улучшится... Его тоже заменят. Он потеряет своё место Предвестника. Шанс, что дала ему когда-то великодушная судьба, ради которого он столько лет работал день и ночь, непосильным трудом совершенствуя себя и свои навыки. Что с ним будет, если он его сейчас потеряет? И ведь не факт, что его, такого болезненного, дрожащего от слабости в теле, хотя бы понизят не ниже должности никому не нужного дипломата. Хотя бы оставят в рядах Фатуи. Парень резко садится на кровати. Сидит так несколько секунд, после чего в бессилии обхватывает голову руками. Его трясёт. Кажется, вновь поднялась температура. Или это не из-за неё так пылает его лицо? Впервые за столько лет он почти готов дать волю эмоциям, что готовы вот-вот политься из его глаз, оставляя за собой прерывающиеся мокрые солёные следы на веснушчатых щеках. Юноша изо всех сил вцепляется в спутанные рыжие волосы и тянет, пытаясь тем самым отвлечься с моральной боли на физическую. Изо рта вырывается еле слышный, задушенный полу-вздох, больше похожий на хрип. Слышно, как рядом с закрытой дверью в коридоре время от времени проходят сотрудники.****
Всё время болезни, и днём, и ночью, Чайльд прослеживал в себе непреодолимую потребность в свежем воздухе. Окно почти всегда было распахнуто настежь, несмотря на упрёки врача, но этого всё равно было недостаточно. Дошло до того, что Тарталье начало казаться по ночам, будто бы он задыхается. И поэтому, как только юный Предвестник начал стабильно чувствовать себя немного лучше, он упрямо, вопреки слёзным упрашиваниям его слуг остаться хотя бы раз подольше в постели, рвался на улицу. Тёплый, уже почти что родной для парня морской бриз, окутывавший Гавань Ли Юэ на протяжении многих веков, радовал сердце и разум, нежно ероша кудрявую, рыжую копну. Здешнее солнце и ветер действовали на юношу как нельзя лучше, и были его проверенным, лучшим средством от всех недомоганий. К тому же, пока что Чайльд так и не получил письма от её Величества, что одним своим существованием вмиг разрушило бы всю его жизнь и судьбу. Поэтому, медленно бредя по оживлённым улицам солнечной Столицы, юноша мог хотя бы ненадолго попытаться расслабиться, насколько это вообще было возможно.****
Чайльд не особо верил в народные способы лечения чего бы то ни было. Даже несмотря на то, что в его родной стране многие люди, в особенности старой закалки, всё ещё верят в не особо традиционные методы, продолжая нести их в массы и лечить ими других. Но сейчас, окончательно устав от постоянного недомогания и боли в теле и голове, Тарталья был готов на всё, на любые стандартные и не очень методы, лишь бы получить хоть каплю облегчения. Как раз кстати в голове всплыло воспоминание, как в далёком детстве, которое парень уже едва ли уже помнил, мама, вопреки протестам сына, когда тот отравился, постоянно заставляла его есть варёную рыбу с овощами. Подобную пищу среди детей мало кто любит, но тем не менее, когда нет аппетита и тошнит только от одного упоминания о еде, рыба, как парень сейчас понимал, весьма хороший вариант. Её не нужно было есть в больших количествах, чтобы насытиться, а тушёные овощи только добавляли сытности и полезности этому блюду. Как раз поэтому сегодня Чайльд решил совершить небольшую прогулку до прилавка знакомого ему торговца. Предвестник не в первый раз покупал у того рыбу. Надо было признать, хоть цена там была достаточно высокая, всё же качеству соответствующая. Взяв пару предложенных крупных кусков лосося, что на вид были очень даже неплохи, Тарталья и не заметил, как разговорился с общительным весёлым продавцом. Было утро, покупателей рядом не наблюдалось, а безумно оголодавший по общению Тарталья с радостью был готов выслушать пару анекдотов и историй из семейной жизни. Продавец ненадолго замолк. Его взгляд со спокойного и умиротворённого сменился на внимательный и малость обеспокоенный. Он только сейчас обратил внимание на крайне плачевный вид своего покупателя. - Вы плохо спите? - резко сменил он тему. Чайльд был слегка ошарашен таким внезапным вопросом-уточнением. Он смущённо почесал затылок. - Да, есть немного... И аппетита нет... Неужели это настолько заметно..? - Фатуи неловко усмехнулся. Мужчина за прилавком, видимо осознав, как резко прозвучал его вопрос, нервно сжал руки. - Не подумайте, я не хотел вас задеть, ни в коем случае, - торговец тихо вздохнул. - Просто вспомнил, как в моей семье произошла похожая беда. Дети не спали и не ели, уже душой на Небесах. Слава Мораксу, тогда их Благословение спасло. Но сейчас... - мужчина снова тяжело вздохнул, вспомнив про смерть их Архонта. - Даже не знаю, что мог бы вам посоветовать... Наверняка уже и сами, как мы тогда, всё перепробовали. - будто опомнившись, он неловко кашлянул, возвращая прежнее лицо. - Простите, по привычке опять лезу не в своё дело. Спасибо за покупку, удачного вам дня. Чайльд, внимательно слушавший мужчину, вдруг оживился. - Простите... Вы сказали что-то... О "Благословении"? - глаза юноши с надеждой сверкнули. - Что... Что оно из себя представляет? Торговец, только что взиравший в потухшие, уставшие глаза, сейчас с удивлением заметил в них вдруг заплескавшуюся жизнь. Парень напротив смотрел с нетерпением, безумной надеждой. Мужчина бегло осмотрел одежду юноши. Он точно не из местных. К тому же, маска на голове явно указывает на принадлежность паренька к Фатуи. Что ж, в таком случае не удивительно, что он не знает об этой древней легенде. - Ну, если коротко, это старое, можно сказать архаичное поверье в землях Ли Юэ. Его корни идут издавна, с тех времён, когда великий Моракс только-только привёл наших предков сюда, в будущую Гавань. - мужчина прикрыл глаза в мечтательном порыве. Казалось, он рассказывал эту историю не в первый раз. - Здешние называют это "Благословение Архонта". Легенда гласит, что любой нуждающийся в трудный для него час может прийти помолиться к любой из множества статуй Гео Архонта. Если проблема действительно велика, а человека не преследует корысть или алчность, Гео Архонт прислушается к мольбам и дарует нуждающемуся своё Благословение. Никто не знает, что это на самом деле, но все сходятся во мнении, что это некая удача, дар, что поможет человеку в его трудностях. Видя недоверчивое выражение лица Тартальи, торговец пожал плечами. - Да, мало кто из приезжих охотно верит в эту легенду. Даже до того, как Гео Архонт покинул Ли Юэ, находилось множество критиков, что интересно, иностранцев, которые с пеной у рта были готовы доказывать всем о том, какие здесь все суеверные дураки, что словно дети уже какое столетие верят в старые сказки. - мужчина презрительно хмыкнул, складывая руки на груди. - Мне нет дела до того, что говорят о нас эти люди. Их выбор. Мне достаточно было увидеть это однажды своими глазами, чтобы поверить раз и навсегда. - видя уже заинтересованный взгляд Предвестника, мужчина продолжил. - Как я уже упомянул, однажды, достаточно давно, моя семья столкнулась с бедой. Болезнь, название которой не смог дать даже господин Бай Чжу, медленно забирала жизнь двух моих дочерей, вытягивая из них все силы. Не буду говорить о том, сколько мы пытались их спасти. Столько методов, способов мы с женой перепробовали. Вы знаете, я ведь до последнего в Благословение не верил. Гео Архонт снизойдёт далеко не к каждому человеку, пришедшему к нему с молитвой. Таких людей мало, я за всю жизнь встретил лишь одного. Я до последнего его просто шутником считал. Но когда до смерти дочерей, казалось, остались считанные дни... Я был в отчаянии. Уже никто не мог им помочь. И однажды, глубокой ночью, я отправился к ближайшей в Ли Юэ статуи Гео Архонта. Это был наш последний шанс. Я шёл и думал, насколько же лицемерным я буду в глазах Богов, прося Благословения, в которое раньше так упорно не хотел верить. Позже, я вернулся домой уже под утро. Не хотелось бы растягивать рассказ и задерживать вас ещё больше, но знаете, что было дальше? Примерно через день состояние дочерей началось улучшаться. Очень медленно, но верно. Этому не было причин, просто потому что шансов на выживание у них уже точно не было. - вздрогнув так, будто он только что очнулся от сна, мужчина вновь обратил взгляд на юношу перед ним, глаза которого неотрывно пялились в одну точку, так, что эмоции, скрытые глубоко в двух океанах, прочитать не представлялось возможным. - Сейчас мы живём как и раньше, до болезни, стараясь не вспоминать тот период. Я бы и счастлив забыть те дни. Но по сей день, раз в неделю я приношу цветы, что выращиваю я, вместе с дочерями, к той самой статуе. Я знаю, что сейчас уже Гео Архонт навряд ли сможет оценить, или хотя бы увидеть мои подношения ему, но... Мне это важно. Оплатив продукты, при этом находясь словно в тумане, Тарталья медленно поплёлся обратно в Банк, всё так же невидящим взглядом продолжая буравить землю под ногами. Напряжённое лицо и