Полное разрушение мира Рубак

Заря ещё только занималась, а к Центральному театру – музею (точнее Центральному зданию Всех Искусств) спешила подозрительная парочка. По крайней мере, для старейшины, которому было приказано сидеть у входа на страже, эта парочка показалась таковой. Не то, что старейшина очень сильно вглядывался или пытался рьяно исполнить поручение мэра. Годы были уже не те, однако всю ответственность возложенной миссии он хорошо понимал. Пусть глаза различали контуры фигур лишь, если старик вплотную приблизиться к рассматриваемому объекту, но мозг был ясен, а огромный опыт частично компенсировал близорукость. И по суматошным передвижениям этой парочки старейшина уже заподозрил что-то неладное. А когда эти двое подошли к нему (точнее к главному входу в театр), то брови старика сдвинулись к переносице. - Кхе-кхе, куда вам молодые люди? – привлекая на себя внимания, произнёс старейшина. - Э, нам на городское собрание, - неуверенно ответил жилистый, высокий паренёк. - Вы опоздали, молодые люди, собрание уже началось, - покачал головой старейшина, немного ослабляя бдительность. - Опоздавшие, наверно отсюда и их нервозность, - уже спокойно подумал старик. Он прекрасно знал (сам был таким), как молодые переживают, когда хоть что-то в очень важном деле идёт не так. Старейшина уже хотел было развернуться к страже и упросить пропустить молодых, как раздалось оханье, отдававшее такой фальшью, что старик остановился на пол обороте. - Ох-хох, как же теперь! Жюль, дорогуля, я тебе всё утро талдычила, что опаздываем, а ему, понимаете, надо обязательно свои чудесные волосики завить, да рож … эээ… красивое личико припудрить, - громко и фальшиво плакалась сопровождавшая паренька дама в «необычном» положении. Старик до боли сощурил глаза, чтобы хоть как-то разглядеть подозрительных личностей. Паренька он, кажется, уже где-то видел, а вот лицо дамы было полностью закрыть белоснежной фатой и вообще… - Свадебное платье! – вырвалось у изумленного старейшины. - Ах-ах, мой муженёк такой скряга, что я вот уже которой год хожу в этом платье! Ах, бедная-несчастная я! Зачем я только вышла за тебя! – завывала дама. Всю эту истерику, можно было списать на беременность молодой, если бы старик не чувствовал, что девушка явно переигрывает. - Скряга!? Это уже слишком! Сначала несла какую-то хрень про мою внешность, хотя это ты торчала у зеркала битый час, теперь это! Первое хотя бы простительно, ибо понимаю, что зависть нехорошее чувство, а вот откуда ты взяла второе… Ведь это ты, с какой-то радости, распоряжаешься всеми нашими деньгами!? И вообще … УЙ!!!! – не выдержал и выдал всё паренёк. Он бы ещё кое-что добавил, если бы «женушка» любовно бы ни приложила по рёбрам. А возможно она просто нежно погладила муженька, старик не разглядел, а паренёк стоически перенёс удар, даже не поморщившись. - Хм, а спорят, как настоящая парочка. И всё же что-то с ними не чисто, - размышлял старейшина. - Так мы можем пройти? – не вытерпев, осведомилась девушка. - Простите, но не могли бы вы показать свои разрешения на проживание? – проскрипел он. - Разрешения? – растерялась девушка. - А да, это те, что на входе давали, - сморщив лоб, вспомнил паренёк. - Эй, старый пердун, а что ты нам ничего не выдал, как только узнал наши имена и цель пребывания, - совсем тихо пробормотала девушка. Так тихо, что, если бы старик ни обладал не по годам острым слухом, то он ничего не расслышал. - Что, простите? – как всегда старик притворился глухим. - Ничего-ничего, мы эээ свои разрешения дома забыли, - затараторила молодуха, - А без них никак нельзя, что ли? - Почему нельзя? Можно. Эх, молодёжь, вечно вы больше нас, стариков, всё забываете. Али и пропуск на собрание посеяли? – прокряхтел старейшина, хитро сощурив глаза. Никакого пропуска и в помине не существовало, но он должен был