***
–Идет на поправку?–Коё с мягкой, но по-прежнему такой же холодной улыбкой остановила Рен в одном из коридоров мафии по пути из лазарета. Девушка задумчиво вздохнула, мягко улыбнувшись. Воспоминания о том, как она вправляла мозги своему «побитому» после использования порчи напарнику, все еще присутствовали и были до того яркими, словно солнце в ясный день. Она не могла назвать их хорошими, ведь она уже в который раз разревелась перед этим рыжиком, однако и плохими их назвать было нельзя. Рен чувствовала себя в тот момент словно мамочка, отчитывающая ребенка за неправильное мнение. –Да, но состояние все еще нестабильное. Как минимум недельки через две его отпустят оттуда, а пока что за его состоянием будет следить врач.–Огай слегка раздраженно вздохнула. И всё-таки, зачем было принимать столь необдуманное решение отстраниться от нее? Сам ведь недавно признавался ей в чувствах, а тут резко говорит, что ради ее же безопасности ей стоит сменить напарника?–Что за бред...–Тихо проговорила она, болезненно потирая переносицу. Коё слегка удивленно и заинтересованно посмотрела на Рен, после чего улыбнулась. –Вижу, тебе сейчас не помешал бы отдых. Не против выпить со мной по чашечке чая и обсудить некоторые проблемы? Давно я с тобой не беседовала тет-а-тет.–Женщина развернулась, легонько кивая головой, как будто зазывая девушку за собой. Порой исполнительница комитета портовой мафии поражалась, как именно Озаки удается быть настолько традиционно утонченной и аккуратной. В свое время эта женщина всего лишь по причине своей доброты к Кёке присматривала и за ней, однако как только Огай выросла и перестала так часто играть с Изуми, по причине своей занятости тренировками, то и Коё перестала уделять ей внимание. В каком-то смысле, они обе сожалели об этом, ведь женскую солидарность не так-то часто можно найти в таком месте как портовая мафия. Что уж говорить о том, что именно Озаки научила Рен что такое месячные и с чем их едят, а так же чем именно можно воспользоваться для убийства, чтобы не запачкаться так сильно и оставить как можно меньше следов. Вздохнув, девушка проследовала за ней.***
–Присаживайся. Угощайся моти, пока чай остывает.–Женщина приятно улыбнулась, ставя перед Рен глиняную чашку без ручки и заварочный чайник, с носика которого шел пар. От чая сорта каркаде пахло приятным сочетанием мяты и роз. Комната Коё представляла из себя традиционно оформленную комнату в древне-японском стиле. Футон в углу был аккуратно застелен, небольшой шкаф с классической литературой, окно с бумажными ставнями, открытое сейчас настежь, впуская в комнату уже теплый воздух. Посреди комнаты стоял низенький столик, возле которого вместо стульев лежали несколько подушек, на которые надо было садиться, поджимая под себя ноги. По традициям японии сидеть за таким столом с вытянутыми ногами было весьма неприличным жестом поведения. Именно за этим столом в детстве девочки проводили половину своего совместного времени. Элис, Рен, а так же Кёка вместе играли в куклы, рисовали, постоянно что-то делали, сидя за этим столом, при этом частенько получая наставления от Озаки, как именно надо сидеть и как ноги класть не нужно. Сейчас эти времена прошли, но привычка сидеть именно так, как ее учила Коё, осталась. Приятный запах любимого сорта чая расслаблял, а привычная и спокойная обстановка, вгоняющая в ностальгию по детству, давала то ощущение дома, которого Огай уже не чувствовала довольно приличное количество времени. –Что-ж,–Озаки плавно уселась напротив задумавшейся Рен, беря в руки свою чашку и разливая в нее чай, после чего поступая так же и с чашкой девушки. Рен вышла из состояния оцепенения и, поблагодарив, забрала протянутую ей чашку.