сведённые к переносице брови с головой выдавали кошмарный рой сложных и противоречивых мыслей, дурманящих разум юного Предвестника. Не поднимая головы, Чайльд поднялся по ступеням Банка, так и не ощутив на себе тяжёлый, полный заинтересованности взгляд двух чужих глаз. Словно опоясывающее со всех сторон янтарное пламя, они с ног до головы пристально оглядывали страшно исхудавшую знакомую фигурку, подметили нетвёрдый шаг. Дождавшись, пока юноша исчезнет из поля зрения, мужчина всё же отведёт взгляд от массивной двери и, в привычном ему жесте сложа на груди руки, обратится в раздумья. В глазах цвета Кор Ляпис сверкнёт лукавая искра. Несвойственный, игривый прищур не предвещает ничего хорошего. Тихо хмыкнув, мужчина идёт дальше своей дорогой, всё ещё погружённый в собственные мысли, что медленно, но верно формируются во что-то большее. Волею судьбы ему довелось оказаться в нужном месте в нужное время, а именно, пока ошарашенный Чайльд, не замечая при этом ничего и никого вокруг себя, слушал болтливого торговца, мужчина находился совсем рядом, около прилавка с фруктами, который был повёрнут к палатке с Чайльдом как бы "задом". Оба прилавка разделяла деревянная стенка, на которой, по крайней мере со стороны Чжун Ли, были развешены цены на товары. Именно из-за неё Тарталья в упор не мог увидеть или хотя бы почувствовать присутствие своего старого знакомого. А вот у мужчины перед юношей было явное преимущество. Не стоит забывать, что хоть Чжун Ли и покинул свой пост Архонта, он всё ещё оставался Адептом, верховным Адептом. Среди прочих отличительных черт, которые делали мужчину ощутимо сильнее обычного среднестатистического человека, значительно выделялись обоняние и слух. Поэтому, придя на рынок раньше Предвестника, Чжун Ли был очень удивлён, когда услышал до боли знакомый, но почему-то такой ослабевший, местами разбитый голосок. Делая вид, что выбирает продукт покачественней, мужчина в смешанных чувствах прослушал весь разговор от начала до конца. И сейчас, проходя очередной знакомый ему ресторан, Чжун Ли всё продолжал размышлять о нелёгкой участи его несмышлёного Предвестника. С одной стороны, несмотря на всё, что успел натворить юноша за последние недели... Чжун Ли было по-настоящему жалко Чайльда. Одного вида со спины было достаточно, чтобы мужчина лично убедился во всей плачевности ситуации. Некогда энергичный, вечно позитивно настроенный и коммуникабельный юнец превратился в притихшего, печального, изведённого неизвестной болезнью мальчика, что уже и сам не особо верит в лучший исход. Чего только стоил этот разбитый голос. К тому же, Чжун Ли прекрасно понимал: Чайльд не был готов к такому итогу битвы. В силу своей же опрометчивости, юноша не рассчитал, не продумал. В конце концов просто не был готов к тому, с какой ненавистью и злобой в чёрной душе поднимется из морских вод пробуждённое им чудовище. Как внезапно и жестоко нападёт на ничего не подозревающую Гавань. А с другой стороны, незнание не освобождает от ответственности. Но Чжун Ли вовсе и не собирался вот так просто отпускать провинившегося мальчишку с миром. Чжун Ли резко остановился посреди улицы. Вокруг почти не было людей, но даже если бы сейчас рядом с ним проводился целый парад, мужчину бы в последнюю очередь волновала эта ерундовая деталь. Сейчас его больше беспокоили собственные мысли, что словно рой диких пчёл медленно заполняли голову раздражающим гулом. Ах, если бы Тарталья пришёл к нему раньше. Если бы не сбежал тогда, после встречи в Банке, когда Чжун Ли, нет, Гео Архонт лично дал ему шанс. Шанс исправиться, объясниться, в конце концов. Они оба и тогда, и сейчас как никогда нуждались в откровенном разговоре по душам. И видит Селестия, он бы его простил. Простил этого опрометчивого, пылкого юношу, после чего всё рано или поздно вернулось бы на круги своя. Их прогулки возобновились, как и дружба. Во всяком случае, так думал Чжун Ли. Он был уверен в этом. Он же видел, Чайльд жалел о произошедшем. Ещё тогда, в Банке. В таком случае почему же он... Сбежал..? Лицо мужчины непроизвольно нахмурилось. Почему избегал его всё это время? Не доверяет ему? Боится разговора? Ответственности? Да, Тарталья вложился в починку города. Это в очередной раз подтверждает, что ему не всё равно. Но Чжун Ли, Гео Архонт, привык, что прощения просят всегда лично у него. Так стоило поступить и Чайльду, а не прятаться от мужчины по углам, при этом анонимно вбрасывая деньги на восстановление Гавани. Но парень вполне осознанно выбрал другой путь. Глаза мужчины вновь сузились, а зрачки едва заметно дёрнулись, вытянувшись в узкие полоски. Несомненно, Чжун Ли поможет Тарталье. Он поможет ему вновь встать на ноги и не допустит ещё больших осложнений в дальнейшем, а уж тем более смерть Одиннадцатого Предвестника. Но также у него самого будет пара условий. Условий, которые предстоит выполнить юному Чайльду, чтобы заслужить то самое "Благословение". Не медля больше, Чжун Ли двинулся вверх по улице, направляясь к своему дому, который он сам построил поодаль от Гавани и её шумного центра. Наконец-то в его голове начал формироваться стоящий план. На лице бывшего Архонта играла едва различимая для других улыбка. Кажется, теперь он знает, как добиться искренности от одного весьма неискреннего молодого мальчика-Фатуи.****
Чайльд не заслуживал Благословения. Вполне возможно, что эта болезнь была навлечена на него именно что специально, как наказание. Как кара за его проступок. Гео Архонтом, другими Богами, да хоть Селестией, впервые обратившей на него своё внимание. Он прекрасно это понимал. Ему уже было наплевать. Так... Почему же сейчас он, стараясь сохранить последние остатки сил, плетётся через всё Предместье Лиша? Почему поднимается на заветную гору, с которой, вполне возможно, уже и не спустится? Чайльд усмехается своим мыслям. Он не знает. Ему уже наплевать. Почему так жарко? Почему мир вокруг него кружится? Может, у него вновь поднялась температура...? Чайльд не знает. Он знает лишь то, что уже навряд ли вернётся в Банк. Если ему повезёт, он сможет-таки дойти до статуи, но... А какой уже смысл? Ему кажется, что он слышит шаги позади себя. Может, это смерть? В Снежной существует поверье, что в последние минуты жизни, умирающий может увидеть Её. Услышать, почувствовать. Тарталье кажется, что он слышит чужое дыхание у своего уха. Ледяное, словно морозный колючий ветер его далёкой Родины, оно подгоняет, заставляет дико мотать головой из стороны в сторону, силясь отбросить наваждение. Щёки юного Предвестника пылают нестерпимым жаром, со лба градом льётся пот. Он обессиленно поднимает глаза и... Ему не показалось..? В мутной лазури загорается слабая искра надежды. На фоне тёмного неба отчётливо выделяется высокая фигура, обрамлённая ярким голубым свечением. Сердце Тартальи радостно подпрыгивает. Может, ему удастся умереть хотя бы рядом со статуей Гео Архонта. Может, ему хотя бы так удастся попрощаться с Чжун Ли. И извиниться. Чайльд делает несколько шагов в сторону статуи. Ему даже кажется, что он начал чувствовать себя немного лучше... Подойдя, он всё так же неотрывно смотрит на лицо Гео Архонта, что так старательно и качественно высечено из камня. Его черты лица так узнаваемы... Если присмотреться, можно заметить, как Гео Архонт здесь похож на себя. Как похож на Чжун Ли... Не выдержав, Тарталья падает на колени у подножия каменного идола. Приглушённый крик вновь рвётся из его лёгких, жаль, что и на него уже нет сил. Его тело крупно трясёт, словно к юноше вновь вернулась лихорадка. Он прислоняется лбом к холодному камню, продолжая сотрясаться от немых рыданий. Ему гадко, ему мерзко от самого себя. Но какой смысл уже сдерживаться. В конце концов... Внезапно юноша слышит позади себя странный звук. Он не был похож на шаги или тем более речь. Даже сквозь волну припадка Чайльд понял, что звук был... Механическим? Обернувшись назад, Тарталья обомлел: в нескольких метрах от него стоял оживший Страж Руин. Как... Как Чайльд не заметил его раньше?! Повернувшись к парню спиной, машина уже целилась в него, чтобы выпустить ракетный залп, что своими снарядами окончательно добьёт измученного Предвестника. Хлопок, и вот уже шесть ракет летят по направлению к сжавшейся фигуре... Тарталья зажмуривает слезящиеся глаза и прижимается ближе к статуе, будто она сейчас - его последнее спасение. Возможно, так бы оно и было... Если бы не события последних недель. Перед глазами юноши проносится вся жизнь: детство, Фатуи, семья, Ли Юэ, Осиал, Чжун Ли... Глаза цвета Кор Ляпис задерживаются перед взором Предвестника почему-то куда дольше остальных воспоминаний Наверное, эти глаза и стали бы последним, что увидел бы Тарталья перед смертью... Если бы не внезапная золотая вспышка прямо перед его носом, по инерции заставившая голову юноши с силой удариться о гладкую каменную поверхность.****
