***
Вопреки ожиданиям, телефонные звонки тревожили начальника Аврората нечасто, и каждый звонок имел за собой чрезвычайное происшествие на границе обоих миров, требующее незамедлительного вмешательство стражей магического правопорядка. Чаще всего Гарри в обеденный перерыв болтал с Роном и Гермионой, если у друзей в этот день выпадал выходной, или беседовал с тестем, заныкавшем телефонный аппарат в недрах Отдела борьбы с незаконным использованием изобретений маглов.***
В тот знаменательный год — Год, Когда Джеймс Сириус Поттер Получил Письмо Из Хогвартса — раздался только один телефонный звонок. И раздался он, когда начальник Аврората уже одной ногой ступил за порог. — Гарри Джеймс Поттер у аппарата. — Гарри очень старался, чтобы его голос звучал если не строго, то хоть сколько-нибудь солидно. — Кхм… — на том конце кто-то очень не решался начать разговор. — Г-г-гарри? — Говорите! — потребовал Гарри. Вести переговоры когда-то учил его Кингсли. — Представьтесь, пожалуйста. — Уже чуть мягче добавил он. — Дурсль, — пробормотал нерешительный собеседник. — Дадли Дурсль. – Кузен Дадли?! Гарри не поверил своим ушам. Извинившись, он аккуратно положил телефонную трубку на стол и рухнул в кресло, доставшееся в наследство от того же Кингсли. Начавшаяся пульсация в голове не имела ничего общего с отметиной в виде молнии — шрам не болел с тех пор, как был уничтожен Волдеморт. Гарри закрыл глаза и приложил пальцы к вискам. — Гарри! Гарри, ты меня слышишь?! — зачастили на том конце, настойчиво пытаясь прорваться через оглушающие раскаты бьющейся в висках крови. Гарри никогда не слышал в голосе кузена столько отчаяния, даже когда тётя Петуния была вынуждена ограничить его дневной рацион тысячей килокалорий. — Только что я… то есть мой сын, конечно же, — Дадли издал сдавленный звук, отдалённо напоминавший смешок, — получил письмо из этой вашей школы! Гарри не мог дать себе точный ответ, что шокировало его сильнее. То, что сын Дадли Дурсля (подумать только — у кузена есть сын одного возраста с Джеймсом!) едет в Хогвартс, или же то, что Дадли Дурсль собственной персоной только что позвонил в Министерство магии по самому что ни на есть обыкновенному маггловскому телефону. — Мы живём в Коукворте, это… Дальше Гарри уже не слушал. Он хотел что-то ответить, но в горле у него пересохло. Конечно, Гарри знал, где находится Коукворт — крошечный городок в предместье Манчестера. Тот самый, где тётя Петуния надеялась скрыться от пригласительных писем из Хогвартса в привокзальной гостинице. Их с сестрой (и Северуса Снейпа) малая родина. — Я буду в течение часа, — прикинув, ответил Гарри. Этого времени вполне хватило бы, чтобы добраться до Коукворта по воздуху.***
По прошествии почти полувека Коукворт претерпел значительные изменения. В воспоминаниях профессора Снейпа это был грязный промышленный городок с тесной застройкой времён королевы Виктории и бесконечно курящейся фабричной трубой. Жилой фонд Коукворта почти полностью состоял из однотипных домов тёмного кирпича, выстроенных для рабочих почти полтора века назад. Самому Гарри Коукворт заполнился разве что заплесневелыми хлопьями, поданными на завтрак в коуквортской гостинице — в город они въехали глубокой ночью. В ходе короткой пешей прогулки от самого края города до дома кузена — небольшого двухэтажного коттеджа, типичного для середины прошлого века — Гарри с удивлением обнаружил, что отравлявшая жителей Коукворта текстильная фабрика стараниями местных художников превратилась в арт-объект, вокруг разбили неплохой парк, трущобы в тупике Прядильщиков сровняли с землёй, а на их месте прямо сейчас велась бурная строительная