–Можешь рассказать, что у тебя случилось? Я имею ввиду, кроме того, что Накахару-сана положили в больничное крыло раненного. Как я поняла по твоему виду, у вас с ним что-то произошло и продолжает происходить.–Женщина сделала небольшой глоток чая, после чего спокойно и с холодной заинтересованностью в глазах посмотрела на Огай. Уж в чем-чем, а тут сказать, что она была не права, нельзя. Рен и вправду в последние дни постоянно ходила как в воду опущенная. Клубок ниток из ее чувств удалось немного распутать, однако все же не до конца, из-за чего она все еще ходила с некой тяжестью на душе. Да, по поводу своих переживаний на счет мафии и ВДА она разобралась, решив для себя, что за портовых псов она переживает, а на агентство ей в целом всегда было плевать, как и на Осаму. Она всего лишь выполняла данное ей отцом задание, ни больше ни меньше. Но если спросить ее насчет своих переживаний о близких ей людях, то тут все было гораздо сложнее. Догадаться, кем именно были эти люди, ясен пень, было не затруднительно, в отличии от того, как именно ей разобраться с этим. Причём с Мори все было гораздо сложнее, чем с Чуей, у парня она хотя бы понимала, что именно вызывает в ней такое сильное колебание, в отличие от своего отца. Девушка отпила немного остывающего чая, после чего вздохнула, задумчиво разглядывая гладкую поверхность жидкости в чашке. –Недавно...мы сильно сблизились, причем настолько, что грань по типу «напарники-друзья» постепенно начинает исчезать. Чуя уже осознал это, в чем и признался мне, а я же...в отличие от него, я совершенно не понимаю, что к нему чувствую, да и плюсом - он при пробуждении сказал, что мне стоит заменить его на кого-то другого. Честно, голова болит от этих слов. Папа меня сейчас беспокоит почти так же сильно, как и сам Чуя, так что... –Стоп, подожди,–Женщина напротив внимательно всмотрелась в лицо Огай, после чего понимающе кивнула. Рен она, понятное дело, не воспринимала как дочь, однако вместо этого она ощущала ее своей ученицей, которой, судя по ее растерянно-измученному выражению лица, сейчас нужно дать совет, как двигаться дальше. Конечно, Коё раньше не планировала становится тем самым наставником-рассудителем, как это бывает в историях с любовными линиями, но ситуация вынуждала.–С твоим отцом я знакома уже достаточно долгое время. Мы были хорошими сотрудниками и коллегами еще в то время, когда тебя не было в портовой мафии, потому его я знаю достаточно хорошо. Тебе не нужно так сильно накручивать себя в отношении Мори-доно, это только ухудшит ситуацию, ты должна просто пойти и поговорить с ним по душам так, чтобы прояснить все недопонимания и сомнения. Насчет же Накахары-сана...что-ж, личность его весьма импульсивная, но в основном честная. Я не настолько хорошо его знаю, как знаешь ты, будучи его напарником, однако я с точностью могу утверждать, что если уж у тебя вызывают отвращение слова о том, что тебе нужно будет поменять напарника, то как минимум, тут имеется сильная эмоциональная и душевная привязанность...ты как цветок, тянущийся к лунному свету, стоя в тени дерева, а солнечный свет тебе противен, потому ты сжимаешь лепестки своего бутона с целью не обжечься и спрятаться. Это вполне естественная реакция на мысль об уходе близкого человека из жизни.–Озаки снова отпила небольшой глоток из чашки, после чего отставила ее пустую на столешницу, внимательно смотря в изумрудные глаза напротив.–Ты...сильно изменилась, Рен-доно. Раньше мне казалось, что в тебе вычерпали все эмоции, из-за чего ты всегда ходила со спокойным лицом. Будто окаменелость цветка древних времен, не испытывающая никаких положительных эмоций. Но за последние года...