Сколько всего раз за этот достаточно короткий промежуток времени Тарталья терял сознание. Пожалуй, ему стоит подумать об этом, подсчитать. Но точно не сейчас. Сознание приходит к юноше слишком медленно, он бы сказал мучительно медленно. Перед размытым взором, словно кристальные бабочки, порхают маленькие искры. Их много, невозможно сосчитать. Но чем сильнее и увереннее Чайльд начинает моргать, тем меньше вокруг их становится. Он... Он лежит на чём-то мягком, да? Может, он... Умер? Тарталья резко подрывается, и его теорию своей же смертности резко разбивает в щепки острая боль по всему телу. Он сдавленно шипит, сгибаясь на мягкой поверхности пополам, и обхватывает гудящую голову руками. Вдруг чья-то приятно-прохладная рука ложится ему на лоб, после чего мягко толкает назад, заставляя болезненно мычащего парня лечь обратно на спину, ради его же блага. - Тише-тише, не так резко. - едва знакомый голос словно сквозь пелену посторонних шумов и писка пробивается к Предвестнику. Казалось, будто бы говорящий находится за плотной стеной. Едва разобрав чужие слова, Предвестник, всё ещё прибывая в бреду, позволяет себе совсем ненадолго расслабиться и насладиться чьей-то рукой, что сейчас дарила ему такую нужную и долгожданную прохладу. Ладонь покоится на горячем лбу недолго. Лёгким жестом зачесав рыжие прядки назад, чтобы те не лезли юноше в глаза, рука исчезает, забирая с собой и прохладу, и спокойствие. Ещё примерно несколько секунд парень наслаждается теплом и уютом, даруемым... Одеялом...?, после чего медленное возвращение к нему осознания внезапно и больно оглушает. Он широко распахивает глаза, тут же жмурясь от яркого света, коим была полна размытая в его глазах комната, и от всё ещё не прошедшей боли в пульсирующих висках. Этот голос... Он слышал его уже, верно? И почему он лежит в... Кровати? Где он вообще? Тарталья изо всех сил напрягает память, мысленно пытаясь вернуться в события прошлого дня. А прошлого ли?.. Он... Он шёл к статуе Архонтов, это юноша помнил отчётливо, но... Что произошло с ним потом? Чайльд медленно ворочает потяжелевшей, словно забродившей головой. Возможно, он ещё успеет вспомнить, что же произошло с ним ранее, но сейчас это не столь важно. Куда любопытней для парня было узнать, где он, кем же был тот человек, чью тяжёлую, густую элементальную ауру Тарталья мог прочувствовать примерно в метре от себя даже сейчас, в таком разбитом, беспомощном и бестолковом состоянии. Как ни странно, но даже она показалась парню чем-то знакомым.. Его размытый взгляд наконец примечает чужую фигуру, по-видимому, облачённую в достаточно контрастную одежду. Юный Фатуи постепенно приходит в себя. Глаза начинают обретать былую зоркость, картинка, стоящая перед глазами, постепенно формируется, оголяя перед прикрытыми уставшими глазами всё больше деталей. Вот, уже более осмысленный взгляд цепляется за тёмные, кажется, длинные волосы, белую блузку и тёмный жилет, что так элегантно подчёркивал чужую эффектную фигуру, ещё более широкие, на фоне талии, плечи... Грудь, вместе со всем остальным телом, пропускает болезненный прострел. Чайльд, уже во второй раз, подрывается на кровати, ещё более ошарашенно глядя на повёрнутого к нему спиной слишком знакомого ему мужчину. Пока тот что-то увлечённо расставлял на, видимо, рабочем столе, юный Предвестник, борясь с внезапной тошнотой, вызванной чрезмерным испугом, панически тяжело задышал и озирался по комнате, пытаясь хоть как-то проанализировать ситуацию. Нет, нет, нет, нет, нет... Это ведь хуже, нежели там, у статуи, его нашла бы Синьора, тем более в таком состоянии!! Юноша не успел даже обдумать, в какое из двух окон ему будет лучше всего ретироваться, как чужое копошение сзади мигом привлекло внимание весьма и весьма чуткого слуха. Пугающе резко развернувшись назад, золотые очи так и впились в до боли знакомое, искривлённое ужасом и стыдом молодое лицо. И Чайльд клянётся, в ту же секунду от этого взгляда ему страшно захотелось провалиться сквозь чёртову землю, ну или хотя бы срастись с кроватью, став с ней одним целым одного цвета. Возможно, этого он и пытался бессознательно добиться, вжавшись всем телом в деревянную спинку кровати, дрожа, как осиновый лист на ветру. Заметно и жалко. Было ли дело в их с мужчиной прошлых тёрках и недосказанностях? А может, весь страх шёл от того, что парень больше не мог чувствовать привычного холодка Глаза Порчи на бедре? Пока что Чайльд не был уверен. С неопределённой эмоцией в глазах, со всё таким же каменным лицом, Чжун Ли медленно, словно растягивая момент, развернулся к беззащитному Предвестнику теперь уже всем корпусом. Медленно, словно он знал, какой трепет и страх испытывал Тарталья перед прошлым божеством сейчас. - Я рад, что ты наконец проснулся, Чайльд. - никак не меняя интонации или выражения, всё тем же учтивым, спокойным голосом, что и несколько недель назад, проговорил наконец Чжун Ли. Парень проклял себя же прошлого за то, что за всё время, проведённое рядом со странным мужчиной, тот так и не научится видеть хотя бы половину от чужих эмоций сквозь эту извечную, древнюю, непробиваемую маску. Отличать действительную радость от вежливой фальши. - Как ты себя чувствуешь? - Тарталье показалось, что на данный момент мужчина просто играется с ним... К чему весь этот цирк..? Да он в жизни не поверит, что, после всего того, что юный Фатуи сделал для Ли Юэ, Чжун Ли добровольно, исключительно ради благой цели, будет вытаскивать его из лап опасности. Более того, тащить домой, по-видимому, лечить (судя по тому, что Чайльд чувствовал себя сейчас относительно нормально), а потом ещё и спрашивать, как тот себя чувствует? У потенциального врага, которого при любой возможности должен стереть с лица планеты? Извольте, это же бред! Именно поэтому Тарталья и не понимал, что ему стоит ответить на это. Промолчать? Сказать правду? В первую очередь расплакаться и, наконец, извиниться? Последний вариант сжимающееся сердце, почему-то, жаждало больше всего остального. Рот Предвестника то открывался, то вновь закрывался, в попытках хоть что-то сказать в ответ. Молчать сейчас очень не хочется, Тарталья ведь уже так давно ждёт удачного момента, чтобы встретиться, поговорить, помириться, как цивилизованные люди. Ему давно надоело прятаться от бывшего Архонта, который, по просто ПОТРЯСАЮЩЕМУ стечению обстоятельств ещё и с самого начала их знакомства являлся для парня его объектом воздыханий. Шанс того, что Бог сможет простить юного Фатуи был мал, крайне мал. А уж шанс того, сможет ли тот найти хоть какое-то жалкое местечко в своём каменном сердце всё для того же Фатуйца... Ну, скажем так, он был ничтожен настолько, что, расскажи Чайльд о своей надежде кому-либо другому, тот просто посмеялся бы над юным Предвестником. Как над сумасшедшим. Что ж, оставалось надеяться лишь на то, что хоть Чжун Ли в таком случае не станет насмехаться над Тартальей. Сразу прибить его к земле метеором будет вполне достаточно. - Я... Нормально. - не углубляясь в детали, спустя некоторое время скомкано промямлил Чайльд. Несчастное белое одеяло безжалостно комкалось подрагивающими пальцами. - Чжун Ли, а... Сколько я уже здесь? - смотреть в глаза бывшему Богу было словно в упор смотреть на солнце в зените. Больно. - Ни много ни мало три дня. - всё также спокойно, будто бы безразлично молвил консультант. Заметив, как в ужасе округлились милые васильковые глаза напротив, мужчина поспешно поднял руку, приостанавливая дальнейший поток возмущений. - Не волнуйся, Фатуи сейчас не ищут тебя по всем горам Ли Юэ. Я предупредил их о том, что некоторое время ты побудешь у меня. - Чжун Ли подошёл к кровати и сел на край, не так далеко от всё ещё напуганного юноши. - Правда, о твоём по истине плачевном состоянии пришлось умолчать. Иначе бы тебя потребовали обратно. - губы мужчины тронула лёгкая улыбка, но она не внушила Тарталье и капли спокойствия. Что значит "потребовали бы обратно"?.. У Чжун Ли что... Был какой-то повод оставить его здесь, у себя? Среди них повисла недолгая, крайне неуютная тишина. Хотя Тарталья бы не удивился, если б узнал, что эта атмосфера давит исключительно на него. - Чайльд. - резкий зов раздался как треск грома средь ясного неба, заставив парня заметно вздрогнуть от неожиданности. Дождавшись, пока Чайльд вновь обратит всё внимание на него, отвлекшись от каких-то своих мыслей, Чжун Ли заговорил уже куда более серьёзно, как будто весь предыдущий диалог был не больше, чем экспозицией. - Я хочу поговорить с тобой. - выждав эффектную паузу, или же просто насладившись тем, как заметно плеснулся страх в чужих лазурных очах, бывший Архонт продолжил. - Я знаю, ради чего ты, находясь буквально при смерти, вдруг так захотел наведаться к одной из моих статуй. - янтарные глаза светились любопытством. До чего же ему было забавно наблюдать