Заболевший лекарь

На пике Сышэн каждый год появлялись новые ученики. Среди них было множество самых разных: сирот и выходцев из богатых семей, талантливых и посредственных. Сюэ Мэн не пытался запомнить каждого из новеньких, да и с сыном Главы клана никто не горел желанием сильно сближаться. Сюэ Мэн гордо носил звание единственного ученика величайшего из старейшин пика — Чу Ваньнина, пока у него неожиданно не появился шиди, ничем не примечательный красивый мальчик, уже несколько месяцев слонявшийся без наставника. Отец не так давно привёл его в клан и дал странное имя, которое с трудом получилось вспомнить. Оставалось непонятным, почему такой неприступный Чу Ваньнин решил взять в ученики именно Ши Мэя. Беспокойство Сюэ Мэна о том, что его потеснят на пьедестале лучшего заклинателя, быстро развеялось — Ши Мэй был откровенно слаб, и единственное, что у него получалось хорошо — заниматься целительством. Ши Мэй был тихим, вежливым, дружелюбным, и общение с такими людьми молодой господин Сюэ всегда находил приятным, но сблизиться почему-то всё равно не выходило, до самого появления Мо Жаня. Хотя брат неимоверно бесил, а шиди оставался отстранённым и называл не иначе, как «молодой господин Сюэ», хотя Мо Жань и Ши Мэй всегда были более близки друг с другом, нежели с ним, а ссадины от Тяньвэнь подолгу болели, это время запомнилось Сюэ Мэну как лучшее в его жизни. Череда обстоятельств отняла всех, кого было возможно, но правда состояла в том, что Сюэ Мэн никогда не хотел терять. Ни родителей, ни учителя, ни братьев. Несмотря на истинную личность Ши Мэя и всё, что было им совершено, Сюэ Мэн так и не смог заставить себя его ненавидеть, как никогда не мог ненавидеть Мо Жаня, сколько бы ни пытался убеждать себя в обратном. Стоило вспомнить умиротворённое лицо и мягкую улыбку, с которой Ши Мэй благодарил за самую незначительную помощь. Сейчас на месте персиковых глаз, украшавших это лицо будто пара прекрасных звёзд, была белая повязка, но даже это не могло его испортить или сделать безобразным. Волосы, на ощупь казавшиеся мягче самого дорогого шёлка, плавно перетекали между пальцами, и Сюэ Мэн невольно вспомнил казавшийся тогда до ужаса абсурдным рассказ Мо Жаня о том, как приятно было трогать волосы Ши Мэя, когда тот позволил его расчесать. Машинально перебирая тёмные пряди и отвлечённо утопая в далёких воспоминаниях, Сюэ Мэн сосредоточил всё своё внимание на том, как едва заметно поднимается и опускается запах белого ханьфу и чуть колышется и теплеет воздух рядом с его рукой. Дышит. Сюэ Мэн в сопровождении нескольких советников и стражи возвращался с дружественной делегации к ордену Битань. Погода стояла прекрасная, торопиться было некуда, а потому он, взяв с собой пару воинов, выбрал несколько иную дорогу, где можно было быстрее пустить коня и ненадолго отложить подальше заботы в голове. Один из стражников внезапно окликнул и сообщил, что где-то в уходящих вверх по склону зарослях, кажется, человек без сознания. — Там очень ядовитые растения вокруг, — взволнованно говорил стражник, — если его оставить, будет совсем плохо. Сюэ Мэн, конечно, не собирался оставлять человека в беде, и, стараясь не касаться голой кожей крупных зелёных стеблей, они совместными усилиями прорубили достаточно безопасный проход в зарослях. Но когда Сюэ Мэн наконец увидел пострадавшего, он не смог поверить своим глазам. Сколько лет прошло с их последней встречи, никто даже не знал, жив ли он, но это, несомненно, был именно Ши Мэй. Ши Мэй ещё с детства уходил в горы за ядовитыми лечебными травами, ран на его теле не присутствовало, и оставалось загадкой, как он мог попасть в такую ситуацию. Но существовала ещё одна проблема. По счастью, сопровождавшие стражники не так давно присоединились к клану и не знали Ши Мэя в лицо, однако того нельзя было сказать о прочих советниках и старейшинах, которым сложно было бы объяснить объявление предателя. Но бросить Ши Мэя не возникло даже мысли. На голове целителя была надета шляпа