ты стала оживать. Кто-то или что-то медленно, но верно разбивает каменную корку, вытаскивая из тебя эмоции наружу. На такое медленное, пусть и сильное воздействие, как бы банально это не звучало, способно лишь одно чувство. Рен сидела напротив, сжимая в руках чашку с чаем и внимательно слушала. Когда Коё замолчала, девушка почувствовала, будто половина клубка ее неразобранных чувств с характерным шуршанием осыпалась, открывая ей одну, довольно простую истину. А ведь она и вправду изменилась, но когда же это все началось? Когда та бесчувственная и каменная девушка начала, пусть и против воли, вылезать из своей скорлупы наружу, открывая миру одно за другим свои чувства? Да. Кажется, это началось тогда... –Так, и зачем вы меня вызвали?–Рен переключила свое внимание на своего отца. –Сейчас узнаешь. Он скоро должен будет прийти. –Господин Огай, а вы уверенны, что стоит ставить его с ней? Всё-таки, несмотря на то, что он новенький, но все же она ваша дочь. Если вы хотите, чтобы она делала работу заместо Дазая, то думаю стоит наоборот привлечь его к ответственности, а ей дать другое задание. –Нет, Джио. Тут дело не в том, чего я хочу, а дело в том, чего я не хочу. Или ты предлагаешь поставить его в паре с Дазаем, чтобы потом один из них ушел от нас, говоря, что один бесит другого? Я бы предпочел оставить обоих в наших руках, ведь оба они важные пешки. А если уж говорить именно о Дазае, то он не несёт никакой гарантии на то, что он будет ладить с ним. Да и ты видел, как они ещё при входе поцапались друг с другом. Думаешь, оставить их как кошку с собакой в одной паре? Ну уж нет. Не хочу нести потери от такого нелепого решения. –О чем вы, черт побери, разговариваете? Кто такой этот «он» и почему вы приплетаете Осаму к данному диалогу? И с кем этот индюк суицидальный успел поцапаться?–Рен привлекла внимание обоих своими вопросами. –Скоро узнаешь. Это сюрприз, Ренни.–Протянул Мори, после чего был награждён взглядом, а-ля «ты тупой?» от своей дочери. В дверь постучали. Удивительно, что вообще постучали. Значит это кто-то новенький. Ведь Дазай не стучит когда входит - он бесцеремонно открывает дверь. Рен же просто вламывается в кабинет, ведь знает, что ей это дозволено. Так что... –Войдите.–Мори встал и пройдясь, встал перед своим письменным столом, облокачиваясь на него, Джио проследовал за ним. На пороге показался человек. –Приветствую тебя, Чуя Накахара. Садись, мы обсудим кое-какие детали и отпустим тебя. Да, именно тогда... кажется, это началось с появлением Чуи Накахары в рядах портовых псов. Он изменил ее, перепрограммировал, заставил чувствовать эмоции, которые ее учили подавлять, он, в буквальном смысле, изменил ее жизнь одним своим появлением. Он...был важен для нее. Озаки вздохнула, после чего открыла рот, собираясь что-то сказать, однако ее перебили, размеренно постучав в дверь ее комнаты. С недовольным выражением лица, женщина встала, после чего прошла к двери, дабы встретить пришедшего гостя. Она какое-то время о чем-то разговаривала с человеком, стоящим за дверью, после чего, согласившись с чем-то, повернулась к Рен. На ее лице играли легкие нотки печали от столь короткого разговора с девушкой. –Рен-доно, тебя в кабинет Мори-доно.***
Солнечный свет приятно проникал внутрь комнаты сквозь панорамные окна, делая область пола, на которую они падали, теплой. Казалось, только эти лучи идут вразрез с обстановкой явного уныния в кабинете. Единственными, кто не чувствовал этого состояния в комнате, были секретарь Джио и спящая на диване Элис. Босс мафии сидел за столом, уткнувшись носом в бумаги. Боже, как же ему осточертело это занятие. Чуть ли не каждый день разбирать все новые и новые документы, вести переговоры с другими организациями, постоянные упреки секретаря Джио за его лень...