за этой нервозностью и неким трепетом... - Я заметил, что в последнее время ты сильно... Изменился. - взгляд с нефальшивой жалостью пробежался по исхудавшему телу, впалым щекам, теням под уставшими тусклыми глазами, лишившимися озорного блеска, так полюбившегося Архонту. Ему было искренне жаль некогда пламенного мальчишку. - Ты хочешь получить моё Благословение, чтобы вылечиться, я прав? - мужчина удовлетворительно хмыкнул, стоило юноше, спустя некоторое время, еле заметно нерешительно кивнуть. Архонт мог понять, почему Чайльду так тяжело признать это. То, что ему нужна помощь. Его помощь. - Я с радостью помогу тебе, Чайльд. Я забуду все твои деяния по отношению к Ли Юэ и его жителям. Более того, всё ближайшее время я буду присматривать за твоим состоянием, как физическим, так и моральным. Оставшаяся во мне сила точно не сможет даровать тебе былое здоровье, но пока я рядом, твоё самочувствие будет оставаться стабильным и достаточно жизнеспособным. Между нами всё снова вернётся на круги своя, как ты и хотел - снисходительная улыбка вновь вернулась на изящное лицо, как только Чжун Ли смог лицезреть, какой светлой и отчаянной надеждой наполнились чужие сапфировые глазки. Мальчик перед ним весь замер, казалось, что он даже перестал дышать в этот момент. Он в упор уставился на божество, не моргая, ожидая окончательного приговора. И подвоха. Который, конечно же, был. - Но у меня будет условие, Чайльд. - корляписовые глаза с удовольствием отметили, как дрогнули хрупкие юношеские плечики. Сейчас паренёк напоминал Чжун Ли испуганного крольчонка. Так хотелось протянуть к нему руку и в успокаивающем жесте провести по взъерошенным рыжим кудряшкам... - Мы с тобой заключим своего рода контракт. Твоей частью в нём будет выполнение поставленного мной условия. Моей - Благословение, что я дам тебе после выполнения тобой твоей части. Оно вылечит тебя, вернув былые силы и здоровье. Ну что, Аякс, По рукам? Тарталья был... В замешательстве. С одной стороны - вот он, настоящий подарок благосклонной судьбы, что, кажется, наконец простила юношу за все ошибки, совершённые им за последний месяц. Перед ним сейчас сидит сам Архонт, пусть и бывший. Он предложил ему... Начать всё заново... Он поможет ему, он не злится… Но с другой... Что за условие приготовил для него Чжун Ли? Что оно несёт в себе для Чайльда? Быть может, это и есть его способ отыграться... Унизить его, покалечить, убить, в конце концов. Хотя последнее он может воплотить в жизнь и без всяких мудрёных контрактов да сделок. Но несмотря на все несостыковки и странности, отчего-то Предвестник понимал - он не откажется. У него просто не оставалось выбора. Без магии Чжун Ли, без Благословения он долго не проживёт, это чувствуется. Убивать Моракс его не будет, это попросту нелогично. И раз уж он пообещал ему, что после выполнения "условий" и получения Благословения, у них всё наладится... Может, он и не собирается его каким-либо образом калечить?.. Тарталья решительно мотает головой, отгоняя навязчивые мысли. К чёрту всё, и будь, что будет. Правда, одну деталь выяснить ему всё же стоит. - А какое... Какое Вы ставите условие, Чжун Ли? Вы можете мне сказать? Сердце Чайльда падает, когда мужчина отрицательно вертит головой. - Нет. Это, и многое другое мы с тобой обсудим сегодня вечером. Сейчас у меня уже нет времени, надо собираться на работу в Бюро. - он кивает на часы и действительно, те показывают пол седьмого. Чайльд и не подозревал, что сейчас ещё совсем утро. - Но я могу успокоить тебя, Тарталья. Знаю, как тяжело решиться на сделку, от которой и не подозреваешь, чего ожидать. Особенно от человека, которому... Ты в последнее время доверяешь весьма средне. - Чжун Ли косится на юношу, мягко улыбаясь. - В моём условии не будет ничего, что способно как-либо навредить тебе, а тем более твоей семье. Разумеется, я не собираюсь тебя бить или унижать, пользуясь твоей беспомощностью в данный момент. Я не такой, Чайльд. Золотые глаза приблизились к васильковым, вместе со всем остальным телом, создавая ощущение, будто бы прямо сейчас ничего вокруг них и не существовало. Только море и горы. Только трепещущий крольчонок и дракон. - Скажи мне, Чайльд. Ты согласен? Глубокий голос действовал как успокоительное, его тембр, как ничто другое сейчас позволяло юноше погрузиться в свои мысли, анализировать и размышлять. Прийти к правильному решению для обоих. - Д-да. - сипит на грани слышимости Тарталья. Чжун Ли не прав. Если бы Чайльд не доверял ему так, как доверяет на самом деле, он бы никогда не решился на такой отчаянный, безрассудный даже для него поступок. - Я не слышу, Аякс. - рокочет Архонт в ответ. Забудем на секунду, что у Моракса был идеальный слух. Мужчина берёт юношу, утопившего мутный взгляд куда-то в пол, за подбородок и разворачивает к себе, заставляя смотреть только в глаза и никуда больше. - Я с-согласен на контракт. - спешит проговорить Предвестник, после чего спешно вырывается из цепкой хватки изящных пальцев и отворачивается от довольных, прямо-таки горящих упоением глаз куда подальше, скрывая от чужого взгляда непонятно от чего возникшее горячее покалывание на веснушчатых щеках. - Прекрасно. - довольно, очень довольно урчит мужчина, а после, налюбовавшись на милейшую картину перед собой, плавно встаёт с кровати и идёт к шкафу. Открыв его, Чжун Ли достаёт с вешалки свой любимый, никогда не меняющийся плащ и накидывает на широкие плечи, после чего вновь оборачивается к пареньку, что всё так же нервно мнёт край одеяла тонкими пальчиками. - Чайльд, я приду ближе к девяти. За это время, очень прошу, ты должен поспать. Тебе всё ещё нужно восстановить силы. Все эти три дня мне буквально приходилось вытаскивать тебя с того света. Проведи сегодня день здесь, дома, на улицу лучше не выходи. А завтра у меня выходной. Кухня этажом ниже, если проголодаешься. Ты всё понял, Тарталья? - строго переспросил Чжун Ли. Чайльд же на каждое слово лишь бездумно кивал, стараясь как можно внимательней выслушать все наставления. И с каких это пор он такой... Послушный? Чжун Ли кивнул и, бросив с улыбкой "Не скучай", скрылся на лестнице, ведущей на первый этаж, после чего послышался характерный звук закрытой двери. Просидев вот так ещё какое-то время, Чайльд тщательно обдумывал своё решение. И хоть то и было весьма поспешным... В конце концов юный Фатуи понял, что не жалеет о нём. Чжун Ли ведь пообещал ему, и Чайльд уверен - он не соврёт. Он ведь никогда ему не врал. Разве что... Устало помотав головой, Чайльд решил отвлечься от грузивших его мыслей и всё же послушаться совета Чжун Ли. Подумать, а, возможно, и пожалеть о принятом решении парень успеет сегодня вечером, а сейчас единственное, чего ему хотелось - вновь откинуться на мягкие подушки и крепко поспать, желательно до вечера, чтобы не томить себя ненужными переживаниями. Этот разговор позаимствовал у него слишком много сил.****
Как назло, особо долго поспать юноше так и не удалось. Разум, как будто чувствовавший тревогу и нервозность хозяина разбудил его спустя всего-то часа два. Лежать в кровати и осматривать строгий интерьер вокруг себя быстро наскучило, поэтому, спустя ещё какое-то время, Чайльд кое-как оторвал тяжёлое, всё ещё усталое тело от мягкости простыней и, от нечего делать, поплёлся на кухню вниз, на первый этаж, не желая есть от слова "совсем". Нервно постукивая пальцем по столешнице, Чайльд стоял какое-то время у широкого окна, наблюдая за стремительной жизнью вечернего Ли Юэ. Дом Чжун Ли находился на возвышенности, к тому же достаточно далеко от других таких же жилых домов. Надо признать, место мужчина выбрал просто отличное: из любого, как вскоре выяснил скучающий Чайльд, окна жилища открывался чудесный вид на улицы Гавани. Яркие, пляшущие огоньки вечерних фонарей самых разных форм и размеров зажигались то там, то здесь, явно намекая на скорое приближение позднего вечера, а уж затем и ночи. Однако до прихода Чжун Ли оставалось всё ещё порядочно много времени, и Чайльд, едва ли не взвывая от всё больше и больше преобладающей над разумом паники, в конце концов даже решился схватить в руки первую попавшуюся книгу с полки в спальне, лишь бы избавить себя от этого рвущего нервы ожидания. Но и тут его поджидала неудача. Как часто вам, находясь в стрессовом, едва ли не в подвешенном состоянии, удавалось полностью, сконцентрировавших на пляшущих перед глазами словосочетаниях, без остатка погрузиться в спокойное чтение? Вот и Тарталье не удавалось. Слова и буквы расползались по страницам, наотрез отказываясь формировать целостные и понятные предложения. Они чем-то напоминали собой невнятную какофонию мыслей и страхов, что уже битый час без устали мучали рыжую голову, взамен даже не позволяя внятно услышать себя. Чайльд в бешенстве отбрасывает книгу, запоздало понимая, кому она принадлежит. Да чего он