доули с широкими полями, и, воспользовавшись обрамляющей поля лёгкой тканью, Сюэ Мэн постарался спрятать за ней лицо Ши Мэя и покрепче привязал его к своей лошади. Он объявил, что довезёт пострадавшего до Сышэн быстрее всего таким способом, и это не было ложью. Дыхание Ши Мэя оставалось размеренным, но казалось слишком слабым, и в дороге мысли были только о том, как крепче держать его обмякшее тело и быстрее увидеть родной пик. Но сам Сюэ Мэн был абсолютно несведущ в искусстве врачевания, а потому скрыть присутствие бывшего шиди полностью не получилось бы. Вызванный старейшина Таньлан привычным хмурым взглядом оценил его и привезённого гостя, которого наверняка узнал, но ничего не сказал, лишь осмотрел, внимательно выслушал описание ядовитого растения на склоне и сообщил, что приготовит лекарство. Снадобье действительно вскоре оказалось готово и влито в рот Ши Мэя, теперь же, по словам старейшины, оставалось только ждать. И это самое ожидание затянулось, шли уже третьи сутки. Даже старейшина Таньлан приходил проведать и говорил, что Ши Мэй должен был очнуться раньше. Сюэ Мэн внимательно следил за тем, чтобы выделенные покои не посещали посторонние, и сам часто присутствовал здесь. Он объяснял это себе желанием сохранить в тайне личность Ши Мэя и избежать возможных проблем, но было кое-что ещё. Всё это в какой-то мере напоминало о прошлом. Как кто-то из них валялся в постели после ударов плети Чу Ваньнина (чаще, конечно, Мо Жань) или неудачного падения на тренировке. И пусть это были лишь далёкие отголоски прошлого, от которых почти ничего не сохранилось, а повод совсем не вызывал радости, видеть Ши Мэя вновь в Сышэн было приятно. Но больше хотелось, чтобы он наконец очнулся. Сюэ Мэн как обычно сидел на краю кровати и пропускал мягкие волосы между пальцами, задевая иногда кожу виска. Поначалу он считал, что дотронуться даже до кончиков волос стало бы недопустимым пересечением личных границ. Но дыхание Ши Мэя было столь слабо, что он то и дело в испуге подносил ладонь к его носу, чтобы проверить, и, в конце концов, так и оставил в таком положении, чтобы постоянно чувствовать колебания тёплого воздуха. А волосы — они сами попались под руку, и слишком сложно было оторваться. Сюэ Мэн не сразу почувствовал, как дыхание на ладони участилось, и вдруг Ши Мэй резко сел, взволнованно ощупывая простынь вокруг себя. — Всё хорошо, ты на Сышэн. Это я, Сюэ Мэн, — вовремя получилось вспомнить, что Ши Мэй не мог его увидеть. Тот после услышанных слов заметно расслабился, хоть и выглядел удивлённым, но, по крайней мере, был в сознании. — Глава Сюэ?.. Как я здесь оказался? После рассказа о случившемся Сюэ Мэн задал давно мучавший его вопрос: — Как так получилось, что ты, лучше всех разбирающийся в ядах и лекарствах, свалился от какой-то травы? — Обычно я всегда принимаю противоядие, когда отправляюсь в подобные места. Именно поэтому я так долго находился без сознания — лекарство старейшины Таньлана плохо сочетается с моим собственным. Но всё случилось по досадной оплошности: меня укусила гадюка и я не успел вовремя выбраться. Не волнуйся, противоядие от змеиных укусов я тоже регулярно принимаю, я бы в любом случае вскоре очнулся. Но… просыпаться здесь приятнее, чем посреди поля. Благодарю за помощь и заботу, Глава Сюэ, — Ши Мэй поднялся выше на постели, складывая руки в поклоне. — Пустяки, оставайся, пока не поправишься. И… к чему это вечно официальное обращение? Мы знакомы с детства, хоть раз назови меня по имени. Губы Ши Мэя в ответ дрогнули в смущённой улыбке. Сюэ Мэн стоял на веранде зала Даньсинь и смотрел на ясное звёздное небо над пиком. Это зрелище всегда казалось успокаивающим. Ничего не будет как прежде, и Ши Мэй уйдёт отсюда вскоре также, как и все остальные, оставляя ему Сышэн и одиночество. Позади беззвучно приблизились, и чья-то рука мягко коснулась прядей высокого хвоста. — Твои волосы тоже приятные, Сюэ Мэн. — Сышэн всегда будет домом для учителя Чу и Мо Жаня. И для тебя. Возвращайся.