Glory to the Starless Republic!

06:00. С телекрана ревёт мужской бас — сигнал к пробуждению. Он поёт то же, что и всегда, и Алина знает каждую ноту, каждый звук. Гимн Беззвёздной Республики. Она машинально встаёт с кровати в одном белье, отдаёт честь. Закончив петь, густой голос диктора приветствует всех граждан и рассказывает о победах на фронте. Три убитых волькры, одна ничегоя. "В этом месяце мы должны превысить план и убить три сотни волькр и сотню ничегой, товарищи! Вместе мы позволим Беззвёздному Святому принести свет в наши земли! Троекратное «Ура» отцу республики! УРА! УРА! УРА! " "Какой же бред", — думает Алина, и позволяет телекрану сканировать себя на предмет повреждений. Не заметив изменений, устройство выдаёт утвердительный писк — можно одеваться и завтракать. Изношенные брюки, застиранная блузка, секретарей не особо ценят, лучшая форма достаётся военным. Они совершают подвиг каждый день, борются с Каньоном и тварями, живущими в нём. На телекране высвечивается персональное уведомление со списком сегодняшних дел. Отлично, работу она закончит к пяти вечера. Можно будет заглянуть к своим в квартал пролов: чашка чая с Николаем всегда идёт на пользу. Алина завтракает кислым яблоком и жижей, которая, по задумке, должна быть овсянкой. Она понимает, что должна быть благодарна, республика и Беззвёздный Святой заботятся о каждом члене партии, но голос внутри предательски скребётся и говорит о том, что сам Беззвёздный, наверняка, ест нормальную еду, полную белков и витаминов. Зеркала у Старковой нет, но она знает, что выглядит паршиво. Синяки под глазами, худоба, ломкие волосы. Ланцов говорит, что видит в этом свой шарм, но, честно говоря, Ланцов видит шарм во всём, даже в Беззвёздном, хоть в лицо его никто и не видел. Алина выходит из дома и присоединяется к марширующим шеренгам. Громкий гимн Беззвёздной Республики на площади исключает все попытки партийцев заговорить друг с другом, нарушить священный порядок и контроль. Кажется, что Алина не слышит даже собственных мыслей, что она медленно погружается в это партийное безумие, как в Каньон со всепоглощающей тьмой. Старкова проходит с общим потоком два квартала и заходит в свой офис. Рядом сидит Алексей, её приятель и коллега, преданный делу партиец. — Доброе утро, товарищ Старкова, — от лучезарной улыбки Алексея тошнит. Он обожает свою работу всем сердцем, буквально боготворит партию. Как и все они. — Доброе утро, товарищ Степанов! Старкова натягивает улыбку, её лицо сияет. В небольшом офисе для секретарей вновь начинается спектакль, театр одного актёра, где главная звезда — сама Алина. Она садится за стол и целует символ Беззвёздного. Закатное солнце, будь оно проклято, но сейчас она любит его каждой клеточкой сердца, как и всё тут. Как партию, республику и вождя. Алина делает всю работу с обожанием, делает сверх меры, чтобы со спокойной душой ходить к своим. Когда соблюдаешь все мелкие правила, нарушения больших никто не замечает. — Полюбуйтесь, товарищи! Лучший наш сотрудник! — в комнату входит глава секретарского отдела и хлопает Алину по плечу. — Берите пример с товарища Старковой! Ни единой ошибки, ни единого промаха! Истинное дитя республики! — Для меня честь служить Беззвёздному и партии, товарищ Раевский! — она встаёт по стойке "смирно" и снова отдаёт честь. Машинально. Точно робот. Алина знает свою роль на зубок. Играть её научил Николай, как только она пришла к ним. Старкова сама не помнит, когда у неё открылись глаза, наверное, они всегда были открыты, просто не было тех, с кем держать их открытыми было бы легче. Ланцов был солдатом, одним из единственных, кто выжил и знал правду. Он искал единомышленников по всей республике, готовил великое дело. Они никогда не произносили этого слова, и Николай отшучивался, что все просто берегут силы. Берегут для того, чтобы однажды сказать это слово так громко, что рухнут лживые стены партии, так громко, что сам Беззвёздный падёт замертво. Революция. 