так, чёрт возьми, боится?! Звон больших часов в прихожей на отметке "IX" был подобен для юноши одновременно и ангельскому пению, и гулу апокалипсиса. Чайльд сидел на кухне, нервно перебирая пальцы, отчётливо чувствуя грохот собственного сердца где-то в ушах, как только, спустя примерно десять минут, слуха коснулся скрип ключа в замочной скважине. Парень вылетает в коридор и стеклянными, распахнутыми глазами взирает на малость удивлённого таким приёмом Чжун Ли, весь взлохмаченный и нетерпеливо подрагивающий. Рыжие брови сошлись на переносице, образуя складочку, добавляя сложности выражению лица. - Привет. Как дела, как работа? - на автомате выпаливает Чайльд, чей голос не особо-то передаёт интерес в спрошенном. - Вы говорили, что скажете условие вечером. Сейчас девять часов. - Тарталья выжидающе уставился на мужчину. Ждать больше невозможно, ему нужно узнать, на что он подписался! - Оу? Хочешь поговорить об этом прямо сейчас? - только сейчас Чжун Ли соизволил обратить внимание на состояние юноши: взъерошенный, словно одичавший паренёк, нетерпеливо переступавший с ноги на ногу, будто от дальнейших слов Архонта зависит его жизнь. Хотя... Почему будто. Неужели он так провёл весь день? До этого Чжун Ли и подумать не мог, что мальчика настолько взволнует условие его контракта. Хм, как мило. - Что же, пройдём наверх, Чайльд. - заговорщически проговорил мужчина и первым двинулся по лестнице на второй этаж. Парень, ни говоря ни слова, посеменил за ним. С утра комната не успела как-либо поменяться, однако воздух там теперь был словно накалён до предела, спирая лёгкие и царапая першащее горло. Юный Предвестник робко остановился недалеко от лестницы, следя взглядом за мужчиной, что, будучи повёрнутым к нему спиной, увлечённо рассматривал что-то в широком окне. - Я бы хотел начать издалека, Аякс. - настоящее имя, сейчас так внезапно произнесённое никем иным как Чжун Ли, больно резануло что-то в груди. - Несмотря на мой бывший титул Гео Архонта, я, как никто другой, не держу на тебя зла из-за Осиала, хотя, пожалуй, всё-таки стоило бы. Хоть это происшествие и обошлось без кучи невинных смертей и полного уничтожения моего города, как могло бы быть изначально, разрушений и пострадавших было достаточно. - с каждым новым вкрадчивым словом Архонта Чайльду всё больше и больше хотелось провалиться под землю. Он знает, он всё прекрасно знает, не нужно... - Всё прошедшее со дня катастрофы время я продолжал искренне надеялся на твою сознательность, Тарталья. Надеялся, что ты захочешь поговорить об этом со мной. Обсудить, пожаловаться, попросить выслушать, всё что угодно. Я бы даже не стал требовать с тебя извинений за содеянное, ибо знаю, чем было обусловлено твоё тогдашнее стремление и безрассудность. И ведь я был предельно искренен с тобой, Чайльд. Особенно тогда, в Банке, помнишь? В тот день я действительно надеялся, что ты останешься, несмотря на, возможно, испытываемый страх перед божественной карой. Но ты сбежал. Более того, - мужчина наконец-то соизволил обернуться к юноше лицом. Вот только кипение янтаря в божественных глазах Тарталье совсем не понравилось. Если бы у юного Предвестника был хвост, он бы обязательно боязливо поджался от того взгляда, коим одарил его консультант. Архонт медленно, будто бы непринуждённо двинулся на него. Аристократично сложенные руки за спиной и идеальная осанка только прибавляли его образу статности и уверенности, заставляя на его-то фоне чувствовать себя слабым восьмилетним ребёнком. - Ты избегал меня всё это время. Не думал, как твоё поведение выглядело со стороны, м? Или же воспитанности у тебя хватило лишь на то, чтобы озаботиться тем, какой из способов бегства от Гео Архонта окажется наиболее действенным? - медленно приблизившись почти что вплотную к остолбеневшему Предвестнику, мужчина всё также не торопясь обходит его, остановившись за взмокшей спиной. Различия в росте позволяли Мораксу доминантно возвышаться над всем юношей, едва ли не дыша тому в рыжую макушку. - Повторюсь: я не держу на тебя зла, юноша. Можешь считать, что я уже забыл о твоём проступке. Но Аякс, - мужчина немного склоняется вперёд, теперь уже будучи с Предвестником на одном уровне. Ныне он рокочет свой жутковатый монолог прямо в раскрасневшееся юношеское ушко, с удовольствием подмечая, как по чужой бледной коже шеи пробегаются мурашки, вызывая за собой дрожь хрупкого тела. - Ты повёл себя очень нехорошо по отношению ко мне. И я крайне недоволен твоим поведением. - Моракс ощутимо понижает тон голоса, опаляя горячим дыханием ушную раковину. Мальчишка под ним уже натурально дрожит. Архонту Похоти это не могло не льстить. - Ты был очень плохим мальчиком, Аякс. А знаешь, что делают с плохими мальчиками? - драконьи клыки ощутимо прикусывают мочку заалевшего ушка. Сильные руки внезапно оказываются на хрупких юношеских плечах, аккуратно, но с нажимом проходя по ним, после скользя по тонкой шее, которую в порыве страсти так и хотелось сжать в ладонях. До паники. До чужого хрипа. Но Моракс держится. Он не был бы Гео Архонтом, если бы не был способен удержать себя в руках в критической ситуации. Вместо этого он внезапно отпускает юношу и, вновь заведя руки за спину, как ни в чём не бывало медленно отходит от него на этот раз к кровати, развернувшись к тому спиной. - Сегодня утром ты дал мне своё согласие на заключение между нами контракта. Особого контракта. И я обещал тебе раскрыть собственные условия вечером. Так вот, - янтарные глаза хищно поблёскивают в полумраке небольшой комнаты, освещённой лишь парой свечей. Во взгляде Моракса отчётливо читается явное превосходство и порочное наслаждение ситуацией. Ведь теперь мальчишке попросту некуда от него сбежать. - Моим условием, которое ты будешь вынужден исполнить, дабы заслужить моё Благословение, будет три желания. Мои желания, которые я буду тебе загадывать в течение следующих дней. Или же месяцев, как получится. Всё будет решать твоя... Работоспособность. И да, прошу, не смотри на меня так. - бархатно рассмеялся Чжун Ли, заметив, как в ужасе вытянулось всё ещё красное чайльдовское личико. - Ты слишком нравишься мне, Аякс, чтобы я планировал тебе хоть как-то навредить, даже после всего случившегося. – внезапно Архонт на секунду задумывается, словно бы какое-то неожиданно важное осознание приходит тому на ум. - Скажи-ка мне, Чайльд, могу ли я рассчитывать на ответные твои чувства как сейчас, так и в будущем? Это важно. Я, конечно, догадываюсь, что порой ты смотришь на меня отнюдь не как на близкого друга, однако всё же. Я бы хотел убедиться окончательно. – Чжун Ли выжидающе смотрит на красного, словно заоблачный перчик, мальчишку. Сейчас в его взгляде не читалось и грамма двусмысленности, Бог был серьёзен и внимателен, что ставило смущённого в край Предвестника в нелёгкий ступор. Он… Должен расценивать сказанное как грёбанное признание..?! Проходит ещё некоторое время, прежде чем парень отмирает, принявшись комкать в руках ткань собственной формы. - Д-да… Можешь. – сипит обескураженный Тарталья, тяжело сглатывая и пряча взгляд. Юноша не был уверен, признался ли ему только что Чжун Ли в своих светлых чувствах, но вот он в свою очередь имел в виду самую настоящую симпатию. На тихое заявление Чайльда Моракс сдержанно улыбается, в прочем, как и всегда. Однако Тарталья успевает заметить в чужих золотых глазах искорки светлой радости, не особо-то свойственной нынешней ситуации. - Я рад, Аякс. Повторюсь, эти желания никак не касаются твоей семьи и всего, что тебе дорого. А также я ни в коем случае не собираюсь каким-либо образов вредить тебе, посягая на твоё здоровье и независимость. Ну... - мужчина внезапно запнулся, обдумывая и странно улыбаясь уголками губ чему-то в своей голове. - Во всяком случае, тотально. Просто знай: в моих руках тебе ничего не угрожает, а тем более от меня. Итак... - Архонт медленно, словно намеренно растягивая момент снимает с широких плеч тяжёлый плащ, после вешая его на стул рядом с письменным столом, стоящий поодаль от кровати. Он позже озаботится порядком в комнате. Сейчас важнее было кое-что иное. Оставшись в одной блузке с надетым поверх тёмным жилетом, Моракс всё так же тягуче закатывает светлые рукава, оголяя бледную кожу мощных предплечий. От такого вида Тарталья тяжело сглатывает. Будь он в другой ситуации - непременно бы наслаждался происходящим, не смея упустить ни одной детали, красочно, во всех подробностях запечатлев картину перед ним в голове. Однако сейчас, в данный момент просто расслабиться и ждать уготованной божеством участи было выше его сил. Прошлые слова Архонта ничуть не успокоили разыгравшиеся юные нервы, наоборот, усугубив ситуацию странными недосказанностями и прочими подозрительными деталями. И сейчас Аякс откровенно не понимал, куда ему стоит себя деть, от чего тот неловко топтался на одном месте, ожидая