окончательно убедиться. Дама вопросительно повернула голову к кавалеру. - Чё так пялишься? В пригласительном письме доброчестивого горожанина, которого ты столь подло обворовала, ничего такого не было. Сказано просто, куда и во сколько, - уже безбоязненно злобно зашептал паренёк, уверенный в глухоте старого охранника. - Ась? – решил подыграть старейшина, а сам подал тайный знак страже у дверей. - Да, тоже дома забыли, - ответила за паренька девушка. - Могу я хотя бы узнать ваши имена? – спросил старейшина, уже не сомневаясь, что ему соврут. - Жюль Дюваль, - гордо отчеканил паренёк, несмотря на злобное рычание женушки. -Хм, Жюль Дюваль, - старик мысленно прошерстил весь список горожан, которых он когда-либо регистрировал. И хоть память была уже не та, но всё же не зря его держали на этой должности так долго. - АААА! Так это вы молодой человек. Помню-помню. Вы, кажись, тогда прибыли братом и племянниками, - проговорил этот удивительный старик (если учитывать, что Дювали прибыли несколько лет назад): - А вашу спутницу что-то я не припоминаю? Али здесь познакомились? - Она приехала сюда несколько позже, - честно ответил Жюль. - Ваше имя? – обратился старейшина уже непосредственно к девушке. - Мина, - сказала девушка и, несколько помявшись, неуверенно добавила: - Дюваль. - Мина Дюваль? – переспросил старейшина и глубоко задумался. Потом, видимо решив, что уже изрядно потрепал парочке нервы, кивнул : - Проходите. Да, парочка выглядела очень подозрительной (хотя, что мог сделать безобидный чудаковатый ремесленник и таинственная девушка на сносях), однако, в конце концов, прямая конфронтация с потенциальными преступниками не входила в его обязанности. В молодости он бы ещё пошёл на такую глупость, но не теперь. Свою скромную миссию он уже выполнил – знак охранникам подал. - А дальше пусть сами разбираются, - с такой мыслью старичок медленно бочком ретировался с будущего интуитивно им предсказанного места кровавого побоища. Не успел. Дальнейшие события стали развиваться явно не по сценарию ни той, ни другой стороны. Тут приложила свою ручку проказница-судьба. Стража, чтобы ослабить бдительность, уже начала открывать массивные дубовые двери, а парочка преодолевала последние ступеньки, как паренёк случайно наступил туда, куда не следовало наступать ни при каких обстоятельствах (лучше уж сразу покончить с собой). А именно на шлейф фаты и подол платья, что сзади дамы подметали ещё несколько ступеней. - Ой, - успел промолвить паренёк, и тут началось падение. Их падение достойно войдёт в анналы самых скандальных хроник красного мирка. Сами посудите: уже в начале Великую Дажедру (а это, если кто не догадался, была именно она) раздели. Тонкая кружевная ткань с громким треском лопнула, как раз в основной поясной части, открывая весь низ и фату и естественно открывая незабываемый вид на сами знаете что(не везёт Линочке со свадебными платьями). А если учесть, что обзор с самого верха лестницы открывался не маленький (площадь Искусств вторая по величине во всём Примусе), то Жюлю следовало бы копать себе могилку уже при первых отзвуках треска. К сожалению, в отличие от старейшины, Жюль не до конца осознавал последствия совершённого им злодеяния, точнее просто не успел осознать. Как не успела осознать и сама дажедра, которая в поисках утраченного равновесия рефлекторно схватилась за несчастного паренька. - Ой, - вновь произнёс Жюль, когда что-то громко щёлкнуло уже у него. Через секунду на глазах у удивлённой публики (в основном стражников) вместо паренька уже вздымалась огромная подушка расцветкой напоминавшей нижнее бельё в горошек. - Э, - успел вымолвить старейшина, увидев, что подушка стала падать прямо на него. В этот миг старейшина впервые возненавидел всё: свою немощь, свою работу и даже этот святой город. К счастью для старейшины эта огромная