деятельность. Гарри подошёл к свежевыкрашенному белой краской штакетнику. Шторы на окнах пришли в движение — его уже ждали. Мгновение — и на пороге показался крупный светловолосый мужчина. Дадли Дурсль протянул руку для рукопожатия и тут же отдёрнул, словно боялся обжечься, едва Гарри протянул в ответ свою. Повисла неловкая пауза. Дадли, залившись краской (совсем как дядюшка Вернон — отметил Гарри), спрятал руку в карман. — Привет, Большой Дэ! — широко улыбнулся Гарри в надежде как-то разрядить обстановку. Помявшись, кузен извлёк-таки руку из кармана, резким движением пригладил и без того гладко уложенные волосы и стиснул протянутую ладонь. — Заходи внутрь. — Опасливо оглянувшись по сторонам, Дадли втянул Гарри в прихожую и захлопнул за ним дверь. Они прошли в небольшую гостиную, обставленную весьма современно и даже со вкусом. Пока Дадли с сигаретой в зубах возился в углу в поисках зажигалки, Гарри рассматривал фотографии на стенах. Помня отношение кузена к всему волшебному, он не рискнул предложить ему помощь. Взгляд Гарри споткнулся о фото молодой тёти Петунии в траурной рамке. Несмотря на всю нелюбовь к тётке, его словно окатило ледяной водой. — Дадли! — позвал Гарри. Кузен пристроился с сигаретой в противоположном углу комнаты, вжавшись спиной в узкое пространство между окном и книжными полками. — Тетя Петуния, она умерла. Ты не сказал мне! — Зачем? — Дадли пожал плечами. — Не помню, чтобы вы особо-то ладили. Гарри задохнулся от возмущения: — Затем, что она моя тётя, сестра моей матери! Я должен был знать! — Ты исчез почти двадцать лет назад, и если бы ты действительно этого хотел, тебе бы не составило большого труда нас отыскать, — справедливо возразил кузен, стряхивая пепел в стеклянную пепельницу. В голосе Дадли сквозила, как показалось Гарри, обида. — Мама ведь как-то узнала, что ты победил этого вашего… не помню… Гарри ощутил укол совести. Всё это время он вспоминал о Дурслях разве что в контексте шуток о кузене и дяде Верноне. «Кстати, как он?» — Гарри загорелся любопытством. — А дядя Вернон, он?.. — За ним ухаживает Мардж, он не совсем здоров, — Дадли скривился. Очевидно, что эта тема была ему неприятна. — Они с мамой поссорились, когда стало ясно, что мой сын, он… не такой, как другие, он… — Ненормальный, — помог ему Гарри. — Странный. Дадли сжал кулаки. Атмосфера в комнате накалилась. Гарри не смог удержаться — сколько раз Дурсли пытались выдать его за сумасшедшего! — Мой сын абсолютно здоров! — Дадли ударил кулаком по журнальному столику, так что стоящая на нём стеклянная пепельница подпрыгнула. — Я не утверждаю, что он болен, просто… — Гарри уже пожалел, что затеял этот бессмысленный спор, чтобы потешить своё уязвлённое самолюбие и совершить никому не нужное запоздалое лет на двадцать возмездие. Сейчас Дадли справедливо выставит его вон, а мальчик никогда не увидит Хогвартс. — Повторяю. Гарольд — нормальный! — Лицо Дадли покрылось красными пятнами. — Гарольд? — Да, — усмехнулся Дадли, поймав недоуменный взгляд кузена. — Правда, сам он предпочитает, чтобы его называли Гарри. Какая ирония! — И правда забавно, — согласился Гарри и мысленно выдохнул. Возникшее между ними напряжение стало понемногу спадать. — Так вот, когда стало ясно, что Гарольд особенный, — продолжил Дадли, сцепив пальцы в замок и прикрыв глаза, — папа устроил грандиозный скандал. Он обвинял во всём маму, она плакала… Моя жена (теперь уже бывшая) — ревностная католичка со всеми вытекающими последствиями — встала на сторону папы. Однажды, когда я был на работе, она собрала вещи и уехала, не сказав никому. Гарри не разговаривал почти месяц. Мы с сыном вернулись в