продолжения начатого Чжун Ли монолога, словно приговора. Покончив разбираться с собственным внешним видом, Моракс спокойно усаживается на край застеленной кровати, вновь наконец-то обратив всё внимание к застывшему Чайльду. - Так как в данный момент ты чувствуешь себя относительно неплохо, я считаю, что в состоянии загадать первое желание сейчас. Выполнить его ты должен тоже сейчас. - не давая мальчишке и минуты на размышления, Архонт лёгким жестом руки подзывает того ближе к себе. Тарталья мешкается, сомневаясь. Не то чтобы у него в запасе было много путей отступления, а особенно сейчас... Однако притихший Моракс, несмотря на внешне дружелюбное лицо и вид, едва ли мог претендовать на такие же дружелюбные намерения в глубине души. Нет, отчасти Аякс оставался с какой-то стороны по-детски наивен даже сейчас, охотно поверив в каждое слово божества до этого, особо не сомневаясь в том, а точно ли в чужой власти ему не грозит какая-либо божественная кара или нечто вроде этого... Но это ведь не значило, что он не боится. Ожидающий юношу Моракс выглядел точь-в-точь как затаившийся в укрытии из добродушного образа хищник, готовый в любой момент сорваться с места и повалить наземь глупую наивную добычу. В конце концов, глубоко вдохнув, Аякс таки трогается с места, на негнущихся ногах подходя ближе к широкой кровати, так медленно, словно тот шёл по болотистой местности, где каждый новый шаг мог стать последним. Став около спокойно сидящего на краю мужчины, глядя на того сверху вниз, Тарталья вновь озадаченно останавливается, одним лишь взглядом спрашивая о своих дальнейших действиях. - Молодец. - довольно тянет Моракс. Последующие секунды Аякс смутно мог описать кому-либо, ибо оцепенение, что сковало всё его вытянутое, словно струна, тело не позволило ему сделать даже единого вдоха. Архонт резко, словно атакующий ястреб, не вставая, подаётся вперёд, вытягивая руку. Он крепко, не давая Предвестнику и шанса вырваться, хватает того за алый шарф, после чего весьма грубо дёргает того на себя, заставляя потерявшегося юношу запнуться и всем телом завалиться на Архонта, стушевавшись. Не теряя времени, Чжун Ли хватает Аякса и молниеносно переворачивает того на живот, укладывая к себе на расставленные колени. Он ловко захватывает оба тонких юношеских запястья, и на секунду комнату озаряет ярко-золотая вспышка. Она тут же затухает, после чего на обеих руках Тартальи можно лицезреть весьма увесистые, пульсирующие силой элемента Гео-оковы, крепко сцепившие оба запястья. - Ч-что ты творишь..?! – наконец восклицает очнувшийся от первоначального шока Аякс, нелепо, в панике дёргая скованными запястьями. Что внезапно нашло на Чжун Ли..? Зачем он связал его… - Собираюсь наказать плохого мальчика, который подверг опасности мой город и моих людей. – голос Моракса звучал грозно, глубоко и рычаще. Угрожающе. И тут Аяксу стало страшно по-настоящему. Почему он догадался только сейчас! Этот ящер наверняка наврал ему! И сейчас… Когда Аякс лишён всякой силы… - Что… Что ты сделаешь со мной..? – испуганно, на грани шёпота спрашивает Чайльд, оборачиваясь к Архонту, чья тяжёлая рука покоилась у Предвестника на спине, не давая ни вырваться, ни даже сопротивляться. Что с ним будет? Его разорвут? Задушат? Или всё вместе… Панические, воющие мысли прерывает звук ремня, вытянутого из шлёвок. Толстая змеиная лента складывается в руке Моракса, образуя продолговатую петлю. Звон металлической пряжки бьёт по воспалённому сознанию звонкими молоточками. Машинально Аякс изо всех сил стремиться отползти от нависшей над беззащитным телом угрозы, но жалкие попытки в очередной раз грубо пресекают, дергая Предвестника назад, так, что ткань серого костюма опасно трещит. - Таких выскочек, как ты обычно пытаются править ограничениями в свободе и общим порицанием. Однако я хотел бы попробовать другой способ. Словами до такого вздорного мальчишки всё равно пока что не достучаться. – устроив Тарталью на коленях поудобней, Чжун Ли одним слитным движением сдёргивает с разгорячённого тела юноши штаны вместе с нижним бельём. Мельком, но, тем не менее, с довольством в янтарных глазах мужчина замечает небольшие поджавшиеся яички, которые Аякс так старательно пытался спрятать, зажимая длинные ножки. От подобной неслыханной наглости и унижения лицо Предвестника приобрело ещё более яркий пунцовый оттенок. Попытки вырваться на свободу стали ещё активней, а из горла то и дело вылетали скомканные ругательства на родном языке. - Ах, как же я мог забыть. Вполне ожидаемо, что подобное отношение смогло завести тебя. Любишь, когда тебя наказывают, словно нерадивого школьника? – терпение Моракса постепенно заканчивалось: мальчишка, что словно креветка вертелся у него на коленях, казалось, и не думал успокаиваться. Шумное дыхание Аякса и застрявшее в глотке возражение сменилось внезапным надрывным всхлипом, стоило кожаной петле в первый раз обжечь нежный бархат порозовевших ягодиц. От неожиданности и белой вспышки боли перед помутневшим взором бедный Предвестник проезжается по коленям мужчины вперёд, едва не падая на пол, от чего его вновь грубо удерживают сильные руки божества. Моракс возвращает парня на место, пока что отложив ремень в сторону. Слегка шершавые ладони мягко проходятся по пострадавшей коже, на которой чёткой линией уже наливался алым первый удар. Ласка в прикосновениях Архонта создавала невероятный контраст с недавней жестокостью, так безбожно вернувшей Аякса в реальность. - Чем меньше ты будешь вертеться, тем меньше получишь. – кожаная лента возвращается в руки к Чжун Ли, и тот ведёт ей прямо по болезненно припухшей заднице, вырывая из уст юноши болезненное хныканье. - Четыреста двадцать один. – внезапный рокот раздаётся прямо возле покрасневшего ушка юноши, опаляя его горячим дыханием. Рука, до этого крепко удерживающая Чайльда за спину, резко перемещается на медные волосы мальчика, сжимая их в цепкой, пока ещё безболезненной хватке, вынуждая того поднять голову и внять наконец словам Бога. - Ровно столько людей пострадало в результате вызова тобой Осиала. Также было полностью разрушено двадцать девять жилых домов, пара ресторанов, школа, пострадала хижина Бубу. И хоть ты старался материально уменьшить принесённые тобой убытки, моральная компенсация тоже немало важна. – от вкрадчивого шёпота прямо над ухом Тарталью мелко трясёт. К чему это рассказывает ему Чжун Ли? Будто парень сам не знает, как много убытков в Столицу принесла его «шалость»… - Хм… Как думаешь, выдержишь ли ты более четырёхсот шлепков? – задумчиво, будто ведя диалог с самим собой проговаривает Моракс, от чьих слов Чайльд невольно в ужасе распахивает глаза. Сколько он сказал..?! - Нет! – поспешно обрывает его мальчишка, дёргаясь на мужских коленях особо сильно. Он… Он же просто пошутил, да? - Значит ты предпочитаешь извиниться лично передо мной прямо сейчас? Что ж, валяй, я жду. – опасная кожаная лента действительно отстраняется от бледных ягодиц, замерев в сжимавшей её руке в ожидании, как и Архонт, что скучающим взглядом уставился на обернувшегося в его сторону паренька. Лазурные глаза второго непонимающе бегали от лица мужчины к его руке, в которой пока что спокойно лежал страшный ремень. Это продолжалось меньше минуты, прежде чем во взгляде Предвестника вспыхнуло нечто новое, непонимающее и… Неожиданно дерзкое. - Но я… Я уже извинился перед тобой, Чжун Ли! Косвенно, да, но это ничего не меняет! Знаешь, сколько денег я вложил из личного счёта на восстановление твоей любимой Гавани? Невероятно много! А ведь это даже не целиком моя вина, вы с Синьорой тоже постарались! Так что же, моих жертв тебе недостаточно? – видно было, как осторожно юнец старается подбирать слова в сторону Архонта, как тщательно понижает громкость своих воскликов… Конечно, когда ситуация повёрнута к тебе такой стороной, и ты в ней явно не лидер – дерзить захочется в последнюю очередь. И от этого Аякс бесился больше всего, в реальности будучи в состоянии лишь беспомощно сжать зубы, окончив свою короткую тираду. Синий взгляд пытливо всматривается в золотой, прекрасно осознавая, с каким трудом ему даётся эта секундная храбрость. Затишье, как показалось юноше, длилось просто непозволительно долго. Под конец Аякс таки не выдерживает, позорно отводя глаза в сторону от испепеляющих янтарных очей. Да почему Чжун Ли так пялится на него?! Увидел бы себя в зеркало – сам бы испугался! Внезапно мужчина задорно хмыкает, вынуждая Предвестника вновь осторожно покоситься на него, не понимая причины такой резкой смены настроения. - Так ты отказываешься? – выгнув бровь, вопрошает Моракс, насильно поворачивая голову Аякса к себе. Поразительно… Этот мальчишка настолько самоуверен? Или же глуп… Он всё ещё не понял, что на этот раз божество не намерено шутить? Чайльд не отвечает. Вместо этого он хмурится, будто вновь