махина, покачиваясь, немного отклонилась от первичной траектории и грохнулась ,лишь слегка задев, старика. Но и этого было достаточно, чтобы повалить его на подушку сверху, где уже прилегла разгневанная рыжеволосая фурия. Старейшине почему-то вдруг захотелось оказаться под махиной или вообще где-нибудь подальше. - Паразит! Такой план испоганить! – кричала фурия, избивая невесть откуда у подушки взявшиеся ноги. - Подумаешь, небольшая осечка вышла, - вдруг стала оправдываться подушка (точнее, как догадался старейшина, кто-то внутри подушки). И тут фурия заметила, в каком состоянии находиться её одежда. От чернейшей ауры, разлившейся в радиусе десятка метров, стражники в страхе побросали оружие и притворились ветошью. Старик же перестал дышать. - ИЗВРАЩУГА!!! Да, чтоб у тебя вместо чресл выросла жаба! Я лично этому поспособствую! Кастрирую на фиг!! – ругательства лились нескончаемым потоком, да такие отборные, что передать их Автор просто стестняется. От немедленной кастрации паренька спасали лишь несколько слоёв не очень прочной ткани, пуха и воздуха, а фурия, разрывая когтями и зубами несчастную подушку, яростно стремилась их преодолеть. - Зря она так, - вдруг подумалось опытному старейшине: - ведь мало ли, какие ещё сюрпризы запрятаны в одёжке паренька. Интуиция и на этот раз не подвела старика, ткань, наконец, поддалась неистовому напору девицы. В тот же миг раздался звук, своей грандиозностью сравнимый лишь с пуканьем слона. В этот раз никто даже не успел крикнуть: «ОЙ!» - как подушка, набрав небольшую высоту, протаранила полу-отрытые двери и влетела в холл здания. Жертв у дверей удалось избежать только лишь потому, что те (стражники) ещё притворялись ветошью. Оглянувшись назад, старейшина горестно осознал плачевность сложившейся ситуации. Преследовать очумелых здравомысляще расползающаяся стража явно не собиралась, предоставив это благородное и славное дело силам, расположенным внутри музея, а это означает, что он провалил свою миссию. Впрочем, он подумает об этом позже, а сейчас ему нужно было выжить, что в компании этой сумасшедшей парочки, не перестававшей, между прочим, переругиваться даже в такой ситуации, представлялось весьма маловероятным. Такие мысли посещали старика за те доли секунды, пока они пролетали длинный коридор с множеством дверей. Когда же они сшибли с петель двери в главный зал и понеслись к сцене, последние думы оставили бедную головушку старичка. - Мамочки, я ещё слишком молод, - пролепетали губы старейшины (наверняка при этом безмерно удивившись). Подушка летела прямо на оратора, коим был, как легко было догадаться, сам мэр. Достопочтимый мэр едва успел отпрыгнуть, и уже изрядно уменьшившаяся подушка врезалась в декорации, которые как-то позабыли убрать. - Нет, у тебя даже не крабьи мозги. Поздравляю, у тебя там вообще ничего нет! Как в высохшей ракушке! – продолжая ругаться, фурия постучала башкой молодого человека о сцену. И тут раздался ещё один внушительный: - БАХ! Все герои этой трагикомедии, а также зрители, пришедшие на Собрание, повернули головы на звук. - Так-так, похоже сотрудники музея не только декорации не потрудились убрать. Баночки с краской они тоже поленились утащить, - ехидно подумал старейшина. Выцветшие на сцене декорации когда-то тоже надо было обновлять. А тут мэр внезапно «попросил» (приказал) отдать на время помещение, им пришлось уступить и в спешке готовить другой зал. И вот теперь Сеарём расплачивался за свою капризность (предрасположенность к понтам). Уговаривали же его провести собрание в другом зале? Уговаривали (старейшина сам был свидетелем)! Но нет, тот упёрся, ему, значит, главную залу подавай. Вот и получил по заслугам! С неким злорадством старичок смотрел на то размалёванное чудо, которое звалось уважаемым мэром. А вот девушке, наконец осознавшей, во что её угораздило вляпаться было