вот бы хоть какой-то предлог, чтобы хоть на один день отклониться от своего первоначального маршрута - из дома на работу к столу, и от стола с работы к дому. Предлоги по типу: «Элис попросила, так что я пошел» уже давно не катили с Лакраем, который, порой, словно коршун нависал над своим боссом, угрожая ему тем, что если не сделает всю работу на сегодня сейчас, то на следующий день ее будет в два раза больше. Джио Лакрай - он же секретарь Мори Огая, был самым обычным офисным работником, воспитанным по принципу «Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня». Тем не менее, зная характер своего начальника и его частые вспышки лени, Джио приходилось вырабатывать некую схему, чтобы заставить того работать, а не ездить с Элис по магазинам целыми днями. И честно, его способы заставить его разбирать бумаги были довольно рабочими. Мори так бы и продолжил сидеть у себя в кабинете разбирая бумаги, если бы не стук в дверь. Он раздался так же внезапно, как и упархнувшее в тот же момент состояние воздуха, а-ля «Я устал, дайте отдохнуть», после чего тут же стих. Огай с некой радостью в голосе дал добро на вход, после чего в его глазах загорелось пламя надежды на незапланированный выходной. На пороге стояла Рен. С виду слегка помятая и уставшая, она прошла в кабинет к столу отца. Секретарь тоже заметил ее и подозвал к себе. –Госпожа Рен, извините, что отрываю вас от ваших дел, но мне нужно передать вам кое-какие бумаги. Надеюсь, я не забрал вас от чего-то важного.–Девушка со вздохом покачала головой. –Нет, Джио, ты не оторвал меня от чего-то важного, можешь не переживать. Что за документы? Давай я их заберу, а после пойду к себе в кабинет. Нужно бы встретиться с Джейн, а то она, наверное, уже извелась вся по поводу того, что я не встретилась с ней сразу, как приехала...–Ответила она, устало потирая переносицу. –Вот.–Парень ловко выхватил из стопки бумаг пару папок, набитых документами, и вручил Огай, после чего поправил немного съехавшие очки указательным пальцем.–Вот эти документы вам нужно будет разобрать завтра, а сегодня отдыхайте. Я слышал, вы еще не до конца восстановились.–Рен утвердительно кивнула. –Тогда я пойду. –Ренни, доченька,–Лакрай тут же метнул недовольный взгляд на Мори, который, ясное дело, его проигнорировал, вставая из-за стола и подходя к дочери, после чего забирая у нее из рук одну из папок с бумагами.–Давай я тебе помогу донести папки, а потом мы пойдем и прогуляемся? Я давно не видел свою доченьку, так соскучился...–Рен слегка приподняла бровь, анализируя всю ситуацию и выражения лиц отца и его секретаря, и судя по недовольному лицу Джио, если бы она оставила Мори здесь и отказала бы ему, Лакрай бы тут же набросился на него, распушив перья и обнажив когти, но что-то подсказывало ей, что лучше бы ей согласиться и спасти отца от такой участи. Вздохнув, девушка улыбнулась так мягко и мило, как только позволяло ей ее уставшее тело, после чего кивнула. –Да, конечно, папа. Я тоже была бы рада провести с тобой время, идем. Под сверлящим недовольным взглядом секретаря, босс мафии и его дочь покинули кабинет с тихим хлопком двери. Как только мужчина оказался на свободе и больше не чувствовал то ощущение угнетения и уныния, что было в его кабинете, он облегчённо выдохнул. –Боже, Ренни, дорогая, ты меня спасла. Еще бы чуть-чуть, и он бы точно завалил бы меня работой по самое не хочу.–Проговорил он, с улыбкой смотря на девушку.–Думаю, стоит отпраздновать день это походом по магазинам вместе? Давненько я не видел тебя в платьишках, ты так выросла за время, проведенное вдали от дома! –Ты это специально?–С недовольством проговорила она, хоть на губах и расцвела улыбка. Он прекрасно видел, что она ни капельки не увеличилась в росте за эти шесть лет, а теперь еще и подтрунивает?–Ты специально шутишь надо мной?! –Может быть, может быть.