набираясь смелости ляпнуть необдуманную дерзость в сторону консультанта. Но тот, разумеется, ждать его не собирался. Мальчик выразил отказ от компромисса. Косвенно, да, но это ведь ничего не меняет. Пожав плечами, Чжун Ли лишь тихо усмехается, прежде чем, занеся руку с крепко зажатым в ней предметом наказания, обрушивает на ягодицы несчастного парня череду звонких шлепков. В новые удары, в отличие от первого, мужчина не вкладывает особой силы. В конце концов, в его планах нет избить Аякса по-серьёзному, причинив тому ощутимый вред и травмы. Достаточно будет лишь припугнуть его. Ведь даже если Моракс не станет вкладывать в удары абсолютно никакой силы, распалённое воображение маленького Предвестника нарисует боль за него, так уж устроена человеческая психика. Тем более, если тот и дальше собирается упрямиться… Чжун Ли не собирался останавливаться на четырёх шлепках. С каждым новым ударом из Чайльда вылетает новый звук. Чистый скулёж, вперемешку со стонами рвутся из его глотки. Собственный, с какого-то чёрта вставший член, разумеется, облегчения тоже не приносит. Тот постоянно напоминает о себе, в очередной раз от творящегося вокруг беспредела выплескивая на дорогие брюки мужчины небольшие капли предсемени, заставляя несчастного Аякса содрогаться всем телом ещё и из-за этого. И Архонт с довольством чувствует упирающееся в его ногу возбуждение мальчишки. На девятый раз Моракс намеренно смещает угол удара, легко, но ощутимо шлёпая поджатые яички с хитрой улыбкой на устах. Перевозбуждённому парню предостаточно и этого, отчего его немедленно прошибает дрожью, словно током, после чего на всю комнату раздаётся жалобный визг. - Чжун Ли, пожалуйста! Хватит, я понял! – обессиленно скулит Предвестник, утыкаясь мокрым лбом в смятое покрывало под ними. Ещё немного, и на его глазах выступят настоящие слёзы… Как же это унизительно! - Понял что? Я всё ещё жду от тебя правильной речи, Чайльд Тарталья. – напускным строгим голосом обращается к нему Архонт. Наверное, стоит всё же ненадолго притормозить. Несмотря на отсутствие серьёзных повреждений, юношу на его коленях уже нехило потряхивало. Да уж, сразу видно – смертоносный Предвестник Фатуи… Маленький, слабый лисёнок, что от малейшей угрозы растёкся дрожащей лужицей у него на коленях. Как мило. - Мх… Понял, что старый, злобный де... Ах!! – хмурое бурчание прерывается внезапным, на этот раз достаточно сильным шлепком, от которого Тарталья хнычет пуще прежнего, крупно вздрагивая от неожиданности всем телом. - Повтори, малыш, что ты сказал? – невинно интересуется Моракс, с надменной усмешкой заглядывая в очаровательные, мокрые от выступивших слёз глазки. Нахмуренный, насупившийся мальчишка выглядел донельзя забавно. - Я… П-понял, что… Что… - разумные мысли и слова оправдания наотрез отказывались приходить на ум. Чайльд никогда особо не любил просить прощения. Но сейчас, когда он вынужден извиняться перед самим Архонтом, так ещё и в таком унизительном, уязвимом положении, когда он мало того, что щедро отшлёпан, но и, внезапно, сильно возбуждён… Чжун Ли правда думает, что это так просто?! - Что поступил неправильно. Мои… Мои действия, они повлекли за собой… М-м-м… Разрушения, и… Страдания непричастных людей. Я не хотел, но так вышло!.. – не без усилий высказав всё это, юноша оборачивается в сторону божества, во взгляде ища у того одобрения. Он сказал достаточно! А главное – искренне. Ведь в его планах действительно не было пункта об уничтожении половины Гавани Ли Юэ. И Архонт это прекрасно знает! Следовательно, дальше его по-любому должны будут… - И? – холодно интересуется Чжун Ли, в ответ рассматривая красивые, в миг распахнувшиеся от непонимания глаза. «И»? - И… - словно зачарованный повторяет за мужчиной Чайльд, капитулирующе отводя глаза. Эта ящерица… Всегда была настолько бесяче педантична..? Мальчишка тихо вздыхает, беспомощно сжимая связанные руки. Ну почему ему сейчас приходится отдуваться за это перед Чжун Ли… Почему именно он, а не любой другой житель Ли Юэ… В таком случае его хотя бы не разбирал на атомы душераздирающий стыд… Не очень весело чувствовать себя нашкодившим щенком перед тем, кого ты так искренне и странно полюбил. - И я… П-прошу у тебя прощения, Моракс… За всё, что учудил с Гаванью. Я поступил необдуманно, хоть и… Действительно не ожидал того, что потеряю над ситуацией контроль. – запинаясь лепечет Тарталья, неловко ёрзая на чужих коленях. Ещё несколько секунд Чжун Ли заинтересованно смотрит на пунцовые щёчки юноши, спрятавшего собственное раскрасневшееся лицо в складах простыни от пытливого янтарного взгляда. Однако, наконец выйдя из транса, мужчина откладывает ремень в сторону, на этот раз окончательно. Бархатная ладонь мягко скользит по горящим ягодицам парня, вызывая в стороне новые жалобные постанывания. Пальцы в перчатке оглаживают нежную кожу, прежде чем медленно заползти дрожащему от ласк мальчишке меж сжатых ножек. Следуя выверенному маршруту, Архонт перехватывает ладонью поджатые яички, после следуя ещё дальше, ощупывая небольшой, страшно напряжённый член. Предвестник в его руках дёргается, на этот раз, наоборот, не отступая и сжимаясь, а нетерпеливо толкаясь в ласкающую его ладонь, судорожно вдыхая нагретый воздух. Ткань перчатки безвозвратно пачкает липкая жидкость, и Чжун Ли не видит смысла и дальше мучить натерпевшегося мальчика. Поэтому в тот же миг мужчина плотно обхватывает ствол рукой, с оттягом проводя по нему вверх-вниз под сопровождение мелодичных стонов. От такой долгой выдержки Аяксу хватило всего нескольких движений, дабы с громким вскриком излиться Мораксу в сжатую ладонь, после устало обмякнув у него на руках, через раз содрогаясь от проходящей по всему телу послеоргазменной судороги. Дождавшись, пока юноша окончательно успокоится и затихнет, консультант одним взмахом руки уничтожает оковы на чужих тонких запястьях, после чего медленно, осторожно переворачивает мальчишку у себя на коленях так, что теперь передом тот был повёрнут к нему. Чтобы не причинять Чайльду дополнительных болевых ощущений, его задницу Чжун Ли поместил между своими раздвинутыми ногами, одной рукой держа того чуть выше колен, а второй придерживая за спину, словно ребёнка. После такой-то встряски Аякс казался куда спокойнее обычного. Голубые глаза, всё ещё мокрые от прошедшей влаги, словно лепестки Колокольчика после дождя, выглядели сонными. Мальчишка наконец притих, не спешил выдать очередную колкую, необдуманную фразочку. Лишь лежал в напряжении, прищуренными глазами глядя куда угодно, кроме Чжун Ли прямо над ним, будто ждал окончательного приговора. - На этот раз я хочу отпустить тебя с миром, Аякс. Благодари совпадение, но твоя необдуманная выходка не привнесла невинные смерти в мою Гавань. Иначе наш разговор с тобой выглядел бы уже совсем по-иному. – стянув с рук испачканные перчатки и отбросив их туда же, где покоился ремень, мужчина зачёсывает назад прилипшую от пота ко лбу рыжую чёлку, вынуждая Чайльда наконец обратить на него внимание. - Однако сейчас… Раз уж ты действительно понял свою ошибку и пытался её исправить ещё до того, как я прижал тебя с этим… Думаю, для тебя я могу сделать одно маленькое исключение. И, к тому же, сохранить наш с тобой контракт действительным. Ты ведь ещё помнишь, зачем изначально я принёс тебя ко мне? – усмехается Архонт, видя как в тот же миг растерялся Тарталья. А он ведь и вправду забыл, ради чего всё это… - То есть… - после небольшой паузы осторожно начал Аякс. - Ты… Не злишься на меня? Стоило тебе шлёпнуть меня двадцать раз ремнём..? – неловко усмехается мальчишка, всё ещё чувствуя некую скованность. От нервозности тот начинает осторожно растирать растёртые оковами запястья, кожа которых теперь едва ощутимо зудела. - Десять. – смеясь, поправляет юношу Моракс. Кажется, насчёт слабой человеческой психики Архонт не то, что не ошибся, но ещё и преуменьшил. Подобной новостью Чайльд, кажется, был внезапно ошарашен. - Десять..? Но… Мне показалось, их было больше… Хватит смеяться, Чжун Ли! – парень несильно шлёпает мужчину по тёмной макушке, тем не менее подхватывая от того смешинку. Постепенно атмосфера в комнате разряжалась, воздух больше не казался таким горячим и спёртым, не оседал в лёгких, словно брошенный в воду камень. Некоторое время и юноша, и мужчина сидели молча, почти не двигаясь и не смотря друг на друга. Каждый думал о чём-то своём, однако обоюдное молчание в помещении не ощущалось гнетущим или напрягающим, даже наоборот… Чжун Ли так и продолжал удерживать мальчишку на руках, переместив вторую ладонь тому на затылок, дабы периодически поглаживать мягкую копну рыжих волос, витая где-то у себя в облаках. Тарталья же прижался к Архонту ближе, совсем не желая упускать такой момент царящей идиллии. Отчего-то непослушные мысли неуклонно двигались в сторону собственных чувств, что, казалось, вот-вот польются наружу из осквернённой души Одиннадцатого Предвестника розовым потоком. Почему… Почему он чувствует себя так… Хорошо? Почему он не обижен, не злится, не сгорает от стыда… Разве такие чувства одолевают нерадивыми детьми после хорошей порки..? Разве после неё обычно становится так… Легко на душе? Будто бы он действительно получил по заслугам и теперь… Может наконец считать себя свободным впервые за такой долгий промежуток времени… … - Ты голоден, Аякс? – после длительного затишья наконец интересуется Моракс, вновь обращая всё внимание на мальчишку. Янтарный взгляд был чист, добр и ласков, казалось, что эти несколько долгих минут Чжун Ли что-то тщательно обдумывал, под конец, как и Тарталья, таки придя к полностью устраивающему его итогу. Чайльд поднимает сонные глаза на мужчину, осматривая чужое, ныне такое мягкое выражение лица. И с усталой улыбкой кивает. После такого выяснения отношений действительно пробуждался нешуточный аппетит.****