17:00. С телекрана ревёт мужской бас — поздравление с окончанием работы. Настают личные часы, которые можно потратить на прогулки, походы в кружки и клубы партийцев. Алина значится в одном — по оказанию первой медицинской помощи — но никогда туда не ходит. Основатель кружка Толя, её приятель, один из своих. Именно поэтому пропуски легко сходят ей с рук. Закончив свою работу в двойном объёме, Старкова по привычке целует символ Беззвёздного и пускает слезу. "Переигрываешь", — сказала бы её другая подруга, Нина, но Алина знает, там, на другой стороне телекрана, любят обожание и слепое благоговение. Алексей и остальные коллеги уважительно смотрят на Алину, мечтают походить на неё, любить партию ещё больше, чем любит она. Оттого и не замечают, как сильно она ненавидит Беззвёздного и всё, что с ним связано. Уходя из офиса, Старкова выдавливает из себя улыбку и смотрит на Алексея. Тот регистрирует у телекрана порез, которым наградил его канцелярский нож. — До завтра, товарищ Старкова! — Хорошего вечера, товарищ Степанов. Квартал, ещё один, серые нудные кварталы, и небо тоже серое, настолько, что хоть вешайся. Там, впереди, у края горизонта, темнеет стена из теней — Каньон. Если закрыть глаза, можно услышать, как ревут волькры, как ломаются кости солдат и клацают челюсти ничегой. Закрывать глаза и стоять прислушиваться нельзя — тебя сочтут сумасшедшим и распылят. Алина растворяется в серой толпе и заходит за угол, в район пролов. Кажется, что даже воздух здесь чище. Можно вдохнуть полной грудью, расслабиться. Но даже тут нельзя доверять абсолютно всем, нельзя давать слабину. Лишь возле своих. Она подходит к старой лачуге и спускается в подвал. — Что ты тут забыла, девочка? — молодой человек с рыжими волосами кидает сидящей возле него кошки рыбину и смотрит на Алину. — Селёдки захотелось. Хэршоу усмехается. Он знает, как сильно Алина ненавидит свой пароль. Девушка закатывает глаза и заходит через небольшой проход в просторный зал. В подземелье кипит жизнь, кто-то поёт песни, отовсюду слышится смех и шутки. Придуманная Давидом и Зоей акустическая установка работает просто великолепно. Вот это жизнь. Настоящая, без правил, контроля, чистейший хаос. Губы Алины трогает улыбка. Искренняя, без доли фальши. — Смотрите-ка, кто пришёл! Наше солнце! — Смени мне пароль, Николай. — Зачем? Шикарный пароль! — Ланцов начинает смеяться и пародирует голос Алины. — Селёдки захотелось. Лучшее моё решение. — Смешно от этого только тебе. — Неправда, Зое тоже нравится, — Николай садится за стол и наливает две кружки кваса. — У нас новичок. — Отличная новость, представишь нас? — Именно это я и хотел сделать, по правде говоря, я сегодня слишком занят. Не смогу побеседовать с тобой, извини. — Всё в порядке, Николай, я понимаю, — она улыбается ему и кивает. — Александр, дружище! Идём, представлю тебя одной шикарной даме, — Ланцов поворачивается и подзывает к себе высокого черноволосого мужчину. — Знаю, он мрачноват на первый взгляд, но весьма занимательный собеседник, принёс нам ценнейшую информацию! Ну, Морозов, знакомься, это Алина Старкова, моя подруга. Алина, милости прошу, Александр. Оставлю вас одних, я уже жутко опаздываю! Ланцов очаровательно улыбается похлопывает мужчину по плечу, отчего тот слегка нахмуривается, и скрывается своём кабинете. — Ну здравствуй, Алина. — Рада знакомству, — Старкова кивает и смотрит в его глаза. В тёмном омуте мелькают едва заметные искорки. — Как ты пришла сюда? И кем работаешь? — Секретарём. Просто случай свёл с Николаем. А ты? — она отпивает квас и морщится. Дрянь, но лучше, чем партийный виски. — Ты не поверишь, но тоже. Секретарь у одного важного партийца, Златана. Узнал о вас через Бреккера. — Ты бы с ним поосторожней был, Бреккера не интересует сторона, сотрудничает и с нами, и с партийцами. — Я знаю, Алина. Думаю, это Бреккеру следует быть со мной поосторожнее, — Александр усмехается. — Что ж, я тоже рад знакомству со столь прекрасной девушкой, — он целует кончики её пальцев. Искорки в глазах недобро блестят. Она хочет убрать руку, но не может. Что-то странное тянет к нему, и Алина чувствует, как медленно погружается в это безумие, как в Каньон со всепоглощающей тьмой.