не до злобных усмешек. - Э-э, а вам идёт, даже как-то ярче стали, - ляпнула она, пытаясь хоть как-то снять напряжённо повисшую тишину. Было трудно понять, сколь разгневан этот, прекрасно умеющий себя держать, человек. Действительно, как тут разберёшь, когда вместо лица в твою сторону повернулась разноцветная палитра безумного художника. Правда, судя по тому, как встопорщились на макушке теперь уже разноцветные клочки волос, и, как трясутся руки у достопочтимого, что мэр явно на пределе своей хвалёной выдержки. А тут ещё от побоев потерявший сознание паренёк очнулся. - А что здесь делает клоун? – подлил он масло в огонь. - Нет, правильно она его ругала. Видать у паренька действительно винтиков голове не хватает. Вот он и ляпает всегда всё, что в голову взбредёт, совершенно не считаясь с окружающими,- очень чётко охарактеризовал Жюля мудрый старейшина. На этот раз старейшина даже не осудил девчушку, когда та со всей силы двинула пареньку по темечку. Да так, что тот, блаженно улыбаясь, вновь растянулся на сцене. В довершении ко всему, видимо, чтобы окончательно добыть несчастную молодую пару, жестокая судьбинушка порывом ветра колыхнула раскачивающийся стенд с чьим-то огромным ( в натуральную величину) портретом в сторону достопочтимого клоуна. Хлоп! И вот уже у достопочтимого имелись: и небольшой (но красивый!) бюст, и порядком располневшая (но аппетитная) женская фигурка, и даже простенькое розовенькое платьице. По залу до этого итак раздавались смешки и хихиканье, теперь же его наполнил звонкий весёлый гул. - Схватить! Схватить, Лину Инверс! – перекрывая гул, пророкотал Сеарём. Зал во мгновение ока затих, тут же загрохотали доспехи очнувшейся стражи. - Лина Инверс! Точно она! И как это я сразу не заметил, слепой дурак! – хлопнул себя по лбу старейшина. - Вот, чёрт! – ругнулась Лина, вытаскивая что-то из кружевного чулка. Это «что-то» она кинула в сторону надвигающейся стражи, раздался взрыв. Зал панически взвыл, люди бросились к выходу, началась давка. - Успокойтесь! Стража её быстро утихомирит! Нет повода покидать Собрание! – увещевал толпу мэр. Однако людям, почуявшим запах собственной смерти, было не до уверений мэра. - Эх, всё же лидер из него никудышный, - в который раз подумал старейшина. Впрочем, мэра похоже мало волновали его верноподданные, и, после неуспешной попытки успокоить панику, он решил искоренить её источник. - Ха-ха! Повторяетесь! На этот раз это не поможет! – злобно захохотал мэр, подобно третьесортному злодею. Из дыма проступили нетронутые доспехи, стража осторожно продвигалась к цели. - На этот раз они устойчивы и к физическому урону. Ха-ха! Просто непробиваемая защита! – захлёбываясь особо едкой слюной, пророкотал мэр. Девушка злобно посмотрела на парня в отключке, словно решая бросать его или нет. - Ах ты ж, Мать Тьмы в пятую точку! И почему именно на меня, такую хрупкую, всё взваливается, - всхлипывала Лина, вытаскивая ещё что-то из пояса. На сей раз весь зал весь зал заполнил едкий дым, к такой атаке мэр не был готов. Стража, кашляя, валилась на колени. - Фаер болл,- неожиданно воскликнул кто-то. Огненный шар опалил жаром старика и врезался в стену, естественно оставив в ней нехилую такую дырищу. В новообразовавшийся проход пополз дым, в нём же показались и две убегающие фигуры. - За ними, - прохрипел Сеарём. И стража, радостно толкаясь, кинулась к проходу на свежий воздух. -Нет! Стойте! – хрипел ослабевший старик, но его никто не слышал. Только он, находившийся от преступников на расстоянии вытянутой руки, видел, как их увели вовсе не к проёму. - Это не они, - шептал он, пытаясь подняться, но сил уж не оставалось. - Пора в отставку, - мелькнула мысль, прежде никогда не приходившая ему в голову. Старейшина возвёл глаза к потолку, и херувимы, коими был разрисован весь свод, ободряюще подмигнули этой задумке.