–Довольно протянул Огай, перехватывая папку в руках в более удобное положение.–К слову, чего это моя доченька такая грустная, м?–Рен тут же перестала улыбаться, на лицо вернулось прежнее выражение легкой меланхолии и усталости. –Это из-за Чуи.–Тихо проговорила она, отводя взгляд в сторону.–Я его совсем не понимаю. Мы с ним напарники уже много лет, и тут сегодня в лазарете он мне заявляет, что я должна сменить напарника ради своего же блага...честно, ну что за бред?!..–Мори слегка вопросительно приподнял брови, слушая короткий ответ от Рен, после чего задумчиво взял себя за подбородок свободной рукой в белой перчатке. –Я заметил это еще тогда, несколько лет назад, но не думал, что все станет настолько серьезно.–Девушка тут же обернулась к отцу, внимательно смотря в его фиалковые глаза. –Заметил что?–Мужчина грустно усмехнулся, отпуская свой подбородок и снова перехватывая выскальзывающую из рук папку. –Уже тогда между вами что-то было, я не мог не заметить то, как этот человек продолжает тебя менять. Честно говоря, я даже был против этого...поначалу.–Огай перевел взгляд с коридора, по которому они шли, на Рен, убеждаясь, что она его внимательно слушает.–Я даже пытался вас разделить, загрузив его заданиями, а тебя бумажной работой. Тогда я думал, что поступаю правильно, ведь в первую очередь, я твой начальник, а потом уже только отец, но...в итоге мое решение привело к тому, что ты упала в обморок от переутомления прямо на пороге моего кабинета. В тот момент я понял, что поступил неправильно, ошибочно решив, что так будет лучше и для тебя, и для мафии. Я и сейчас считаю свое решение огромной ошибкой. Каким бы я ни был: боссом мафии, убийцей, доктором... я должен был в первую очередь ставить перед собой факт того, что ты тоже человек и...моя дочь в первую очередь. После того я перестал пытаться как-либо помешать развитию ваших отношений и помешать изменениям в тебе. В то время ты стала постепенно проявлять больше эмоций, что не могло не радовать и огорчать одновременно. Страх ведь тоже эмоция, а я не желал, чтобы ты чувствовала это и чтобы он мешался тебе во время заданий, поэтому и старался вырастить так, чтобы ты держала все это в себе. Я никудышный отец, знаю, но очень трудно было совмещать долг перед организацией и перед дочкой, пойми меня. Сейчас я не знаю, да и не могу точно утверждать, что между вами двумя происходит - слишком долго не видел вас вместе, однако если ты так за него печешься и отвергаешь желание сменить его на другого напарника, то останавливать тебя я не стану. Твоя жизнь, значит и распоряжаться ею тебе. Только помни, пожалуйста, что если Накахара-сан сделает что-то не так, то ты всегда можешь прийти ко мне, можешь не волноваться, нашей организации не составит труда устранить одного из наших работников. –Папа, ну нельзя же так!–Недовольно и при этом удивленно проговорила Рен, останавливаясь и смотря на Мори, на что тот лишь хитро улыбнулся. –Хорошо-хорошо, тогда мы просто передадим его в руки тебе, а там уже сама решишь. –Целым и невредимым?–Сверля отца подозрительным взглядом, спросила она, на что тот вздохнул, убирая улыбку с лица. –Целым и невредимым, клянусь званием босса портовой мафии. Рен улыбнулась. Зря она всё-таки переживала насчет папы. Он остался таким же строгим боссом мафии, не любящим работу с бумагами и обожающим гулять по магазинам с Элис, отлынивая от работы. Он все так же готов был поддержать ее в ее решениях, пусть и совершая ошибки в собственных решениях на ее счет. Огай снова улыбнулся, разводя руки в стороны и приглашая девушку подойти. Огай младшая лишь хихикнула, подходя ближе и обнимая отца. Минуты спокойствия в душе, дарованные ей, наконец не были настолько мучительным адом и ядом для нее.