В ту ночь, несмотря на всё произошедшее между ними, предложение Чжун Ли остаться у него Чайльд и не думал отвергать. Долго ломаться не было ни смысла, ни сил, а уж после взаимного признания в, во всяком случае, симпатии, не то, чтобы Предвестник особо протестовал их сну в одной широкой постели. После сытного ужина, пробудившего одним своим ароматом в глубине юношеской души давно позабытый аппетит, состоявшего полностью из домашней еды, приготовленной, как не удивительно, Мораксом, мужчины вновь отправились на второй этаж небольшого домишки, сопровождаемые комфортным для обоих молчанием и тишиной. Расстелив и без того изрядно смятую кровать, бывший Архонт уселся на её край первым, после чего медленно, как показалось Чайльду, слегка застенчиво разведя руки в пригласительном жесте, не переставая упорно хранить молчание. Лишь тёплая, как никогда больше, нежная улыбка незаметно осела на божественных губах, вынуждая мальчишечье сердце подстреленной птицей трепетать где-то глубоко в груди… Ошарашенно простояв на месте с минуту, безрезультатно открывая и закрывая рот в попытке выдать хоть какой-то звук, юноша осторожно, будто до сих пор не веря в происходящее, двинулся ближе к мужчине, робко подползая к тому на кровати, после не менее опасливо тыкаясь тому куда-то в грудь, словно дикий зверёныш. Тихий выдох над порозовевшим ушком и ласковые руки, обнявшие напряжённую спину, успокаивают его, как нельзя лучше. Аякс сидит так ещё некоторое время, с удовольствием позволяя Чжун Ли переместить одну руку ему на рыжий затылок, мягко поглаживая кожу под спутавшимися прядями. Удостоверившись, что мальчишка в его объятиях наконец-то полностью спокоен, мужчина осторожно переводит их обоих в лежачее положение, укладывая хрупкое, словно стекло, тельце на себя, не убирая поглаживающей его руки. Тихонько скрипит фитиль лампы, и комната наконец погружается во мрак.****
Это была не первая их ночь, проведённая вместе. Кто же знал, что Чжун Ли окажется таким убедительным и ласковым во всех направлениях партнёром. Кто же знал, что кровать в доме Моракса (разумеется, когда сам хозяин жилища находился непосредственно в ней) была в миллионы раз мягче и уютней его узкой, отчего-то изрядно потрёпанной койки в специально отведённой ему комнате в Банке. Мягче настолько, что на ней он сможет постепенно выровнять свой режим сна, к тому же наконец перестав каждое грёбанное утро мучиться с адской болью в шее. Кто же знал, что, изредка всё же возвращаясь к себе в комнату по определённой нужде, Предвестник вновь не сможет нормально уснуть без убаюкивающего мужского дыхания совсем-совсем рядышком и рук, так приятно опоясывающих всё его уставшее за день тело. На малое удивление Тартальи, Архонт предпочёл не затягивать долго со вторым желанием. И, как это не было бы странно, его второй хотелкой, где мужчина, по сути, мог пожелать от Предвестника всё, что угодно, оказался… Ужин. Простой ужин, выделяющийся из всех предыдущих лишь тем, что на сей раз бывший Архонт, внезапно, изъявил желание заплатить за него из своего же кошелька. Что и сделал… Тайну подобного… Несвойственного ему жеста консультант предпочёл не раскрывать, сколько бы Чайльд не расспрашивал того за едой. Возможно, подобное легко можно было бы расценить, как очередную чудную традицию здешних земель? Аякс не был уверен, что слышал о такой. Однако незнание его продлилось относительно не долго. Спустя ещё примерно месяц, когда Тарталья уже и думать забыл о случившемся, Моракс вновь позвал его на ещё одну идентичную встречу, на сей раз уже планируемую в другом ресторане, за другим столиком, интригующе отделённым от всех остальных. - Скажи мне, Чжун Ли… Точно ли у тебя не было причины звать меня именно сюда? – с ноткой хитринки в голосе подмечает Аякс, уже сидя с мужчиной за одним столом этим же вечером. Решив лишний раз поберечь нервы партнёра, в этот раз Предвестник таки заказал мясное рагу, вместо привычных и любимых морепродуктов. Мало ли, Архонта ещё на свидании стошнит… - Ты как обычно зришь в корень, мой милый Тарталья. – тихо, как показалось Чайльду, слегка нервозно усмехается консультант, сидящий напротив вмиг напрягшегося мальчишки, что даже вилку отложил в сторону, сконцентрировав всё внимание на замявшемся Мораксе. Он-то сказал это в шутку… Заметив, с каким интересом зыркнул на него Аякс, Архонт совсем тихо, на грани слышимости вдыхает пропитанный неведомым ароматом воздух, и откашливается. - Аякс, я действительно позвал тебя сюда не просто так. На прошлом нашем свидании я… Ещё не был готов. Боялся, что ещё слишком рано, что сильно спешу. Но сейчас… – ловким движением едва подрагивающих пальцев, из внутреннего кармана строгого пиджака божество аккуратно выуживает небольшую бархатную коробочку цвета сапфира. - Ты здесь, дабы узнать моё последние желание. Так вот… - Моракс с чересчур торжественной физиономией встаёт со стула, отодвигая его назад. Обе руки подносят загадочную коробочку ближе к замершему Чайльду, пока не открывая. - Мой Аякс, мой дорогой юный Предвестник, моя Пара… Готов ли ты будешь принять от меня этот скромный подарок, подготовленный специально для тебя в знак наших с тобой отношений? – пальцы одной руки наконец открывают синюю крышку, демонстрируя идентичного цвета глазам небольшое, но довольно широкое серебряное кольцо, покоящееся на бархатной подушечке внутри коробки. По всему периметру чудного украшения красовалась россыпь мелких, но невероятно блестящих камушков всевозможных оттенков синего, по итогу на верхней стороне формируя… Маленького однорогого кита, точно также сложенного из кучи мелких «осколков». Презентовав любимому избраннику украшение, заметно нервничающий Чжун Ли выжидающе уставился в неподвижные, устремлённые прямо к серебристой поверхности перед собой глаза Аякса, ощущая, как собственное сердце от внезапно накатившего волнения отбивает свой ритм едва ли не в глотке. Заметив неподдельный шок в лазурных очах, Архонт тут же тушуется, прочищая дрожащее горло. - Разумеется, твой выбор никак не влияет на наш уговор. Вне зависимости, согласишься ты, или нет, ты достоен моего Благословения, ведь наш контракт будет исполнен в любом случае. – проглотив желание подогнать не особо торопящегося с ответом мальчика, консультант замолчал и принялся терпеливо ожидать от него хоть чего-нибудь, несмотря на то, что стоять так, под гнётом собственного страха и переживаний было… Невыносимо. Переведя всё ещё ошарашенный взгляд на Архонта и выслушав его короткую речь, Чайльд вновь обратил всё своё внимание представленному перед ним украшению, что, в зависимости от его ответа, прямо здесь и сейчас так или иначе изменит его дальнейшую судьбу. - Д-да… - сипит Предвестник спустя целую минуту донельзя напряжённого молчания. Все пройденные шесть тысяч лет за божественными плечами не казались в данный момент такими долгими и изнурительными, как этот жалкий отрезок человеческого времени. - Прости? – точно так же тихо переспросил у парня Моракс. Подумать только… Даже звуки вокруг них стихли в этот миг. Юные, как весенняя трава, глаза цвета самого глубокого океана наконец встретились с замершим на века в ожидании ответа Кор Ляписом. Рука с изящными пальцами потянулась к напряжённым скулам, пройдясь по ним ласковым ветерком. - Я согласен. Мой Властелин камня. – дрожащие губы украсила широкая улыбка, прежде, чем они скрылись в мягком, полном трепещущей нежности поцелуе, на века скрепившим этим сладостным вечером две абсолютно противоположные, но страстно любящие души. Пальцы, облачённые в строгие перчатки, аккуратно скользнули в коробочку, забирая из неё серебристое, заискрившееся пуще прежнего украшение, чтобы в следующую же секунду нежно надеть его на чужой безымянный палец, так идеально подошедший колечку по размеру. Кто же знал, что начавшееся месяцы назад возымеет такой конец для них обоих…