Коукворт к маме. Родители купили этот дом вскоре после отъезда из Литтл Уингинга — мамин дом к тому моменту снесли, хотя он был не очень-то старый. Маму сбила машина в прошлом году, когда она выходила из магазина. — Сочувствую, — Гарри не знал, что ответить. В детстве тётя Петуния обманывала его, говоря, что родители Гарри погибли в автокатастрофе. — До сих пор не могу понять, как такое могло произойти в Коукворте — здесь всегда очень спокойное движение. Какой-то злой рок — родители мамы погибли в автокатастрофе, едва она закончила школу... — Дадли встал с кресла, подошёл к письменному столу, достал из ящика конверт и протянул его Гарри. — Знаешь, на прошлой неделе мой сын Джеймс тоже получил письмо, — сказал Гарри. Он развернул конверт и бегло пробежался глазами по тексту. — Если хочешь, мы можем купить всё необходимое вместе. — Не думаю, что это хорошая идея, и мне стоит идти с вами, — возразил Дадли. — Просто скажи, сколько нужно денег, чтобы купить всё это, ладно? Пойми меня правильно, я хочу, чтобы у моего сына было лучшее из возможного, золотой котёл или что там у вас. Чтобы он не чувствовал себя ущемлённым. Мама рассказывала, как в вашем мире относятся к таким, как мой сын. — Я не знаю, какой сейчас курс, — честно ответил Гарри. — И... Дадли, никто не позволит тебе купить котел из золота. Сказано — оловянный, значит, оловянный и нужен. — Тебе виднее, — вынужден был согласиться Дадли. — В конце концов, она сказала примерно то же. — Она? — переспросил Гарри. Он знал, что магглорожденным волшебникам письма приносят учителя или доверенные лица из школы. Вероятно, письмо Гарольду вручила профессор МакГонагалл. — Сотрудница этого вашего Министерства. Кажется, её фамилия Грейнджер-Уизли. — Гермиона? — Гарри не переставал удивляться сегодня. — Ты её знаешь? — Дадли нахмурился. — Она-то и дала мне твой номер. — Да, Гермиона — моя подруга. Её родители тоже маг… обычные люди. Дантисты. — Гарри твердо вознамерился выяснить, как в этой истории оказалась замешана Гермиона, как только выйдет из дома Дадли. Он взглянул на часы. — Так ты познакомишь меня с племянником? Гарольд оказался слегка полноватым мальчиком среднего роста, таким же светловолосым и светлоглазым, как и его отец. — Привет, Гарольд! — Гарри присел на корточки, чтобы их лица оказались на одном уровне. — Я Гарри, сэр, — поправил его мальчик. — Просто Гарри. — Дадли недовольно запыхтел. — Тогда сделай одолжение, не обращайся ко мне «сэр», — улыбнулся Гарри. — Просто Гарри, идёт?***
Выйдя из дома кузена, Гарри испытал огромное облегчение. Он прошагал несколько кварталов, проветривая гудящую голову и даже посетил местное кладбище, где без особого труда нашёл могилы тети Петунии и четы Эванс, после чего без оглядки на позднее время (подруга ложилась рано) набрал Гермионе. — Привет! — отозвалась Гермиона, как показалась Гарри, немного недовольным голосом. — Привет, Гермиона! — Гарри решил не ходить вокруг да около и пересказал подруге события уходящего дня. Оказалось, профессор МакГонагалл, споткнувшись о фамилию «Дурсль» среди будущих хогвартских первогодок, откладывала непростой разговор до последнего. Когда же Гермиона в третье воскресенье августа нанесла ей уже ставший традиционным визит (они часто встречались в Хогсмиде за чашкой чая после того, как Гермиона, единственная из их троицы, решила продолжить обучение после победы над Волдемортом), профессор не преминула поделиться своим беспокойством. На что сердобольная Гермиона ответила предложением взять общение с кузеном Гарри на себя. На следующее утро Гарри попросил Джинни разбудить их раньше обычного, чтобы отправиться в Косой