Ирония

Упиваясь до потери сознания и танцуя так, что на следующий день бывало тяжело встать – это была жизнь Харли Квинн без её Пудинга. Вообще-то, Арлекино даже не помнила точную причину их расставания. Обвинений от Джокера было так много, что даже примирительный секс не помог им всё наладить. Клоун просто ушёл. Цирк ушёл, а клоуны остались? Нет, здесь было наоборот. Клоун ушёл, а Харли осталась жить в пустом цирке, где только саму себя могла развлекать. — Сбежал? — была первая и самая верная мысль, когда Харли только проснулась. Девушка обыскала всю квартиру, в надежде, что Джокер оставил ей записку, но так и не нашла чёртов клочок бумаги. Квинн знала, что Пудинг никогда не предупреждал её, но почему-то раз за разом искала доказательство, что ему на неё не все равно. Она погрустила целый месяц, но несмотря на тоску днём, ночью Харли оживала и отжигала в клубе, показывая окружающим, как она хороша и недоступна для мужчин, которые окружали её во время танцев. — Может уже к тебе? — как-то спросил один из таких партнёров по танцу, — У меня ахуенная кровать и коньяк, который старше меня, — улыбается во все тридцать два, хотя на самом деле из настоящих зубов там осталось около 14. — Отъебись от неё, кусок дерьма, — слышится со стороны и этот кто-то убирает от Харли чужие руки. Квинн успевает только расхохотаться от неожиданного-супер-бытового развития события. Они начинают разбираться между собой, а Харли быстро теряется в толпе. Ни одному из них не светил секс с ней, но им об этом говорить необязательно, поскольку такие спонсоры выпивки были ужасно злопамятны и приставучие. Выйдя через чёрный вход благодаря уже знакомому бармену, Харли вытащила сигарету и сжала её меж зубов. Лихорадочно копаясь в сумочке, девушка так и не смогла найти зажигалку. Блядский пудинг всегда прятал от неё сигареты, тем самым играясь. Вот и сейчас, совпадение навеяло воспоминания об игре. Игре, которая заканчивалась хорошим сексом и новой тачкой для неё любимой. Заслуженной тачкой. Сейчас не было ни пудинга, ни зажигалки, ни тачки. Она имела право делать, что ей угодно, но всего этого не хотелось. Не хотелось трахаться до потери сознания, не хотелось демонстрировать свою сексуальность перед его подчинёнными. Пудинга не было и жизнь потеряла смысл. Харли вдруг захотелось умыться и снять проклятое платье, что едва прикрывало мягкие ягодицы. Пошёл обратный процесс возвращения в прошлую себя. В ту, от личности которой она отказалась ради Джокера. — Ну и нахуй его. Я начну заново, уеду из Готэма и найду себе ебучую работу, — говорит сама с собой, ломая сигарету и рассыпая табак, — Да, я стану нормальной. Пока суки! — громко кричит, не обращая внимания на собравшийся народ неподалёку. За месяц она сделала невозможное. Харли привела квартиру в порядок, сожгла всё, что напоминало о Джокере и в конце концов стала прошлой собой. С поведением, конечно, были трудности, но она была хорошей актрисой, поэтому роль "хорошей девушки" и взяла. Купив билет в один конец, Квинн оставила ключи под ковриком и в официально-деловой одежде, на шпильках направилась к ожидающей такси. Без задней мысли она села в машину и назвала адрес аэропорта. На водителя она обратила внимание в последнюю очередь. С ухмылкой на лице, за рулём автомобиля сидел Джокер. В расстёгнутой красной атласной рубашке и растрёпанными чуть ниже ушей волосами. — Привет, моя конфетка, — наблюдает за реакцией поражённой Харли, не скрывая удовольствие от происходящего. — Ты снова пришёл, когда я захотела покончить со всем, — тянет жалобно, совсем забыв про правило не верить и не возвращаться к Пудингу. — Я не мог потерять тебя, — смеётся, осознавая насколько сопливо это прозвучало, — Мы классно трахаемся, так что... Ты никогда не сбежишь от меня.