переулок. «Ради всего святого, Джеймс, веди себя прилично», — наказал Гарри сыну в прихожей. Мальчик в ответ картинно закатил глаза, и пятеро Поттеров вышли из дома номер двенадцать по площади Гриммо. Они договорились встретиться с Дурслями на Чаринг-Кросс-Роуд возле выхода из метро Лестер-сквер. Несмотря на уговоры Гарри и Джинни Дадли отказался проследовать внутрь невидимого для него «Дырявого котла» и вызвался подождать сына снаружи. У самых дверей Джеймс вдруг вывернулся из цепких рук родителей и подбежал к Дадли. — Мистер Дурсль, а правда, что однажды вас чуть не превратили в свинью, и у вас остался хвост? — выпалил Джеймс и похлопал себя чуть пониже спины. — Вот здесь. Дадли остолбенел от вопиющей бесцеремонности Джеймса. Джеймс шкодливо улыбался, пока отец рассыпался в извинениях перед красным, как свёкла, кузеном, а мать громко отчитывала его и грозилась превратить в жабу. Гарольд всё это время ковырял асфальт носком новенького ботинка и разглядывал через мутное стекло посетителей бара. Всё происходящее с ним и вокруг него приводило Гарольда в неописуемый восторг. Джеймс заскучал уже в магазине волшебных палочек и оживился, лишь когда пятая по счету палочка едва не отправила старика Олливандера в нокаут. Гарри с грустью наблюдал за реакцией сына — для него магия была чем-то обыденным, зато его увлёк автомобиль Дадли. Племянник же напомнил Гарри его самого в одиннадцать лет, когда он впервые соприкоснулся с этим удивительным миром. Гарри счёл своим долгом показать племяннику, как правильно держать волшебную палочку, хотя сам держал свою как придётся. Затем они приобрели школьную форму, и Гарри передал мальчиков на попечение Джинни, а сам отправился за учебными принадлежностями, после чего посетил волшебный зверинец, где приобрел для связи с сыном сову, похожую на покойную Хедвиг, а вот с питомцем для Гарольда возникла проблема — Гарри сомневался, что Дадли не будет против почтовой птицы. Он уже хотел расплатиться, как вдруг вспомнил, что Сириус присылал ему письма с другими птицами, и попросил продавца подобрать для него почтового голубя или ворону. Продавец извлёк из-под прилавка клетку с галчонком — тёмно-серым, с круглыми голубыми глазами, как у племянника. Гарри, не раздумывая, купил птицу. — Спасибо, — поблагодарил Дадли, когда Гарольд и Джеймс совместно погрузили покупки Гарольда в багажник. Джеймс использовал любую возможность прикоснуться к автомобилю. — Я бы не выдержал сову, правда, — Дадли залился нервическим смехом и хлопнул Гарри по плечу, от чего тот зашатался. – Это тебе спасибо, – улыбнулся Гарри. Дадли вопросительно посмотрел на него. – За то, что доверил мне сына, – тихо добавил он. – Ты спас мне жизнь, – сказал Дадли, садясь в машину. – И, как бы не было тяжело признавать это, его место – там. Я не хочу, чтобы мой сын был изгоем. Гарри до сих пор плохо верил в реальность происходящего. И, когда автомобиль Дурслей, мигнув фарами, скрылся за поворотом, попросил жену ущипнуть его. Джинни с радостью исполнила его просьбу. — Ай! — Гарри потёр покрасневшее место. — За что? — В следующий раз я буду отсиживаться в зверинце, а ты — развлекать четырёх маленьких гоблинов!***
Дадли с подозрением ощупал стену между платформами девять и десять. — Ты, верно, шутишь. Джинни с Альбусом и Лили были уже внутри. Дадли ошалело смотрел, как Джеймс, а следом и Гарольд, напоследок махнув рукой, прошли сквозь кирпич. — Решайся, Большой Дэ! — подмигнул ему Гарри перед тем, как пройти через барьер, постукивая по кирпичу костяшками пальцев. Дадли потоптался на месте, смахнул краешком носового платка выступивший на лбу пот, зажмурился и исчез за стеной.